На глубине
Мы спускаемся по спиральной лестнице и попадаем в комнату, из которой берут начало три туннеля, расходясь в разные стороны точно спицы в колесе. Лампочки не горят. Я делаю знак, чтобы ребята отошли к простенкам — посреди зала мы были бы отличными мишенями.
Но вокруг лишь безмолвие и темнота.
На поверхности ты все время слышишь завывания ветра — призрачно-тихие в ясную погоду и оглушительные во время песчаной бури, но тут, внизу, тишина нарушается лишь едва уловимым звуком нашего дыхания и шарканьем подошв по каменному полу…
Мы включаем фонари на шлемах. Все три туннеля усыпаны зеленой пылью, но только один хранит отпечатки чьих-то ног, в остальных двух зеленый покров не нарушен, не считая нескольких пятнышек и крапинок. Не стану даже ломать голову, откуда они взялись, и так мозги закипают.
Диджей чертит на полу карту. Подносит указательный палец к губам, точно собирается попробовать пыль на вкус, ловит на себе мой взгляд и объясняет:
— Пещера уходит вниз на шестнадцать уровней и заканчивается в районе великаньего пояса. Уровни соединены двадцатью одной шахтой. Большинство этажей было затоплено еще до ухода форов, но сейчас везде сухо. Вода сохранилась только в самом низу, там, где гидроэлектростанция.
Акерли сидит на корточках и разглядывает следы в пыли:
— Нельзя идти туда. Форы наверняка поджидают нас в засаде.
На лице Диджея появляется странное выражение.
— Этот туннель не ведет к воротам. Он начинается вот здесь, — Диджей тычет в середину карты и проводит несколько линий параллельно оси штольни, — и плавно спускается вниз до пересечения с кольцом. И где-то через полкруга соединяется с шахтами, ведущими к большой пещере. Мы сейчас в районе шеи…
— Чего-чего? — переспрашивает Бром.
— Эта скала напоминает плывущего великана, да, мастер-сержант?
Я киваю.
— И сейчас мы спустились в его шею, — продолжает Диджей.
— Ни хрена не понятно, — перебивает Акерли.
— А ты включи фантазию, хоть раз в жизни, — советует Бром.
Акерли морщит лоб.
— А как он плывет? На спине или кролем?
— Над водой только макушка, предплечья и часть шеи, — объясняет Дидждей, — так что на спине, наверное. Одну руку он выбросил вперед — тут северные ворота, а вторую откинул назад — там южные. Да, на спине.
— Черт, и правда как будто рука: локоть оттопырен, а ладонь под водой. Тогда вопрос: а что внизу, в животе?
— Большая пещера. На карте она обозначена как Церковь.
— Церковь — здесь? Какого хрена?
— У форов спроси. Она где-то в желудке.
— А мы не сбились с пути? — спрашиваю я. — Посмотри на пол, тут сто лет никого не было. Не знаю, откуда взялись следы, может, щебенка с потолка обвалилась или еще что, но это явно не отпечатки человеческих ног.
Диджей принимает аргумент, но стоит на своем:
— Провалиться мне на месте, если этот туннель не ведет к воротам.
— На той карте, что ты видел наверху, коридоры были выделены синим и красным? — спрашиваю я.
— Да. Чем глубже, тем меньше синего. А вокруг Церкви вообще красным-красно.
— В желудке, значит, — уточняет Бром.
— Марсианские кишки, — вздыхает Акерли. — Все, приехали. Ребята, мы увязли в дерьме по самые гланды.
— Тил приняла разноцветные пометки за доказательство того, что раскопки не прекращались даже после закрытия штольни, — говорю я.
— Какая-такая Тил? — интересуется Бром.
— Фермерская женушка, которая вытащила нас из дерьма, — объясняет Диджей.
Через миг до него доходит:
— Работы продолжались под водой? Кто ж на такое способен? Или что?
Бром и Акерли глядят на нас с недоумением. Этот разговор за гранью их понимания.
— Пойдем к восточным воротам, — распоряжаюсь я. — Первым делом надо понять, как форы пробрались в штольню и насколько хорошо верхние этажи защищены от антагов.
Диджей пожимает плечами и уверенно сворачивает в коридор, который, как он думает — или знает — ведет прямиком в восточный гараж.
— Эти туннели очень старые, — бросает он через плечо.
Как ни странно, шарканье ног не заглушает его слова — у Диджея от природы довольно высокий и пронзительный голос.
— С чего ты так решил? — удивляется Бром.
— Посмотри на выемки в стенах. Когда я бегал туда-сюда между воротами, то понял, что некоторые коридоры появились тут задолго до форов.
— Это ж за сколько?
Лицо Диджея выражает странное ликование.
— За миллионы лет. Взгляните на края желобов, — провозглашает он, хлопая перчаткой по стене, — они стерты. Потому что хобо, подземная река, отполировала их. На такое уйдет не один миллион лет, верно? Особенно учитывая, что вода бывает здесь не постоянно — то поднимется, то отступит.
Диджей машет рукой вправо, и по его команде мы сворачиваем в боковой туннель.
— Этот вырыт позднее. Края еще острые.
Не знаю, что и думать. Выемки на стенах действительно отличаются друг от друга. Но ведь форы могли использовать разные машины, разную технику…
— Голова и шея и плечи, — бурчит Бром, — под ними живот. А под животом что? На какую глубину этот засранец ушел в землю?
— Километров на двадцать-тридцать, если верить картам, — отзывается Диджей.
«Он не потрудился сообщить об этом раньше», — отмечаю я.
— Эта пещера… что, черт возьми, она из себя представляет? — спрашивает Акерли.
— Шоколадный батончик, — говорю я, — боженька уронил его здесь, потому что очень спешил на Землю. А в серединке сладкая нуга.
На несколько секунд Акерли впадает в ступор.
— Правда? — спрашивает он наконец.
Святая простота. Ну как такое можно не любить?
Туннель поворачивает, идет в гору, и через пару минут перед нами открывается восточный гараж. Лампочки не горят, фонари на наших шлемах одиноко мерцают в холодном и свежем воздухе. Наши ботинки оставляют первые отпечатки на пыльном полу.
Мы обходим пещеру. Ни багги, ни автобусов, ни других машин. Я освещаю дверь шлюза фонариком и осматриваю ее сверху донизу. Размерами она не уступает южным воротам. Дверь заварена, заколочена балками крест-накрест и вдобавок завалена кучей булыжников — скорее всего, пустой породой.
Нога человека не ступала сюда уже много лет.
Акерли чихает и ковыряется в носу. Потом рассматривает свой зеленый палец.
— Эта хрень — не марсианская пыль, — заключает он, вытирая руку о гермоскаф. — Но забивается повсюду, даже в легкие. Что это?
— Водоросли? — предполагает Диджей.
— А если у меня аллергия? — возмущается Акерли.
— Даже будку управления уничтожили. — Диджей указывает рукой на проржавевший железный каркас. — Спорим, что снаружи они тоже приперли вход камнями — чтобы его вообще никто не заметил? Больные на всю голову, но котелок у них варит, да?
— Форов тут не было, — заключает Бром, освещая по очереди все стены. — Но если им никто не помогал, как они смогли одолеть сестер?
Луч моего фонарика скользит по туннелю, из которого мы пришли, и отражает какой-то свет. Всего на долю секунды, потом огонек вздрагивает и исчезает, словно кто-то прикрыл заслонку.
— Видели? — Я отступаю в центр гаража.
— Что? — спрашивает Диджей.
— Чей-то глаз, — сдавленно произносит Бром. — Мигнул и потом исчез.
Акерли прижимается к нам, и мы вчетвером стоим посередине зала — спина к спине, пистолеты на изготовку.
— Я вот ничего не видел, — упрямо замечает Акерли. — Назад пойдем тем же путем?
— Отсюда только один выход, — говорит Диджей.
Проходит несколько минут, пока мои измотанные, доведенные до отчаяния товарищи находят в себе силы поглядеть правде в глаза: возвращаться придется той же дорогой, по своим следам. Я как завороженный пялюсь на отпечатки наших ног — должен же быть способ понять, где мы и что происходит. Что мы видим на самом деле, а что нам только кажется.
Диджей возглавляет наш отряд. Я замыкающий. Мы крадемся как мыши, стараясь не выдать себя ни единым звуком, стараясь не дышать.
И тут Бром тихо хрюкает.
— Глядите, — говорит он, нагибаясь и направляя свой фонарик в пол.
Мы видим в пыли свежий отпечаток ботинка, ведущий по направлению к гаражу. Принадлежит кому-то из нашего отряда. А поперек — еще один след, более отчетливый. Кто-то или что-то оставило его всего пару минут назад.
И ни одной отметины кругом.
— Муравьишки! — Бром почти срывается на крик. — Они внутри! Нам конец!
— Это вряд ли.
Мысли проносятся у меня в голове со скоростью света: «Не паниковать! Делай что угодно, но не дай им удариться в панику».
— Мы же знаем, как выглядят следы антагов — двойной круг и полоски по бокам. И они намного больше, чем наши.
— Тогда муравьишки отпадают, — признает Диджей.
— Успокойтесь, — говорю я. — Первым делом мы должны выполнить приказ — доложить Джо об увиденном.
Мы возвращаемся к спиральной лестнице и расходящимся веером туннелям. Никто не встретился нам на пути.
— Какая-то штука с блестящим глазом, — задумчиво говорит Бром. — Если это не муравьишки, то кто?
— Давайте прочешем этот уровень и узнаем, — предлагаю я.
Мы проходим пару сотен метров, и тут выясняется, что Диджей не понимает, где мы.
— Далековато забрались. Я потерял ориентацию, — признается он.
— Заблудился? — спрашивает Бром.
— Да нет, просто потерял ориентацию. Если меня развернут в правильном направлении, я найду дорогу. И потом, всегда можно вернуться по своим следам.
Мы свернули не в тот туннель — лампочки не горят, зарубки на стенах сделаны недавно. Диджей молча идет вперед, потом останавливается и оборачивается к нам.
— Этих коридоров на карте не было. Мы забрели не туда.
— Так пошли обратно, — говорит Акерли.
— Будем ориентироваться по зеленой пыли, — подхватывает Бром.
— Которой нет, — показываю на пол я.
— Вот черт, — возмущается Бром, — это дерьмо повсюду, забивается в нос словно табак, а когда оно нам нужно — сразу исчезает? Что за хрень?
— Как назло, — поддакивает Диджей.
Слабовато объяснение. Мы вплотную обступаем Диджея, словно собираемся выдавить из него разумный ответ. Мы ему, разумеется, не угрожаем — космодесантники никогда не грозят друг другу. Скорее ведем себя как курильщики при никотиновой ломке, прослышавшие, что у Диджея заныкана пачка сигарет.
— Чего напираете, дайте продохнуть, — огрызается Диджей, но в свете умирающих фонариков мы замечаем, что голова у него опущена, а глаза бегают.
Фонарики тускнеют, зато воздух стал свежее, я даже ощущаю легкий ветерок.
— В ста метрах сзади остался боковой туннель, проверим его, — заявляет Диджей, проталкиваясь мимо нас.
— Не помню никакого туннеля, — хмурится Акерли. — А ты, Бром?
Выясняется, что боковой коридор видел один Диджей.
— Только я думал, что нам туда не надо. Ошибочка вышла. Бывает.
Я ничего не имею против капрала Дена Джонсона, честно. Он толковый инженер, всей душой предан космодесанту и порой даже сносно шутит. Но расстаться с жизнью из-за того, что Диджей возомнил, будто у него феноменальная память — это уже чересчур. Акерли и Бром стоически переносят закидоны Диджея — они смирились с худшим, когда убегали от антагов в облаке пыли, и теперь воспринимают все происходящее лишь как прелюдию к неизбежному.
Я шевелю мозгами — почему в коридорах нет пыли? И выемки на стенах совсем свежие… Туннели вырыты недавно?
После того как вода отступила?
Неужели в эту странную игру замешана третья сторона, кто-то, о чьей природе и происхождении мы даже не догадываемся?
И у кого есть камера.
— Чего ржешь? — злится Диджей. — Ни хрена не смешно.
— Не огрызайся. Ищи туннель.
— Есть, сэр. Но что, если его не будет на прежнем месте?
— Ищи.
Через десять шагов Диджей оборачивается и направляет свой фонарик прямо на нас. Указывает вправо (для нас влево) и радостно кричит:
— Нашел!
Диджей с трудом протискивается в узкий коридор, а через миг вылетает оттуда, как пробка, и бешено машет руками. К его шлему и плечам прилипли куски странной полупрозрачной паутины, похожие на эластичные стеклянные полоски или на фунчозу — китайскую лапшу. Диджей остервенело хрюкает, срывает с себя «стеклянные» нити и швыряет их на пол. Мы с Бромом и Акерли осторожно отходим назад. Кто знает, во что вляпался Диджей? Наконец ему удается избавиться от всех клочков, за исключением самых мелких.
— Хватит, не трать энергию. Дай посмотрю, — говорю я.
Диджей застывает, подбородок задран, руки опущены.
— Иглы, да? — пищит он.
— Вряд ли. Не ерзай.
Я осторожно беру одну нить и осматриваю ее с разных сторон. Двадцать сантиметров в длину, два в диаметре, напоминает лапшу из китайского супа, но менее эластичная. Я легонько сгибаю ее, она поддается на миг, а потом распрямляется и затвердевает. Странный материал.
Диджей стоит в куче прозрачных ошметков, но его гермоскаф, кажется, не пострадал.
— Долбаные пауки, — негодует Бром.
— Нет! — вопит Диджей. — И думать не смей про чертовых пауков!
— Ладно, — соглашается Бром.
— Нет так нет, — пожимает плечами Акерли.
Все ждут моего вердикта. Я наклоняюсь и свечу фонариком в туннель, который — если верить Диджею — должен был стать нашим спасением и защитой.
— Там внутри — ловушка! — предполагает Бром и тут же получает затрещину от Акерли.
Я заинтригован до глубины души. Страха нет, только странное любопытство с примесью горечи, как будто мне — или какой-то части меня — заранее известно, что я обнаружу. Часть меня чует в этой находке что-то…
Нечеловеческое?
— Эта штука не двигается, — кричу я через плечо.
Я продираюсь сквозь ломкие волокна, и моим глазам предстает сотворившее их существо. Оно похоже на поделку безумного стеклодува: одноглазое, сине-зеленое и полупрозрачное, с цилиндрической головой и коротенькой шеей, а из спины торчит клубок «стеклянных» конечностей, каждая толщиной с запястье. Очевидно, когда-то они были гибкими и прочными, а теперь засохли и пошли трещинами, ткни пальцем — рассыпятся.
— Это не антаг, — кричу я товарищам, — и оно лежит неподвижно. Такое древнее, что того гляди развалится.
Таинственное существо заползло в эту нору и погибло в ней. Или вышло из строя. Что мне напоминает этот комок из стеклянных волокон?
Бром сует голову в проход и светит фонариком мне в спину.
— Тупик, — констатирует он, — что у тебя там, ископаемое?
— Не знаю. Но вряд ли оно приползло снаружи. Это создание обитало здесь, внизу.
— Вылезай, и пошли отсюда, — просит Диджей слегка дрожащим голосом.
Но любопытство берет свое, я опускаюсь на колени, очень осторожно, чтобы не порезаться об осколки, и ощупываю ботинки, лапы, ступни, одним словом, то, чем заканчиваются нижние конечности существа — если, конечно, передо мной одно существо, а не несколько, и если это название вообще к нему применимо. Пытаюсь поднять его лапу. Тяжелая! Она отламывается, и меня окутывает облако белой пыли. Пора вылезать, нам ведь надо искать дорогу, а этот туннель никуда не ведет. Да и тесновато здесь.
Я выбираюсь из узкого прохода. Бром и Акерли освещают фонариками мою добычу, Диджей тоже придвигается ближе. Лапа весит примерно полкило, снизу твердая и зазубренная. Напоминает вращающийся резак горнопроходческого комбайна.
— Камнерез! — ахает Диджей.
Его любопытство наконец пересиливает страх. Мы встречаемся взглядами. Диджей, как и я, догадывается, что именно мы нашли. Я отворачиваюсь прежде, чем он успевает кивнуть мне, прежде чем мы становимся членами очень странного клуба.
— Вот кто прорыл новые туннели, — говорит Бром. — Чертов кобольд!
— Ты это слово прямо сейчас придумал? — спрашивает Диджей.
— Нет, дружище, кобольды — духи погибших шахтеров. Типа гремлинов, только живут под землей.
— Нам пора, — напоминаю я, сжимая лапу-камнерез.
Надо показать ее Джо. Ситуация настолько вышла из-под контроля, что я потерял логическую нить.
Потому что в заброшенном гараже мы с Бромом видели отнюдь не ископаемое животное. То существо было оснащено похожей на глаз камерой, и оно двигалось.
Туннели выкопаны совсем недавно.
Трудяги-кобольды продолжают работать.
Диджей не может сосредоточиться. Слишком растерян, слишком вымотан. Он идет впереди и бормочет себе под нос, надеется, наверное, обнаружить еще одну пропущенную шахту или боковой туннель. Бром рассказывает, как в детстве играл с друзьями в кобольдов. Так называются кровожадные привидения, обитающие под землей, духи умерших шахтеров. Они пробивают тебе череп киркой и ловят своими пеликаньими клювами брызжущую кровь, а потом разрывают твой труп на части и сжирают его вместе с костями.
Эти байки напрягают нас не меньше, чем бурчание Диджея, и в конце концов Акерли просит Брома заткнуться.
— Ладно. Простите, ребята.
В этот раз честь обнаружить новый туннель выпадает мне. Я свечу фонариком на стены слева, все как обычно: металлические кристаллы, черный базальт, и тут мой луч натыкается на широкий прямой проход, идущий вниз с десятиградусным уклоном.
Диджей озадачен:
— Не помню, чтобы на карте был туннель под таким углом.
— Да ты вообще ни хрена не помнишь, — огрызается Акерли.
Мы сворачиваем в коридор. К моей радости, он постепенно расширяется. Диджей по-прежнему рвется идти первым. Я не спорю — он имеет хоть какое-то представление о нашем местоположении, все остальные — нет. Диджей больше не бубнит под нос, Бром и Акерли тоже молчат. Тишина давит на нервы.
Через десять минут Бром сдается:
— Может, посвистишь, а, Диджей?
— Не, во рту пересохло.
Нам всем не помешало бы как следует подзарядить гермоскафы — они работают автономно уже много часов кряду. В идеале наши костюмы могут продержаться без подпитки два-три дня, но последний раз мы заряжали их полностью еще перед броском, и сейчас это чувствуется. Не помрем, конечно, но ощущения не из приятных.
— В какой части тела мы сейчас? — спрашивает Акерли.
— В районе грудной клетки, — отвечает Диджей.
— Рядом с желудком?
— Ближе к сердцу. Примерно под восточным гаражом.
Внезапно Диджей замирает, горбится и издает стон. Мы пришли в круглый зал, очевидно, старый — на стенах ржавчина, пол влажный. Диджей отступает на шаг, и луч его фонарика выхватывает из темноты лежащий на полу труп.
Человеческий.
Мы обступаем мертвеца и направляем на него тускло-оранжевые лучи наших угасающих фонариков. Картина омерзительная: тело мужчины разорвано пополам, а уходящие во тьму стены покрыты странными спиралевидными отметинами.
— «Газонокосилка», — констатирует Бром.
Я направляю фонарик на лицо убитого.
— Это фор? — спрашивает Диджей.
— Да. Его звали Хендриком.
Бром осматривает еще один примыкающий к залу коридор, тоже идущий под наклоном, но не вниз, а вверх. Через шесть метров от входа он обнаруживает второй труп.
— Какого черта?!
— Наверное, тут была перестрелка, — предполагает Диджей.
Оба убитых — форы, оба порезаны на кусочки при попытке к бегству. Кто-то вслепую палил из «газонокосилки» по всему коридору — лишь для того, чтобы расправиться с двумя колонистами.
Меня пронзает ужасная, пугающая догадка.
— Надо возвращаться. Немедленно! — говорю я.
Но наши открытия на этом не заканчиваются. Вслед за Диджеем мы проходим мимо второго трупа и поднимаемся вверх по коридору, и через пару десятков метров попадаем в круглую комнату, из которой берут начало четыре туннеля. Там лежат еще три фора — их поставили к стенке и пустили им пулю в затылок. Самая настоящая казнь. Я не узнаю никого из них. Очевидно, Хендрик и его товарищ попытались сбежать от палачей.
— Это просто хрень! — вопит Диджей.
— Какой урод устроил эту бойню? — спрашивает Бром.
Бойцовый Петух тут ни при чем, я уверен. Надо еще раз проанализировать всю информацию. Восточные ворота закрыты, значит, подмога к форам не пришла. Если бы антаги проникли в штольню, они расправились бы с нами в два счета, но мы целы и невредимы, да и в пещере заметных разрушений нет. Этот вариант отметаем.
Значит, убийства на совести Койл и ее команды. Девушки словно с цепи сорвались — без всякой видимой причины. Но почему они ушли от южных ворот? Зачем покинули оба гаража одновременно? Мы в любом случае поддержали бы их, неважно, что они натворили. Ведь они наши сестры.
Какие приказы получила Койл? Она знает что-то, о чем мы не догадываемся?
И знает ли про это Джо?
Мы разбредаемся в разные стороны. Диджей исследует самый широкий туннель. Не успевает он отойти на двадцать метров, как до нас доносится его вопль:
— Твою мать! Да это настоящее кладбище! Они повсюду!
Нехотя мы идем на крик и оказываемся в огромном зале со стенами из темного камня — метров шестьдесят в диаметре, стены опоясаны полкой из дымчато-серебристого металла.
Я ожидаю увидеть тела форов и космодесантников — жертв разыгравшегося здесь побоища.
Ничего подобного.
— Кобольды! — шепчет Бром.
Сотни и тысячи этих странных существ громоздятся возле стен точно поваленные деревья на берегу реки. Они спутались в единый комок, из которого хаотично торчат трубкообразные конечности, лапы, продолговатые головы и выпученные глаза-камеры. Все еще гибкие, но беззвучные и неподвижные. Даже не представляю, на что был похож этот клубок, когда в нем кипела жизнь и работа.
Может, кобольды собрались вместе — как «Тинкер Той», детский конструктор из палочек, — чтобы стать единым организмом и синхронно вгрызаться в лаву и металл сотнями когтистых лап…
Посреди зала лужа — Диджей шлепает прямо по ней, вода достает ему до лодыжек. Похоже, пещеру расширили несколько дней или недель назад. Вода все еще стояла в нижних туннелях, и кобольды могли работать там, а потом они пробили дорогу к сухим отрезкам пещеры, и вода ушла из нижних коридоров. Но кобольды погибли не от этого. Они ведь передвигаются и по суше — я сам видел. Может, даже роют туннели на суше.
Этот горнопроходческий комбайн работал с размахом…
Пока кто-то, Койл или де Гузман, не схватил «газонокосилку» и не принялся крушить все без разбору. Отработанная материя оставила спиралевидные подпалины на стенах и расколола нагромождение кобольдов от пола до потолка. «Газонокосилка» по сути своей оружие избыточного поражения, а если еще и переборщить с ним… Кромешное безумие.
Сестры могли испугаться, что форы готовят атаку. Может, на них действительно напали. Но мы не видели ни крови, ни трупов — за исключением казненных поселенцев.
Акерли, Бром и Диджей стоят в центре зала, ошеломленные.
— Это наше дерьмище, — тихо говорит Акерли.
Он изо всех сил старается найти оправдание, причину.
— Что, если чертовы кобольды — радиоуправляемые шпионы антагов? Дроны или вроде того. Шлындают по пещере, вынюхивают, высматривают… Конечно, сестрам пришлось порубить их в капусту!
— Это не дроны, — еле слышно шепчет Бром.
Я согласен с ним. Кобольды не похожи ни на одно виденное нами устройство, у них нет оружия, они не угрожали нам и не причиняли вреда.
— Может, кобольдам смерть нипочем, — рассуждает Акерли. — Может, они сейчас как прыгнут на нас да как схватят… Типа ожившие мертвецы!
— Закрой пасть! — Диджей трясется от ярости.
Все трое выжидающе поглядывают на меня. Когда космодесантники получают пищу для размышлений, это не сулит ничего хорошего.
— Надо вернуться к Санке, — решаю я.
Спихнуть с себя ответственность — вот и весь мой план. Найти Джо и доложить ему обо всем, что мы узнали: восточные ворота закрыты, антагов в штольне нет…
Зато есть чертовы кобольды…
Мы идем вслед за Диджеем, тихонько переговариваемся и сворачиваем по команде то вправо, то влево. Двигаемся в темпе. От резких перепадов давления начинает болеть голова.
В одном месте туннель расширяется, и мы видим вмурованную в пол крышку люка — два метра в поперечнике, не шлюз, но воду пропускать не должна.
— Эта шахта уходит вниз на пятьдесят метров, — говорит Диджей. — Никто кроме форов не забирался еще так глубоко. Можем спуститься — если удастся открыть люк, конечно.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
— Оттуда! — радостно орет Диджей. — Панель управления, помнишь? Все картинки у меня вот здесь! — И он стучит пальцем по лбу.
Меня охватывает буйная, безудержная ярость. Хочется вмазать Диджею или треснуть кулаком по стене. Сплошной бред! Господи, ну почему ты не можешь послать нам хоть капельку логики и здравого смысла?
Вместо этого я спрашиваю:
— Шахта ведет к южному гаражу?
Диджей на миг задумывается.
— Нет, — отвечает он, — она ведет к огромной пещере, а что мы найдем внутри — понятия не имею.
Диджей опускается на колени и пытается приподнять крышку люка.
— Смотри-ка, открыто.
Крышка довольно легкая — сразу видно, не из железа. Скорее всего, полимерная, напечатана на принтере.
— Там внизу может спрятаться большой отряд?
— Еще как! Пещера здоровенная.
— Не стрелять! — женский крик долетает до нас из глубины туннеля. — Седьмой батальон морской пехоты, ко мне!
Голос принадлежит капитану Койл.
— Вот черт! — цедит сквозь зубы Бром.
Из коридора выходит понурый Ви-Деф, подгоняемый сзади лейтенантом Музой. Я ловлю его предостерегающий взгляд. Между Ви-Дефом и сестрами явно нет идиллии.
— Твою мать! — устало выдыхает он и тут же получает по шее рукояткой пистолета.
Ви-Деф теряет равновесие и падает на колени.
Мы с Акерли, Бромом и Диджеем сбиваемся в кучу и хватаемся за пистолеты.
— Сам напросился! — заявляет Муза, но протягивает Ви-Дефу руку.
Из темноты туннеля выходит Койл в сопровождении еще четырех сестер. Они невозмутимо обступают нас и деловито обыскивают, проверяют, заряжено ли наше оружие. Деликатные, как пинок под зад. Как мартышки, выбирающие блох.
Голова гудит, адреналин зашкаливает.
Ви-Деф не принимает помощь Музы, поднимается сам. Взгляд тяжелый, в нем читается не только боль, но и злоба. Нас предали!
— Что тут, черт возьми, произошло? — спрашиваю я у Койл.
Не глядя мне в глаза, она размеренно и тихо рассказывает, как двенадцать вооруженных до зубов форов ворвались в штольню через восточные ворота и напали на сестер. Голос бесцветный, лишенный эмоций, словно она под наркотиком.
— Форы сбежали на нижние уровни, — сообщает Койл, расхаживая вокруг люка.
Диджей наклоняется и пытается отвинтить крышку, но осекается, поймав на себе тяжелый взгляд Музы.
— Пришлось отбиваться. Мы застрелили двух форов. Двое наших убиты снарядами. В конце концов мы усмирили оставшихся. Но потом они сбежали на нижние ярусы. Мы пустились в погоню, и они повторно напали на нас из засады.
— Что с подполковником Рустом?
— Погиб во время первой атаки.
Койл поднимает голову и с вызовом смотрит мне в глаза: мол, только посмей назвать меня лгуньей. Но она врет, и все это понимают.
Пистолеты у девушек заряжены. Де Гузман сжимает «газонокосилку» с таким видом, словно готова пустить ее в ход.
«Тогда она разнесет в клочья не только нас, но и половину своей команды», — лениво отмечаю я.
— Дамы, дамы, — примирительно говорит Акерли, поднимая руки.
Диджей обливается потом, и вид у него рассеянный.
— Где Тил? — спрашиваю я.
— Не знаю. Да и какая разница, — пожимает плечами Койл.
Сестры ослабляют кольцо вокруг нас, но не бдительность.
— Послушайте, — голос Койл звенит так, словно она произносит речь перед целым взводом. — Мы получили новые приказы. Антаги хотят занять эту шахту, наша цель — помешать им. Поэтому мы соберем столько отработанной материи и взрывчатки, сколько сможем. Активируем заряды одновременно и обрушим верхние этажи.
Бром и Акерли недоверчиво качают головами.
Диджей скорчился, точно его сейчас вырвет, и не сводит глаз с люка.
— А не лучше ли просто держать оборону? — вклинивается Бром.
Как будто разумные доводы до сих пор что-то значат!
Акерли пихает его в бок, но Бром как ни в чем не бывало продолжает:
— Вы же сами сказали: оружие есть, зарядов предостаточно…
Койл не удостаивает его ответом и поворачивается ко мне:
— Где вы были?
— Около восточных ворот.
— Форов нашли? — спрашивает она в лоб.
— Капитан, мы по-прежнему одна команда, — отвечаю я. — Делайте что приказано, а мы отступим к южным воротам и будем ждать вас там. А потом уйдем из штольни все вместе.
— Я должна быть уверена, что вы подчиняетесь только мне, и никому больше, — заявляет Койл, но ее взгляд кричит об обратном: «Я всего лишь маленькая девочка, не бейте меня!»
Становится ясно: грядет что-то страшное. Приказы не обсуждаются — хочешь не хочешь, а выполнять надо. Капитану Койл не по душе приказы, которые она получила. Но она образцовая космодесантница.
ВППОЗ.
— Зачем вы водили нас за нос, капитан? Почему не рассказали все сразу? — сонно бормочет Диджей и потирает шею.
Я замечаю зеленые пятна у него на щеках, наверное, хватался руками за лицо.
— Что это с ним? — удивляется де Гузман.
— Устал, — пожимаю плечами я. — Мы все устали.
— Всему свое время, — отвечает Койл. — В любом случае, теперь вы знаете правду. Наши детонаторы слабоваты, поэтому придется заложить дополнительные заряды внизу, у Церкви. Потом мы присоединимся к вам у южных ворот. Приношу извинения, мастер-сержант. Младший капрал Медведев останется с вами.
Значит, и она в курсе про Церковь.
Девушки одна за другой скрываются в люке, до последнего удерживая нас на прицеле. Де Гузман замыкающая. Сестры исчезают так же стремительно, как и появились, словно в страшном сне.
— Не слушайте их, — предупреждает Ви-Деф. — Они погубят нас всех. Это же самоубийственная миссия.
— Крепкий чаек, да? — говорит Диджей.
