Индия, недалеко от границы. Штаб ВВС, база ВВС Индии Айни. Штат Джамму и Кашмир. 29 марта 2011 года
– Товарищи офицеры.
Присутствовавшие офицеры поднялись со своих мест. Вошедший офицер показал жестом – садитесь.
Это был сам генерал-полковник Востротин, легендарный Валерий Востротин. Герой Советского Союза, участник штурма дворца Амина, это его девятая рота триста сорок пятого полка ВДВ в 1988 году стала легендой ВДВ, приняв на себя удар нескольких сотен «Черных аистов». Киноактер, командующий войсками спецназа ВДВ, а затем – первый командующий новым родом войск – силами специального назначения. Он был на пенсии, в группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР, но сейчас на нем была форма индийского бригадного генерала, и все поняли, что Востротин временно отозван из отставки.
Этот ангар был свободен, поэтому под командование операцией избрали именно его. Его обустроили примерно так, как в первые дни долгой войны авиаторы обустраивались на советских военных базах в Афганистане. Большой, быстросборный каркас в центре ангара, прочная полиэтиленовая пленка – это и стены, и крыша, защита от пыли, влаги, грязи, перепадов температуры. Внутри – аппаратура на быстроразборных стойках, простейшая мебель, экран для отображения оперативной обстановки, мониторы, станция связи. Где-нибудь в углу – дизель-генератор, питающий все это, и прожекторные стойки, дающие освещение электричеством. Армия могла обеспечить сносные условия существования и работы в любой заднице – и то, что это место находилось в нескольких милях от столицы страны, ничего не меняло…
Востротин и сопровождавшие его офицеры прошли к экрану.
– Так, внимание…
Первым докладывал один из оперативников КГБ. Невысокий, внешне непримечательный мужчина со сморщенным лицом, видимо, аналитик. Оперативники в настоящее время все были загорелыми, хотя ни один из них не пользовался солярием…
– Товарищи… Как вам известно, примерно год назад специальная межведомственная группа взяла под наблюдение некий объект в пакистанском городе Абботабад, построенный в нескольких сотнях метров от пакистанского пехотного училища. Наблюдение ведется как со спутника, так и группой на земле. Использование беспилотников признано слишком опасным, так как это может расшифровать наш интерес к объекту. Мы подняли спутниковые снимки и выяснили, что объект построен в две тысячи втором году, причем построен очень быстро, по-видимому, за несколько недель. Мы считаем, что он был построен в летний период. Мы установили, что это здание обитаемо: дважды нам удалось наблюдать, как сжигают мусор на внутреннем дворе, и один раз – как во дворе играют дети.
– Дети? – переспросил Востротин. – Сколько их?
– Двое, товарищ генерал-полковник. Возрастом до десяти лет.
Возможно, именно это замечание определило дальнейшую схему операции. Никто не хотел войти в историю как убийца детей. Американская пропаганда выпускала фильмы, такие как «Рэмбо», в которых советские воины выглядели как убийцы детей. На самом деле это было не так – в Афганистане были случаи, когда советские солдаты жертвовали собой, чтобы спасти афганских детей.
– Нас насторожило то, что детей не выпустили на улицу, хотя, может быть, это обусловлено тем, что рядом находится армейское стрельбище и детям на улице может грозить опасность. Судя по количеству сжигаемого мусора – в доме живет не меньше десяти взрослых людей. Мы не установили никаких излучений, исходящих от дома, там всего лишь одна спутниковая тарелка, причем небольшая. Вероятно, в доме нет Интернета, что так же подозрительно, при том, что подобный дом может стоить никак не меньше полумиллиона долларов США.
Только один раз мы заметили, как из дома входили и выходили люди. Еду им привозят фургончиком службы доставки, как они заказывают, и расплачиваются за нее непонятно, возможно, что им привозят одно и то же, а расплачиваются они наличными при доставке. К дому подведено электричество, нам удалось проверить их счета – объем электричества, который они потребляют, просто смешон, обычный дачный домик расходует больше. Все счета оплачиваются со счета в Мизан-банке, больше ничего узнать не удалось: по-видимому, расчетный счет пополняется наличными, а дальше банк списывает деньги в соответствии с приходящими счетами. Мы не увидели, что в этом доме есть гараж и автомобиль – в то время, как состоятельный человек должен иметь хотя бы один автомобиль. Пока это все, мы постараемся осторожно подобраться, чтобы узнать больше, но это пока все…
– Нора… – задумчиво сказал Востротин, – ни автомобиля, ни Интернета, ни возможности выйти на воздух. Но это лучше, чем Тора-Бора.
– У нас пока нет надежного подтверждения того, что он там, – возразил аналитик разведки.
– Он там…
Кто-то переглянулся.
– Что у нас дальше? Какие у нас планы по разведывательной части?
– Мы пошлем людей на разведку, – сказал сотрудник КГБ, – но только под прикрытием и только один раз, максимум два. Иначе это будет подозрительным, с той стороны сидят далеко не дураки, и они относятся к нам враждебно, даже в тот момент, когда пожимают нам руку.
– Неплохо… – оценил генерал-полковник, – что по вариантам штурма. У нас уже есть, что доложить в ЦК?
Со своего места поднялся генерал-лейтенант Блохин, начальник штаба спецназа:
– Согласно вашему указанию, товарищ генерал, за основу принят план с проникновением группы спецназа и штурмом особняка. Вариант с бомбардировкой рассматривается как резервный, на случай, если поднятые по тревоге части пакистанской армии блокируют группу на любой стадии операции, либо если вертолеты со штурмовой группой будут перехвачены и сбиты. Мы рассмотрели несколько вариантов возможного проникновения, включая тайное, по земле с последующей эвакуацией вертолетами, которые вылетят с территории Индии. План с наземным проникновением хорош тем, что в нем мы не зависим от погодных условий и можно разбить группу на множество мелких групп по два-три человека, но в этом случае операция растянется во времени, а наши люди будут подвергнуты значительному риску раскрытия, ареста или даже гибели. Проблема будет и с доставкой необходимого оружия. Кроме того, они не смогут прибыть к цели все вместе, одновременно, первым прибывшим придется укрываться где-то недалеко от цели, поджидая остальных, а это увеличивает риск раскрытия группы пакистанской контрразведкой. Мы рискуем, помещая туда одного-двух человек, а тут придется поместить не менее тридцати. Риск будет и при отходе – в случае, если по любым причинам мы не сможем послать эвакуационные вертолеты – им придется иметь дело с разъяренными пакистанцами. Так что оценив все плюсы и минуты, мы пришли к выводу, что у нас нет иного пути, кроме как быстрое проникновение с использованием вертолетов. Теперь минутку внимания, товарищ генерал.
На экране появилась карта Пакистана.
– Объект расположен на окраине города Абботабад, в одной из самых восточных точек Пакистана, девяносто три мили от Пешавара и примерно сто двадцать – от афганской границы. Это приемлемое расстояние для вертолетов, даже средних. Однако мы должны учитывать и принимать риск того, что эти вертолеты могут быть обнаружены и сбиты: в последнее время Пакистан активно закупает у США современные радарные установки и зенитно-ракетные комплексы. Наиболее приемлемым было бы начинать операцию не с территории Афганистана, а с территории Индии, в таком случае вертолеты могли бы появиться над объектом примерно через четыре минуты после того, как они пересекут границу.
– Не самая хорошая идея, – сказал офицер в форме ВВС Индии, который был теперь приписан к временной оперативной группе, – дело в том, что Пакистан и Индия находятся в состоянии вялотекущего конфликта, и как раз из-за штата Джамму и Кашмир, который находится рядом с Абботабадом. Соответственно, все силы ПВО, расположенные в этом районе, нацелены друг против друга, и если мы будем действовать с территории Афганистана, у нас появляется хороший шанс зайти к ним за спину. У них не такие хорошие радары на этом направлении, и есть вероятность, что низколетящие вертолеты, да еще и вертолеты-невидимки они засечь не смогут. Но этот план можно использовать как план бегства в случае чрезвычайной ситуации – они могут уйти в Индию, если увидят, что дорога назад перекрыта. Только нужно предупредить индийскую сторону, чтобы те не стреляли…
– Как насчет Джелалабада? – спросил генерал-полковник Востротин. – Вертолеты смогут добраться туда и обратно без дозаправки? Мы не сможем дозаправить их в воздухе над Пакистаном…
– Никак нет, товарищ генерал. Топлива в обрез. Находиться над объектом они не могут, им придется совершить посадку у объекта. Затем их придется дозаправить на обратном пути, для чего нам нужно будет организовать точку дозаправки, наземную. Если что-то пойдет не так, группе ничего не останется, как прорываться к границе, даже уничтожив вертолеты.
– Это советские вертолеты… – мрачно сказал один из участников совещания, по виду гражданский, – будет скандал. К тому же они секретные.
– Товарищи, я чего-то не знаю? – спросил Востротин
– Да, – сказал тот же самый гражданский, – эта история тянется с давних времен, как тут правильно сказали – с прошлого века. В восьмидесятые специальная группа оценивала пригодность советской военной техники для использования в условиях Афганистана, а также отрабатывала специальные методы применения. В качестве одного из объектов оценки использовался корабельный вертолет «Ка-27». Тогда они выяснили, что этот вертолет подходит для условий Афганистана намного лучше: у него в полтора раза больше дальность, нет уязвимого хвостового винта с ротором, две двери для посадки-высадки вместо одной, он менее чувствителен к боковому ветру и более устойчив в горах, а его двигатели лучше переносят пыль. Тогда по рекомендациям этой комиссии КБ Камова разработало вертолет морской пехоты «Ка-29» и начало отработку проекта перспективного вертолета для специальных операций. Собственно говоря, мы следовали за американцами, только их вертолет для спецопераций был намного больше размером. Мы максимально облегчили перспективный вертолет, разместили на нем систему ночного видения, самолетный радар, радарную систему от крылатой ракеты для полета в режиме огибания местности и ракеты воздух-воздух специально для борьбы с вертолетами-охотниками. Мы несколько лет ломали голову, как нам сделать вертолет если и не невидимым абсолютно, то необнаруживаемым современными системами ПВО хотя бы полкового уровня. Но когда мы построили три машины, годные для того, чтобы предъявить их на испытания – программу свернули, нам сказали «спасибо и до свидания». Мы просто перегнали эти вертолеты в дальний ангар и забыли о них на двадцать лет….
Востротин кивнул, разрешая продолжать. Он наверняка помнил эксперименты с вертолетами Камова в пустыне Регистан. И все там кончилось не столь однозначно – система с двумя несущими винтами имеет свои минусы.
– Так вот, когда к нам обратились в начале этого года с вопросом, нельзя ли каким-либо образом уменьшить радиолокационную заметность вертолета, мы сразу вспомнили про те прототипы. Они, конечно, были несколько… устаревшими, но они были сделаны на базе стандартного флотского вертолета, который состоит на вооружении и сейчас, и мы просто сменили двигатели и поставили полный модернизационный комплект. В основном он касается систем связи, навигации и радиоэлектронной борьбы. Сейчас эти штуки намного более изощренные, чем были тогда.
– Итак, у нас есть вертолеты, которые, возможно, смогут преодолеть пакистанскую радарную систему, не будучи обнаруженными, так?
– Скорее всего, так. Мы проводили испытания только в ангаре. Но наши птички уже летали в Артемовске и сейчас летают в Кубинке по ночам, выполняют тренировочные полеты. Мы отправили следом за ними еще один вертолет и пару специалистов, во время полетов он летит следом и регистрирует параметры заметности вертолета в любом аспекте: визуальном, радиолокационном, тепловом. Мы проводим одновременно как военные тренировки, так и доработки наших птичек, товарищ генерал.
– Заканчивайте с доработками, времени уже нет. Алмазов, Борис, что там с тренировками? Кто пойдет на дело?
Встал полковник Алмазов из штаба спецназа.
– Сводный спецотряд, товарищ генерал, преимущественно – «Альфа». Мы комплектуем его лучшими из лучших, люди прибывают до сих пор, потому что сейчас самые лучшие люди всегда заняты. Плюс требования по знанию языков и способности выживать в восточной среде. Есть даже отозванные из активного резерва.
Востротин нахмурился.
– Надеюсь, эти пиджаки помнят, как держать язык за зубами?
– Они все давали подписку и все помнят. Они сейчас в Чирчике. Мы выделили им закрытый сектор, пару ангаров, привезли туда команду контрразведчиков, каждый из которых свирепей самой свирепой крысы. Все полеты производятся только по ночам в обстановке секретности – они учатся действовать в полной темноте, раз за разом штурмуя все новые и новые здания, причем каждый раз они прилетают к цели на вертолете и уходят на нем же. Мы не торопимся, собираем лучших из лучших и проделываем все раз за разом.
– Они знают?
– Не все. Только в общих чертах.
– Хорошо… – подвел итог Востротин, точнее, плохо, потому что ЦК ждет доклад, а мы и сами ни черта не знаем. Я одобряю план доразведки объекта перед ударом и приказываю группе планирования продумать и предпринять все возможные меры к тому, чтобы при проведении операции бойцы смогли уйти оттуда, даже если мы вытянем пустышку. Это не рейд в один конец…
…
– На этом – все.
