Глава 4. Цели
Оливер не мог заснуть до утра, и не только потому, что раны по всему телу зудели, и с каждым часом это становилось все невыносимей. Эффект таблеток проходил, и одновременно с этим прояснялось сознание.
Он жалел о том, что наговорил и Эвиле, и Сьюзен, да еще и в палате, где Миранда лежала в своем нарколептическом сне. Однако гордость и даже детское нежелание признавать своих ошибок не могли позволить ему просто пойти и извиниться, потому что, несмотря ни на что, он видел в своих словах зерно правильности, вопросы, ответы на которые он имеет право знать.
Кончено, Оли сомневался, что организация действительно подстроила все, о чем он наговорил Эвиле и Сьюзен, но нельзя отрицать, что они все же этим не преминули воспользоваться в своих интересах. И еще эти наставники, так похожие на них самих. Оливеру нужны были ответы, и на завтрашнем собрании он собирался их получить, а если нет, он найдет их в другом месте.
«Если бы только я был полностью здоров», — с досадой подумал он.
Он заснул, когда снаружи уже давно поднялось солнце, и проснулся, когда оно еще не зашло за горизонт. Его активное время суток — ночь, но он до сих пор не мог к этому привыкнуть. Когда обычные люди уже ложатся спать, он только готовится к предстоящей ему работе. Так и существуют эти два мира, так близко, но все же врозь.
Вместо кабинета Камиогавы, собрание решено было провести в столовой, где для этого случая убрали все столы, кроме двух, оставив лишь ряды стульев, а перед ними поставили небольшой постамент.
Когда Оливер доковылял до столовой, там оказался лишь один Мейсон.
— А, Оливер! Я думал, тебя в больничке покормят.
— Я оттуда ушел.
— Вот это правильно, нечего там делать.
Легко тебе говорить, подумал Оливер. Мейсон имел лишь несколько порезов и ушибов, в основном на руках, которыми периодически колошматил Теней, несмотря на булаву. Он любил подраться, и ему было плевать, человек перед ним или же ночное существо из кошмаров. Вот он бы точно не позволил какому-то одержимому прижать себя к стенке. Горло Оли, несмотря на употребляемые каждые несколько часов специальные эликсиры, все еще першило.
— А остальные где? — спросил он.
— Хрен знает. Миранда, наверно, все еще спит, а Везел, как я слышал, в коме или вроде того. Сьюзен — не знаю.
Если Сьюзен все еще обижается, а так оно и есть, то вряд ли придет в столовую, зная, что там будет Оливер. Он тоже не хотел ее видеть, потому что не знал, что сказать.
— А откуда ты знаешь, что Везел в коме?
— Мне Грасс сказал. Еще сказал, что на этом собрании что-то будет по поводу нас, ну, меня, тебя и остальных.
— А конкретнее? Они скажут, зачем мы им?
— Хрен знает, — пожал плечами Мейсон.
Принесли заказ, и Оливер накинулся на него, но не успел как следует распробовать вкус большого стейка с гарниром и пригубить вино, как за спиной послышались звуки открываемых дверей и шаги. Два парня тут же устремили взор на входивших. Это оказались Сьюзен, Миранда и, конечно же, Эвила, от вида которой Оливера очередной раз пробрал озноб.
Ничего не говоря, они расселись по местам, при этом Сьюзен села по левую руку от Миранды, подальше от Оли. Мейсон с любопытством переводил взгляд с одного на другую, и обратно. Оливер пожалел, что сделал такой большой заказ.
Рутгер прервал неловкое молчание первым, при этом не скабрезной шуточкой, как обычно, а вопросом, который хотел задать и сам Оли.
— Я думал, ты в лазарете, — обратился он к Миранде, но та в ответ лишь потупилась.
— Она лишь уснула, но не ранена, — ответила за нее Сьюзен, и девочка понурилась еще больше, — так что ей нет смысла там оставаться. Там и без нее полно раненых.
— Так это, — начал он вновь, когда еду принесли и девушкам, — что сегодня будет на собрании? Мы же тоже приглашены?
— Когда оно начнется, тогда и узнаешь.
— Чего ты злишься-то сразу, я же просто спросил.
Сьюзен, казалось, хотела что-то ответить, но решила промолчать. Зато неожиданно заговорила Миранда:
— Простите, — прощебетала она.
— За что?
— Я всех подвела. Я уснула, когда должна была сражаться. Я чувствовала, что вот-вот усну, но никому ничего не сказала, думала, что смогу продержаться.
— Ты ни в чем не виновата, — стала утешать ее Эвила своим хрипловатым голосом. — Ты сделала все, что могла, больше, чем мы могли рассчитывать.
У Миранды по щекам текли тихие слезы, и Эвила обняла ее, положив голову на грудь, а Сьюзен в это время гладила ее по руке.
Оливер тоже хотел сказать, что она не виновата, как и Сьюзен, убившая своей способностью человека, пусть и одержимого, которого так и так пришлось бы убить, ведь Оли находился слишком далеко. Она и сама должна это понимать, однако женщины, независимо от возраста, склонны к самоистязанию почем зря, не вдумываясь в ситуацию слишком глубоко. Миранду сейчас утешают, а Сьюзен так же утешить некому.
Пока к общей меланхолии не присоединился и Мейсон, Оливер решил покинуть это гнездо уныния, даже не доев свой заказ. Возвращать поднос на кухню он тоже не собирался — должны быть у человека на костылях какие-нибудь поблажки.
— Тебе следовало бы извиниться, — раздался у него за спиной голос Эвилы, и она точно говорила не о подносе. — Не передо мной, но хотя бы перед Сьюзен. Ты наговорил ей слишком много лишнего.
— Я это говорил не ей, а вам, — ответил он, не оборачиваясь.
— И все же.
— Если я в чем-то и виноват, так это в том, что доверился организации слишком сильно. После сегодняшнего собрания я решу: уйду или останусь. Если решите запихнуть меня в психушку, вряд ли я смогу вам помешать.
— Мы так не поступаем. Оливер лишь пожал плечами и закостылял между стульями к выходу. В своей комнате он провел все оставшееся время до собрания.
Собрание начиналось в четыре часа ночи, в самый разгар рабочего времени Охотников, однако сегодня они не бродили по улицам в поисках противников из потустороннего мира, как и не сидели в барах, попивая пиво и травя байки о своих встречах с Тенями.
Выйдя из коридора, где располагались комнаты новичков, Оливер натолкнулся на Грасса. Выглядел он довольно бодро, несмотря на большую повязку на лице слева и большой пластырь над глазом, через которые проступало немного крови.
— Оливер! — махнул ему Охотник, заметив. — Я искал тебя в лазарете, а мне сказали, ты ушел.
— Мне нечего там делать, — угрюмо ответил парень.
— Что с тобой? Что-то случилось?
Оливер немного замялся.
— Просто… поссорился кое с кем.
— Поссорился? Ну, это бывает. А кто виноват в этой ссоре?
Оли пожал плечами, насколько позволяли костыли.
— Наверное, я, — ответил он.
— Наверное? Такого не бывает: либо точно ты, либо точно не ты. Хотя, если в дело замешаны женщины, то возможно всякое. Вот что, если ты действительно поссорился с кем-то из женщин, тебе и просить прощения, потому что именно так поступают настоящие мужчины.
Оливер понимал, что Грассхоппер прав, он и так знал, что должен попросить прощения, но слова Охотника прибавили еще одну причину для этого. Если нужно было извиниться, он это сделает, но лишь после собрания, когда выяснит все, что желает.
В столовой собралась целая толпа, даже больше, чем отправилось в катакомбы с учетом погибших и серьезно раненых, все еще остающихся в лазарете. Стульев на всех не хватило, и некоторые просто стояли, прислонившись к стенам. Оливер вздохнул, готовясь к тому, что простоит на костылях всю ночь, однако Грасс велел ему идти за ним к первым рядам. Там, в самом первом ряду, оставалось два свободных места, видимо, специально оставленных для них.
Оливер как раз сел между Грассом слева и Мейсоном справа, дальше вправо шли Сьюзен и Афро, которой, видимо, все же позволили покинуть палату. Выглядела она неважно, с растрепанными волосами и небольшой бледностью, хотя, заметив Оливера, она нашла в себе силы ему улыбнуться. За ними сидела Миранда с Эвилой, а еще дальше Везел, мрачнее тучи, поглядывающий на мир из-под нахмуренных бровей, и его наставник Барсук. В самом конце — Бертон. Получалось, что только один Оливер оставался без наставника.
Пока шел между рядов, он успел наглядеться на всяких фриков. Были здесь и те, кого он уже видел в ресторане и во время выполнения миссии, а также и другие. Многие скрывали лица разнообразными масками и повязками, из-за чего все это походило на какой-то маскарад. Самого Оли не спросили, хочет ли он выставлять напоказ свое лицо.
Несмотря на вид этих людей, большинство из них сражались в подземелье, рискуя своей жизнью, самозабвенно бросаясь на врага, превосходящего числом, помогали товарищам. Те, кого не было, видимо, просто не подходили для подобных заданий, отсиживаясь где-нибудь в офисе, а может, просто струсили отправляться на столь опасную миссию. Кто-то из них отправился спасать Джона, что, судя по погибшим, оказалось не менее опасным, хотя Оливер не знал, сколько человек было задействовано в той операции, Бертон кое-что рассказал, но о количестве как-то не упомянул.
— Все собрались? — послышался чересчур низкий для женщины голос Камиогавы, раздаваясь эхом на все просторное помещение столовой. В двери все еще то и дело просачивались припозднившиеся, но время начала собрания объявили заранее, и переносить его из-за чьей-то безалаберности никто не собирался. Уже точно не властная глава филиала организации «Тенелов».
Оливер не заметил, как она вышла из двери, ведущей, в коридор при кухне. Оттуда же вышли Джон и еще четыре неизвестных человека, явно не привыкших держать в руках оружия, максимум ручку, хотя в них чувствовалась энергетика власти, такая же, как и у самой Камиогавы.
— Начнем без приветственных речей, — продолжила она, не дожидаясь ответа на вопрос. — Вы все слышали, что произошло вчера, а многие из вас в этом участвовали. — Оливеру показалось, что она мельком взглянула куда-то вправо, в сторону Барсука. — У нас была основная задача — это спасти Джона «Синигами» Сэндмена. Но не потому, что он какой-то особенный, хотя он очень ценный член организации, с этим никто не спорит, но и из-за того, в чьем плену он пребывал. Вы все также наслышаны и о Мрачном Жнеце, мне не следует повторяться. Миссия же в катакомбах была отвлекающим маневром для возможных шпионов, которые, наверняка, передали информацию о ней Жнецу, тем самым позволив сделать вылазку за Джоном непредсказуемой. Честно говоря, я не ожидала, что вы встретите такое яростное сопротивление, а иначе мы продумали бы все четче, однако времени не было совсем. Я очень сожалею, что многие наши товарищи погибли, и прошу прощения у тех, кто оказался ранен. Всего в прошлую ночь погибло восемнадцать Охотников, и мы их не забудем.
Вот и появилась причина спасения Джона. Организация никогда не делает ничего просто так. Если бы не сведения, которыми он, потенциально, мог обладать, его бы бросили на произвол судьбы. Возможно, подумал Оливер, его так долго не спасали как раз ради того, чтобы у него было больше времени что-нибудь выяснить.
Однако извинения Камиогавы оказались для него неожиданностью, пусть она и нашла для себя оправдание. Восемнадцать убитых, а сколько раненых? Каждый второй, если не больше.
— Благодаря Джону мы теперь знаем, что запланировал Жнец. Он собирается открыть новую Дыру, чтобы впустить в наш мир Высшую Тень, а может, и не одну.
В зале тут же загомонили, а учитывая количество людей и отражающие эхо стены помещения, все это превратилось в какофонию голосов и звуков удивления.
Оливер и сам внес свою лепту в этот шум, присвистнув. Высшая Тень. Джон говорил, что это существо, превосходящее обычную Тень в несколько раз, и способное уничтожить город, имея в запасе подходящее количество простых Теней. А если их будет несколько… Оли тут же представил себе картину сражения с этой тварью. В туннелях они могли так долго продержаться и даже победить с огромными потерями только благодаря ограниченности пространства. Если же бой будет в городе, Теней в одной точке сдержать не получится: они будут лазить по стенам домов, заходить с флангов через переулки, прыгать сверху с крыш и из окон, даже пробираться за спину через канализацию, а одержимые и вовсе могут взять в руки оружие и таранить толпу на машинах. А если ими будет руководить разумная Высшая Тень, никто не сможет их остановить.
Камиогава подняла руку, и буквально через несколько секунд все возгласы прекратились.
— Дальше все расскажет сам Джон.
Джон встал со стула и медленно подошел к трибуне, установленной на постаменте. Теперь Оливер мог разглядеть его вблизи. Он очень исхудал, на лице его красовались синяки и кровоподтеки, губы потрескались. Волосы, однако, он все же подстриг, что только подчеркнуло его худобу.
— В общем-то, — начал Синигами вполне бодрым голосом, — добавить мне особо нечего. Я очень благодарен тем, кто отправился меня спасать, рискуя жизнью. В ту ночь погибло много хороших Охотников, наших товарищей. Я бы рад сообщить что-то очень важное, но не могу. Нам лишь известно, что Мрачный Жнец возомнил себя спасителем мира, он намерен открыть новые порталы и наводнить планету Тенями, которые должны воспользоваться людьми, как сосудами. Он назвал это эволюцией, хотя, как по мне, это настоящий геноцид. Еще мы знаем, что его план должен прийти в исполнение этим Рождеством, и о том, что произойдет нечто грандиозное, подтверждают и наши аналитики из штаба. То есть у нас остается десять дней. Я не знаю, что именно он собирается сделать, но чтобы открыть Дыру или же расширить уже существующую необходимо колоссальное количество энергии, а значит, погибнет много людей.
Джону больше нечего было добавить, и к трибуне вернулась Камиогава. Она рассказала о скудной находке золота и серебра, которое, видимо, отныне потеряно в Дыре, и о необходимости обыска остальных катакомб, но только после поражения Жнеца.
Дальше на постамент вышел Бобби, выглядевший устало, но старающийся держаться бодро. Он поведал о спасении Джона, при этом подробнее Бертона. Он рассказал о встрече с неким Шудом и помощи со стороны Майлза, который, как понял Оливер, перешел на сторону Жнеца, но затем осознал свои ошибки.
Все эти их внутренние дела совершенно не интересовали Оли, он лишь ждал, когда уже наконец-то заговорят о нем и остальных новичках. Он уже собирался встать с места и подтолкнуть их поторопиться, когда к трибуне вновь вернулась Камиогава.
— Теперь о том, что многих интересует: пять наших новичков. Вам наверняка интересно, почему мы так усердно стараемся их натаскать за такой короткий срок, и я вам отвечу. До этого мы молчали, потому что не все из них пробудили свои аберрации, и мы боялись, что об этом услышат шпионы и передадут информацию Жнецу, а тот решит поскорее покончить с ними. Однако, видимо, он и так догадался, что эти новички чем-то важны, а поэтому попытался чужими руками убить одного из них, из-за чего пострадал один из наших Охотников — Афро. Именно поэтому Джона не убили сразу, а долго пытали, — чтобы вызнать у него тайну, о которой он даже не знал.
Даже он не знал! Оливер поразился этому обстоятельству. Джона, как и остальных наставников, представили к ним, чтобы уговорить новичков вступить в организацию, а затем обучать их по мере возможности, став не просто учителями, но еще и друзьями. И все это время они не знали, зачем это делают. Наставники просто выполняли приказ, не задавая вопросов. Оливер так бы не смог.
— Сейчас это уже не важно, — продолжила Камиогава. — Правда в том, что в аналитическом отделе главной базы организации уже давно, можно сказать, напророчили нечто похожее на то, что запланировал Жнец. Также ясновидцы узнали, что появятся пятеро Тенеловов, обладающих способностями, которых ни у кого до этого не было. Они сказали где искать лишь в тот самый день, когда их и обнаружили. Благодаря этой пятерке, либо лишь нескольким из них, у нас есть шанс остановить Жнеца и его Теней, мы только не знаем одного — каким образом. Я все это говорю затем, чтобы вы все знали, чего мы добиваемся и какими методами пользуемся. Даже если… Когда Жнец узнает об этих пятерых, он все равно теперь ничего не сможет им сделать, потому что их будут охранять каждую секунду несколько человек, которым мы доверяем, в том числе и их нынешние наставники.
Все стало на свои места. Их роль стала ясна и понятна, хотя об этом можно было сообщить и пораньше, и если не всему свету, то хотя бы только лично им. Избранные среди избранных или проклятые среди проклятых. Но как они смогут победить Жнеца и его армию Теней, спасти мир, если ничего не знают о действиях этого ужасного человека? Аналитики в организации, судя по всему, обладают невероятными способностями, но даже им не под силу знать все.
Оливер из всех них мог выделить лишь Миранду и Везела, остальные же в бою почти бесполезны, особенно если сравнивать с бывалыми Охотниками. Пойти против такого сильного противника, как Жнец, кажется безумием, хотя сам Оли никогда его не видел, но почему-то представлял себе огромной фигурой в капюшоне, сжимающей в руках косу из человеческих костей. А еще он обязательно должен сидеть на таком же костяном троне и молча одним лишь перстом направлять Теней.
И все же оставался еще один вопрос, ответ на который он ждал больше всего: что с его друзьями.
Однако дальше речь зашла о патрулировании улиц на Рождество. Те четверо человек, что ныне восседали за спиной у Камиогавы вместе с Джоном, оказались главами филиалов организации из других боро Нью-Йорка. Так как Жнец обосновался именно в Бруклине, то и события на Рождество должны были произойти именно здесь, что подтверждали аналитики, а потому другие районные филиалы города предоставляли дополнительное подкрепление. Охотники должны будут прибыть даже из соседних городов и еще немного из других штатов.
Бруклин на Рождество станет настоящим полем боя, и все это понимали, хотя в открытую никто подобного не произносил. Патрулирование улиц — вот и все, что официально предстояло делать этим людям. Комендантский час будет отменен ровно на одну ночь, и на улицах окажется полно народу, среди которых легко затеряться как Охотникам (на подобных мероприятиях всегда полно полиции и спецслужб на всякий случай, никто не будет задаваться вопросами), так и одержимым, которые на первый взгляд неотличимы от обычных людей.
Но будут еще и Тени, незримыми хищниками выискивающие себе жертву. В прошлые годы за такую ночь в Бруклине погибало или становилось одержимо до двух тысяч человек, что для боро в несколько миллионов не такая уж и заметная потеря. Но ведь все эти смерти происходили в одну единственную ночь, что, в купе с постоянными предупреждениями населению быть осторожными и не выходить за пределы перекрытых зон, не могло не остаться незамеченным. До двух тысяч было лишь в первые два года, дальше люди стали осмотрительнее и осторожнее, и в последние годы число жертв сократилось до нескольких сотен.
В эти ночи Охотники не оставались без работы.
— В катакомбах было уничтожено несколько сотен Теней, — сказала Камиогава, — а вокруг обнаруженной там Дыры уже строится саркофаг. Но это не повод расслабляться, Жнец бы не отправил все эти полчища ночных тварей, если бы у него в запасе не оставалось как минимум столько же, поэтому эта рождественская ночь окажется не менее кровопролитной, чем всегда. Даже более, если учитывать, что Тени на сей раз направляются Жнецом. Мы не знаем, что нас ждет, но зато мы знаем, что нам делать, — выполнять свою работу.
Было произнесено еще несколько ободряющих фраз и обговорен ряд мелких деталей. Несмотря на то, что с событий в катакомбах прошло всего лишь один солнечный день, Камиогава уже успела связаться с правительством и заказать огромную партию бронежилетов, однако надевать их или нет — дело сугубо добровольное. Кому-то может быть неудобно носить одновременно средство защиты и свой клоунский костюм. Попытки внедрения бронежилетов уже как-то была, но провалилась по различным причинам.
В конце Камиогава предложила Охотникам все это время до самого Рождества оставаться в здании организации, чтобы до них поодиночке не добрались люди и Тени Жнеца. Жилых этажа было всего два, на некоторых жили офисные сотрудники, но большая часть комнат пустовала.
Глава филиала пожелала всем удачи и готовиться к грядущему.
— А как же мои друзья? — вскочил с места Оливер. Его попытался остановить Грасс, но не успел. — Вы ни слова не сказали о них, а я знаю, что вы их забрали и теперь держите где-нибудь за решеткой, тыкая амбисидиановой палкой. Если вы не позволите мне их спасти, из вашей драгоценной пятерки останется лишь четверка, и плевать на последствия. Каиогава посмотрела на него со снисхождением:
— Я не забыла о твоих друзьях, Оливер. Но они ведь твои, верно? А значит, других это не касается. Мы поговорим, когда все разойдутся. — Последнее предложение она произнесла с нажимом, и люди, который при окрике Оливера замерли, ожидая какого-то продолжения собрания, тут же заторопились на выход. Учитывая, что лифт всего один, их исход займет не менее получаса.
Как оказалось, из столовой вел и другой выход, ведущий к северной части здания с запасным лифтом, где, как Оливер знал, располагались лаборатории и места содержания Теней, а еще, как это ни удивительно, лазарет. Связано это было с тем, что здание располагалось на берегу Лоуэр-Бей, и если бы подземные помещения расширялись и на юг, то в конечном итоге их залили бы воды из Атлантического океана.
Через второй лифт отправились главы филиалов и четверка новичков в сопровождении своих наставников и дополнительной охраной. И Бертон. Оливер же остался внизу и вместе с Камиогавой, Бобби с еще несколькими обязательными бойцами отправился дальше. Перед этим он даже успел перекинуться парой слов с Джоном, но диалог вышел довольно неловким. Какой вопрос задать? Как дела? Ответ и так был ясен. Поэтому Оли лишь спросил, что Джон будет делать дальше, а тот ответил, что приводить себя в форму, то есть отъедаться и разминать одеревенелые за время плена мышцы. Примерно то же самое он посоветовал сделать и парню, хотя за десять дней мало что можно узнать нового и чему-то обучиться, но он все равно пообещал.
Пройдя несколько дверей, лестниц и коридоров, что с костылями было не так уж и просто, Оливер и остальные очутились в просторном длинном помещении с колоннами, а слева оказался еще более просторный зал, странным образом отделенный толстыми стеклами. Зал был таким же длинным, только потолок располагался гораздо выше, однако и оно было разделено огромными стеклами, словно деля его на секции. На противоположной стороне находилось множество неказистых железных дверей с круглыми матовыми окошками на уровне глаз.
Однако им было в другую сторону. В стене справа находилась массивная белая дверь с панелью и камерой наблюдения над головой. Камиогава ввела цифры, а секунд через десять дверь отворилась с характерным пищащим звуком. Послышалось шипением выходящего воздуха.
Внутри оказалось не так просторно, как в предыдущем помещении с колоннами, но и здесь было, где развернуться. И выглядело оно чище и светлее. Напротив находилась такая же длинная стена, в которой, на различном расстоянии друг от друга покоились еще одни массивные белые двери, с панелями, но уже без камер.
— Где мы? — не вытерпел Оливер.
— Это лаборатории, где изучают Теней и одержимых.
— И вы решили изучить моих друзей?
— Поверь, у нас полно подопытных и без них. Просто мы хотели провести кое-какие анализы. Ради их же блага. Ты сам все увидишь.
Пройдя немного по коридору, Камиогава остановилась у одной из дверей, ввела код (Оливер не знал, везде ли один и тот же пароль или же он разный для каждой двери, а если так, то как их вообще все можно запомнить?) и все вошли внутрь.
Это оказалось очередное длинное помещение, уходящее вглубь на несколько десятков метров и утыкаясь в очередную стену с очередной дверью. Также двери были и с двух сторон, явно ведя в соседние, не менее длинные помещения. Первое, что заметил Оливер, не считая снующих вокруг людей, — это капсулы по обе стороны помещения. Без всяких церемоний он подошел к одной из них и посмотрел сквозь круглое окошко. Там лежал человек. В соседних капсулах тоже лежали люди, но не везде. Кто-то казался просто спящим, другие же имели вид полуразложившихся трупов.
— Кто это? Что вы с ними сделали? — спросил Оливер.
— Это одержимые. Не беспокойся, они просто в анабиозе. Иди за нами.
Они прошли чуть дальше середины помещения, где Камиогава остановилась и рукой показала на три капсулы перед собой. Оливер не был глупым, и сразу догадался, кого увидит, заглянув в оконца: Гек, Бека и Джо.
Выглядели они еще более неважно, чем Джон, когда парень его увидел прошлой ночью. Хотя было видно, что их отмыли, как могли, а одежду заменили на какую-то форму, похожую на ту, что была на самом Оливере, когда он впервые очнулся после встречи с Тенями, только вместо серой она оказалась белой. А еще в капсуле находилось подобие капельницы, по которой в вену поставлялась мутная жидкость, вроде физраствора.
Больше всего неестественная худоба выделялась у Джо, который, будь он во всей своей форме, точно бы не влез в капсулу.
— Как они? — тихо спросил Оли, не отрывая взгляда от Беки.
— В этой лаборатории мы изучаем влияние Тени на одержимого ею человека. Все тела одержимых разрушаются, чьи-то медленнее, чьи-то быстрее, но мы пока не выяснили, почему конкретно это происходит, хотя гипотезы есть, и вполне реалистичные, если, конечно, можно говорить о реализме в отношении Теней и вообще Дыры.
— Я спросил не об этом.
— Рано или поздно человеческое тело умирает, — продолжила Камиогава, не обращая внимания на слова Оливера. — И именно тогда оно начинает разрушаться быстрее, и Теням приходится намного сильнее поддерживать его, чтобы оно не развалилось окончательно, однако парадокс заключается в том, что чем больше влияет на тело Тень, тем быстрее оно разрушается. И мы научились отличать одно состояние от другого.
— Зачем вы мне все это говорите? Я лишь хочу изгнать этих Теней из моих друзей.
— Я говорю тебе это за тем, что этот факт напрямую касается твоих способностей.
Оливер не особо вслушивался в бормотание Камиогавы, но все равно уловил суть, однако не особо понимал, что именно она пытается до него донести. Сейчас он не мог думать ни о чем, кроме друзей, лежащих в лабораторных капсулах перед ним. Если бы не эта преграда, он уже бы вытравил из них ночных тварей.
— О чем вы? — не выдержал он. — Хватит говорить загадками.
— Знаешь, почему ты смог спасти Бертона и того солдата в катакомбах, а остальных одержимых, которых вы встретили на пути в Дыре, нет?
Камиогава вновь предпочла иносказания и отвечала вопросами на вопросы, что так раздражало Оливера, но он все же сдержался. Он уже пробовал кричать, и это ни к чему, кроме собственного стыда, не привело.
— И почему?
— Потому что Бертон и тот элитный боец были живы, а те одержимые давно умерли. Жизнь в них поддерживали лишь Тени, и их изгнание оказалось равносильно обрыванию нитей у марионетки.
Теперь Оливер, наконец, понял. Он с самого начала стремился как можно быстрее найти своих друзей, чтобы спасти их от смерти, однако не совсем осознавал, что это значит. Он полагал, что если тело мертво, то Тень не может в нем находиться, но тот одержимый, что сцапал Гека, имел зеленые руки, словно лягушачьи, однако был вполне бодрым, а значит — живым. Теперь же Оли понял, что это было не так, его сосуд разрушался, и он искал себе новый. И нашел.
Однако тела его друзей хоть и выглядели бледными и худыми, не имели следов разложения, а значит, они точно живы. Камиогава просто на всякий случай решила в этом убедиться. Теперь Оливер чувствовал себя еще более виноватым во всех этих нападках как на Эвилу, так и вообще на организацию в целом.
Последнюю мысль, не считая сожалений о поспешных обвинениях, он выразил вслух.
— Да, — подтвердила она, — мы именно поэтому первым делом привезли их сюда, дабы как можно скорее поместить их в капсулу анабиоза, дабы обследовать и предоставить необходимый уход. Однако… — она замолчала и посмотрела на Бобби.
— Видишь ли, Оливер, — заговорил бармен, прочистив горло, — не все из тех, кого мы вытащили из катакомб, были живы на тот момент.
— Что вы хотите этим сказать? — заволновался он.
— Ты хорошо описал нам внешность своих друзей, чтобы мы ненароком не причинили им вреда, хотя мы и без этого не собирались. Это Джо, верно? — Бобби положил руку на одну из капсул. Оли бессильно кивнул.
— Нам очень жаль, Оливер, но он мертв.
Оли взглянул на лежащего в капсуле старого друга. Он выглядел не хуже, чем остальные, пусть и непривычно худ, но все же Тень его доконала. Возможно, он умер еще в тот первый день от страха, а может, намного позже, от голода, ведь еды ему требовалось больше, а добыть пищу в катакомбах невозможно. Что, если Тень в его теле попросту не могла вылезти на поверхность из-за его веса? Да даже если бы и могла, что там можно найти, кроме неосторожных ночных гуляк? Теней сотни, и даже десять человек не могли утолить голод всех.
Оливер поймал себя на мысли, что он даже не морщится, думая о людях, как о потенциальных жертвах Теней. Все произошедшие с ним события последних дней наложили свой несмываемый отпечаток циничности.
— А остальные? Могу я уже изгнать из них Теней?
— За этим мы и привели тебя сюда. Из всех одержимых катакомб на данный момент в живых остаются лишь шестеро, считая двоих твоих друзей.
Камиогава подала знак, и шесть человек вывезли капсулы за дверь в противоположной стороне длинного помещения. Там оказалась небольшая комната, обитая металлом, но не амбисидианом. Кое-где виднелись следи когтей.
Открыли первую капсулу с неизвестным Оливеру мужчиной. Он был худ, что не удивительно, имел длинный нос и темные короткие волосы.
— Не бойся, — заговорила Камиогава, — они под особым наркозом.
Оливер подумал, что ему специально подсунули для начала тело неизвестного человека, а изгонять Теней из друзей ему придется в конце. Возможно, Камиогава боялась, что как только он спасет друзей, то просто откажется использовать силу дальше, а может, она хочет убедиться, что способность сработает как надо, и человек не умрет в ту же секунду, как его покинет Тень. Случись подобное с его друзьями, он точно не захочет продолжать и будет жалеть до конца своих дней. О том, что не успел вовремя, о том, что доверился организации, вообще о том, что решил праздновать свой день рождения в заброшенном здании, портале в настоящий ад.
Только Камиогава не знала, что он и так об этом сожалеет. Да, он спасет Гека и Беку, но Джо уже не вернуть.
Оливер решил не класть руки на лицо человека, а просто взял его за руку: это не так глупо выглядит, да и Тень, когда будет вылезать, не сможет его поцарапать. Камиогава и Бобби переглянулись, явно до этого не догадываясь, что ему не обязательно касаться головы одержимого, но промолчали.
Как только Тень показалась изо рта, один из бойцов ударом ножа пронзил ее, и она растворилась в воздухе с неприятным серным запахом, затем крышка капсулы тут же закрывалась вновь. Те же манипуляции были проделаны и с остальными одержимыми. Парень даже удивился, почему этих Теней не поймали для дальнейших наблюдений. Видимо, их и без того у них полно.
Оливер все боялся, что люди очнутся, как только Тень будет уничтожена, однако наоборот, надеялся, когда проделывал это с Геком и Бекой. Но они были под наркозом, а потому никак не отреагировали. Да даже и без наркоза, Бертон ведь тоже не сразу пришел в сознание.
— Что дальше? — спросил он.
— Мы проведем еще несколько тестов, не бойся, они совсем не опасны, просто необходимо узнать, как сильно Тени повлияли на их тела: измерить давление, температуру, синусовый ритм, оценить работу мозга и других внутренних органов, изучить состав крови. Если все в порядке, мы переведем их в палаты госпиталя.
— Тогда я буду ждать, когда смогу их навестить.
На этом его экскурсия по лаборатории завершилась. Конечно, он не знал, что находится в соседних помещениях, но вряд ли это что-то сильно отличается от того, что здесь.
На обратном пути Оливер спросил:
— А что это за особый наркоз, про который вы говорили?
— Видишь ли, одержимые Тенями очень быстро восстанавливаются от ран, большинство препаратов и вовсе никак на них не действуют. И та, и другая проблема решается золотом и серебром. Мы просто добавляем в наркоз немного амбисидиановой пыли, не достаточной, чтобы изгнать Тень, но достаточной, чтобы усыпить человека без угрозы для жизни. Бобби так резко зыркнул на Камиогаву, что у него аж шея хрустнула.
— Понятно, — протянул Оливер, делая вид, что ничего не заметил.
Они могут изгнать Тень из человека и без его способностей! Мысль поразила его до самых костей. Тогда зачем же просить это сделать его? Узнать, будут ли побочные эффекты? Просто ради любопытства, как он это делает? Они не сказали, когда именно умер Джо, а что, если это произошло как раз после того, как его вытащили из катакомб? Тогда в его смерти виноваты не только Тени.
Организация обманывает и врет, манипулирует людьми ради собственной выгоды, и делает это даже тогда, когда можно просто попросить: «Помоги нам, мы можем изгнать Тень сами, но хотели бы посмотреть, как это делаешь ты». И все, Оливер не видел причины отказать в подобной просьбе.
До этого момента у него было двоякие чувства по отношению к «Тенелову», но теперь он точно был уверен, что не должен доверять им во всем. Возможно, их цель и благородна, но средства ее достижения несоизмеримо низменны.
Он должен рассказать об этом остальным, и для этого ему придется помериться со Сьюзен. Возможно, об этом не стоит говорить Везелу, но остальные должны знать, что даже когда им говорят правду, между строк остается слишком много лжи.
Молчание затянулось, а у Оливера как раз созрел еще один вопрос:
— На собрании вы говорили о каком-то саркофаге. Что это такое? Оли показалось, что Камиогава вздохнула как-то с облегчением. Ну да, куда глупому мальчишке до распознавания чужой лжи и оговорок!
— Позволь мне объяснить, — вмешался Бобби, обращаясь к главе филиала. — Оливер, ты же уже знаешь о Дырах, и даже видел одну из них. Когда находят такие порталы, вокруг них строят специальную железную комнату, обитую изнутри амбисиданом. Это и называется саркофагом. Даже если Тень вылезет из Дыры, выйти за пределы саркофага она все равно никак не сможет.
— А если кто-нибудь разрушит саркофаг снаружи?
— На этот случай на нем устанавливаются датчики, а каждые несколько дней кто-нибудь проверяет железный куб. Однако мы все же оставляем специальную дверь, изнутри, само собой, открыть ее невозможно, а открывают ее лишь специалисты, следящие за состоянием портала. Когда-нибудь мы надеемся найти способ закрывать подобные Дыры навсегда.
Они выбрались наверх, вновь прошли через столовую, а у входа в коридор с комнатами разделились: Камиогава с Бобби и парочкой бойцов отправились наверх, в ее кабинет, а Оливер, также сопровождаемый охраной, вернулся в свою комнату. От всех этих хождений ныли нога и ладони, и ему было приятно отбросить свои костыли и плюхнуться в свежую кровать. Конечно, перед тем, как войти, его комнату осмотрели, но лишь глупец попытается убить его в его же комнате, где снаружи полно элитных бойцов организации. Хотя, в первый раз нечто подобное и произошло.
Он прилег отдохнуть, немного подумать и придумать слова, чтобы попросить прощения у Сьюзен и Эвилы. Искренние у первой и не особо у второй. Он хотел рассказать об оговорке Камиогавы, но разговор не касался ушей Охотников, а значит, ему нужно уговорить Эвилу покинуть их хотя бы на десять минут. Только Миранда могла на нее повлиять, но не факт, что она согласится.
Не успел он углубиться в раздумья, как уже спал мертвым сном.
* * *
Джон с Бертоном дожидались Камиогаву в ее кабинете, как им и было велено. Леброн рассказал о том, что с ним происходило после их первой встречи на ночных улицах и до самого острова Эллис, куда его послали против воли. Джон слушал с интересом, потому что его последние дни оказались довольно однообразны.
Их ничего не связывало между собой, кроме Хелин, которую не пустили даже на собрание, хотя они оба считали, что это несколько несправедливо. Но Камиогава сказала свое слово, а ее слово, что кремень.
— Похоже, — сказал Джон, — твои похождения оказались не лучше моих, я, по крайне мере, знал, чего ожидать. — Он усмехнулся, и Бертон тоже не удержался от ухмылки. — Пусть ты не Охотник, да и до элитного бойца тебе далеко, но я наслышан о твоей меткости и храбрости.
— Жить захочешь, не так запляшешь.
Он не желал во все это лезть, и лучший вариант для него — вообще свалить из города. Но что это изменит? Сколько людей погибнет, если план Жнеца сработает? Не мог же Леброн ходить по всем друзьям (пусть и бывшим) и знакомым, рассказывая им о том, что в ночь на Рождество один маньяк с армией монстров из другого мира будет крушить город, а тайная организация по борьбе с этими монстрами будет пытаться их уничтожить? В этот раз его могут упечь уже в настоящую психушку.
Но если ему все же позволят помочь, что он сделает? Поможет отстреливать Теней? Вряд ли на многолюдном празднике будет использоваться огнестрельное оружие, а с холодным он не в ладах. Бегать по городу обвешанным в золото и серебро, чтобы его не сожрали Тени, тоже много пользы не принесет.
— Думаю, — вновь заговорил Джон, — тебе позволят на некоторое время остаться здесь. Внизу у нас есть свободные комнаты, где живут Оливер и остальные. Вряд ли Жнец тебя просто так оставит после всего, что ты сделал ему.
Спас Джона от меча Мрачного Жнеца и привел на его базу Охотников, дабы спасти вновь этого самого Джона от этого самого Жнеца. И это не считая ранений повелителя Теней, а также его уничтоженной базы. Убитых в катакомбах Теней и одержимых тоже можно считать. Жнецу будет не до условностей, кто и насколько в чем виноват.
Затронув еще пару-тройку общих интересов, они таким образом просидели в кабинете около получаса, когда, наконец, явилась Камиогава, а с ней и Бобби.
— Оливер изгнал Теней? — тут же спросил Джон.
— Да, все в порядке.
— И все же я считаю, зря мы не позволили сделать ему это сразу, ну или хотя бы не объяснили, что к чему, — помотал головой Бобби.
— У нас не было на это времени. Пусть он и считает, что мы подвергли его друзей опасности, но было бы куда хуже, если бы он изгнал Теней, когда их состояние не контролируется врачами. Да и смерть одного из его друзей…
Из-за нестабильности тела одержимого, когда оно умирает, Тень одновременно и поддерживает его, и разрушает, из-за чего становится невозможно определить точное время смерти. Возможно, этот Джо умер еще неделю назад, а может, по пути в лабораторию организации. Камиогава случайно сболтнула о возможности изгнать Тень без вреда для человека и без способностей, но Оливер, казалось, не особо к ней прислушивался, а потому не заметил. По крайней мере, она так надеялась.
Кагесура решил сменить тему разговора:
— Мистер Бертон, что вы намереваетесь делать дальше?
— В каком смысле?
— Вы приняли участие в миссии, увидели все изнутри, знаете, чем мы занимаемся, и какой ценой это достается. Если хотите, мы можем отпустить вас домой, все необходимые бумаги вы уже подписали.
— Не думаю, что это хорошая идея, — вмешался Джон. — Жнец наверняка желает ему отомстить, а дома защититься он не сможет. Мы, конечно, можем организовать ему охрану, но помните, чем это закончилось в прошлый раз? Пусть с ним были лишь элитные бойцы, но и среди нападавших большинство тоже оказались простыми людьми. В связи с последними событиями мы не можем выделить ему на охрану Охотников, да и кто согласится?
— И что ты предлагаешь? — поинтересовалась Камиогава. — Вернуть его в поликлинику?
— Зачем же? У нас внизу множество свободных комнат, безопаснее месте не найдешь, особенно учитывая, что всех новичков сторожат по нескольку элитных бойцов.
— Кагесура, — сказал Бобби, — ты должна признать, что это лучший вариант.
Камиогава и сама это понимала, однако ей было несколько не по себе, что по организации будет шастать простой гражданский. Он подтвердил свою лояльность, однако не относился к организации. Его даже можно было назвать внештатным консультантом, но он помог всем, чем мог, да и то случайно, когда в него вселилась Тень, и он обрел ее воспоминания. А еще он спас Джона при первой его встречи со Жнецом.
— Должна отдать вам должное, — наконец заговорила Камиогава, — вы оказали нам неоценимую помощь. За это я могу позволить вам побыть у нас до тех пор, пока угроза со стороны Жнеца не исчезнет.
— Премного благодарен, — ответил тот.
— Однако, — продолжила глава филиала, — вы не член организации, а потому не имеете права вмешиваться в ее дела. Я распоряжусь, чтобы вам подготовили комнату, а до тех пор можете переждать внизу. Если хотите, идите в столовую, повара приготовят вам все, что пожелает. Можете выйти на улицу — где лифт, вы знаете, однако я бы не советовала вам покидать пределы территории.
— Я понимаю. Спасибо.
Когда Бертон ушел вместе с охранником, приставленным к нему в качестве телохранителя, они остались втроем.
— Ну а ты, Джон, что намереваешься делать?
— Для начала приведу себя в подобающую форму. На это время я тоже останусь здесь, надеюсь, залы все еще работают?
— Конечно, все в твоем распоряжении но… ты уверен, что в порядке? Ты две недели провел в плену под пытками, и за десять дней прийти в норму будет не так просто, а Жнец наверняка в первую очередь будет охотиться за тобой.
— Это только к лучшему, потому что теперь я буду готов. Камиогава кивнула.
— Роберт?
— Не могу же я остаться в стороне, когда происходит подобное. Мне лишь нужно новое оружие, свой старый меч я поломал, а затем он взорвался вместе с тем островом, хотя этого я уже не помню, и не только потому, что мне дали по башке. — Он пощупал повязку у себя на голове.
Следующие вопросы касались пятерки новичков и их роли в надвигающейся катастрофе. На Рождество их вообще не хотели выпускать из здания, охраняя, как зеницу ока, однако в предсказании четко сказано, что именно благодаря им удастся остановить грядущее, а как они это сделают, оставаясь под замком?
— Для начала мы должны выяснить, что именно произойдет на Рождество, а потом уже решать, задействовать их или нет, — заявил Бобби.
— Как по мне, — откликнулся Джон, — они почти готовы. Они удивительно быстро учатся. Сам я не видел, но Охотники, бывшие с ними в катакомбах, вполне лестно о них отзываются.
— Не обо всех и не во всем, — не согласилась Камиогава. — Везел слишком труслив, чтобы участвовать в заданиях, за ним необходимо постоянно приглядывать, дабы он чего не выкинул. Хотя способность у него превосходит все остальные. Будь он с нами с самого начала, нам удалось бы избежать множества жертв. Мейсон слишком безрассуден и ломится напролом, не жалея себя. Он может переоценить свои силы и погибнуть по собственной глупости. Миранда же чересчур ретивая и чувствительная, она слишком рьяно хочет всем помочь, как и Мейсон, не жалея себя, а когда ничего не получается, впадает в уныние. Я уже не уверена в правильности выбора Эвилы ей в наставники, иногда схожесть бывает во вред. Надо было к ней кого-нибудь… потемпераментней, что ли, приставить. Сьюзен — это вообще отдельный разговор. Ее способность годится только на убийство одержимых, и это сильно ее гложет. Она теперь даже к людям боится прикасаться. Еще чуть-чуть, и у нее случится нервный срыв. Все эти десять дней с ней придется работать психологу. И Оливер. Он слишком своевольный и не думает о последствиях, с каждым днем он все меньше доверяет нам. С моей стороны было ошибкой оставить его без нового наставника, но мы и не думали, что ты, Джон, проведешь в плену столько времени. Если бы мы могли, то спасли бы тебя раньше.
— Я знаю это, а потому никого не виню, кроме самого себя. Вы правы, эта пятерка не готова, но разве мы не знали об этом, когда звали их в организацию? Мы понимали, что у нас не будет достаточно времени на их подготовку, так что грех жаловаться. Нам лишь необходимо разъяснить им все еще раз, но теперь без лишних глаз. Нужно объяснить им все без утайки, потому что если они поймут, что их обманывают, то замкнуться в себе и никому не станут более доверять.
— Ты прав, Джон. Как только они немного отдохнут и придут в себя, вы, их наставники, должны все вместе разъяснить им, что к чему. На их плечи ложится большая ответственность, и мы всеми силами обязаны помочь им ее нести.
* * *
Как только короткая встреча у Камиогавы закончилась (а была она короче, чем время ее ожидания), Бертон, в сопровождении охранника из числа элитных бойцов, спустился на нижние этажи и сразу же направился в столовую. Ему было непривычно, что теперь его везде будет сопровождать телохранитель, хотя, в отличие от Оливера и остальной пятерки, он был всего один, что сразу делало очевидным приоритеты. Самого охранника все это тоже не особо радовало, ибо не за этим он тренировался долгие годы.
В столовой успели уже прибрать и расставить столы по местам. За некоторыми из них сидели группы людей, уплетая свой заказ; ничего не говоря, к одной из таких групп отправился и его телохранитель, явно желая обсудить с ними свою незавидную судьбу. Это были те, кто решил остаться в организации до рокового дня. И не удивительно: бесплатная и вкусная еда на любой вкус, всегда свежая постель и тренировочные залы недалеко. Бертон не понимал, почему они постоянно здесь не живут.
Хотя один минус все же был — отсутствие крепкого спиртного. Камиогаву не раз просили разнообразить меню пивом, водкой, виски и другими горячительными напитками без ограничения, но она сказала: «Нет! Только аперитив», а спорить с ней могли лишь глупцы. Хотя до бара-ресторана в ковбойском стиле было минут десять ходьбы, из-за чего там теперь постоянно не хватало мест.
Блэйк Андерсон — или как на самом деле звали того одержимого? — во время их схватки заехал Бертону в челюсть, которая до сих пор болела, особенно если ее перенапрячь, поэтому он заказал суп с фрикадельками и мелко порезанное овощное рагу. Леброн не был любителем выпить, но посчитал, что ему не помешает немного расслабиться, а потому добавил к заказу и бокал хереса.
Блюда были с пылу, с жару, и Бертон ел не спеша. Когда он только приступил к рагу, к нему кто-то подсел. Подняв взгляд, он увидел Джона.
— О, Джон. Вы уже закончили?
— Да ничего особенного мы и не обсуждали, все было на собрании.
Когда к нему подошел официант, он назаказывал полменю, преимущественно белки и углеводы. За эти десять дней ему было необходимо набрать прежнюю массу, и желательно мышцами. Кончено, за такой короткий срок сделать это было практически невозможно, но и сидеть на заднице — не выход.
— Десять дней, — проговорил Бертон. — Неужели все будет так плохо?
— Вспомни лабиринт. В катакомбах, как я слышал, все было в десять раз хуже. А на Рождество тот ужас приумножится еще в столько же, потому что тогда мы будем сражаться не только за свои жизни, но и спасать обычных граждан.
— У меня почему-то такое чувство, — протянул Бертон, — что что-то не сходится. Будто все это как-то просто, но одновременно и сложно.
Джон усмехнулся, разделывая вареную куриную грудку, политую гарниром:
— Ты не одинок в своих мыслях. Ты же знаешь, что помимо бойцов, в нашей организации полно и других членов? Некоторые из них даже оружия никогда в руках не держали. Одни работают в аналитическом центре, других можно назвать частными Охотниками, которые живут своей жизнью, иногда помогая нам, если вдруг их способность что-то им говорит. Все они тоже в один голос утверждают, что на Рождество произойдет нечто большее, чем мы думаем.
— Может, я тоже какой Охотник? — хмыкнул Бертон.
— Ты не видишь в темноте, и в тебя может вселиться Тень, так что это всего лишь интуиция, которой обладают все люди в той или иной мере, особенно копы, пусть и бывшие.
Бертон невольно вздохнул. То ли облегченно, то ли удрученно. Бывших копов не бывает — есть такая фраза, хотя ее можно пристроить к чему угодно: бывших циркачей не бывает, бывших проституток не бывает, наркоманов, хулиганов, космонавтов, поднимателей пингвинов… Однако ее можно применить лишь к тем, кто сам сменил одну стезю на другую или ушел на пенсию. Бертон свою новую роль не выбирал.
Его уволили, и для всех он стал изгоем. Единственный человек, который продолжал оставаться ему другом, пусть и не таким близким, как раньше, — погиб, защищая Леброна и исполняя свой долг. Он оставался копом до конца, и даже после. Бертон узнал, что он посмертно удостоен Медали почета и Пурпурного сердца. Они были переданы жене и ребенку Люпина вместе с крупной денежной суммой. Кому она нужна, если человека уже не вернешь?
Бертон очень жалел, что не мог посетить похороны друга. Что о нем подумали остальные: семья Коннора и его коллеги, некогда и коллеги самого Леброна? Вряд ли они знают все о происходящем, информация засекречена. Как только закончится этот кошмар, он собирался навестить могилу Люпина, его семью и коллег, вот только никак не мог найти слов, и не только потому, что бо́льшая их часть под запретом. Да и если бы было не так, ему все равно бы никто не поверил.
— Ты провел в плену две недели. Странно, что ты не сошел с ума.
— Да, мои голоса в голове говорят то же самое, — усмехнулся Джон, а вместе с ним и Бертон.
Частный детектив сначала ел медленно, но потом понял, что все равно доест быстрее, чем Джон, да и зачем оставаться? Все вопросы уже обсудили, оставалось только ждать. Отнеся поднос на кухню, он отправился в свою комнату, забыв даже о телохранителе, однако тот тут же нагнал его у дверей. Скоро должен наступить рассвет, пусть отсюда его и невозможно увидеть, а значит, можно готовиться ко сну.
Бертон понимал, почему ему выделили комнату внизу, где находились новички, а не наверху, на жилых этажах, где разместились Охотники, а также жили элитные бойцы, офисный планктон и другие работники, вроде тех же поваров с официантами и уборщицами. Первая причина — чтобы не мешался под ногами, и тут, конечно, было обидно, а вторая — ради безопасности. Любой из Охотников и даже элитных бойцов организации мог оказаться предателем, и быть окруженным потенциальными убийцами — незавидная стезя. В суматохе убить проще всего. Но вот чтобы пробраться вниз, необходимо было пройти через несколько запароленных дверей и камер над ними. Однако подобная система не особо спасла Афро, как слышал Бертон.
Через час он уже спал, и удивительно, но кошмары ему не снились, как и прошлой ночью. Те есть днем, конечно.
* * *
Наедаться перед сном вредно, и в этом отношении Джон мог не беспокоиться. Он пытался съесть как можно больше, словно каждый кусочек вареной курицы или тушеных овощей мог вернуть ему часть утраченных сил. Ему понадобилось часа два, чтобы доесть все, что он заказал, и в конечном итоге из столовой он вышел самым последним, медленно переставляя ноги.
После еды нельзя напрягаться, и вот с этим фактом он так просто смириться не мог. Он давно не брал в руки меча, но был уверен, что помнит все движения, осталось лишь напомнить их застывшему организму.
Раны по всему телу щипало, но это лишь мотивировало. Шуд мертв, его убил Бобби, чего вряд ли смог бы сделать сам Джон. По пути на базу филиала организации Хелин вкратце рассказала ему, что произошло, когда они с Грассом и Бертоном вернулись за Бобби.
Шуд, как она предполагала, обладал аберрацией, которая позволяла ему обходить такие способности, как ясновидение и даже интуицию. Именно поэтому, когда похитили Джона, никто не мог сказать, как точно это произошло, потому что на месте нападения, помимо его крови на бетонном полу, не осталось никаких духовных следов.
По этой же причине Шуд был очень грозным бойцом, скрывающим жажду крови и свои намерения, делая свои смертоносные атаки непредсказуемыми. Однако Бобби, будучи в состоянии берсерка, плевал на это. В ярости он не то, что не чувствовал противника, он едва ли его видел, сражался лишь на инстинктах, ни о чем не думая, кроме насилия, и всяк, кто вставал на его пути, сметался ураганом его меча. Тамам Шуд явно такого не ожидал.
Мрачный Жнец потерял очень полезную игрушку, и это не могло не радовать.
Однако у него их оставалось еще больше. Хотя, похоже, он также потерял в качестве союзника и Блэкснейк, сестру Хелин. Джон лишь надеялся, что он не станет убивать ее сразу, а если судить по Майлзу, то так оно и будет. Она еще сыграет свою роль, только теперь привязанные к ней нити увидит и она сама.
Джон добрался до своей просторной комнаты и решил принять еле теплый душ, чтобы остудить свои раны.
— Не стоит расслабляться, — сказал Мефисто.
— Давно тебя не было слышно. Еще бы столько же не слышал.
— Ну зачем ты так? Мы с тобой прошли через огонь и воду.
— Если бы от тебя еще была польза.
— Если бы не я, ты бы сошел с ума от одиночества.
— Или наоборот, излечился.
Не слушая Мефисто, Джон забрался под душ, где провел не менее получаса, постепенно делаю воду холодной, пока она не стала ледяной, после чего вышел, даже не обтираясь, чтобы не задеть заживающие порезы. Они были очень тонкими, а потому срастались достаточно быстро. Через несколько дней следы останутся только от самых серьезных.
— Я не закончил, — вновь заговорил Мефисто. — Так вот, тебе нужно смотреть в оба. Каждый обитатель на этом этаже может оказаться предателем, готовым тебя убить или хуже того, схватить вновь. Жнец очень мстительный и не любит, когда его обыгрывают.
Джон усмехнулся.
— Что смешного? По этой же причине Бертон сейчас находится внизу, и тебе там место.
— А тебе не кажется странным, что мы… я до сих пор жив? Если бы Жнец хотел убить, он бы убил меня еще на острове.
— Ему просто нравится тебя мучить, он же псих.
Джон просто ликовал внутри. Обычно именно Мефисто указывал ему на очевидные детали и ошибки, теперь же роли несколько поменялись.
— Думаешь? — спросил он слегка язвительно. — Если бы ему нравилось наблюдать за моими мучениями, он бы посещал меня чаще. Нет, тут что-то другое.
— И что же?
— Если бы я знал, то не стал бы задавать вопросы в воздух.
— Во вполне разумный воздух, я бы сказал.
— Если ты такой разумный, то почему сам не догадался до этого?
— Пусть мы с тобой одно целое, но мыслим мы несколько иначе.
Джона опять начинала бесить болтовня его галлюцинации. Он насмехается над Мефисто, а тот и усом и не ведет, оставаясь при своем. И все же происходящее выглядело нелепо, словно он спорит сам собой, и оказывается одновременно прав и неправ.
— И что же ты думаешь, почему мы… я остался жив? Он мог убить… меня легче легкого. Только не говори о желании попытать или о том, что он не успел, убегая. Он прошел мимо меня со своими шавками и лишь молча улыбнулся. Да и на мосту тоже, первые взрывы были ближе к острову и медленно приближались, давая время спастись, а он умчался, даже не проверив, жив ли я и остальные. Ну, чего молчишь?
— Жду, когда закончится твой словесный понос, — спокойно ответил Мефисто.
— Так что, скажешь, я ошибаюсь?
— Кое в чем ты прав. Но все же ты кое-что забываешь: чтобы мучить и пытать человека, не обязательно причинять ему физические страдания.
И он снова был прав. Этот призрачный ублюдок вновь изрекал умные мысли. И все же Джон считал, что его гипотеза куда правдивей.
* * *
Жнец сидел в плохо обставленной комнате с несколькими подручными. Неподалеку расположились и Охотники, и Тени, и одаренные. Разномастная компания, но он не делал различий. Тени такие же разумные существа, как и люди, только для проявления всего потенциала им необходим сосуд.
— Что сейчас происходит в организации? — спросил он.
— Все готовятся к Рождеству. Многие Охотники остались на время жить в штабе.
— Хорошо, — покачал головой Жнец. Ему было неприятно осознавать, что своей выходкой на острове, организация загнала его в угол. Он надеялся провести последние дни до реализации своего плана с комфортом, расположившись в одной из комнат под землей острова Эллис. Он потратил уйму времени, чтобы все там обустроить, и все это было уничтожено в мгновение ока, причем его собственными руками.
Когда он только услышал, что к ним вторглись, он даже не сразу поверил. Хочешь что-то спрятать — прячь на виду. Остров Эллис был отличным местом, чтобы скрыться. Жнец вначале никак не мог понять, как же его смогли выследить, но потом от своих людей узнал о Бертоне — том самом ублюдке Бертоне, не позволившем ему захватить Синигами в первый раз, из-за чего он был ранен, — который, благодаря одному из мальчишек-новичков, смог избавиться от Тени, оставившей ему кое-какие воспоминания.
Эту особенность Теней он не любил больше всего. Кто знает, как они отреагируют, если одна из них прочет в его воспоминаниях, что он не стал спасать Высшую Тень, а потом расскажет все остальным. Подобное за почти десять лет могло произойти дважды, но ему повезло, что Тени слишком глупы, и как только они пытались вылезти из него силой, Жнец тут же понимал, что это неспроста, и убивал их в ту же секунду, как они появлялись из его рта. Благо, оба раза без свидетелей.
— Синигами? — поинтересовался он.
— Находится на жилых этажах, как и остальные Охотники. Бертона же поселили внизу.
— Боятся за этого человека, но не за своего Охотника?
— Может, они догадались?..
— Невозможно! — рявкнул Жнец. — Они знают лишь то, что мы позволили им узнать, пусть так и остается. Планы не меняем.
Жнец был очень расстроен потерей острова и многих своих людей и Теней, но не только из-за самих потерь, а в основном из-за того, что его обвили вокруг пальца. И в этом был виноват не чей-то острый ум, который путем дедуктивных методов раскрыл его нахождение, и не ошибка самого Жнеца или кого-то из его людей, а банальная случайность, ирония судьбы. Если бы Вольфганг продолжал верить в Бога, то подумал бы, что это Его промысел.
Но это было не так.
Эта случайность могла стать для него роковой, а потому он приказал на время затаиться всем Теням, чтобы никого не потерять раньше времени и не допустить повторения подобных эксцессов.
— Дыра?
— Вокруг нее строят саркофаг.
— Думаю, это не помешает нашему плану.
— Нисколько, — тут же отреагировал один из одаренных Тенью. — Вокруг портала достаточно свободного пространства.
Столько жизней было загублено, чтобы удержать Охотников организации подальше от Дыры, но в итоге они все равно победили. Тени не могли использовать оружие, а потому были крайне уязвимы. Жнец жалел их, как жалеют беспомощных котят, которых разрывают дикие дворняжки, не позволяя им вырасти достаточно, чтобы суметь себя спасти. Но если… когда план сработает, Теней будет столько, что их уже будет невозможно остановить.
И Высшие Тени. Когда они прибудут на Землю, уже будет неважно, предал кого-то Жнец или нет, он получит прощение и почтенную жизнь среди новой цивилизации. Это симбиоз: Тени получают новый дом и носителей, а человечество существует без войн и продолжает развиваться.
По крайней мере, это официальная позиция. Планы у Мрачного Жнеца шли куда дальше. Дальше мира Теней.
Сильнейший выживает лишь в природе, но человек давно ее превзошел. Люди должны действовать в первую очередь умом, использовать дарованное им сознание в полную силу. Однако Жнецу казалось, что кроме него никто не умеет пользоваться своим мозгом, а Тени, даже в телах людей, все еще не осознают всех последствий для них.
Жнец жалел Теней. Они были слабы, да, но также они были и глупы, их сознание являлось непостоянным и сумбурным. Их мир умирал, Вселенная затухала, как медленно перегоравшая лампочка. Но это ли признак финала? Тени жили в своем мире до самого его заката, а значит, и их развитие подошло к концу, это тупик эволюции. И все, что они могут, — подтолкнуть эволюцию другой, более разумной расы.
Охотники произошли от Теней — это неоспоримый факт. Тень, вселившаяся в человека, вступает в контакт с другим человеком, в итоге рождается ребенок, наделенный особой группой генов, делающей его сильнее, дающей ему способности, превосходящие обычные человеческие.
Если заполонить мир Тенями, которые решат продолжить жить в человеческих телах, они нарожают огромное количество детей с генами Охотника, Хомо Эребус, которые и станут новым витком эволюции человечества.
Возможно, что и дитя двух Охотников будет иметь данный ген, однако сами Тенеловы не спешили заводить потомства из-за грозящей им постоянной опасности. Но все же у некоторых таки появлялись дети, но вместе с тем и Охотники удалялись на покой, а любые просьбы организации провести тесты на их чаде тут же отвергались; ушедшие в отставку Охотники старались забыть обо всем.
На самом деле, никакого «гена Охотника» так до сих пор и не обнаружили, это лишь удобное обозначения аберрации, приводящей к способности видеть в темноте и иметь мнимую защиту от вселения Тени, а также других индивидуальных способностей. Жнец понятия не имел, как в организации собираются проверить детей на причастность их к Хомо Эребус, но сам он подобных способов не знал, но очень надеялся, что отпрыски Охотников и сами являются таковыми, или, по крайне мере, могут стать ими в будущем, когда их способности пробудятся.
Мрачный Жнец все предусмотрел, он заранее установил, что Охотники, примкнувшие к нему, должны быть равны Теням, как и все Охотники, которые появятся после апокалипсиса, потому что у них все равно не останется выбора, кроме как стать частью нового мира. Но через несколько десятилетий Хомо Эребусов станет столько, что они попросту вытеснят Теней. И даже если Дыры когда-нибудь откроются вновь, у новых людей будет иммунитет к порождениям ночи, хотя, скорее всего, к тому времени от Теней не останется и следа ни в одном из миров.
Когда сюда хлынут Высшие Тени, он также собирался договориться, чтобы существа из иного мира не пытались вселиться в тела детей до тринадцати лет — именно столько лет было самому младшему из обнаруженных Хомо Эребусов.
И если для реализации всех этих целей необходима смерть девяноста процентов от всего человечества, так тому и быть.
Об истинном плане Жнеца не знал никто, кроме Шуда, которому он доверял безоговорочно.
— Пусть Тени готовятся, они должны запомнить, что им необходимо именно захватить себе новые тела, а не пожирать их. На Рождество нам необходимо устроить настоящее шоу, и я говорю не о фейерверках.
— Все будет в лучшем виде.
