Последний из пяти драконов, паразитирующих на картах возможных исследователей Марса, – даже не иллюзия, а скорее, галлюцинация. Это предполагаемая угроза обратного загрязнения.

Суть вот в чем: ни один из земных организмов никогда не взаимодействовал с марсианскими организмами, и поэтому у нас нет иммунитета к заболеваниям, вызываемым марсианскими патогенами. Пока мы не будем уверены, что на Марсе нет вредных болезней, мы не имеем права рисковать здоровьем экипажа. Вдруг он заразится какой-нибудь болезнью, способной его убить, а то и уничтожить после возвращения на Землю не только человечество, но и всю земную биосферу.

Приведенный выше аргумент можно мягко назвать полным бредом. Ведь если на Марсе есть или когда-либо были организмы, то Земля уже взаимодействовала и продолжает взаимодействовать с ними. Причиной тому миллионы тонн вещества марсианской поверхности, которое за последние миллиарды лет откалывалось от поверхности Красной планеты при метеорных ударах, и значительное количество этого вещества побывало в космосе и попало на Землю. Мы знаем это наверняка, потому что ученые собрали почти 100 килограммов метеоритов определенного вида, называемых «SNC-метеориты» [22], и сравнили изотопный состав находок и марсианского грунта, который был проанализирован с помощью спускаемых аппаратов «Викинг». Отношение количества разных изотопов одного и того же элемента (например, азота-15 к азоту-14), а также тот факт, что газ, содержащийся в метеоритах, совпадает по составу с марсианской атмосферой, представляют собой неопровержимые доказательства того, что эти породы возникли на Марсе. Хотя каждый SNC-метеорит должен путешествовать в космическом пространстве миллионы лет до прибытия в Землю, эксперты по исследованию метеоритов считают, что ни длительные странствия в глубоком вакууме, ни повреждения, связанные с начальным выбросом с Марса либо пролетом в атмосфере Земли, не способны стерилизовать эти объекты, если они изначально содержали бактериальные споры [23]. Действительно, химический анализ известного SNC-метеорита ALH84001 (см. Специальное дополнение) показал, что часть его вещества никогда не нагревалась выше 40 °C за все время межпланетного путешествия, и поэтому, если в нем когда-либо были бактерии, они легко бы пережили путешествие. Далее, на основании количества марсианского вещества, найденного на Земле, было подсчитано, что в год его на нашу планету падает около 500 килограммов. Поэтому, если вы боитесь марсианских микробов, лучше всего побыстрее покинуть Землю, потому что, когда начнется бомбардировка метеоритами, содержащими марсианскую жизнь, земным видам несдобровать. Но не паникуйте – метеориты не так опасны. На самом деле к сегодняшнему дню единственным известным существом, пострадавшим от марсианского обстрела, является собака, которая был убита одним из падающих камней в Нахле, Египет, в 1911 году. По статистике, вероятность того, что на голову пешехода выбросят мебель из окна верхнего этажа, гораздо выше.

Но главное, что жизнь на поверхности Марса почти наверняка отсутствует. Там нет (и не может быть) жидкой воды – средняя температура на поверхности и атмосферное давление не позволяют ей существовать. Кроме того, планета покрыта окисленной пылью и в придачу купается в ультрафиолетовом излучении. И пероксиды, и ультрафиолетовое излучение на Земле обычно используются после обеззараживания. Уж если жизнь и есть на Марсе сейчас, то она почти наверняка должна быть укрыта в месте с исключительными условиями, например в нагретом гидротермальном резервуаре под поверхностью.

Но могла бы такая жизнь, если она каким-то образом не была привезена астронавтами с Земли, оказаться вредоносной? Точно нет. Почему? Потому что вредоносные организмы подстраиваются под хозяев. Как и любые другие организмы, они приспособлены для жизни в определенной среде. В случае организмов, болезнетворных для человека, этой средой является внутренняя среда человеческого тела или организм близкородственного вида, например другого млекопитающего. Почти четыре миллиарда лет патогены, которые поражают современных людей, непрерывно состязались в гонке биологических вооружений с защитными механизмами, выработанными нашими предками. У организма, который не эволюционировал, для того чтобы пробить защиту нашей иммунной системы и выжить в зоне свободного огня, которую представляет собой наше тело, не будет шанса одолеть нас. Именно поэтому люди не подхватывают голландскую грибковую болезнь вязов, а деревья не болеют гриппом. С любым марсианским организмом мы будем находиться в куда более дальнем родстве, чем с вязами. На самом деле, нет никаких доказательств наличия макроскопической флоры и фауны на Марсе, и одновременно есть все основания полагать, что ее нет. Иными словами, без существования местных хозяев существование марсианских патогенов невозможно, и если бы даже эти хозяева были, огромные различия между ними и земными видами сделали бы идею эпидемии абсурдной. Столь же абсурдна идея, что независимые марсианские микробы появятся на Земле и начнут конкурировать с земными микроорганизмами в открытой среде. Микроорганизмы приспособлены к конкретным условиям. Думать, что марсианские организмы вытеснят земные виды на их родной территории (или земные виды подавят марсианские микробы на Марсе), так же глупо, как полагать, что акулы, перевезенные на равнины Африки, заменят львов в роли ведущих хищников местной экосистемы.

Может показаться, что я трачу слишком много времени на разъяснение очевидных вещей. Отчасти это результат похода на совещание НАСА по вопросам планирования автоматической миссии по доставке марсианского грунта. Один из присутствовавших всерьез предложил стерилизовать все марсианские образцы интенсивным нагревом перед доставкой на Землю, чтобы развеять предполагаемое общественное беспокойство. Образец марсианской жизни был бы величайшим сокровищем, которое мы могли бы (с ничтожной вероятностью) найти на Марсе. Тем не менее некоторые из участников совещания предусмотрительно уничтожили бы и его, и массу ценной минералогической информации вместе с ним. Предложение было настолько нелепо, что я спросил собравшихся ученых: «Если бы вы нашли жизнеспособное яйцо динозавра, вы бы сварили его?» Вопрос, конечно, не совсем неуместен. Динозавры – наши сравнительно близкие родственники, и у них тоже были заболевания. Но каждый раз, когда вы копаете землю, вы имеете дело с образцом наводненного болезнями прошлого Земли. Тем не менее ни палеонтологи, ни садоводы, как правило, не носят защитные костюмы.

Точно так же, как жизнеспособное яйцо динозавра, образец с живыми марсианскими организмами стал бы бесценной находкой, а не угрозой. Исследуя марсианскую жизнь, мы бы получили возможность изучить ее особенности и понять, что является общим для жизни как таковой. Мы получили бы фундаментальные знания о самой природе жизни. Такие базовые знания могли бы обеспечить основу для удивительных достижений в области генной инженерии, сельского хозяйства и медицины. Никто никогда не умрет от марсианской болезни, но, возможно, образец марсианской жизни помог бы нам найти лекарство от земных недугов, которые убивают тысячи людей.