Тайна камней

Марта сидела на одном из кресел рядом с главной консолью ТАРДИС и смотрела, как Доктор поигрывал кнопками. Ведь именно этим он и занимался – поигрывал. Словно он считал, что ТАРДИС сама не справится. Каждую пару секунд он щелкал языком и поворачивал ручку, нажимал переключатель или поворачивал первую ручку обратно. Все это время он что-то мычал и выстукивал ногой ритм.

– Вот, вроде все. – Доктор улыбнулся Марте, но его улыбка тут же сменилась растерянностью. Он развернулся к консоли и поменял что-то еще.

– Вот, – повторил он через мгновение. – Вроде все.

– Все? – спросила Марта. – А что вообще ты делаешь? Ты просто прыгаешь, будто на иголках.

Доктор притворился непонимающим.

– Прыгаю? Я не прыгаю, я скольжу. Стильно и под ритм. И кто вообще будет вставать на иголки? Это ведь жестоко. Это ужасно. Это… – он пожал плечами и вздохнул, пытаясь подобрать еще одно слово.

– Речевой оборот? – предложила Марта. – Я ничего такого не имела в виду. Так куда мы направляемся?

– Не знаю.

– Но ты… поигрывал.

– Я? Поигрывал? Наверное. Чуток. Да и не поигрывал я. Это все необязательно, полет и без того идет на автомате.

Он шмыгнул носом и вдруг погрустнел.

– Мне просто нравится здесь быть. Помогать.

– Помогать ТАРДИС? – рассмеялась Марта.

– Она потихоньку стареет.

– Иногда я гадаю, кто тут главный, – с улыбкой сказала Марта.

Доктор приподнял брови:

– Ты удивишься.

Не успела девушка спросить, что он имел в виду, он продолжил:

– Чем хочешь заняться? Что хочешь повидать? Выбирай время и место. Любое.

– Может…

– Что угодно. Битва при Ватерлоо, атака легкой бригады, церемония открытия подводных Олимпийских игр 2116. Что хочешь.

– Я тут думала…

– На Луну? Погоди, я там уже был. Может, на другую луну? На третью луну Темпластагона-5? Там чудесные закаты.

Марта стояла, уперев руки в бока. И осуждающе смотрела на него.

– Что? Куда? Просто скажи. Куда угодно. Когда угодно.

– Скажу, если смогу вставить слово.

– Все, молчу, – пообещал Доктор.

– Я тут подумала – мы познакомились с Шекспиром и разгадали тайну его потерянной пьесы.

– Верно, – сказал Доктор и тут же поморщился. – Прости.

Он положил палец на губы и кивком попросил Марту продолжить.

– Давай попробуем разгадать еще какую-нибудь великую тайну прошлого? – девушка посмотрела на Доктора, который до сих пор держал на губах палец.

– Можешь ответить, – разрешила она.

– Спасибо. Тайны истории, значит? Неплохая идея. Будет весело. Увлекательно и занимательно. С чего хочешь начать?

– Не знаю. Как насчет «Марии Целесты»? Я про тот корабль, который нашли заброшенным в море, словно его экипаж куда-то пропал.

Доктор скорчил мину и покачал головой.

– Я там был.

– Да? Расскажешь?

– Когда-нибудь. Слушай, – сказал он вдруг серьезно и искренне, – я в этом не виноват, ясно?

– Как скажешь. А как насчет принцев в Тауэре? Или ты и там был?

– Дважды. Какую версию хочешь услышать?

– Постройка пирамид?

– Не моя заслуга, – скромно признал Доктор. – Хотя я знаю чья. Кстати, это был не мужчина…

– Стоунхендж? – перебила его Марта.

– Стоунхендж? Здоровенные куски камня на равнине Солсбери? А что с ним?

– Как его построили? Как древние люди притащили туда здоровенные куски камня? И зачем? На постройку явно ушла куча времени.

– Не знаю, – ответил Доктор и улыбнулся до ушей. – Давай выясним?

Синяя будка ТАРДИС летела и крутилась в вихре времени, а ее крепкая внешняя оболочка оберегала Доктора и Марту от ужасающей силы и энергии вихря. Будка ныряла, вертелась, кувыркалась и падала, направляясь к своей цели – точке во времени и пространстве…

– То, как его построили, не так интересно, – заключил Доктор, поворачивая различные рычаги. Его действия стали более осмысленными – он уже не игрался.

– Куски камня, воткнутые в землю. Ничего сложного. Другие куски камня, балансирующие на кусках камня на земле? Не проблема. Нужен только хороший антигравитационный подъемник.

– Значит, тебе интересно?

– Еще как. Настолько, что я готов прыгать, – он замолчал, чтобы подтвердить свои слова действием. – Главный вопрос – зачем?

– Зачем?

– Именно – зачем? Зачем они его строили? Ведь не затем, чтобы доказать свои способности? И не затем, что там было пусто. Возможно, лишь возможно, мы узнаем, о чем думали его строители. Ну все, погнали, – с этими словами он, явно довольный собой, торжественно опустил рычаг.

– Отлично. Я пойду за курткой.

– Прошу прощения? – сказал Доктор учительским тоном. – Наблюдение меняет результат.

– Что-что?

– Если мы будем шляться рядом с местом, где люди будут решать, какой именно монумент им построить, мы повлияем на их решение. А мы ведь не хотим вмешиваться, так? Иногда наблюдение может что-то поменять, а нам такого не надо.

«Какая перемена», – подумала Марта.

– Поэтому мы поступим по-умному – настроим ТАРДИС так, чтобы она появилась лишь на пару секунд, и сделаем сканером снимок. Затем мы исчезнем и сможем посмотреть, что получилось.

– Как на открытках.

– На открытках из истории, да. Мне нравится. Точная дата нам неизвестна, но мы хотим увидеть процесс постройки, поэтому будем каждый год появляться в одном месте и следить за прогрессом.

– Покадровая съемка, – поняла вдруг Марта. – Как в тех ускоренных фильмах, где показан рост цветов. Или постройка зданий.

– Точненько, – Доктор нахмурился. – Не самое лучшее слово, но все же…

ТАРДИС продолжала свой запрограммированный цикл появлений и съемок каждый год. Доктор и Марта взглянули на первые фотографии.

– Потрясающе, – заключил Доктор.

– Это поле, – заметила Марта.

– Пока. Скоро люди начнут постройку… – он пролистал фотографии на несколько лет вперед.

– Снова поле.

– Им не помешает газонокосилка. Или овцы. Да, овцы тут справятся. За пару лет. Смотри, как трава выросла!

На одной из фотографий был снят мужчина посреди высокой травы. На нем была простая одежда из шкур животных, а лицо было измазано грязью и краской. Доктор помахал ему, хотя тот был лишь фотографией.

– Привет! Спасибо, что пришел! Хорошо, что я выровнял ТАРДИС с линией восходящего солнца, – шепотом добавил он Марте, словно опасаясь, что его услышит мужчина с фотографии. – Он нас не видел. Наверное.

Через пару фотографий – пару лет – все стало интереснее. На травяном поле появилось больше людей, они стали доставлять первые камни – огромные мегалиты. Здоровенные куски гранита выстраивались по знакомой круговой схеме.

– Сейчас рассвет? – спросила Марта.

– Летнее солнцестояние. – Доктор подтолкнул ее плечом, держа руки в карманах брюк. – Очень уместно.

Наконец, сканер показал полностью возведенный Стоунхендж на равнине Солсбери. По крайней мере, так Доктору и Марте казалось с их точки зрения. На самом деле, в постройке не хватало одного камня. Одного очень важного камня.

Место стало священным с тех самых пор, как Мангор увидел странный камень. Мужчина собирал коренья, ягоды, фрукты… и вдруг в окружении неземного ветра появился он. Обелиск, стоячий камень. Солнечный свет подчеркивал его необычную форму, текстуру и цвет.

Камень возвращался в одно и то же время горячего сезона – на заре, когда солнце начинало свой самый долгий путь по небу. Каждый год. Словно знак, послание с небес. Вдохновение.

Какое послание он нес? Люди равнины того не знали. Но они решили, что место его появления должно быть важным, священным. Они принесли свои камни – вытесали из земли и протащили по великим лугам, установили камни по запутанной схеме, разработанной мудрецами, и выровняли их согласно рассвету. В дань тому странному камню, который появлялся каждый год.

Наконец, осталось место лишь для одного камня. Когда-нибудь все закончится. В один из годов камень не появится, и строители хенджа поймут – пришло время возвести на его месте их собственный массивный камень. Камень, который будет повторять форму и размеры того самого камня, как и остальные монументы круга.

Доктор и Марта вгляделись в последний снимок. Доктор постучал длинным указательным пальцем по сканеру, проследив им полукруг из людей, стоящих лицом к ним. Они словно ждали появления ТАРДИС.

Некоторые женщины держали в руках букеты диких цветов. Мужчины склонили головы.

– Ты что-нибудь понял? – спросила Марта.

Доктор покачал головой.

– Не особо. Было весело, но не содержательно. Я лишь надеюсь, – сказал он тише, – что мы не сделали ничего… ну, глупого.