Глава 4. Странное вмешательство

Вэнс единственный не был потрясен этим неожиданным заявлением. Хис уставился на мертвое тело, явно готовый к тому, что сейчас покойник встанет и пройдется по комнате. Маркхэм очень медленно извлек изо рта сигару; его беспомощный взгляд перемещался с Доремуса на Вэнса и обратно. Что до меня, должен признаться: холод, поистине могильный, пробежал по моему позвоночнику. Мертвец с револьвером в руке и с пулей в виске и новая информация о том, что пуля была выпущена уже после того, как наступила смерть, возымели эффект, какой производят африканские колдуны. Противоестественность этого случая пробудила во мне смутные первобытные страхи, что надежно прячутся даже в организмах, максимально обработанных цивилизацией.

Вэнс, как я уже сказал, остался совершенно спокойным: едва кивнул в ответ на слова доктора и закурил очередную сигарету, причем пальцы его ни капельки не дрожали.

– Интересная ситуация, не так ли? – пробормотал он. – В самом деле, Маркхэм, люди, как правило, не стреляются после собственной смерти… Боюсь, придется вам расстаться с версией суицида.

Маркхэм был мрачнее тучи:

– Но ведь дверь-то…

– Покойник, как правило, не запирает дверей, – перебил Вэнс.

Маркхэм обратил на Доремуса слегка ошалелый взор.

– Доктор, вы можете определить, что послужило причиной смерти?

– Могу, только мне нужно время.

Доремус тоже хмурился – такой поворот событий его не устраивал.

– Скажите, – растягивая слова, произнес Вэнс, – труп сильно окоченел?

– Да уж, изрядно.

Как бы для подтверждения своих слов, Доремус вновь склонился над телом Коу, предпринял попытку изменить положение головы покойного, взялся за руку, что свисала с кресельного подлокотника, наконец, пнул вытянутую ногу в ботинке.

– Изрядно, – повторил доктор. – Потому что смерть наступила восемь – двенадцать часов назад.

– А поточнее нельзя? – кисло спросил Хис.

– Вот все вам прямо вынь да положь, – рассердился патологоанатом. – Погодите, дайте хоть на труп как следует взглянуть… Ну-ка, сержант, берите его за ноги, а я за руки возьму. На кровать несите.

– Одну секунду, доктор, – властно сказал Вэнс. – Обратите внимание на руку, которая лежит на столе. Скажите, крепко ли эта рука сжимает револьвер?

Доремус метнул на Вэнса еще один свирепый взгляд, поколебался, но все-таки стал рассматривать руку покойного и даже коснулся его пальцев.

– Да, очень крепко.

Не без труда Доремус разжал окоченевшие пальцы и извлек револьвер, постаравшись не оставить на нем собственных отпечатков.

Хис шагнул к нему, воззрился на револьвер. Потом завернул оружие в большой носовой платок и поместил на промокашку.

– Вот еще что, доктор, – продолжил Вэнс, – ответьте-ка: палец покойного прямо на курок нажимал или как?

– Прямо на курок, – заверил Доремус.

– В таком случае можно допустить, что револьвер был вложен в руку покойного до того, как наступило трупное окоченение, верно?

– Допускайте все, что вам заблагорассудится!

Маркхэм успел взять себя в руки. На первый план вышла его знаменитая дипломатичность.

– Без вашей помощи, доктор, ни о каких допущениях и разговора быть не может, – учтиво начал он. – Вопрос, поднятый мистером Вэнсом, вероятно, весьма существенен. Поэтому нам необходимо услышать ваше профессиональное мнение.

Доремус несколько приструнил свою раздражительность.

– Необходимо – значит, услышите. Итак. Покойник мог держать оружие незадолго до смерти. Сами понимаете, я при этом не присутствовал, так что не поручусь. А если револьвер был в его руке, значит, никто его не подсовывал.

– Как в таком случае револьвер мог выстрелить?

– Никак. Но с чего вы взяли, будто он выстрелил? До вскрытия невозможно сказать с уверенностью, что пуля была выпущена именно из этого револьвера.

– А калибр совпадает?

– Пожалуй. Револьвер – тридцать восьмого калибра, и рана как будто соответствующая.

– Кстати, – вставил Хис, – из одной каморы заряд точно был выпущен.

Маркхэм кивнул и снова воззрился на патологоанатома.

– Если подтвердится версия о том, что в висок Арчеру Коу стреляли именно из этого револьвера, сможем ли мы допустить, как предлагал мистер Вэнс, что револьвер после выстрела был вложен в руку покойного прежде, чем наступило трупное окоченение?

– Разумеется. – Доремус говорил теперь совсем другим тоном. – Никто бы не сумел вложить оружие в руку окоченевшего трупа.

Вэнс, даром что взгляд его, казалось, бесцельно блуждал по комнате, на самом деле прислушивался к разговору.

– Есть и другая вероятность, – проговорил он тихим голосом. – Пожалуй, несколько притянутая за уши, но все же имеющая право на существование. Известно, что покойники, в редких случаях, способны совершать разные действия.

Наши изумленные взгляды обратились к Вэнсу.

– Какие такие действия совершают покойники, Вэнс? – еле выдавил Маркхэм.

– Имеются подтвержденные свидетельства того, как самоубийцы, застрелившись, отбрасывали от себя оружие на расстояние до тридцати футов. Например, доктор Ганс Гросс в своем труде «Handbuch fur Untersuchungsrichter»…

– К нашему случаю это не относится.

– Нет, не относится, – сразу согласился Вэнс и сделал глубокую затяжку. – Это так, к слову пришлось.

Целую секунду Маркхэм испытующе глядел на Вэнса, затем повернулся к Доремусу:

– Получается, смерть Коу наступила в результате удара тяжелым предметом по голове?

Патологоанатом еще немного покачался на носках, поджал губы. Затем, ни слова не говоря, принялся вновь осматривать голову Коу. Выпрямившись, он поглядел Маркхэму прямо в глаза.

– Здесь что-то странное. Имеет место внутреннее кровоизлияние. Таковое вполне могло произойти в результате удара по голове. Кровь во рту покойного, прочие признаки… Тем не менее, – тон Доремуса сделался очень важным, – удар в левый висок, хоть и был не слаб, все же не мог привести к смерти здорового взрослого человека. Есть вмятина, не более того. От этого не умирают. Нет, Коу скончался не от сотрясения мозга и не от повреждения черепной коробки.

– И не от выстрела, – добавил Вэнс. – Вот так интрига! Однако человек мертв, и с этим не поспоришь.

Доремус кивнул Хису:

– Ну, сержант, раз-два – взяли!

Вместе они перенесли труп на кровать, раздели его и повесили одежду на стул. Доремус принялся за дело. Он очень внимательно осмотрел покойного с головы до ног на предмет ран и ссадин, прощупал кости – вдруг наличествует закрытый перелом?

Тело лежало на спине. Надавив на правый бок, Доремус замер, склонился ниже.

– Пятое ребро сломано! И кровоподтек имеется.

– Повреждение вполне совместимо с жизнью, – вставил Маркхэм.

– Конечно. Пустяки.

– Ребро треснуло до или после смерти?

– До. Иначе не было бы изменения цвета эпидермиса.

– Вероятно, и удар по голове также имел место еще при жизни Арчера Коу.

– Разумеется. Арчер Коу получил несерьезные телесные повреждения перед смертью, но не они убили его.

– Вероятно, – размышлял вслух Вэнс, – удар по голове и сломанное ребро связаны между собой. Например, пошатнувшись после удара в висок, Арчер упал и, падая, сломал ребро. Наткнулся на некий твердый предмет.

– Не исключено, – кивнул Доремус, не поднимая взгляда от трупа. Теперь он обследовал ладони.

– Был ли удар по голове достаточно силен, чтобы лишить человека сознания?

– О да, – заверил Доремус. – Скорее всего так и случилось.

Вэнс теперь симулировал интерес к сундуку из тикового дерева, что стоял между двумя восточными окнами. Он даже приблизился, приподнял крышку, заглянул внутрь и почти тотчас захлопнул сундук.

– Возьму на себя смелость предположить, – произнес Вэнс, обращаясь к патологоанатому, – что Арчер Коу очнулся вскоре после удара.

– Не поручусь. – Доремус сделал постное лицо, затем нахмурился, выражая крайнюю степень замешательства. – Он мог провести в глубоком обмороке все двенадцать часов, а мог очнуться в считаные минуты. Это зависит от разных причин… Но меня кое-что другое заинтересовало. Я обнаружил пару свежих царапин с внутренней стороны пальцев правой руки, а также свежую ссадину на костяшке. Мое мнение: Коу дрался с человеком, нанесшим ему удар по голове. Однако одежда его в полном порядке, а волосы гладко причесаны.

– А еще в руке у него револьвер, он сидел в расслабленной позе и выглядел умиротворенным, – добавил Хис, не скрывая отвращения ко всем этим загадкам. – Значит, кто-то обиходил его после драки. Скверная ситуация.

– Этот кто-то не озаботился сменить обувь на Арчере Коу, – заметил Маркхэм.

– Вот почему Коу одет в халат и в уличные ботинки, – сказал Хис, обращаясь к Вэнсу.

В ответ он получил снисходительный взгляд.

– Зачем переодевать только что нокаутированного оппонента? Зачем причесывать его? Данное предположение выдает в вас, сержант, истинного человеколюбца; однако вы не можете не согласиться, что обычно люди не поступают со своими оппонентами подобным образом… Нет, боюсь, придется нам искать иные объяснения как одежде, так и прическе Арчера Коу.

Хис поднял брови:

– По-вашему, Коу сам переоделся и причесался после того, как ему проломили череп?

– Не исключено, – проговорил Вэнс.

– В таком случае, – вмешался Маркхэм, – почему Коу заодно и не переобулся?

– Потому что нечто ему помешало.

Пока продолжался спор, Доремус перевернул мертвое тело со спины на живот. Я внимательно следил за его действиями. Вдруг доктор резко наклонился вперед.

– Вот оно что! Теперь все ясно!

От этого восклицания мы буквально подпрыгнули.

– Бедняга был заколот!

Мы подошли к кровати и проследили за жестом патологоанатома.

Точнехонько под правой лопаткой, ближе к позвоночнику, зияла четырехугольная ранка в дюйм диаметром. Края, отнюдь не рваные, были темны от запекшейся крови. Признаков внешнего кровотечения не наблюдалось. Я счел это неестественным. Маркхэм, кажется, тоже прежде с таким не сталкивался, потому что, оправившись от первого шока, задал Доремусу соответствующий вопрос.

– Не все раны провоцируют наружное кровотечение, – принялся объяснять патологоанатом. – Особенно это относится к ранам колотым, нанесенным очень острыми тонкими предметами, притом быстро. Оружие проникает сквозь мягкую ткань во внутренний орган или органы. Снаружи крови минимум, а то и вовсе нет. Зато происходит внутреннее кровотечение… Края раны мигом склеиваются. Так было и в нашем случае. Вся кровь излилась вовнутрь. Очень просто… Вот задачка и решена.

Вэнс скептически улыбнулся:

– Решена, говорите? По-моему, мы пока имеем лишь точную причину смерти Арчера Коу. И это обстоятельство чрезвычайно усугубляет ситуацию. Случай с Коу представляется совершенно необъяснимым.

Маркхэм метнул на Вэнса мрачный взгляд.

– Я бы так не сказал. По крайней мере, один пункт прояснился. Мы знаем теперь, что помешало Арчеру Коу завершить переодевание.

– Кстати, о переодевании…

Вэнс раздавил окурок в пепельнице, взял халат Коу и принялся разглядывать его на свет. Ни единой прорехи в ткани не было. И снова повисло недоуменное молчание.

– Нет, Маркхэм, – заговорил Вэнс, пристраивая халат в изножье кровати, – Коу в момент рокового удара острым предметом был в другой одежде. Переодели его уже потом. Мертвого.

– Убийца мог сунуть руку с орудием преступления под халат, – заспорил Хис.

Вэнс только головой покачал:

– Вы забываете, сержант, что халат был застегнут на все пуговицы, а пояс – аккуратно завязан на бант. Впрочем, проверить версию не повредит.

Вэнс торопливо прошел к гардеробной, что примыкала к западной стене. Дверь была приоткрыта. Распахнув ее, Вэнс шагнул внутрь, а через несколько секунд появился с одежными плечиками, на которых висели сюртук и жилет из той же темно-серой материи, что и брюки, в которых был найден Коу. Вэнс скользнул пальцами по сюртуку и сразу обнаружил отверстие в районе правой лопатки и точно того же диаметра, что и рана в мертвом теле. Аналогичное отверстие было и в жилете.

Оба предмета одежды Вэнс поднес к свету и еще раз потрогал края отверстий.

– Дырки, – сказал он, – имеют жесткие края, будто на них высохла некая субстанция. Полагаю, экспертиза подтвердит, что это кровь. Нет никаких сомнений в том, что Коу в момент смерти был полностью одет и что его кровь испачкала края отверстий, когда убийца вытаскивал клинок или кинжал.

С этими словами Вэнс вернул вещи в гардеробную.

Через миг Маркхэм озвучил мысль, которая вертелась в голове у всех нас:

– Если так, значит, убийца снял с мертвого тела сюртук и жилет, повесил их в гардеробной и облачил жертву в халат.

– Ну, почему именно убийца? – возразил Вэнс. – Есть причины полагать, что после смерти Коу в комнату к нему вошел еще один человек. Он-то и пустил Арчеру пулю в висок. Разве не мог этот человек переодеть Арчера Коу?

– Интересная теория. Только не соображу, какой от нее прок, – проворчал Маркхэм.

– Никакого, – жизнерадостно признал Вэнс. – Будь даже она верной. Чего мы, конечно, не знаем. Согласен, звучит дико. Я позволил себе это предположение лишь затем, чтобы вы уяснили: на данном этапе игры мы не вправе делать какие бы то ни было выводы. Чем сильнее напрашивается тот или иной вывод, тем бо́льшую осторожность следует проявлять. Ибо мы, дражайший Маркхэм, столкнулись с очень непростым случаем.

Доремус уже демонстрировал признаки скуки. Версии его не интересовали, коньком патологоанатома была медицина. Обнаружив смертельную рану в спине Коу, он почувствовал, что обязанности его выполнены, по крайней мере на текущий момент. Доремус широко зевнул, потянулся, взял шляпу, которую еще раньше бросил на кровать.

– Ну, я пошел, – сказал он и добавил, прищурившись на Хиса: – Полагаю, результаты вскрытия нужны вам как можно скорее.

– Еще бы! – Голова сержанта смутно угадывалась в облаке табачного дыма. – Когда мы их получим?

– Сегодня вечером. Наберитесь терпения, сержант. – Доремус прикрыл мертвое тело простыней. – Позаботьтесь, чтобы его как можно скорее забрали в морг.

Затем, торопливо пожав руки всем нам, патологоанатом направился к двери.

– Минутку, доктор! – окликнул его Маркхэм. – Это точно не самоубийство?

– Что? – Доремус резко развернулся. – Конечно, нет. Бедняга заколот сзади. Самому так не изловчиться. Он умер от внутреннего кровоизлияния, вызванного раной под лопатку. Мертв восемь, если не десять часов. Может, и дольше. Сломанное ребро и вмятина на левом виске – пустяки, вред от них минимальный. Пуля в правом виске вообще ничего не значит – мертвее от нее ваш Коу не стал… Самоубийство? Нет, ни в коем случае!

И махнув рукой, доктор Доремус вышел.

Маркхэм некоторое время беспомощно глядел в пол, затем обратился к Хису:

– Известите ребят, сержант. Вызовите специалистов по отпечаткам пальцев и фотографа. Ну и дельце нам попалось! Вас назначаю ответственным.

Маркхэм еще не закончил речь, когда Хис шагнул к телефону, помещавшемуся на прикроватном столике. После краткого изложения событий, предназначенного для передачи в разные департаменты, Хис распорядился насчет фургона, который должен был забрать тело Арчера Коу.

– Надеюсь, сэр, – чуть заискивающе сказал он Маркхэму, повесив трубку, – что вы это дело никому не переадресуете. Не нравятся мне обстоятельства смерти. Нынче ночью здесь могло что угодно случиться.

Никогда еще я не видел сержанта Хиса в такой растерянности. И не мне винить его, ведь с каждой новой стадией расследования убийство Арчера Коу представало все более запутанным и непостижимым.

– Не беспокойтесь, сержант, не переадресую, – заверил Маркхэм. – Я доведу это дело до конца, да поможет мне Бог. Должно быть какое-то совсем простое объяснение, и рано или поздно мы его обнаружим. Не падайте духом, – с отеческой заботой добавил он. – Расследование даже еще толком не начиналось.

Вэнс, сидевший в кресле с низкой спинкой и флегматично куривший, блуждал взглядом по потолку.

– Правильно, Маркхэм, – заговорил он лениво, тем не менее раздумчиво, – объяснение, конечно, есть. Только очень сомневаюсь, что оно окажется простым. Слишком уж много в данном уравнении противоречий, притом каждое из них, похоже, уничтожает все остальные…

Он глубоко затянулся.

– Давайте, исключительно из любви к ясности, суммируем наши открытия, прежде чем приступать к допросу членов семьи, слуг и гостей… Итак. Во-первых, Коу получил удар по голове и, возможно, потерял сознание. Затем он, возможно, наткнулся на некий твердый предмет и сломал ребро. Этим событиям явно предшествовал конфликт с применением физической силы. Коу, по нашему предположению, во время конфликта был в уличной одежде. Позднее – насколько позднее, мы пока не знаем – его ударили в спину неким тонким, необычной формы инструментом, и он скончался от внутреннего кровотечения. Примерно в это же время с него сняли сюртук и жилет и спрятали вещи в гардеробной. Коу облачили в халат, застегнули на все пуговицы, повязали пояс. Ему даже волосы расчесали. Однако не сменили уличных ботинок на домашние туфли. Далее, мы находим Арчера Коу сидящим, притом весьма комфортно, в мягком кресле. Ясно, что смертельный удар он получил, находясь в иной позе. И вот, будто остальные обстоятельства недостаточно загадочны, мы узнаем, что Арчеру Коу выпустили пулю в правый висок вскоре после того, как он скончался, и прежде, чем он окоченел. Револьвер, из которого, предположительно, была выпущена пуля, надежно устроен в руке покойного. Настолько надежно, что сам господин эскулап не сразу его извлек. Не забудем и об умиротворении на лице трупа. Едва ли такое выражение может быть у человека, который повздорил с кем-то, подрался и получил тяжелым предметом по голове. Этот факт, Маркхэм, является одним из самых странных во всем деле. Коу расстался с жизнью, будучи в спокойном состоянии души; ну или, по крайней мере, не испытывая негативных эмоций.

Вэнс снова пыхнул сигаретой, глаза стали сонными.

– Впрочем, довольно говорить о трупе и строить догадки насчет событий, повлекших смерть Арчера Коу. Ибо ситуация изобилует и другими обстоятельствами, которые необходимо учесть. Например, дверь; мы нашли ее надежно запертой изнутри, и в то же время мы не видим признаков того, что некто входил в комнату или выходил из нее. Все окна закрыты, все шторы задернуты. Горит электричество, постель в порядке, и на ней ночью никто не спал. Следовательно, что бы ни случилось здесь, случилось оно до наступления того часа, когда Коу обычно отходит ко сну. Вдобавок следует учесть и вот какой факт: незадолго до смерти Коу читал о китайских вазах, а потом начал писать письмо либо делать некие заметки. Прибавим к материалам по делу страницу с вчерашней датой и чернильную ручку, найденную на полу…

Послышались торопливые шаги, и на пороге возник озадаченный Гэмбл.

– Мистер Маркхэм, – заговорил он, заикаясь, – простите, что мешаю вам, сэр, только… только там, внизу, в холле, что-то очень странное.