В отличие от Оболиуса у искусника было и время, и желание смотреть по сторонам. По крайней мере, вид реки ему еще не надоел – пейзажи открывались изумительные. Плесы сменялись тихими заводями, в которых цвели гигантские кувшинки разных цветов, далекие берега то тонули в зелени плакучих ив, то строились высокими соснами. Вода меняла свой цвет от удивительной глубины синего до черного и даже сиреневого в зависимости от положения солнца. И все это кишело жизнью. То тут, то там плескалась рыба, ближе к берегу деловито сновали какие-то зверьки с хвостами лопатой, один раз расстоянии плот долго сопровождала большая змея с красивым узором на спине. А уж сколько разных птиц можно было увидеть в заводях группами или по одиночке! Нельзя было сказать, что Толлеус являлся рьяным поклонником флоры и фауны, но, прожив многие годы в городе, он отвык от такого буйства зелени и жизни вдали от людей. Впрочем, деревушки и небольшие городки попадались достаточно часто, чтобы не считать себя напрочь оторванным от цивилизации, но все равно это были островки людей в природе, а не наоборот.

Как раз рыба и соблазнила Толлеуса на рыбалку. Он неоднократно видел, как деревенские мужики на утлых челнах затягивают бредень, а потом набивают корзины бьющейся серебряной добычей. Рассудив, что Искуством можно наловить хоть телегу рыбы, не особенно утруждаясь при этом, он занялся плести искусную сеть. Правда, через какое-то время он отбросил плетение обычной сети по образу и подобию той, что у рыбаков. Да, она бы двигалась сама, да, нити в ней были бы невидимы обычным зрением, но все равно неудобно. И главное неудобство – при такой конфигурации ее требовалось плести вручную. Старику это быстро надоело. Можно было бы поручить эту работу Оболиусу, но ученик был сильно занят усмирением недовольного стада.

В конечном итоге Толлеус разработал свой собственный вариант рыбной ловли, который местным рыбакам даже не снился. Плетение, как и многое другое в творчестве искусника, основывалось на сфере. Она создавалась под водой, после чего искусные нити начинали подтягивать ее к плоту. Сама сфера при этом сжималась до небольшого радиуса другими нитями. Вода из нее спокойно выдавливалась, а что-то более крепкой оставалось внутри. Соорудив на палубе высокую треногу из жестких нитей, старик мог поднять сеть с добычей в воздух и, если подставить снизу мешок и развеять плетение, вся добыча попадала бы внутрь. Но можно было вытаскивать не сразу, а буксировать сеть до места остановки.

Когда старик в первый раз «забросил свой невод», он наловил несколько ведер малька, но крупной рыбы, на которую он охотился, внутри не было. Доработанное плетение стало пропускать мелочь, хотя с этим на самом деле пришлось повозиться, ведь у сферы не было дыр в прямом понимании этого слова, а работа основывалась на плотности содержимого. Пришлось мудрить. Чтобы не усложнять, определяя размер добычи, Толлеус добавил в плетение оценку усилий, которую прикладывает рыба, пытаясь вырваться. Сильно тянет – сеть ее не выпустит, не сопротивляется – уйдет. Пусть не идеальный контроль, но годится.

Улов был, но, честно говоря, искусник рассчитывал на большее. В основном добычей становились узкие зубасные рыбины. Попробовав ставить сеть в заводях, где обычно можно было увидеть рыбаков, Толлес столкнулся с тем, что помимо добычи в сеть стали попадать коряги и какая-то водная растительность, которую плетение выдергивало из ила, путая с попыткой жертвы вырваться на свободу. Опять пришлось дорабатывать, играя с проницаемостью сферы.

Проснувшийся Оболиус, позевывая, умылся, свесившись с борта и едва не свалившись при этом в воду. Потом он деловито порылся в запасах и, схватив в каждую руку по пирогу с мясом, уселся рядом, проявив интерес к окружающему. С набитым ртом он посетовал, что на плоту нельзя развести огонь, поэтому хорошо бы придумать какое-нибудь плетение для разогрева еды, потому что есть холодное не так вкусно.

Тут он заметил, чем занят искусник, и, прервав себя на полуслове, размахивая пирогами и жестикулируя, принялся давать советы. Нынче его советы заключались не в критике самого плетения, а в том, куда стоит забрасывать сеть. Похоже, о рыбе парень знал гораздо больше старика, поэтому Толлеус безропотно уступил ему пальму первенства, став сторонним наблюдателем и лишь создавал все новые и новые ловчие сферы.

Действительно, дело пошло гораздо лучше. Азартно закидывая плетение в самые неожиданные места и глубины, Оболиус при этом бормотал не хуже учителя. Его малосвязная речь была похожа на какие-то ведьмины заговоры. По крайней мере, у искусника складывалось именно такое впечатление, когда он слышал что-то вроде такого: «Солнышко светит, рыбку пугает… Есть излучинка, будет ямка… Спрятаться хотели, да не угадали…»

Уже много отработавших сетей волочилось за плотом, так что ученик в какой-то момент даже прервался, проведя тыльной стороной руки по лбу, будто только что все эти сети вручную затягивал.

– Рыбы много, дергает в разные стороны, плыть мешает! – заявил он.

Старик тоже заметил, что ход упал. И даже догадался, из-за чего это происходит. Только доставать рыбу было некуда – не на палубе же ее бросать. До вечера еще долго, как бы не испортилась, тем более что не известно, будет ли на пути в ближайшие часы городок, где можно будет сбыть ее. Может, до завтра тащить придется, и хорошо бы чтобы рыба при этом осталась живая.

– Сейчас рыба не понимает, что попалась в сеть, она ее не видит и просто пытается плыть куда глаза глядят. Нам надо ее немного напугать сзади, чтобы она поплыла по нашему курсу! – вынес предложение Оболиус, не дожидаясь, когда его спросят.

– Чем напугать? – нахмурился Толлеус, представив, что сейчас ученик потребует создать как минимум иллюзию огромной хищной рыбы.

Все оказалось проще – достаточно было сделать хоть что-нибудь видимое и большое, и глупая рыба торопилась отплыть от этой подозрительной штуки подальше. Возможно, если шугануть рыбу чуть сильнее, можно было бы заставить ее тащить плот – представив себе такой способ передвижения, старик захихикал, чем вызвал недоуменный взгляд ученика.

Накипятить воду в котелке, чтобы сварить кашу или рыбную похлебку, проблем не составляло даже без открытого огня, которого так боятся мореходы. Впрочем, искуснику вполне под силу было обезопасить свой плот от пожара – но тогда требовалось бы брать на борт дрова и на каждой остановке пополнять запасы.

Перевести ману в тепло можно было очень легко – именно таким путем Толлеус сушил недавно свой плащ. Вот с охлаждением все было гораздо сложнее. Чтобы создать сферу холода, требовалось сложное плетение, принципов которого старик не понимал. Видеть-видел, но у самого такого не было. В искусных лавках продавались амулеты для сохранения продуктов, которые охлаждали пространство вокруг себя, но они были одноразовыми, и сколько Толлеус ни бился, воспроизвести такое же не смог. А нагреть область – теоретически даже Оболиус справится, причем нагреть можно было очень сильно, знай только ману не жалей. Вот и сейчас искусник стал кипятить воду. И тут же вспомнил, как всего пару-тройку месяцев назад еще в Кордосе, когда только-только отправился в свое долгое путешествие, неосмотрительно сунул в котелок с водой очень горячую – переборщил с маной – искусную сферу. Тогда получилось неожиданно – вода, мгновенно испарившись, ударила в небо струей пара.

Забыв про похлебку, Толлеус задумался: выброс пара – это похоже на дуновение ветра. Пускай это не настоящий ветер, но надуть парус таким способом вполне можно. И на роль паруса сейчас есть замечательное плетение – Транспласт. И воды кругом, как на заказ, полным полно. Может, зря он с самого начала отмахнулся от идеи путешествий под парусом, посчитав его слишком сложным?

Впрочем, «парус» появился совсем недавно, а без него ничего не получится. Даже не факт, что получится с ним – тут без эксперимента никак.

Зато можно точно утверждать, что морская премудрость в управлении корабельной оснасткой для эффективной ловли ветра не понадобится, потому что направление будет задаваться не парусом, а непосредственно выбросом пара… Кстати, не получится ли так, что пар уйдет вверх? Он же всегда поднимается вверх. Можно ли вообще изменить его направление?

Окрыленный намечающимися перспективами, увлеченный идеей искусник собрался немедленно проверить свою теорию. Прожорливому Оболиусу придется немного потерпеть!

Экспериментировать с котелком Толлеус не стал: не самая удобная вещь, вдобавок если с ним что-то случится, новый взять будет негде. Проще использовать плетение той же самой неполной сферы, что пошло в основу для Транспласта, а до того было разработано для создания ночной вазы. Кто бы мог подумать, что получится такая востребованная вещь! – Ведь даже названия этому плетению не дал.

Вообще по-хорошему ставить эксперименты нужно на какой-нибудь модели в искусной мастерской, а не «на коленке» посреди реки. Впрочем, старик собирался всего лишь аккуратно проверить идею. Если дело выгорит, доводить до ума будет уже на берегу с чувством, с толком, с расстановкой.

Чтобы не получилось, как в тот раз, искусник собрался начинать с малого, осторожно нащупывая нужный балланс расхода маны и наблюдая за результатом. Прежде, чем что-то начинать, Толлеус задумался о мерах предосторожности. Но, взвесив все «за» и «против», не стал ничего делать. Потому что вообще можно сделать? – Позвать Оболиуса и накрыть себя и его защитным пузырем? Ни к чему – в работе будет всего лишь немного обычной воды и собственноручно созданная сфера тепла, а не архейский артефакт огромных размеров.

Старик «зачерпнул» воду за бортом сферой, подвесил ее перед собой на опоре из искусных нитей, создал маленькую горячую сферу внутри первой. Все же, делая это, он инстинктивно напрягся, но ничего не произошло, ровным счетом ничего. Все по плану: на самом деле вода внутри должна быть совершенно холодная, даже не бурлит. Теперь нужно потихоньку добавлять плетению маны, разогревая воду. Появились маленькие пузырьки, потом большие – все, как в обычном котелке. Появился пар, вот он повалил столбом, вода стала стремительно выкипать. Только это было не то: нужен был тот мощный выброс, ударивший сильно и на приличную высоту.

Толлеус задумался. Похоже, тут требуется не постепенное нагревание, а резкое, мгновенное. Или крышка – котелок с крышкой закипал быстрее, вдобавок пар не расходовался попусту, а выходил только тогда, когда откроешь.

Симитировать крышку, а точнее заключить полусферу в другую полную проще простого. Снова нагрев, только старик сразу плесную маны побольше – столько, на чем остановился в прошлый раз. Вода на удивление не забурлила, как должна была. Толлеус усилил нагрев, и процесс пошел.

А потом настало время слегка испугаться – наружную сферу стало распирать изнутри, и она увеличилась в размере в несколько раз! Вдобавок ему показалось, что появилось низкое, на грани слышимости, гудение, как от пчелиного улья. Это было непонятно, этого старик не ожидал.

Продолжил Толлеус уже в защитном пузыре. Мало ли, что ничего не должно случиться!

По сути, продолжение сводилось к банальному растворению наружной сферы, чтобы осталась только внутрення чаша.

Ухнуло на всю реку, и пар ударил в воздух как надо. Были и неожиданные эффекты – из прибрежных камышей взвились водоплавающие птицы, забулькали проснувшиеся химеры, с выпученными глазами прибежал Оболиус, а сама полусфера не удержалась на искусных нитях и шмякнулась на настил плота, качнув его при этом.

Толлеус довольно хмыкнул, в двух словах объяснил ученику, что все в порядке, и отправил его успокаивать животных.

Для следующего эксперимента старик создал сферу-котелок гораздо меньших размеров, но при этом более прочную. Это в первый раз он зачем-то постарался точно воспроизвести размеры настоящего котелка, а это нерационально с точки зрения расходы маны. Правда, с учетом усиления стенок то на то и вышло.

На этот раз искусник решил проверить, что произойдет с паром, если полусферу наклонить? – Все равно пар пойдет вверх, когда удерживающий воду контур исчезнет, или же устремится в направлении отверстия?

В положенное время свистнуло на высокой ноте, но пар, о радость, ушел горизонтально. Сама сфера при этом улетела в противоположную сторону, и было интересно! Получалось, что можно целиться не в парус, а просто за корму – и будет тот же эффект!

Толлеус улыбался – все так необычно, волнующе – будто в первый раз взял в руки посох. Ему нравилось это давно забытое чувство. Он даже не обратил внимания на хмурого Оболиуса, который пришел ругаться по поводу того, что нет никакого смысла в работе с животными, если учитель будет и дальше так шуметь.

В принципе, можно было остановиться, но раз все так быстро и успешно шло, старик решил продолжить. Оставалась последняя проблема – как подать воду в полусферу? Напрашивалось простое решение – чуть-чуть опустить всю конструкцию под воду, чтобы она сама затекла внутрь. А дальше последовательность из плетений будет закрывать сферу, кипятить воду, открывать, выпуская пар, и так сколько угодно раз. Вдобавок такое решение обещало снижение шума. Хотелось узнать, на сколько.

Пока что Толлеус планировал сделать пару циклов вручную, чтобы удостовериться в работоспособности системы. А уж потом можно будет сделать такую связку и поточнее подобрать параметры, ведь еще не ясно, какого размера должен быть «котелок», чтобы пар мог двигать плот?

Почему-то эффективность нагрева резко упала – искусник тратил значительно больше маны, чем в предыдущих экспериментах, а желанного выброса пара не происходило. Когда он снимал «крышку», на поверхность врывалось немного воздушных пузырей, и все.

Бывший настройщик на миг задумался, и у него мелькнула догадка. Осторожно коснувшись воды за кормой, он удостоверился – она стала теплее. Получалось, сфера грела не только воду в котле, а всю реку. Потому и нет результата!

Если увеличивать расход еще, то это будет совершенно неэффективно! Выходит, нужно все-таки делать это на воздухе, а не под водой. Или… Есть же свойство у защитного пузыря, которое отражает огонь, защищая того, кто внутри. Если развернуть его в обратную сторону, возможно, это поможет защитить внутреннее тепло от реки?

Молча явившийся Оболиус сам разогрел обед, поел и вернулся на другой конец плота, пока искусник переделывал плетение. Наконец, встепенувшись, он продолжил. К счастью, все это время река шла прямо – иначе путешественники обязательно врезались бы в берег, ведь рулевой совершенно забыл о своих обязанностях, а его ученик даже не подозревал о грозящем кораблекрушении.

Толлеус привычно создал точку жара в сфере, делая все осторожно и аккуратно, так что резкий толчок под ногами застал его врасплох. Бывший настройщик не удержался на ногах и свалился со своего искусного пуфика, едва успев подставить руки, чтобы не расквасить нос. Бульк получился знатый, а за кормой показалась целая дорожка воздушных пузырей.

Толлеус сразу же приступил к анализу произошедшего и нашел причину – он влил много маны, как при последнем эксперименте, не учтя новые теплосберегающие свойства сферы. В результате плетение-крышку сорвало, из-за чего вышел незапланированный «пых». Все это искусник сделал рефлекторно, даже не поднявшись, при этом размышляя совсем о другом. Думал он о том, что до края плота рукой подать и повезло не свалиться в воду, иначе со своим железным жилетом и в плаще мгновенно запутался бы и пошел ко дну.

Опять прибежал встревоженный ученик, опять в загоне забулькали химеры. Кряхтя, Толлеус с трудом встал на четвереньки и в очередной раз зарекся ставить эксперименты «наживую». Впрочем, главное из этого опыта он для себя усянил: такой способ передвижения ему лично категорически не подходит! Да, он рабочий, но ни о какой плавности тут и речи не идет, даже если не обращать внимания на такие параметры, как расход маны и шумность.

Эксперимент, кстати говоря, вызвал еще один неприятный и незапланированный эффект: часть пойманной сетями рыбы, что были закреплены за плотом, всплыла кверху пузом и осталась позади. Отчего произошел такой стремительный мор, старик не понял. Как будто вода в реке не нагрелась до того состояния, чтобы улов сварился. Как бы то ни было, произошло именно так. И лишь только дохлая рыба перестала натягивать сеть, плетение ее выпустило, сочтя случайно попавшим в ловушку мусором.

С этой недоработкой можно было легко бороться – для этого надо лишь поменять свойства сети после того, как подсечка произведена. Чтобы в какой-то момент плетение перестало выпускать наружу что бы то ни было. Только кто же такое заранее мог предусмотреть?

Оболиус из-за рыбы переживал так, будто была какая-то проблема наловить новую. Толлеус склонен был скорее переживать, кто купит весь этот улов. Если только совсем по бросовой цене отдать на корм свиньям.

Действительно, с реализацией возникли проблемы даже в городках. Сколько-то торговцы брали, но далеко не в тех объемах, как старик был готов поставлять.

Вообще вечером на торговой площади всегда было пусто – за рыбой покупатели приходили с утра. В первый раз Толлеус исходил весь городок, посетив все постоялые дворы и трактиры, которых оказалось всего три. Что-то удалось продать, но и то с казусом – старик понятия не имел, какая рыба ему попалась, описывая ухмыляющимся оробосцам размеры, торчащие плавники и зубы. Конечно, разобрались в конечном итоге: кто-то показал для образца несколько рыбешек с кухни, кто-то отправил мальчишку-поваренка посмотреть на улов на месте. Только все равно искуснику было стыдно и он не раз пожалел, что не отправил заниматься этим делом Оболиуса.

В общем, впредь путешественники с рыбалкой не усердствовали – ловили сеть-две, этим и ограничивались. Обменять на горячий ужин хватало, но заработать монеты все равно не получалось.