Индия, недалеко от границы. Штат Джамму и Кашмир. 30 апреля 2011 года. Оперативное время Ч-2

Но это в Афганистане. А весь мир живет своей обычной жизнью. В ЦРУ США в советском отделе прошел ежедневный дебрифинг, итог этого дебрифинга – ничего нового. Банальщина – типа готовности к спуску на воду пятого советского ударного авианосца со стапелей в Николаеве, состоянию дел по советско-германским торговым переговорам, продажа в Бразилию двадцати пассажирских самолетов «Ил-90» с двигателями ПД-14 – это первая продажа пассажирских самолетов с советскими двигателями в Латинскую Америку. В Ленинграде открыли новую станцию метро, в Свердловске правительственная комиссия приняла завершающую часть кольцевой автодороги – обычные новости.

В Афганистане тоже пока без новостей. Вон, группа душманов залегла в полосе отчуждения – готовятся подорвать газопровод. В третий раз только в этом году… если газопровод взрывается, значит, это кому-то нужно, правильно. В кишлаке близ Кандагара опозоренный отец только что задушил дочь, про которую пошли слухи, что она слишком близко знакома со светловолосым шурави – советником – и в этот же день родилось больше сорока новых жителей Афганистана, так что гибель оклеветанной соседями девушки никто не заметит. Но даже в Афганистане постепенно, год за годом, налаживается мирная жизнь: люди ходят в школы, в университеты, работает даже академия наук Афганистана. И даже отцу, садисту, осталось недолго: через два дня его дочь найдут в кяризе, и в тот же день его задержат сотрудники МВД. Раньше такие оставались безнаказанными, по молчаливому согласию жителей кишлака никто не задавал никаких вопросов, это как мафия. А сейчас кто-то сообщил в милицию. Будет следствие, будет выездной суд. Скорее всего, душманы попробуют напасть, но запугивать людей им удается все хуже и хуже. Потому что можно убить человека, но нельзя убить надежду…

Своей жизнью живет и Пакистан. В следственной тюрьме близ Пешавара только что расстреляли группу коммунистов (точнее, тех, кого обвинили в том, что они коммунисты), и сейчас, под надзором сотрудника ЦРУ, трупы растворяют в кислоте. В одном из домов Карачи, старом, оставшемся еще от англичан, рухнул целый этаж, несколько человек погибло. Два миллиона жителей страны до сих пор ютятся в землянках после прошлогоднего потопа, еще миллионов пять вообще не имели никогда жилья: они живут под мостами, питаются чем придется. Пакистан – это страна со славным прошлым, но без будущего. В семидесятые в стране была сильная компартия, а премьер Бхутто и виднейшие пакистанские мыслители даже пытались объединить шариат и марксизм, переведя Коран и хадисы на язык современной социальной справедливости. Но произошел переворот, начальник штаба армии, генерал Уль-Хак, матерый британский агент, служивший до этого королю Иордании, совершит переворот, повесит Бхутто и подавит движение социальной справедливости, как до этого он раздавил танками палестинцев. Мир промолчит. Мир промолчит и тогда, когда Уль-Хак прикажет применить химическое оружие против взбунтовавшихся племен африди и шинвари в восемьдесят четвертом.

На бывшей британской базе ВВС близ Равалпинди, старой столицы страны, грузится американский военный самолет. Грузят мешки героина, которым душманы расплачиваются за оружие и поддержку. Самолет полетит в Италию, и там, на одной из натовских (американских) баз груз примет мафия. Это не первый самолет, и вряд ли последний.

Вот такой вот обычный день двадцать первого века.

И следующий день – он будет примерно таким же. Все те, кто сейчас не спит, кто в последний раз проверяет технику и оружие, кто смотрит в экран, сжав кулаки – они все взрослые люди, с опытом. И они понимают, что дело не в бен Ладене. И вне зависимости от того, удастся его убить или нет – война против СССР продолжится.

Зачем же тогда рисковать?

А затем, чтобы нас боялись. Затем, чтобы каждый, кто задумает взорвать советских граждан, – десять раз подумал. А стоит ли? Чтобы он понимал – его будут искать, чтобы отомстить. И через десять лет будут искать. И через двадцать.

Вот только поэтому. Только для того, чтобы террор больше никогда не пришел на нашу землю. Если не хочешь лить кровь на своей земле – лей ее на чужой…

На летном поле аэродрома в Джелалабаде в последний раз проверяют вертолеты – два основных и один резервный. Пилоты в последний раз мысленно «проходят» маршрут, запоминают контрольные точки. Лететь придется из Джелалабада – прикрытие границы с Индией признано слишком серьезным. Но на возврат топлива уже не хватит, поэтому принято решение о том, что вертолеты – вне зависимости от успешности операции – перелетят границу с Индией и приземлятся в Айни. Там же наготове резервная группа, включающая в себя четыре вертолета «Ка-50» «Черная акула».

Вертолеты «Ка-29» – короткие, кургузые, они совсем не похожи на «восьмерки», которые зовут «головастик» или «метла» и которые вот уже пятьдесят лет возят солдат. «Ка-29» называют «автобус» – он и в самом деле немного похож на автобус, короткий и широкий. Вместо одного несущего винта у него их два, хвост короткий и разлапистый. Уникальная схема – нет ни одного серийного вертолета в мире, построенного по схеме с двумя винтами – дает целый комплекс преимуществ, особенно ценных в горах и в городах. Но одновременно с этим такая схема имеет ограничения по режимам полета, в связи с опасностью перехлеста винтов. Последнее – это гарантированная катастрофа. «Ми-8» с выведенным из строя хвостовым винтом или отказавшей турбиной еще имеет возможность сесть. «Камов» при перехлесте винтов падает камнем…

Вертолеты не похожи на штатные. Нос у них, как у поискового «Ка-27», только вместо радара для поиска подлодок там радарная система от крылатой ракеты и система обеспечения слепого полета.

За счет дополнительных баков вертолет выглядит как лягушка или хомяк, но он может пролететь до цели пятьсот километров и потом вернуться на базу. Над баками установлены системы РЭБ, в хвосте и в носу ближе к кабине – системы отстрела тепловых ловушек увеличенной, афганской версии. Никакого вооружения, кроме двух пулеметов на откидных турелях, этот вертолет не несет…

Внутри – ради обеспечения безопасности полета – сняты все сиденья, и вообще все лишнее – весь путь бойцы проделают сидя на полу. И на запасных коробах с патронами для пулемета. Поскольку по весу существуют жесткие ограничения, пулемет берут только один, и к нему одну тысячу патронов.

Борттехники проверяют новую систему целеуказания – мощный лазер невидимого спектра.

Куда более мощная группа собирается в индийской Ане.

Поскольку индо-пакистанскую границу с использованием обычных систем «РЭБ» не преодолеть, в воздух готовится подняться самолет «РЭБ», выполненный на базе гражданского «Ил-90». Это наследник тех самолетов, которые летали еще с другой стороны Пакистана во время ковровых бомбежек афганского приграничья стратегами генерала Дудаева. Правда, возможности его уже другие, когда врубается вся аппаратура, в радиусе сто пятьдесят километров сдыхает даже сотовая связь.

Восемь новеньких «Су-30» готовы прикрыть вертолетную группу, состоящую из четырех «Ка-50» и четырех «Ка-29» уже нормальной, десантной версии. Все эти вертолеты и самолеты после завершения операции останутся в Индии для испытаний.

Четыре «Ка-29» готовы высадить тридцать бойцов особого, поискового спасательного отряда, имеющего пункт постоянной дислокации в городе Мары. В отличие от «Альфы» и «Вымпела» – про ПСС никто ничего не знает, а меж тем эти бойцы готовятся по программе спецназа ГРУ и вместе с тем осваивают воинские специальности санитара и радиста. Их задача – поиск и спасение сбитых на вражеской территории летчиков, при этом они готовятся к операциям за линией фронта продолжительностью в несколько суток. Если раньше к пленению советских летчиков афганскими моджахедами относились нормально, да и сами афганские моджахеды знали цену, какую им дадут за летчика, то теперь все изменилось. Второго полковника Руцкого никому не нужно.

Но если все пройдет нормально – поисково-спасательный отряд не потребуется.

А в это же время в одном из ангаров летного поля в Джелалабаде собираются в бой сотрудники подразделения А КГБ СССР. «Альфа».

Когда они шли на штурм дворца Амина в семьдесят девятом – это была первая крупная операция «Альфы», фундамент их легенды – у них не хватило бронежилетов на всех, и их отдали тем, кто должен был идти первыми. А в бой шли в обычной пехотной форме и с обычными армейскими подсумками. Тогда все проще было. Теперь все, конечно, сложнее.

Основное обмундирование бойца «Альфы» – это комбинезон. Он не просто похож на тот, в котором идут в бой бойцы британского спецназа 22САС, это он и есть. Советская промышленность давно шьет такие же комбезы, но у «Альфы» до сих пор комбезы британские, а шлемы – швейцарские, титановые, марки TIG. К счастью, и то и другое теперь можно просто купить через Интернет.

Ботинки – усиленные, прыжковые, в них стельки из кевлара. На голову большинство бойцов надевает негорючую кевларовую балаклаву, а на руки, вместо военных перчаток, рабочие кевларовые. Их начали не так давно выпускать для рабочих, занятых в стекольной промышленности. Они и дешевые, и купить не проблема, и гибкие, и облиты какой-то резиной против грязи сверху – не скользят, не прогорают, не прорезаются. Короче говоря, иногда велосипед изобретать совсем не нужно. Перчатки у каждого свои, некоторые надевают перчатки из тонкой кожи, некоторые – альпинистские, они хорошо подходят и для военных, в частности, для спуска по тросам.

Бронежилеты – эту проблему тоже каждый решает для себя сам. Но в отличие от Афганистана – бронежилеты есть у всех. Правда, разные. Есть стандартные, которые выдаются по норме положенности – они армейские, только в черном цвете, но таких меньшинство. Большинство под комбинезон надевает «скрытник» – держатель для стандартной армейской керамической пластины бронежилета. Он предназначен для тайных операций, но большинство носят его всегда, так как потребности в большом бронежилете не видят, носят все необходимое на поясе. Поскольку группа «А» относится к войскам специального назначения – требования единообразной экипировки здесь не соблюдаются и каждый решает для себя, как ему удобно. Некоторые размещают снаряжение на груди, некоторые – на поясе. У «Альфы» держатели с магазинами размещаются даже на рюкзаке – это для того, чтобы ими мог воспользоваться тот, кто идет за тобой – часто взять магазин со спины товарища оказывается быстрее всего.

В зависимости от задачи – бойцы берут от двух-трех до двенадцати магазинов. Если магазинов много, боец менее подвижен, но тот, кто хоть раз оказывался в горах Афганистана без патронов, понесет и целый цинк, только дай. Обычно минимум – это четыре магазина на фронтальной проекции и по два-три цепляют сзади на рюкзак для товарищей. Но на фронте носят и восемь магазинов, если в два ряда. Пулеметчик обычно носит две коробки на двести с фронта и четыре-пять лент в рюкзаке. И столько же носит помощник пулеметчика. Иногда в афганских горах, где помощи ждать неоткуда, по одной ленте берет себе каждый боец РДГСПН. Получается две с половиной тысячи патронов у пулеметного расчета – уже достаточно для серьезного боя. Но тут не Афган, и все понимают, что пулеметом дело не решить.

Оружие. В спецподразделениях за бойцом обычно закреплено по несколько стволов, и многие покупают тюнинг и модифицируют свои: в некоторых отрядах даже деньги на это выделяются. Для Афганистана обычно надевают прицел «Тюльпан» или один из белорусских, некоторые ставят на автомат ПСО. Но для штурма, для действий в городе обычно используют ижевскую «Кобру». В отличие от закрытых прицелов, в ней поле зрения почти не ограничено, хотя «Кобра» и менее надежна. Тем не менее «Кобры» стоят почти у всех.

Что касается самого оружия, то набор обычный: автоматы «АК», снайперские винтовки «СВУ» – их можно использовать и при штурме, укороченные пулеметы Калашникова. На автоматах и снайперских винтовках обычно стоят титановые, облегченные рамы и поршни – оружие проигрывает в надежности в затрудненных условиях, но выигрывает в точности, дополнительные рукоятки, модифицированные приклады, дожигатели. ДТК обычно нет, просто дожигатель – при штурме в помещениях ДТК глушит особенно сильно. У некоторых на укороченных автоматах глушители. Пистолеты – «ПБ» и «Гюрза». Пистолетов-пулеметов нет: в Афганистане они ни к чему, а тут тоже Афган. Ничего нового, типа автоматов Никонова или снайперских винтовок с ручными затворами, у штурмовой группы тоже нет.

Сзади на шлем и на рукава наклеивают особые полоски, они тускло светятся в темноте. По ним можно мгновенно определить не только, что перед тобой свой, но и понять, из какой он группы, так как количество и расположение полосок у каждого свое. Демаскирует это не сильно, в конце концов, если все пойдет под откос, полоски можно и сорвать.

– Проверка связи! Один!

Все поднимают один палец.

– Три!

Три.

– Один!

Снова один палец. Рации нестандартные, специального назначения, но в основе это обычные армейские, только опций у них намного больше и прошивка другая. СССР долго отставал в электронике и системах связи, сейчас это отставание полностью ликвидировано. Сформировано несколько кустов советской микроэлектроники: Кишинев, Львов, Рига, Зеленоград, Ижевск, Бишкек, Новосибирск, Владивосток. Каждый специализируется на чем-то своем, Ижевск например – системы связи и игровые приставки, Кишинев – персональные ЭВМ, Бишкек – военная микроэлектроника и персональные ЭВМ, электронные пишмашинки. У спецназовских раций есть такая опция – разговор без рук, это когда приемник крепится на горло. Современные советские рации ничуть не уступают американским.

Саперы, пулеметчики, снайперы собираются отдельно. Саперы собирают свое – например, удилища, творчески переработанные для того, чтобы положить в окно или за угол гранату, длинные черпаки – с той же целью. У снайперов свое. У пулеметчиков – свое…

Каждый, собравшись, молча поднимает руку – готов.

– По вертолетам! – звучит команда. Но она еще ничего не значит, вчера полночи просидели в вертолетах, пока не дали отбой. С погодой не повезло.

Две машины довозят их до вертолетов. Их уже оттащили от ангаров, и они стоят на бетонке, готовые к одновременному взлету. И над всем этим – бездонное, афганское небо. Про такое говорят – к Аллаху становишься ближе…

Все понимают, что спецоперация в Пакистане запросто может стать билетом в один конец – это враждебная, чужая земля. Там американское оружие и советники. Здесь нет ни одного человека, который здесь по приказу – только добровольцы. У троих кто-то из родных погиб в затопленном ленинградском метро.

Все понимают, на что они идут, но все равно идут. Счеты давние. Пакистанские летчики нагло, по-шакальи сбивали наших летчиков, на сверхзвуке ныряя в афганское воздушное пространство на своих «Ф16», зная, что летчик на штурмовике не сможет ответить. Пакистан не годами, десятилетиями давал приют бандитам и убийцам, тем, кто умышлял против СССР и прогрессивного афганского правительства и продолжает это делать. Мало есть на свете стран, к которым накопился такой груз счетов, как к Пакистану. Пора и отдавать.

Или хотя бы отомстить. Не сегодня – так завтра, послезавтра.

Все молчат. Пахнет керосином. И вдруг все три вертолета начинают одновременно раскручивать лопасти…