Искусник давеча ругался, что человек должен знать, за что получает наказание. Однако он совершенно не брал в расчет, что детям иногда хочется просто пошалить. Ведь так забавно получается: привяжи нить к чужой двери, да постучись. Хозяин пробует открыть, а дверь сопротивляется – назад отпружинивает, как будто с той стороны стоит кто-то и на себя ее тянет. Вот как сейчас – большая красивая усадьба, в ней богатей напомаженный живет. Хочет дверь отворить, а никак! Вон как злится – аж красный весь! И это еще не все – он теперь зло свое на слугах и домочадцах сорвет – а это вдвойне прекрасно, потому что сам такой хлыщ чаще пройдет и не заметит, а вот слуги его другой раз не побрезгуют пнуть просто так, от безнаказанности. Вот и пускай вспомнят, что им тоже перепасть может ни за что, ни про что.

Оставив свою жертву биться за выход из родного дома, Оболиус щелкнул вожжами и покатил за город к лагерю. Так бы любовался, конечно, еще, но старик велел не задерживаться – что-то удумал. Что, не сказал, но ученик уже давно перестал пакостить старику просто так. Ему – только если за дело, и то с оглядкой, ибо чревато!

Рыжик по велению своего учителя закупился провизией, что означало – пора в путь. Вот только всегда выезжали с рассветом, чтобы до вечера успеть пройти десяток-другой лиг, а сейчас-то уже дело к полудню! Пришло бы какое судно в порт – понятно – ведь хотели-то дальше по реке плыть. Но в порту по-прежнему пусто. Ей-ей, что-то удумал кордосец, но что – не говорит, только хихикает.

Ничего, Оболиус – уже давно не ребенок и не станет скакать вокруг, упрашивая рассказать. Потерпит и сам все узнает. Поэтому когда старик велел выступать и поворачивать в обратную сторону, ученик лишь флегматично пожал плечами.

Мохнатки вяло булькали, не желая никуда идти. Может, обленились на отдыхе, может, дневная жара виновата – обычно-то по утренней прохладе выходили. Даже Толлеус заметил и ехидно спросил:

– Что, разучился без тренеровки-то?

Уши Оболиуса заалели, но он не стал оправдываться, сосредоточившись на чародейском управлении животными, проигнорировав обидную шпильку.

Наконец, стадо тронулось, а когда закончились сады по бокам дороги, ученик даже смог немного расслабиться – теперь у своенравных животных не будет такого стимула бежать в разные стороны.

Начались луга, кое-где чередующиеся пашней. То тут, то там в стороны от главной дороги убегали колеи к дальним участкам. Еще через какое-то время таких отвороток стало совсем мало, зато начались первые следы раскопок. Старик на удивление велел сворачивать на одну из таких дорог, петлюящую между ям.

– Смотри, животину не сгуби! – сурово прикрикнул искусник на ученика, хотя уже подстраховался сам – возвел мобильный защитный купол. На большой дороге с таким проблемы, а тут никого нет – не сшибешь, и животные не разбегутся.

Отъехали от дороги не далеко – не дальше лиги, и Толлеус велел встать на цветущем лугу. Мохнатки тут же соблазнились запахом нектара и уткнули носы в траву.

Оболиус по привычке огляделся, не видать ли хозяев. Нигде никакого шевеления – только ветер пускает легкую рябь по траве. Воровство? – Относительное. Всю траву мохнатки не съедят – не вечно же они тут будут пастись. А может, и вовсе бесхозная земля. По крайней мере, никто здесь не косит и ничего специально не сажает. Уж чего-чего, а травы в империи хватает. Одна беда – не очень питательна. Целый день нужно стадо пасти, чтобы животные наелись, и времени на дорогу уже не остается.

«И чего старик тень на плетень наводил? Так бы и сказал, что решил сегодня денежки на корме сэкономить», – подумал про себя парень. Впрочем, такой вариант его вполне устраивал: он тут же надвинул соломенную шляпу на глаза и завалился на спину, рассчитывая подремать часок-другой в телеге.

Настойчивое тыканье тростью в бок не дало сбыться этому сценарию.

«Понятно: искусник сам хочет устроиться в телеге. Ничего, мы не гордые, можем и на травке. В теньке от повозки еще и лучше», – Оболиус молча соскочил на землю, сорвал травинку, сунул в рот, но расположиться на новом месте не успел.

– А лошадь распрягать я буду? – настик его возмущенный голос наставника.

Ученик слегка вздрогнул от раскаяния. «И правда, что же это я? Понятно же, что на долго расположились!»

Но даже когда лошадь оказалась в загоне, старик не дал парню вкусить толику дневного сна.

– Ну, а теперь рассказывай, что придумал! – с хитрецой в глазах спросил он.

Вопрос застал Оболиуса врасплох. Он искренне не понял, о чем речь. Вроде бы, никаких шалостей он не замышлял, а когда затевал что-то, Толлеус узнавал об этом лишь по факту или же не узнавал вообще. Слово «придумал» подразумевало, что речь идет о чем-то, что внук Сабаны только собирается учинить, то есть о будущем!

В общем, парень впал в ступор, из которого его вывел укус овода. Шлепнув себя по щеке, Оболиус с чувством оскорбленной невинности возмутился:

– Ничего я не придумал!

Только эта фраза почему-то вызвала у искусника обратную реакцию.

– Вот тебе на! Совсем бестолковый, что ли? Даже ничего-ничего предложить не можешь? – старик явно потешался. – Ну, раз так, бери лопату и копай! Как знал, что понадобится, специально в телегу положил!

– Где копать-то? – потерянно спросил Рыжик.

Толлеус широким жестом обвел вокруг:

– Да где хочешь, там и копай, раз «не придумал!»

С этими словами старик сунул в руки помощника дрянную лопату с кривой сучковатой ручкой.

Оболиус посмотрел на учителя, на лопату в своих руках, опять на учителя:

– Так зачем копать-то надо? – выкрикнул он в отчаянии, потому что голова отказывалась понимать то, что тут происходило.

– Так, древние артефакты выкапывай, ты же хотел? – искусник хихикнул. – Что найдешь, тащи в телегу, я потом посмотрю!

Рыжик улыбнулся – до него наконец-то дошло. Действительно, это было интересно: очень хотелось найти какую-нибудь ценную вещь из прошлых времен. Поискав взглядом подходящее место, парень нашел три расположенные рядом заплывшие ямы – след давнишних раскопок. Рассудив, что просто так кучно копать не стали бы, пристроился рядом. Заодно с глубиной определился, на которую нужно рыть.

Дело на удивление шло крайне медленно – земля тяжелая, влажная, жарко – на потное тело роем летели слепни. Хорошо еще, не в лесу – там бы от корней деревьев спасения не было бы.

Обливаясь потом и тяжело дыша, парень размышлял о том, что, оказывается, искать сокровища – не такое простое дело, как казалось. И хорошо бы заставить копать вместо себя кого-нибудь другого. Или хотя бы облегчить себе работу Искусством.

По близости никого не было – вариант переложить работу на чужие плечи отпадал сам собой. Что же касается Искусства, нужных плетений мальчишка не знал. По сути, все, что он мог – это хорошо работать с нитями. Все остальное находилось в зачаточном состоянии.

Сил хватило едва на час работы. Ямка получилась едва по пояс, причем не больше шага в кажду сторону. Оболиус понял, что ему необходимо отдохнуть и попить – в телеге был бурдюк с водой.

Искусник, конечно же, не копал. Он дрых в повозке, развалясь на соломе. Вроде бы, все правильно, все логично: куда ему – старому. Но Оболиус от этого зрелища почему-то разозлился. Поймать живого слепня для него труда не составило. Сейчас он прилепит к нему коротенькую невидимую нить, а другой конец – к затылку учителя. Тогда старик ее не заметит, зато слепень будет его кусать и жужжать над ухом, не улетая!

Чтобы работать с нитью, Оболиус переключился на истинное зрение и тут же заметил массу интересного – во-первых, искусник не спал, а работал. Во-вторых, что он делает, было не понятно, но делал он что-то большое. Забыв, что хотел пить, со слепнем в пальцах, парень принялся наблюдать, силясь разобраться, что происходит.

Наблюдать пришлось не долго: нашелся овод, который укусил старика самостоятельно, без помощи оробосского мальчишки. Толлеус охнул и открыл глаза.

– Что, нашел? – вопросил он, когда взгляд его стал осмысленным.

Очнувшийся Оболиус сейчас же потянулся за водой, и, не глядя на учителя, недовольным голосом принялся отчитываться:

– Мал я еще лопатой копать – тут взрослый нужен. А нанимать мужиков – деньги нужны. Я пробовал в мохнатку вселиться и через нее копать – не подходит она для этого, тут другая химера нужна, типа крота, только побольше раз в сто! – парень забулькал, глотая воду прямо из бурдюка, потом еще чуть-чуть на голову полил. Потом продолжил:

– Был бы Паук цел, можно было бы ему лапы специальные сделать, как лопаты. Вот греб бы хорошо. Может, сделам?

– Вот заладил про голема! Сказал же: сделаем… потом… Оно, конечно, лапы-лопаты – это ты интересно придумал, но тут все равно мало будет, тут все перекопать надо!

– А вообще главное, что ты подумал, наконец! – в голосе Толлеуса послышалось удовлетворение, он даже поощрительно кивнул. – Я уж думал, толку не будет. Ты так за лопату схватился, копать побежал – самому-то не смешно?

Оболиус насупился – ему было совсем не смешно, но искусник не обратил на это никакого внимания.

– Ты вот что: неси-ка лопату и клади в телегу – ее еще вернуть надо. Вернешься, я тебе скажу кой-чего! А пока мне тут подготовиться надо.

Рыжик побежал чуть ли не со всех ног – очень уж хотелось посмотреть, как старик будет готовиться. Он был уверен, что сейчас кордосец объяснит то плетение, которое так старательно и долго плел, а потом из-под земли один за другим полезут архейские амулеты.

Торопился он не зря – сумел увидеть всю подготовку. Только лучше бы не бегал, подготовка к делу не относилась: искусник выбрался из повозки, сбросил свой плащ, спустил штаны, покряхтел за колесом, облачился обратно и к моменту возвращения ученика опять занял свое место на соломе.

– Прежде, чем что-то сделать, нужно сперва хорошенько подумать, – так начал он свой урок. Впрочем, эту фразу Толлеус не уставал повторять практически на каждом занятии.

– Подумать надо, что хочется получить, какие условия, как это можно было бы сделать и есть ли возможность сделать именно так. Если нет, то надо вернуться на шаг назад и думать еще! Итак, что мы хотим?

Оболиус, ожидая продолжения, молчал, поэтому старик пихнул его тростью и повторил вопрос.

– Выкопать яму! – ответил ученик, потирая бок.

– Хех, яму!.. А вот и не правильно. Яму! Ну, давай по-твоему, пусть будет яма. Сам сейчас поймешь, что яма тут – не главное.

– Понятно, что артефакт найти – главное. Но ведь без ямы-то никак не достанешь! – принялся защищаться Оболиус, уловив недовольство учителя.

– Все правильно сказал, да только сам-то понимаешь, где ошибаешься?

Ученик нахмурился и на всякий случай отодвинулся подальше, чтобы опять не получить тростью.

– Вижу, что не понимаешь. Эхехе, молодежь пошла. Одно баловство на уме, а как подумать надо, так…

Оболиус решил, что кордосец сейчас опять уйдет в долгие пустые разглагольствования, как он это любит, но искусник его удивил:

– «Найти артефакт и выкопать его» и «копать, пока не найдется артефакт» – две большие разницы! Можно рыть бездумно, но это дольше и затратнее! Деревенские лопатами копают на «авось», а мы-то можем сперва найти, и только потом копать в нужном месте! Итак, наша цель – найти! Что дальше?

– Как найти-то? – нахохлился Рыжик. – Не видно же под землей! А! У вас есть плетение, чтобы под землей видеть?

Толлеус помрачнел и буркнул:

– Было. Аккурат до Широтона было. Да только так в посохе и осталось. Не влезло в амулет. Купил давно, ни разу не пользовался. Вот сейчас бы впервые сгодилось, а нет его больше! Э, да ладно. Я его разбирал тогда и воссоздать смог, но сейчас для меня это не так просто. – Старик вздохнул, потом встрепенулся: – Не стал я сейчас его заново изобретать. Не совсем оно нам подходит, тяжело с ним пришлось бы. Им хорошо, когда точно знаешь, что ищешь. А мы-то точно не знаем, что тут земля хранит. В общем, по-другому искать будем, не глядя!

– Как «не глядя»? – Оболиус опять ничего не понимал, и его растерянность явно забавляла кордосца.

– Так! Закрой глаза! Закрыл? Сможешь меня найти?

– Смогу!

– Как? Ты же меня не видишь?

– Так я вас слышу!

– Ага! Ну, так теперь подумай и скажи, как можно что-то под землей найти?

Оболиус неуверенно спросил:

– На слух? А разве артефакты пищат?

Толлеус без размаха снова пихнул отрока тростью и без тени улыбки сказал:

– Вот ты сейчас вскрикнул, но я тебя не на слух нашел. А как?

Парень хотел было сказать, что взглядом, но осекся. Глаза они уже обсуждали.

– Палкой нашли! На ощупь! – воскликнул он. – Можно втыкать в землю нить и по сопротивлению догадаться, земля там или артефакт!

– Сообразил, наконец! – покровительственным тоном заметил Толлеус. – Только не все так просто: артефакт может быть крохотным – ткнешь рядом и не заметишь. Или в камень попадешь, а камни нам не нужны. Поэтому, одной нити мало – сеть сплетем и…

– Можно и одной, только раскрутить, как колесо у мельницы, – втрял Оболиус. – Любую мелочь нащупаем, а у сети все равно ячейка размер имеет.

Старик задумчиво пошлепал губами:

– Твоя правда, лучше. Да только переделывать не буду – уже сеть сплел. И у нее против твоей нити один плюс есть – если что крупное найдем, то сетью обнять можно и понять размер и форму – так-то. И второе – тут тебя не спрашиваю – такого ты не знаешь, а у меня готовое плетение есть – нам не любая вещь нужна, а только такая, где Искусство осталось. Поэтому моя сеть будет ловить не все подряд. Камни и древнюю рухлядь по боку!

– И золото? – воскликнул ученик.

– Да пойми ты – такие ценности найти – огромная удача нужна. Не умею я отличать золото от камня или железа. А дремлющее Искусство почуять могу. Поэтому его и будем искать!

Плетение Толлеуса оказалось на полуручном управлении. Старик посылал его в определенном направлении, а когда оно достигало границ его чувствительности, разворачивал и гнал в противоположном. Это можно было сравнить с тем, как пахарь ходит за плугом по денянке туда-сюда. Оболиус заикнулся было, что если проложить маршрут для плетения от себя вокруг по спирали, то можно ничего не делать вообще – просто ждать сигнал. Однако искусник, недовольно насупившись, сказал, что рассчитать движение плетения по спирали очень сложно. Мол, можно задать последовательность контрольных точек, но тоже не просто и точность не та будет. И сигнала никакого нет – нужно самим бдеть. Сделать-то его можно, но время идет и пора бы уже начинать испытания. С последним ученик спорить не стал – тоже счел, что давно пора уже паковать артефакты, а не слушать долгие рассуждения, ежемоментно рискуя получить тростью.

Плетение нырнуло под землю и исчезло из виду даже в истинном зрении – земля глушила. Внешних проявлений и вовсе не было никаких – ни травинка не шевельнулась, ни песчинка. Признаться, парень ожидал какого-нибудь проявления активности под землей – например, вспучивание почвы там, где шарит сеть учителя.

Толлеус как-то все же отслеживал работу своего творения. Оболиус быстро разобрался, что к чему – от амулета старика под землю уходило несколько нитей: управляющие и сигнальная. Увы, картинку, как чародейское Око, через них посмотреть было нельзя. Одним словом, поиск артефактов таким способом был крайне скучен – парень решил, что учитель с этим вполне справится самостоятельно, без посторонней помощи.

Кстати говоря, чародейское Око у путешественников было – единственный чародейский артефакт, сохранившийся после ареста бывшего настройщика манонасосов своими соотечественниками. Оболиус достал красный камень и попробовал посмотреть через конструкт. Увы, под землей он был слеп точно также, как сам мальчишка.

Стало скучно, и парень задумался над дилеммой: подремать или же сложить костерок и разогреть обед или ужин (что-то подсказывало, что и то, и другое сегодня вряд ли будет, и холодное жевать не хотелось, если можно сделать горячее). Выбор пал в пользу второго. Только требовалось разжиться дровами.

Поле, конечно, не лес, но кустов хватало – некоторые ямы заросли ими так, что и не подлезешь. Пускай ветки тонкие, но большое пламя и не нужно.

Вооружившись топором, Оболиус отправился воевать с зелеными зарослями.