— Ты не знаешь? — она повернулась к Диме. — Кто это сказал: «Все проходит. Пройдет и это»?

— Не знаю, — мужчина улыбнулся и погладил ее по голому плечу. — А что должно пройти?

— Да так, — неопределенно пожала плечами Голубева, ей сейчас не хотелось поднимать глобальные вопросы.

— Ты тоже думаешь о том, что мы расстанемся через две недели? — однако сбить Диму с мысли было не так-то просто. Голова у него работала просто потрясающе.

— Ну, я еще не думала об этом, — безразлично ответила Елена, только об том и думая.

— Наверное, теперь, как порядочный человек, я должен на тебе жениться? — то ли с иронией, то ли с грустью произнес мужчина, и Елена насторожилась. Она не любила и не позволяла такие подколы по отношению к себе.

— Не плачь, — Елена резко встала с постели. — Не ты первый, не ты последний.

— Очень оптимистичная фраза, особенно ее конец, — совершенно серьезно сказал Дима и громко рассмеялся. У него такой чудесный, завораживающий смех, что Голубева тоже не смогла сдержаться и улыбнулась. —  Это на кольце царя Соломона написано было, — добавил мужчина. — Кстати, разве тебе уже разрешили говорить? — Дмитрий виртуозно сменил тему.

— Еще вчера, — Голубева засобиралась. — Мне действительно пора.

— Господи, только давай не будем опять на меня обижаться! — Дима закатил глаза к потолку. — Хорошо?

— Договорились, — Елена натянуто улыбнулась и, стараясь не хлопать дверью, хотя ей безумно хотелось именно этого, вышла из Диминого номера. Еще несколько метров по темному коридору, и она уже в своей комнате. Не зажигая свет, Лена повалилась на кровать, пытаясь понять, чего же она действительно хочет от Дмитрия. Ведь однозначно Дима на серьезные отношения ей не нужен, никакие планы она на него не строит, даже несмотря на то что он разведен. Но что-то ее очень задевает в этих отношениях, что? Она повернулась на спину и уставилась в потолок.

— Что? — спросила Голубева вслух и пожала плечами.

Если быть откровенной до конца, то этот санаторий ее уже окончательно достал. Надоели процедуры и уколы, пытливые старушки и бодрые старички.

— А поеду-ка я отсюда к чертям собачьим, — неожиданно решила Елена и начала собирать вещи в сумку. Когда она приняла решение, ей стало намного легче.

Спустя час, с безупречным макияжем, на высоких каблуках и с сумкой в руке, она подошла к номеру Дмитрия, чтобы попрощаться.

«Я ему скажу… — она репетировала речь. — Я ему скажу так: ты очень умный и приятный мужчина, но, увы, наш роман зашел слишком далеко, и пора его прекратить!» — «Роман? — с издевкой переспросила она саму себя. — Просто как в дешевой мыльной опере!»

Дверь соседнего номера неожиданно распахнулась, и Голубевой пришлось срочно постучать к Диме, чтобы избежать очередных вопросов.

— Открыто, — буркнул он откуда-то изнутри, и Лена зашла.

В номере все еще не горел свет, зато ужасно пахло спиртным, хотя они с Дмитрием ничего не пили.

— Дима! — Голубева удивленно остановилась посредине комнаты. — Ты где?

— Я здесь, — Дима сидел на подоконнике, а в руках у него была бутылка водки.

— Ты алкоголик? — не скрывая изумления, спросила Елена, подходя ближе.

— Нет, — Дима рассмеялся, но как-то очень грустно. — Я просто несчастный человек. Вот и ты меня скоро бросишь, — он кивнул на сумку, которую Голубева оставила возле порога. Даже несмотря на его состояние, наблюдательность у Димы не пропала. — Пришла прощаться? — он сделал еще один чудовищный глоток из бутылки.

— Да что случилось-то? — совершенно сбитая с толку, Голубева дотронулась до него рукой.

— А тебе это интересно? — он горько хмыкнул. — Ты же прощаться пришла.

— Прекрати, — Елена неожиданно разозлилась. — Какого черта ты здесь разыгрываешь трагедию? Не хочешь, не говори, хочешь, я вообще уйду — что, за цирк, мать твою!

Голубева громко выматерилась и шагнула к двери. Она ненавидела, когда мужики начинают играть в такие игры.

— Лена, — Дима догнал ее одним прыжком. — Прости. Но мне реально очень плохо.

— Еще утром тебе было очень хорошо, — буркнула Голубева, но все-таки остановилась. — Что случилось?

— Возможно, у меня рак, — Дима произнес эту фразу слишком буднично, наверное, он это сделал специально, но Елену словно током ударило.

— Что?! — она пошатнулась и едва не потеряла равновесие. Почему-то она поверила ему сразу же. И потом, такими вещами не будет шутить ни один нормальный человек.

— Возможно, у меня рак, — повторил Дима. — Моя фирма обанкротилась, денег у меня теперь тоже нет. Осталась квартира да машина.

— Почему «возможно»? — Голубева нащупала в разговоре спасительную ниточку и намертво ухватилась за нее, как утопающий за соломинку. В голове у нее гудело, и мысли метались из стороны в сторону.

— Скоро должны прийти результаты. Опухоль недавно, а вот доброкачественная она или злокачественная, я узнаю завтра.

— Значит, именно поэтому ты здесь, — догадалась Елена.

— Да, — Дима снова сел на подоконник. — Именно поэтому.

— Рак чего? — спросила Лена и тут же отмахнулась — какая в принципе разница?

— Рак гортани, — Дима сидел рядом, несчастный и родной.

— Если захочешь, — она повернулась к нему, — если захочешь, я буду с тобой, — она дотянулась до него и поцеловала в небритую щеку.

— Зачем тебе безнадежно больной, да еще и без денег? — Дима легонько оттолкнул Голубеву.

— Почему ты себя уже хоронишь? — она зло ударила его по плечу, не отвечая на вопрос. — Откуда ты знаешь, что опухоль злокачественная? При чем здесь деньги? Ты же умеешь еще что-то делать? Значит, замутишь новый бизнес, когда тебя вылечат.

— И ты готова со мной пройти через все это? — Дима обхватил ладонями ее лицо и развернул к себе. — Но почему? Я ведь даже не говорил, что люблю тебя. Не плачь, — попросил он, заметив, как по щекам Голубевой побежали слезы.

— Прекрати молоть чушь! — когда ей было страшно, Елена всегда грубила. — Я буду с тобой, если я тебе нужна.

— Ты нужна мне, — ответил Дима и отвернулся.

— Вот и заткнись тогда, — дрожащим голосом попросила Елена.