Глава 2. Мышеловка для леди
Еще совсем недавно ей казалось, что самая большая сложность в жизни – это не оплаченный дурехой Изабель заказ. Порванное платье, стоптанные башмаки, крики домовладелицы… Какой мелочью все это казалось теперь! И как она могла согласиться?
Маред съежилась на заднем сидении легкого летнего ландо тьена Оршеза, беспомощно глядя на стремительно летящие за окном картины. Ночь в Старом городе отличалась от ночи в Западном районе, как сказочная принцесса от своей потерянной в детстве сестры-нищенки. Разноцветные огни фонарей и окон, леденцово-яркие гирлянды вывесок, музыка из ночных заведений, нарядные прохожие и шуршащие мимо по мостовой мобилеры – Маред словно попала в совершенно другой город. Здесь даже пахло иначе: вместо печного дыма, гари из портовых труб и непреходящей вони уличных канав – дурманной липовой сладостью, шлейфом женских духов и мужской ароматной воды, сигарами, ванилью и чем-то еще, что Маред могла только вдыхать, не зная, как назвать. Запах роскоши, свободы, удовольствия…
А она, прижавшись к мягкой стенке чужого экипажа, слушая ровный ритмичный цокот копыт и стискивая сумочку-кошелек на поясе, чтоб хоть чем-то занять руки, чувствовала себя самозванкой. Только в сказках бедная сестрица находит богатую родню, раскрывающую ей объятья. В сказках да в романах… Маред всегда знала, что жизнь на сказку не похожа, отец постоянно твердил ей об этом. И теперь не могла поверить, что всего одна ночь, даже меньше – пара часов этой ночи – могут сделать то, что не получилось у нее месяцами тяжелой работы. Десять тысяч за одну монетку? Только за то, чтобы подняться по лестнице, набрать цифры на замке, зайти в чужой дом…
Дальше воображение отказывало, потому что Маред просто не могла представить, как должен выглядеть дом, хозяин которого держит монету ценой в десять тысяч в гостиной, как простую безделушку. У них дома в гостиной стояли фарфоровые статуэтки пастухов и пастушек, по вторникам и субботам Маред стирала с них пыль, не доверяя пожилой подслеповатой служанке, их единственной прислуге. Но тем статуэткам цена была несколько крон…
В голову лезла всякая ерунда, впереди маячил коротко стриженый затылок тьена Оршеза, вырастающий прямо из высокого воротника камзола, и Маред старалась не смотреть на этот наглый самодовольный затылок, словно тьен мог почувствовать ее взгляд. Набрать цифры, войти в дом… А швейцар? Прислуга? Ах нет, это не особняк! Какая она дура, Оршез ведь сказал, что это квартира в доходном доме. Не таком, разумеется, как тот, где живет она сама. Хозяин монеты снимает апартаменты для джентльменов, у него несколько комнат в огромном трехэтажном здании возле набережной. И прислуги нет, этот человек любит уединение. Как состоятельный тьен может обходиться без прислуги, Маред не понимала, но Оршезу поверила. Все-таки врать было совсем не в его интересах. Оршезу нужна монета, и его указания были достаточно подробными и толковыми.
Маред снова передернулась, с трудом отгоняя желание рвануть на себя ручку экипажа и выскочить на мостовую. Как же страшно и стыдно! Она не воровка, никогда в жизни ей в голову не приходило взять чужое! И что ей делать потом, неужели всю жизнь жить с осознанием того, что цена ее учебы – преступление?
– Вы там не замерзли, дорогуша? – не оборачиваясь, спросил Оршез, и Маред замотала головой, потом сообразила, что ее не видят, и выдавила из пересохшего горла:
– Нет, благодарю… Долго еще?
– Почти на месте. Все запомнили, красотка?
Хоть бы не издевался! Какая она ему красотка! Маред вспыхнула, но тут же прикусила губу, сдерживая отповедь. И правда, с чего Оршезу относиться к ней с уважением? К воровке-то…
Экипаж остановился, напоследок прошуршав упругими каучуковыми шинами, один из пары чудесных серых в яблоках меринов громко фыркнул. Оршез сидел, не шевелясь, и Маред, поняв, что никто не собирается предлагать ей руку, сама повернула рукоять негнущимися пальцами, толкнула дверцу и неуклюже выскочила на тротуар.
– Может, вас все-таки подождать?
В свете как назло яркого фонаря тьен Оршез выглядел просто образцом респектабельности, но Маред упрямо мотнула головой. Она, конечно, дура, но не настолько. Отправиться с монетой прямо к почтенному тьену, положившись на его щедрость и благородство? Ну уж нет.
– Позвоню сама.
Пожав плечами, Оршез наклонился вперед, что-то говоря кучеру, скрытому от пассажиров за глухой шторкой, и через пару мгновений ландо тронулось дальше. Маред отчаянно проводила его взглядом, потом обернулась на громаду ярко освещенного дома в паре дюжин шагов от себя. У каждого из пяти роскошных парадных стояли закрытые кареты, легкие ландо и даже надменно красивые мобилеры. У второго, нужного ей, их было особенно много… Или ей кажется, что больше? Что толку гадать, она даже не знает, сколько здесь квартир.
По привычке подхватив многострадальную юбку, хотя здесь тротуар перед домом блестел чистотой, Маред прошла по широкой дорожке между экипажами, чувствуя, как теплый ветер дует в спину, шевелит волосы на затылке и висках.
Голова кружилась… Ничего, это просто страх. Она выпила слишком много кофе, а ела последний раз еще в обед, и то второпях. Спокойнее, надо вести себя спокойнее… Она справится, правда ведь? Быстро и тихо сделает задуманную гадость – и уйдет.
Тяжелая дверь подалась на удивление легко: петли здесь смазывали на совесть. Маред прокралась по темно-зеленой ковровой дорожке между кадками с большими цветами, покосилась на дремлющую за стеклянной стеной консьержку. Приготовилась соврать, но консьержка спала крепко, не проснувшись от ее осторожных шагов.
«Этажом выше живет некая Розалия, гадалка. Сомнительная личность, зато посетители у нее бывают в любое время дня и ночи. Вы, дорогуша, своим визитом никого не удивите», – снова прозвучал в ушах лениво-уверенный голос Оршеза. Ему легко говорить, сам-то не пошел!
Маред на цыпочках взбежала по лестнице, остановившись только на первой площадке, откуда ее уже не было видно снизу. Оршез – мерзавец. Да, он подробно описал ей квартиру и назвал секретный код замка. На бумажке не написал, но уж на память Маред никогда не жаловалась и семь цифр запомнила с первого раза – было бы что запоминать. Но, главное, про комнаты и мебель почтенный тьен говорил как человек, видевший их. Значит, бывал здесь. Да и сам Оршез упоминал, что не раз пытался купить монету у владельца. У человека, которого знал, который принимал его в своем доме. Какой же мерзавец… Как бы ни хотелось заполучить красивую редкую безделушку, но воровать у знакомого? Может, даже у друга?
А сама? «Но я не для коллекции, – попыталась оправдаться перед собственной грызущей совестью Маред. – Эти деньги мне нужны, как никогда в жизни. Да и хозяина монетки я не знаю, а его сувенир – мое единственное спасение».
Вот и нужная лестничная площадка. Замерев, подобно охотничьей собаке в стойке, перед массивной дверью из полированного дуба, Маред прислушалась. Показалось, или снизу кто-то поднимается? Код… Семь цифр торчали в памяти болезненно, как заноза. Маред неловко провернула блестящие бронзовые колесики замка, механизм негромко щелкнул. Толкнула дверь, за которой было тихо и темно. Переступая порог, она еще пыталась не спешить, но кровь стучала в висках, мешая сосредоточиться, а сзади совершенно точно кто-то поднимался!
И она скользнула внутрь прихожей, прикрывая за собой дверь. Та предательски захлопнулась, а Маред оказалась в густой темноте, пахнущей какими-то благовониями, цветами, смесью духов, сигарного дыма, спиртного… Откуда? Откуда здесь столько запахов?
Рванувшись назад, Маред уперлась спиной в закрытую дверь, но мгновенно в ее плечи кто-то вцепился, с другой стороны подхватили под руки, потащили, хихикая в ухо, почти внесли и поставили, в полной же темноте, на пушистый ковер.
– Сюрпри-и-и-и-и-из! – пропела-проорала хором чуть ли не сотня глоток, так ей показалось.
Вспыхнул яркий свет. Маред прикрыла лицо руками, оглушенная, перепуганная, но вокруг хлопали пробки шампанского, звенели бокалы, и сбежать… Куда сбежать? Как?
– Ого… – проговорил кто-то в стремительно наступающей тишине. – Да это не наш сюрприз. Это чей-то другой… Леди, вы кто? И что здесь делаете, позвольте узнать?
– Алекс, это к тебе?
Голоса снова было загомонили, кто-то бесцеремонно отвел руки Маред от лица, потянул ее за ладони, разворачивая…
– Ну, раз леди явилась в мои апартаменты, значит, ко мне, – сказал негромкий, но как-то очень четко разрезавший шум голос – и стало тихо.
Маред открыла глаза, щурясь от яркого света. В якобы пустой квартире огромную гостиную заполняла толпа разномастного народа. То ли карнавал, то ли вечеринка, но на какой вечеринке могут позволить себе так выглядеть? Женщины и совсем юные девушки в вычурных нарядах: одни в роскошных бальных платьях, другие в костюмах пажей или служанок. Мужчины в камзолах и мундирах, как положено в приличном обществе, но вот мелькнул обнаженный торс, будто у древней статуи, и никого это, кажется, не шокировало. А там у стены пара юношей, разодетых в яркие тряпки, которые и одеждой-то назвать язык не повернется. Невольно взгляд зацепился за странную деталь, и Маред обомлела от ужаса: на шее миленькой шатенки, одетой горничной, красовался широкий кожаный ошейник, поводок от которого держала высокая худая женщина в мужском камзоле и бриджах! Бригита милосердная, куда она попала? Что это за вертеп?
– Алекс, – все так же негромко представились ей откуда-то сбоку и почему-то именем вместо фамилии, да еще и неполным. – Хозяин этой квартиры, именинник. А вы, я так понимаю, мой подарок?
Маред повернулась на голос. Сердце ухнуло куда-то в подгибающиеся колени и затрепыхалось там. Влипла! Все-таки влипла… Вас же не должно быть дома!
К счастью, хватило ума не ляпнуть это вслух. Она спокойно – насколько могла – посмотрела в прищуренные серебристо-серые глаза. Взгляд у хозяина даблиона был тяжелый. Маред сглотнула слюну, чувствуя, как сразу пересохло во рту, и выдавила:
– Прошу прощения, здесь какая-то ошибка. Боюсь, я перепутала квартиры…
Вокруг все молчали, глядя на нее с интересом, и отступать было совершенно некуда. Еще раз сглотнув и обмирая от стыда, Маред продолжила:
– Еще раз прошу прощения за беспокойство. Я пришла к тьене Розалии, но… перепутала. Дверь была не заперта…
«Вот сейчас он отправит кого-нибудь к этой гадалке – а та скажет, что знать меня не знает и не ждала. Бригита, помоги!»
– Бывает, – коротко бросил Алекс.
Он, единственный в комнате, сидел на диване, закинув ногу на ногу, покачивая в пальцах стакан с чем-то золотистым и прозрачным. Высокий, черноволосый, лет тридцати пяти или немного старше, непривычно для столицы загорелый и коротко постриженный… Одет хозяин квартиры тоже был странно: в простые темные брюки и свободную белую рубашку с расстегнутым воротником, непристойно обнажающим шею и часть груди. Не почтенный тьен, а авантюрист какой-то!
За спиной хлопнула дверь: кто-то вошел – и по гостиной прокатился гомон. Маред обернулась, с трудом отведя взгляд от хозяина апартаментов. Посреди гостиной шагах в трех за ее спиной стояла белокурая красавица с распущенными по спине и плечам чудесными локонами, ярко накрашенная и одетая во что-то прозрачное, шуршащее при каждом движении и держащееся на нескольких золотистых ленточках. Ох, разврат какой… Это и есть… подарок?
– Ну… – дрожащим голосом проговорила Маред, – я пойду? Полагаю, вы ждали не меня, а эту… леди… И раз все выяснилось…
– Может быть, – слегка протянул Алекс, наклонив голову набок и внимательно рассматривая Маред. – А может – и нет. Видите ли, я точно помню, что дверь была закрыта. Мы как-то не ждали незваных гостей, совсем наоборот. И это делает ваше появление очень любопытным. Или вы хотите сказать, что тьена Розалия назвала вам код моего замка? При всем уважении к ее пророческому дару, позвольте усомниться.
По спине Маред словно просыпалась ледяная крошка. Вокруг плеснуло смешками, тихими репликами. Хихикнула даже блондинка в ленточках. Щеки Маред снова запылали от стыда и злости, она выдохнула, непонятно что собираясь сделать, но ей и слова сказать не дали.
– Нет, полиция пока лишняя, – улыбнулся Алекс в ответ на вопрос откуда-то из-за спины. – Сам разберусь.
– Помочь, Алекс? – оживился разбойничьего вида мужчина в темном мундире и с гладко выбритой головой. – Может, поиграем?
Маред передернуло. Они что, собираются… Да нет, быть не может! Или… может? НО здесь вокруг люди, она будет кричать.
– Пожалуйста, позвольте, я просто уйду, – попросила она, снова с отвращением слыша, как дрогнул голос. – Я же ничего не сделала.
– С этим стоит поспорить, – меланхолично отозвался Алекс, уделяя больше внимания стакану, чем Маред. – Все-таки дверь определенно была замкнута. Тим, проводи нашу незваную гостью ко мне в кабинет. Мы с ней побеседуем.
– А подарок? – произнес кто-то с искренним огорчением? – Лэрд Корсар, мы же старались! Это лучшая танцовщица столицы!
– Думаю, – мягко и хищно улыбнулся Алекс, – подарок я уже получил, причем замечательный. Благодарю, друзья мои. Мне очень приятно. Эта прекрасная дева с удовольствием станцует для вас. Развлекайтесь, не ждите меня.
Кто-то из толпы залихватски свистнул, совсем как уличный мальчишка, кто-то рассмеялся высоким звонким голосом. И все смотрели на нее! Маред втянула голову в плечи, безуспешно пытаясь съежиться, стать незаметной… Ну вот почему нельзя провалиться сквозь пол? И что же теперь с ней будет?
Тяжелая рука легла ей на плечо, и Маред вздрогнула, но страшный тип в мундире всего лишь подтолкнул ее к выходу, а потом негрубо, но не оставляя даже шанса вырваться, довел до кабинета. Маред перешагнула порог, встала у стены. Следом вошел Алекс, дернул за шнур, и маленькая астероновая лампа залила кабинет ослепительно ярким светом. Поморщившись, хозяин потянул за шнур еще раз – свет стал гораздо слабее и мягче.
Не выпуская из рук стакана, Алекс опустился в низкое кожаное кресло у письменного стола, лениво глянул через плечо Маред на Тима, или как его там, и велел:
– Выверни ей сумочку.
Ловко сорвав сумочку с пояса Маред, бритоголовый тряхнул ее над столом, высыпав нехитрое содержимое. Ключ с медным брелком-бабочкой, носовой платок и фониль оказались в круге света перед хозяином квартиры. Маред, сжав губы, молча ждала.
– Благодарю, Тим, можешь идти.
Дверь за спиной Маред безнадежно щелкнула замком, совсем как ловушка. Мышеловка для глупой Чернильной Мыши…
– Присаживайтесь, тьеда, – мягко попросил ее Алекс, указывая кивком на второе кресло у стола. – И рассказывайте.
– Тьена, – буркнула Маред, пытаясь собраться хоть с какими-то мыслями.
– Как скажете, – легко согласился хозяин квартиры, приглядевшись к ее руке с вдовьим кольцом. – Итак, тьена… простите, не знаю вашего имени.
– Я уже все сказала, – упрямо повторила Маред. – Это вышло случайно.
Поколебавшись, она села в кресло под тяжелым пристальным взглядом, к которому любезный тон его обладателя шел не больше, чем бархатные ножны к мясницкому топору.
– Вы случайно открыли дверь, выставив на замке код. Случайно вошли в незнакомую квартиру этажом ниже. Случайно пришли именно в тот вечер, когда меня не должно было быть дома, – бесстрастно перечислил Алекс. – Я поверил бы в одну случайность, но не в три. Случайно здесь только то, что мои друзья решили устроить мне праздничный сюрприз, и он совпал с вашим… визитом. Я хочу знать, зачем вы пришли. И кто вас послал, разумеется.
– Никто, – тихо сказала Маред.
В голове каруселью крутились страницы Большого Кодекса Наказаний, мелькали составы преступлений с цифрами возможных сроков. Бригита мудрая и справедливая… Что ей можно предъявить?
– Незаконное проникновение в частное жилище, кража с причинением значительного ущерба, предварительный сговор – не сами же вы мой код угадали, – словно отвечая на ее мысли, спокойно перечислил Алекс. – Рассказать, на сколько это потянет?
– Кражи не было, – едва слышно проговорила Маред. – И сговор… вы не докажете. Я… случайно угадала код. Перепутала квартиру. Вы ничего… не докажете.
Алекс удивленно поднял брови.
– А вы нахалка, тьена. И вдобавок разбираетесь в уголовном праве. Имеете опыт общения с полицией? Или…
Он присмотрелся к ней с новым интересом, совсем как тьен Оршез незадолго до этого, и медленно, с удовлетворением человека, видящего любопытную загадку, спросил:
– Форма настоящая? Это легко проверить, так что врать не советую. Неужели Королевский Университет теперь готовит воров? Точнее, воровок…
Маред сжалась в кресле, глядя на собеседника с ужасом. А тот все с той же опасной мягкостью продолжил:
– Я задал вам вопрос. Или вы предпочитаете отвечать полиции? Форма – настоящая? Факультет правоведения?
– Да… – выдохнула Маред и с отчаянием обреченной выпалила: – Хотите вызвать полицию – вызывайте! Про свою… вечеринку вы им тоже расскажете? И как с подарком меня перепутали? А ваши гости пойдут в свидетели?
– Наха-алка, – с явным удовольствием протянул Алекс, поднося к губам стакан. Глотнув, потянулся, поставил его на столик. – Кошечка показывает коготки? Ну-ну… Что ж, в чем-то ты, девочка, права. Моим гостям светиться перед полицией не с руки. Да и мне тоже. Только тебе это не поможет. Сама подумай: сейчас ночь, и до утра, пока прибудет следователь, тебя отправят в камеру к обычным воровкам, нищенкам и шлюхам. А при моих связях… В общем, с такой нахальной милашкой там очень многое может случиться. И возможно, что уже утром тебе окажется не до разоблачений. Веришь?
Он подался вперед, улыбаясь весело и азартно, явно наслаждаясь происходящим.
– Поверь мне, девочка, попасть в тюрьму, хоть и ненадолго, будет ужасной глупостью с твоей стороны. Особенно, если ты действительно студентка. Но есть и другая перспектива…
– Какая? – почти всхлипнула Маред, не в силах отвести взгляд.
Вместо ответа ее собеседник взял фониль, покрутил его в пальцах и бросил в ящик стола. Потом продолжил, роняя слова спокойно, почти скучающе:
– Допустим, я тебя просто отпущу, чтобы не расстраивать своих друзей возможной оглаской. Из Университета, конечно, придется уйти. Согласись, воровке не место в этой профессии. Если посмеешь остаться, я пущу такие слухи, что после обучения тебя ни в одну вшивую купеческую конторку не возьмут даже поломойкой. Разве что очень далеко от столицы! И то, для правильно запущенных слухов расстояния не существуют. А слово Александра Монтроза стоит дорого. Ты обо мне, случайно, не слышала?
Монтроз?! Так вот почему его так назвали в гостиной – лэрдом Корсаром! Темные боги… Маред задохнулась глотком воздуха. Она пыталась обокрасть Александра Монтроза? Хозяина юридического дома «Корсар»? Одного из дюжины королевских стряпчих? Дура, трижды три раза дура! И винить же теперь некого…
– Вижу – слышала, – удовлетворенно кивнул Монтроз.
Из гостиной даже сквозь плотно запертую дверь доносилась музыка, там вовсю развлекались. Маред вспомнила местную публику – и содрогнулась. И это гости королевского стряпчего, оплота законности? А сам хозяин! Приходилось ей слышать о закрытых клубах для аристократов, где процветали немыслимые пороки, но такие места принадлежали ночному народу, как в столице вежливо называли вампиров. У нежити нет морали и понятий о приличии, как нет бессмертной души. Но люди! Бригита милосердная, ведь Монтроз не врет. Ее просто не выпустят отсюда…
И без того красные щеки запылали еще сильнее, губы мгновенно пересохли. Маред представила, что с ней сделают в полиции, если она хотя бы намекнет, что королевский стряпчий Монтроз… Да ему слово стоит обронить – и ее сотрут в порошок! Но… если бы он собирался вызвать полицию, то уже вызвал бы. Значит, об этом можно не думать. Это он ее просто пугает, как пугал возможным скандалом Оршез. Второй раз она на такую уловку не попадется. А вот вторая угроза – это серьезно. Ее вышвырнут из Университета. Если Монтроз пожелает – найдут к чему придраться и вышвырнут. Тем более что денег на оплату все равно нет. Мерзавец Монтроз… Какой же негодяй! Но… он прав. Маред сама виновата во всем. Только… чего же он хочет? К чему ведет?
– А третий вариант какой? – изо всех сил стараясь не сорваться в бесполезные слезы, проговорила Маред.
– А ты уверена, что есть третий вариант? – деланно удивился Корсар и тут же рассмеялся. – Ну да, есть. Умница. Только прежде чем я его назову, ответишь на один вопрос. Что ты должна была сделать или украсть?
Он расслабленно откинулся на спинку кресла, не сводя с Маред блестящих глаз и откровенно рассматривая ее. Выглядело это не так мерзко, как у Оршеза, потому что во взгляде Монтроза не было презрения, но тем… опаснее. Маред облизнула сухие губы. Говорить или нет? Оршезу она ничем не обязана. Тот ее вообще заставил, если начистоту. Хотя и сама хороша… Сказать? Или нет?
– Я тебе, пожалуй, помогу с моральными терзаниями, – тихо сказал Монтроз. – Если будешь молчать, возможен еще и третий вариант. С участием кого-нибудь из нашего клуба. Например, Тима, как он и предлагал с самого начала. Тим очень любит симпатичных девушек. Правда, после общения с ним они перестают быть такими симпатичными… Ты любишь грубых мужчин, девочка? Сомневаюсь в этом. Значит, говори. И поверь, тебя саму сдали бы без малейших раздумий.
– Даблион, – решилась Маред. – Я… должна была взять даблион.
На душе было мерзко, словно она окунулась в грязь по уши, и теперь она стекает с лица, мерзкая, вонючая. Монтроз смотрел с удовлетворением, в котором Маред теперь чудилась явная нотка презрения. Извращенец проклятый. И он, и его друзья. Разве ему понять? Сам-то, наверное, счета деньгам не знает! Но уговорить собственную совесть не получалось: никто сюда Маред силой не тянул. Могла бы отказаться!
– Понятно, – усмехнулся, наконец, Монтроз. – Я-то думал… неважно. А это просто чокнутый Эдвард со своей манией заполучить мой даблион? Сдал тебе код и прислал сюда. Прелесть какая. Ну, спасибо, девочка, порадовала.
Он улыбался холодно и жестко – Маред сразу поняла, за что этого человека прозвали Корсаром. И посочувствовала: себе и несчастному Эдварду Оршезу, пожалуй. Такой на рею уже не вздернет, не принято это в просвещенном пятом веке от Конца Тьмы, но и пакости не простит. А Оршез, как ни крути, задумал именно пакость.
– Третий вариант, – напомнила она. – Вы обещали.
– Разумеется, – откликнулся Монтроз, возвращаясь к прежнему ласково-насмешливому тону. – Я сам тебя накажу. Без участия полиции, лэрда декана и кого-либо еще.
– Накажете? Как?
Монтроз пожал плечами, посмотрел на стакан, потом снова на Маред – равнодушно, почти скучающе.
– Для начала – выпорю. И не смотрите с таким ужасом, тьена студентка. А чего вы ждали за воровство? Или все-таки предпочитаете полицию? Разбирательство, суд и тюрьму?
Маред помотала головой, не в силах вымолвить ни слова – горло перехватило спазмом.
– Ну и правильно. Если вы первый раз решились на такое, то есть шанс, что поможет. А вот потом…
Он покачал стакан с темным золотом в руке.
– Потом – вы проведете со мной остаток этой ночи. Должен же я получить компенсацию за беспокойство?
Потерянный было дар речи вернулся – от возмущения. Маред вспыхнула от ушей и до кончиков пальцев на руках, словно по жилам вместо крови полился кипяток. Вжалась в кресло, приготовившись вскочить, и выпалила:
– Да как вы смеете! Я не такая! Я…
– Так в этом и интерес, – хмыкнул Монтроз, не переставая ее рассматривать. – Вы же видели эту прелесть, что мне преподнесли? Очаровательна, правда? И наверняка скучна до одури, как всякая продажная женщина. А с вами, моя радость, все будет по-настоящему. Невинной девушке я бы подобное не предложил – слишком много мороки. Но вы-то вдова. Притом не простолюдинка, а все-таки тье, значит, болтать об этом приключении не будете – побережете репутацию. И терять вам, учитывая обстоятельства, решительно нечего. Придется, правда, потерпеть, привычки в постели у меня весьма… экстравагантные. Но уж точно не страшнее пяти-шести лет в Шестронской женской тюрьме. Ничего с вами от одного раза не случится. Зато будете спокойно учиться дальше: без полиции, без проблем, с чистой репутацией…
– Я не… шлюха, – повторила Маред, стиснув пальцами подлокотники кресла. – Лучше вызывайте полицию!
Монтроз, поставив стакан на стол, легко поднялся из кресла, будто развернулась тугая пружина. Шагнул к Маред, наклонился, опираясь ладонями о подлокотники. Маред замерла, как перед хищным зверем, едва дыша. А в нем и было что-то от крупного хищника. Серебристо-серые глаза оказались совсем напротив, пахнуло горьковато-свежей душистой водой и бренди, а из-под всего этого пробивался еле уловимый запах мужского тела, и Маред чуть не заскулила от страха и отвращения.
– Полагаешь, это лучше? – тихо-тихо спросил Монтроз. – Ты хоть видела, что такое тюрьма? На грязных нарах с товарками по камере или в караулке у охранников тебе понравится больше? Глупая девчонка, за тебя же никто не заступится. Думаешь, Эдвард Оршез не сумеет откупиться или свалить все на тебя? И учти, что мне стоит пообедать с королевским обвинителем – и ты пожалеешь, что на свет появилась.
– Не надо…
Губы не слушались. Маред вдруг поняла, что происходит: вот прямо здесь и сейчас. И никак это не остановить, словно в страшном сне, когда руки-ноги не слушаются. Дура. Какая же она дура. И поздно жалеть и каяться…
Жесткие горячие пальцы вздернули ей подбородок кверху, не позволяя опустить глаза. Монтроз – Корсар проклятый – медленно и размеренно продолжил, роняя каждое слово, будто гвоздь забивал:
– Не надо? Я тебя сюда не звал, глупая девчонка. Ты сама захотела: то ли легких денег, то ли еще чего. А за все надо платить. Выбирай: твое будущее или одна ночь. Что, смелости не хватает? Боли боишься? Или мораль не позволяет? О морали и порядочности надо было думать раньше, когда шла воровать. А теперь скажи спасибо, что я буду один. Делиться не люблю, так что больше тебя пальцем никто не тронет. И если будешь умницей, то утром уедешь домой, а не на тюремные нары.
Маред замотала головой, пытаясь вырваться. К глазам подступили слезы, но она представила, как презрительно скривится проклятый ублюдок и извращенец – и слезы высохли, не успев брызнуть. Боль? Да не боится она боли! Но как же это мерзко! Стыдно, грязно, отвратительно…
– Не хочу, – проговорила она чужими, застывшими, как на морозе, губами. – Пожалуйста, не заставляйте. Я не хочу.
– А тебе и не обязательно хотеть, – промурлыкали ей жарко в самое ухо, обдавая его горячим дыханием. Пальцы снова сжимали подбородок, теперь просто не давая отстраниться. – Главное, что хочу я. Очень хочу. Будешь моим подарком на день рождения, девочка.
Пальцы легко и равнодушно толкнули ее, исчезая, Маред сжалась в кресле, ненавидя себя, как никогда в жизни. За глупость, за жадность, за то, что сдалась. Сдалась ведь!
– Тебе нужно в ванную? – безразлично поинтересовался Корсар и, дождавшись, когда она помотает головой, протянул руку в отвратительной пародии на учтивость: – Тогда идем.
Подняться из кресла оказалось невозможно. Совершенно невозможно. В горле встал плотный горький ком – куда тяжелее, чем от кофе – и Маред подумала, что ее сейчас вырвет. А ноги точно не удержат.
– Даже не думай, – ласково предупредил ее Монтроз. – Я не верю женским истерикам и считаю лучшим средством от них пару пощечин. Если и правда плохо – сходи в ванную, тебя проводят. Позвать прислугу?
– Нет, – выдавила Маред.
Она встала сама, но каблук зацепился за совершенно гладкий ковер. Маред едва устояла на подгибающихся ногах, невольно схватившись за подставленную ладонь. Тут же выпустила ее, словно обожглась.
– Осторожней, – хмыкнул ее мучитель. – Не делай такое лицо, словно идешь на заклание. Просто слушайся – и все будет хорошо.
«Не будет, – с абсолютной ясностью подумала Маред. – Уже никогда ничего не будет хорошо. Или хотя бы так, как было. Ненавижу. Все равно, что он со мной сделает – ненавижу. И убью… когда-нибудь. Не знаю, когда и как, но убью. А сейчас просто придется потерпеть. Это не со мной. Это все просто происходит не со мной, – повторяла она привычную с детства успокоительную мысль. – Я выдержу. Главное, чтобы там не было огня. Ведь не будет же, правда?»
Она зло скинула опустившуюся на плечо ладонь Монтроза, шарахнулась к стене.
– Не трогайте меня! Сама пойду!
