Глава 27

За окном брезжил рассвет, а я так и не сомкнула глаз. В голове никак не замолкали голоса совести, которые требовали объясниться с Егором, чтобы понять, наконец, что между нами происходит.

Накануне вечером мы вдвоем возвращались в отель, предоставив Марине и Флориану право первой встречи с Асмодеей.

Они отправились следить за ней, а мы поймали такси. За короткое время, проведенное на заднем сиденье желтого «Рено», мы не проронили ни слова, ни разу не взглянули друг на друга.

Странно, но я не думала о Флориане с тех пор, как он скрылся в арке того дворика, увлекая за собой Марину. Или я слишком была увлечена самобичеванием из-за своего поведения, или на расстоянии его чары не действуют.

Я стиснула зубы и сжала в кулак белоснежную шелковую простыню. Как разобраться в происходящем? Как понять, чего хочет сердце, а что ему навязывают? Кому верить, если я даже себе уже не верю?

Глаза щипали, жутко хотелось спать, голова раскалывалась, но сон не шел. Стоило мне только прикрыть веки, как перед глазами начинали мелькать картинки – встречи с Егором, затем встречи с Флорианом, поцелуи Егора, затем поцелуи Флориана – настоящая карусель, головоломка.

Я резко села и свесила ноги с кровати. Пальцы коснулись холодного паркета. По плечу проскользнул луч света, прокравшийся в номер из-за шторы. В коридоре послышалось громыхание тележки горничной, а затем глухой стук каблуков. Значит, уже шесть утра.

Я встала, прошла в ванную, быстро сполоснула лицо холодной водой и посмотрела на свое отражение в зеркале. Могло бы быть и лучше – ввалившиеся мутные глаза, сереющие мешки под глазами, бледная кожа.

Насухо вытерев лицо вафельным полотенцем, отчего оно немного порозовело, я накинула на плечи халат, обула тапочки и вышла в холл. Номер Егора располагался как раз напротив моего.

Сухощавая горничная в черном платье до колен и коричневом переднике вяло улыбнулась мне и поздоровалась, затем быстро вошла в один из номеров. Я воспользовалась моментом и постучала в дверь Егора, а затем приложила к ней ухо, чтобы послушать, что там происходит.

Подождав несколько секунд, я еще раз постучала. Послышался скрип кровати, шаркающие шаги и громкие зевки. От сердца отлегло. Он ночевал здесь, не бросился во все тяжкие после нашего ночного приключения.

Дверь открылась, и я увидела его лицо. Помятое, бледное, с легкой светлой щетинкой на щеках и подбородке. Его голубые глаза потухли, больше не светили тем ярким светом, который так манил меня.

– Аура? – он выгнул в удивлении брови. – Что ты здесь делаешь в такой час? Я думал, сперва ты навестишь господина Прейда. Или ты уже успела пожелать ему доброго утра?

Он язвил и был прав. Я совсем запуталась в своих чувствах, заигралась с чувствами других людей. Поделом мне.

– Егор, не надо так… – я подняла на него глаза, – можно войти?

Он задумался, пронзая меня пытливым взглядом. Я начала нервничать. Неужели не впустит? Неужели навсегда закроет передо мной свою дверь?

– Ладно, – мужчина отошел от двери, освобождая проход, и жестом пригласил меня войти.

Первое, что бросилось мне в глаза, – в спешке разбросанные на полу предметы одежды. Он раздевался так, словно ему было все равно, проснется ли он завтра утром или нет. Постель напоминала поле боя – скрученная в жгут простыня, сбитое на край кровати одеяло, нагроможденные одна на другую подушки. Видимо, бессонница была и его гостьей сегодня ночью.

Рядом с кроватью валялись несколько пустых миниатюрных бутылок из-под виски из бара. Он пил. Пил из-за меня. Я загоняю этого человека в депрессию. Мне стало стыдно, больно и обидно за наши отношения. Вспомнился наш разговор после того, как он пропал на несколько дней, решая проблемы с законом в Ярославле. В тот вечер он приоткрыл для меня завесу своего прошлого, поделился со мной сокровенным – своими детскими воспоминаниями. В тот вечер я была на седьмом небе от счастья, будучи просто рядом с ним. Какого черта теперь со мной происходит? Что же я делаю? Как я заживу нормальной жизнью, став любовницей нефилима и предав любимого человека? Почему, ну почему разумные мысли приходят в голову так поздно? Или у меня все еще есть шанс?

– Что ты хотела? – сухо спросил он, подперев плечом дверной косяк.

Я обернулась. Солнечные лучи падали на его обнаженный торс, гладили кубики пресса на животе, на его грудь тенью легло кружево узоров с занавесок. Растрепанные светлые волосы обрамляли лицо, делая его еще более привлекательным. Но главная красота крылась в его взгляде. Он смотрел на меня осуждающе, с яростью и обидой. Вся глубина его боли таилась в этих глазах. И в них же отражалось его поверженное достоинство. Я сглотнула и заплакала. Не смогла сдержать слез стыда и горечи. Плечи задрожали, тело начали сотрясать рыдания. Со слезами наружу вырвались все мои сожаления и разочарования последних дней.

Наедине с ним, не чувствуя присутствия Флориана, не боясь мести Марины, я очень ясно осознала, насколько он мне дорог, и от этого осознания заплакала еще сильнее.

Я закрыла лицо руками и изо всех сил сдерживала рвущиеся из глубины души крики отчаяния. Я давилась собственными всхлипами, захлебывалась слезами, но он даже не пошевелился.

Ноги отказались меня слушаться, и я плавно опустилась на колени. Мне было совершенно наплевать на то, что эта поза унизительна, что задета моя гордость, что я выгляжу, как раскаявшаяся грешница.

Неожиданно его ладонь легла мне на голову. Он нежно провел кончиками пальцев по моим волосам, а затем аккуратно убрал руки с моего зареванного лица. Родной, до боли знакомый запах любимого мужчины ударил в нос.

– Тише… – он опустился рядом со мной на колени и прижал меня к себе.

Ощутив тепло его тела, я расплакалась еще сильнее.

– Ну же, Аура, тише… – приговаривал Егор, продолжая гладить мои волосы, – я знаю, детка, я все знаю…

– П-п-прости меня, – выдала я, заикаясь, а затем уткнулась мокрым носом в его плечо.

– Ты запуталась, это нормально, когда за тебя бьются такие мужчины. Я бы тоже запутался, если бы две красотки сошлись в неравном бою за мою любовь. – Оказывается, в такой ситуации он все еще не утратил своего чувства юмора.

Я улыбнулась уголками рта и утерла рукавом халата лицо, затем подняла на него влажные глаза. Мои ресницы слиплись от слез, в голове стоял туман, но я точно знала, что никакой путаницы больше нет.

– Вовсе нет, – я схватила его за запястье, – он просто отрабатывает на мне свои сверхъестественные способности.

– Что? – Егор резко отпрянул и удивленно посмотрел на меня. – Какие еще способности?

– Ты прекрасно знаешь, что он не простой человек. Или ты забыл, кто его папаша? – я усмехнулась, смахивая заблудившуюся на щеке слезинку. – Этот тип с самого начала пытается меня обольстить, совратить, оторвать от тебя. Вчера мне показалось, что я сдалась. Это очень, очень трудно. Я позволила себе думать, что между нами все кончено.

– Я не знал, милая, я ничего этого не знал, – в его глазах появилась смесь сожаления и нежности. Я так соскучилась по нежности в его взгляде, что невольно улыбнулась и провела рукой по его щеке.

– Он обладает такими талантами к совращению, что простому смертному мужчине даже и не снились. Я не знаю, как он это делает, но в его присутствии я начинаю умирать от желания, меня влечет к нему, словно какой-то кукловод дергает за потайные ниточки, заставляя меня двигаться навстречу ему. Но на самом деле – это встреча со смертельной опасностью.

Егор покачал головой, сел рядом и прижал меня к себе. Я положила голову ему на колени.

– Ты же не думал, что я вдруг разлюбила тебя, не так ли? – спросила я с надеждой.

– Честно говоря, думал. Я гнал прочь эти мысли, но ты раз за разом давала мне все новые поводы сомневаться. Чем дальше ты заходила в близости с ним – тем больнее мне было.

– Прости меня, любимый, ради бога, прости! – взмолилась я. – Это все от лукавого!

– Теперь знаю… – он склонил голову и поцеловал меня в висок.

– Не оставляй меня с ним наедине, прошу тебя! Я боюсь. Я ужасно боюсь тебя потерять! Я не в состоянии противостоять ему. Он слишком силен.

– Не оставлю. Больше ни за что не оставлю. Ты бы знала, что я пережил в эти дни.

Егор тяжело вздохнул. Его рука замерла на моей макушке. Сердце сжалось в комок от чувства вины и желания быть прощенной.

– Ты начала отдаляться от меня, стала небрежно относиться ко мне и моим чувствам, ты бросала мне вызов, а у меня земля плыла под ногами. Весь мир для меня вдруг стал пустыней, в которой я оказался наедине с собой. Я не мог думать ни о чем и ни о ком, кроме тебя. Ты стала моим единственным помыслом. Видя, как ты идешь на опасное сближение с Флорианом, я проклинал жизнь и нашу встречу на мосту. Я жалел, что не прыгнул тогда в воду. А затем я опускал руку на сердце, – Егор приложил ладонь к груди и пронзительно посмотрел мне в глаза, – ведь там хранится твой образ, и вновь наполнялся жаждой жизни. Ты для меня весь мир, понимаешь?

– Любимый мой… – я приподнялась и обхватила его лицо ладонями, – милый…

В эту минуту меня окатило волной нежности к нему, моя душа переполнилась любовью, и это чувство выплеснулось через край безудержными поцелуями.

Я покрывала поцелуями его лицо, шею, плечи, грудь. Мои губы порхали над ним, как бабочки, над цветами. Вкус его кожи, его запах, тепло его тела дарили мне незабываемые ощущения восторга и полета. Душа ликовала. Сердце трепетно билось, заставляя вздыматься мою взволнованную грудь.

Я больше не поддамся тебе, Флориан Прейда. Я не позволю тебе уничтожить мою любовь. Мы выполним задуманное и разойдемся в разные стороны. И пусть Бог будет тебе судьей.