Глава 4
Край света

Вскоре Дэва покинула Питер и отбыла в Новую Зеландию, чтобы присоединиться к своей ненаглядной Захире. Уезжала она навсегда, поэтому распродавала все свои вещи. Помню, купил у нее колоду карт Таро Ошо. Впарила она мне их за триста баксов. Я молчу, какая им красная цена в базарный день, но это очень хорошо иллюстрирует степень моего духовного невроза, фанатичной, слепой веры, в которую я тогда был погружен.

Новой Зеландии таким масштабным личностям, как Захира и Дэва, показалось маловато, и они стали наведываться в Индию, в штат Гоа, тогда еще не обезображенный массовым туризмом, одну из точек сборки духовно-практикующей тусовки со всего мира. Когда Захира позвала меня к себе в Гоа, я, не раздумывая, быстро собрался и, не разбирая дороги, полетел в Индию. Сейчас вспоминаю и думаю: как так можно было ломануться буквально в никуда? Мне только сказали: «Приедешь в Гоа, найдешь отель „Донна Флорина“», а я уже мчал на всех парах.

Прилетел я в Дели. Сразу познакомился с расторопным дружелюбным таксистом. Звали его Лал. Лал отвез меня в какую-то убогую гостиницу и стал выпрашивать виски. Тогда мне показалось это оригинальным, ведь книга «Шантарам» еще не вышла, и я не знал, что с автором этого романа Грегори Робертсом все происходило по той же схеме, только в Бомбее. Думаю, мы с ним не одиноки, и многие могут рассказать примерно такую же историю. Конечно, не все таксисты во всех больших городах Индии только и мечтают, что отхлебнуть вискаря у зазевавшегося иностранца, но, видимо, многие.

Разумеется, я не пожалел огненной воды для услужливого туземца, откупорил для него прихваченную в дьюти-фри на подарки бутылку (сам я тогда уже давно не пил, но привычка привозить с собой подарочный алкоголь осталась еще надолго). Ну и, разумеется, Лал страшно опьянел. И свой первый день в Индии за рулем был я.

Пьяный Лал пообещал показать мне какое-то чудо, и мы подъехали к ювелирному магазинчику, владельцы которого были его друзьями. Мне стали энергично впаривать ювелирные украшения и самые разнообразные драгоценные камни. Для вежливости я вяло осматривал предложенные мне россыпи каменьев, и вдруг мое внимание привлек огромный и очень красивый ярко-фиолетовый аметист. Он словно сам посмотрел на меня первым, если вы понимаете, о чем я. Я смотрел на него, а он как будто звал меня. Я сразу понял, что камень мой и что он меня долго ждал. Но продавцы были настроены хищно, и я понял, что лучше притормозить их бойкую торговлю, чтобы не выйти из этого ювелирного магазинчика, что называется, без штанов. Они долго уговаривали меня купить камень, но я как мог отмахивался, хотя, уверен, со стороны было видно, как я на него смотрю. В результате наших с ними «ужимок и прыжков» мне удалось выйти сухим из воды: я так ничего и не купил в этой лавочке, несмотря на соблазн и уговоры. Но ребята не сдавались: вечером они сами привезли мне в отель этот камень и скинули цену почти вдвое, хотя это все равно была, как мне тогда казалось, баснословная цифра. Но аметист был такой красивый, такой чистый и прозрачный, такого безумного цвета, что я не мог с ним расстаться. И я отдал за него большую часть денег, которая у меня была с собой, клятвенно пообещав себе экономить. Тысячу долларов я отдал, по-моему. Когда я уже вернулся в Россию, в Питер, мне стали говорить: «Да ты гонишь! Он не может быть настоящим! Это стекляшка! Тебя кинули!» Тогда я сделал экспертизу этого камня, и оказалось, что это редчайший по своим характеристикам аметист весом 87 карат. Я нашел ювелира, что называется, от Бога. Звали его Саша Гончаров, пил он совершенно немилосердно, отчего и ушел от нас раньше времени, хотя в деле своем был абсолютно просветленным. Он сделал оправу для камня, сделал так тонко, так изысканно – ну просто Фаберже. И до сих пор этот аметист всегда со мной, возможно, вы даже видели его у меня в руках на семинарах, тренингах или во время испытаний в программе «Битва экстрасенсов» на телеканале ТНТ.

Должен сказать, что никаких особенных «первых впечатлений» от Индии у меня практически не осталось. Я был настолько узконаправленно настроен, что эта поездка была для меня исключительно поездкой к Захире, и точка. Я был так воодушевлен нашей предстоящей встречей и теми перспективами духовного роста, которые вот-вот откроются передо мной во всей своей красе, что не замечал ничего вокруг. Ни погоды, ни природы, ни архитектуры, ни температуры. Мне было все «по барабану». У меня была цель, и я полностью отдался ее достижению. Я словно летел по туннелю, ничего не замечая вокруг, – на таких скоростях трудно разглядеть смазанные пейзажи.

На следующий день я уже был в Гоа. Нанял такси и, снова не замечая ни пальм, ни моря, ни обезьян, ни громких воплей птиц и саранчи, нашел отель «Донна Флорина». Не подумав, сунул двадцать баксов на чай таксисту, от чего тот застыл, подозрительно разглядывая купюру, так что мне пришлось тащить свой чемодан самостоятельно.

Поблизости от отеля, в котором жила Захира, был недорогой гест-хаус, примитивная минималистичная гостиница, каких в Индии полным-полно. Там я снял небольшую комнатку с кафельным полом, окном и кроватью. Попросил ведро и тряпку, все отмыл под удивленные взгляды местных и пошел прогуляться на пляж. А вечером Захира закатила торжественный ужин, который приготовила сама. Стоило это каких-то довольно приличных по тем временам денег, то ли триста немецких марок, то ли триста долларов, точно не помню. Ясное дело, меня «разводили» по полной программе, но кому я был тогда нужен просто так? Я прекрасно понимал, что «за вход надо платить». К тому же я был настолько очарован, я действительно ощущал ту самую невероятную «пьянящую энергию», которая исходила от нее мощными, физически ощутимыми волнами будоражащего тепла. Говорят же, «дервиш, пьяный от энергии». Вот это про Захиру.

Главным блюдом на ужине была какая-то невероятная рыба, очень вкусная, но мне этот ужин запомнился, потому что Захира убедила меня в том, что мне совершенно необходимо немедленно выпить пива. Я удивился: «Как можно?!» и объяснял, что уже давно не употребляю алкоголь, что занимаюсь лечебным голоданием, не ем мяса, пью свежевыжатые соки, бегаю по утрам, как ненормальный, и вообще я страшный йог и адов супермен. Но Захира объяснила мне, что я слишком зажат в рамки своих представлений о том, что правильно и что неправильно, что я должен принять себя и расслабиться, не морочить ей голову, выпить пива и не ставить на себе после этого крест.

Я не мог сопротивляться ее напору и выпил пива. Ничего особенного, как и говорила Захира, не произошло. Стол был как стол, рыба как рыба, закат как закат, а я вроде бы оставался в абсолютно нормальном состоянии. Я перестал беспокоиться и расслабился. И внезапно понял, что очень хочу поплавать. Вышел на пляж. За мной, как потом выяснилось, наблюдали все приглашенные на ужин. Надо сказать, обстановка была не просто расслабленной, а, скажем так, фривольной. И мне показалось естественным купаться, прошу прощения, голышом. Я даже вроде бы слышал, что в Индии все так делают, мне кто-то об этом когда-то рассказывал. Я был абсолютно уверен, что веду себя вполне в рамках приличий. А надо мной уже угорали все присутствующие, включая Захиру, которая запомнила этот случай на всю жизнь.

Я поплавал, вышел на сушу, помахивая причиндалами (без задней мысли, клянусь!), и тут ко мне подходит какой-то местный дядька, представляется Джеймсом, жмет руку, одобрительно кивает, улыбается, в общем, дружит изо всех сил. И вдруг сбрасывает с себя одежды и в чем мать родила устремляется в море. Я вздохнул с облегчением, еще раз убедившись для себя, что сделал все правильно: вон и местные меня поддержали, значит, тут точно принято купаться в неглиже. А в это время Захира и другие, скажем так, медленно выпадали в осадок от увиденного, потому что мало того, что никто там голышом не купается, так еще и у местных жителей совершенно не принято оголяться на людях! Это было неслыханно!

В Индии самое обусловленное – это секс, они даже моются в трусах, серьезно. Секс и все, что с ним связано, – очень табуированная тема, и голый индус – это вообще нонсенс. Так что мы с Джеймсом сильно пошатнули устои нравственности и морали на этом пляже, с одной лишь разницей: Джеймс прекрасно понимал, что происходит, а я нет. Это было, мягко говоря, вызывающее по местным меркам выступление, и Захира, как одна из цариц скандальных перформансов (об этом чуть позже), сразу оценила меня по достоинству. Я, правда, не хотел. Как-то само получилось. И да. Неприятный осадочек тоже остался. Джеймс вдруг обнаружил живой интерес к моему телу и попытался меня пощупать. Я сразу все понял, и меня как ветром сдуло с пляжа. Купаться больше не хотелось.

Захира потом долго смеялась, как я ловко «наплавал» себе местного гея. Она была страшно довольна первым уроком раскрепощения, который мне преподнесла, а я с ужасом задумался над тем, как это раскрепощение приструнить. Я и до сих пор остаюсь контроль-фриком, пытаясь держать под своим неусыпным надзором все процессы, которые происходят вокруг. Но тогда я был крайне жесток именно по отношению к себе в этом вопросе. И мне казалось, что именно в этом и состоит моя осознанность. Я казнил себя за мельчайшие проступки, которые сам же себе и придумывал. Был чаще напряжен, чем сосредоточен, и не всегда осознавал это. Держал себя в черном теле, не понимая, что только усугубляю свои же собственные травмы. Я не давал себе спуску, используя угрызения совести как основную мотивацию к неким «праведным» действиям. Это было так глупо! Принимать за истину игры эго с самим собой, пытаться изо всех сил быть кем-то, кем ты вовсе не являешься, строить из себя некий идеал, который произвольно возник в твоем воспаленном воображении? Глупости, глупости, глупости. Это даже не детский сад, это «грудничковая». Но через все это надо обязательно пройти, иначе ничего не получится. Это похоже на переходный возраст, когда всплеск гормонов вдруг искажает весь мир, все кажутся врагами, а ты сам себе – никем не понятым изгоем. А потом все проходит, словно наваждение. И вот ты уже совсем другой.

Надо сказать, гораздо позже, спустя много лет, я узнал, как «выступает» Захира. Поверьте, в этом ей нет равных. Приведу в пример лишь один случай, который до сих пор вспоминаю со смехом.

Мы с Захирой путешествовали по Чехии, вели там тренинги. Но Захира параллельно умудрилась влюбиться, что называется, вдрызг. У нее конкретно «ехала крыша», и она фонтанировала своей бунтарской энергией направо и налево, не разбирая цели и средств. И вот как-то раз мы втроем – Захира, ее возлюбленный Мартин и я – пошли в какой-то модный ресторан «Джаза», где все были в смокингах, все было ужасно торжественно и степенно. А мы в «рванине», черт знает как одеты, с безумными лицами практикующих. Вломились, сели за стол. И тут началось невообразимое. Захира опрокинула в себя бокал вина, встала посреди ресторана и начала громко голосить неприличную песню «My name is Prince! I wanna fucking!». Я только и успел, что подумать «надо отойти от нее подальше», но отойти уже не успел. Нас буквально вышвырнули на улицу, с дикими воплями и грохотом. Был натуральный скандал, с полицией, мигалками и чуть ли не наручниками. Можно сказать, нас «помели». Так что я точно знаю, что Захиру ничто не могло шокировать. Она сама шокировала за милую душу.

На следующий день в Гоа я как-то умудрился продолжить свои выступления, опять же совершенно не планируя ни фурора, ни позора. Захира позвала меня на ужин в ресторан. Мы отправились туда втроем: с нами была Сухита – верный «оруженосец» Захиры, русская девушка, которая потом тоже уехала жить в Новую Зеландию. В ресторане я по привычке взял на себя роль вожака и начал для порядка «гонять» персонал. Когда я в очередной раз гаркнул: «Хэй, ю!» (что-то вроде «Слышь, ты!») официанту, Захира и Сухита меня резко отчитали. Страшно подумать сегодня, а ведь тогда хамское общение с обслуживающим персоналом у нас считалось в порядке вещей. Сегодня никому в голову не придет в здравом уме и трезвой памяти сказать официанту: «Слышь, ты», а тогда, в пост-перестроечные времена разгула страстей, это было нормой и чуть ли не хорошим тоном. Какая же все-таки пропасть разделяла нас, если в Индии люди вели себя более цивилизованно, чем в России? Стыдно подумать. Хотя, с другой стороны, еще более «стыдно» мне было, когда Захира и Сухита попросили раздельный счет. Привычку платить за женщин я в себе так и не смог искоренить, да и не хотел, потому что считаю эту привычку полезной и по сей день.

После того как я быстренько опозорился на весь Гоа, Захира сказала, что нам здесь больше нечего ловить и надо ехать в Пуну, в ашрам Ошо. На тот момент более вожделенного места на планете Земля я для себя не мог бы и придумать. С радостью, благодарностью и трепетом в сердце я принял предложение Захиры, и мы отправились в путь.