ЙАААААЗЬ!

Но обо всем по порядку.

Виктор каждый год ездит в Японию, потому что изучает всякие японские штуки. Я бы описала подробней, но когда он начинает говорить на других языках, я отключаюсь ещё больше обычного и потом ровным счетом ничего не помню. Как бы то ни было, в итоге он решил, что мне нужно поехать с ним хотя бы разок, несмотря на то, что я ненавижу путешествовать. Наконец я согласилась, но только при условии, что моя мама присмотрит за нашей дочерью, потому что я не могла доверить ее кому бы то ни было другому. Хейли тогда было семь, и она удивительным образом сочетала в себе полную самоуверенность и отчаянную глупость, что бывает только с маленькими детьми и пьяными людьми, именно поэтому я не горела желанием уезжать без нее. Я знала, что моя мама очень ответственная и сможет справиться с любыми эксцентричными выходками моего безумного отца, который крепко меня обнял, когда я заехала оставить у них Хейли. Он уселся за кухонный стол и продолжил как ни в чем не бывало осматривать полученную им только что очередную партию стеклянных глаз. Он стал заверять меня, что мои переживания по поводу того, чтобы оставить Хейли, можно понять, но они совершенно безосновательны и что именно отпуск позволяет людям сохранять свои здоровье, и рассудок.

– Как в тот раз, помнишь, когда мы все вместе отправились на отдых и я взял с собой этих кольцехвостых какомицли в банке из-под кофе? – спросил он.

Странно, но я этого не помнила.

– Зачем тебе было брать кучу какомицли с собой в отпуск? – спросила я.

Казалось, я немного задела отца своим вопросом, и он тут же уверил меня, что никогда бы не стал брать с собой в отпуск «кучу» какомицли, их было всего двое, потому что «кто станет брать с собой в отпуск кучу какомицли?». Лучше было бы мне задать вопрос с другой интонацией: «Кто вообще станет брать с собой в отпуск какомицли?», но я поняла, что уже знала на него ответ.

– Просто я побоялся оставлять их дома одних, – продолжал мой папа. – В прошлый раз, когда я это сделал, они вломились в шкафчик с документами и понаделали себе гнезда из наших налоговых деклараций.

– Почему я не могу вспомнить ничего из этого? – поинтересовалась я, и моя мама мимоходом объяснила, что я не ездила с ними тогда в отпуск.

– Выходит, вы взяли с собой в отпуск кучу лемуров вместо меня?

Мама взглянула на меня так, словно я в очередной раз слишком бурно реагирую. Она мягко уточнила:

– Ну, не то чтобы нам пришлось выбирать между вами.

– И какомицли – это не лемуры, – заметил мой папа, явно несколько разочарованный тем, что ему вообще приходится это объяснять. – Это, скорее, маленькие еноты. Как если бы енот и белка завели детишек.

Это была весьма любопытная информация, но она не помогла мне понять, как кто-нибудь из родителей может решить взять с собой в отпуск диких животных вместо меня.

– Это определенно была не моя идея взять их с собой в поездку, – объяснила мама, взглянув с небольшим укором в глазах на папу. – Они осиротели, и папа выхаживал их до тех пор, пока они не подрастут достаточно, чтобы их можно было отпустить на волю. Я даже не знала о том, что они едут с нами в машине, пока не увидела огромную банку из-под кофе на заднем сиденье.

– Они жили в банке из-под кофе, – сказал мой папа. – Им просто тоже нужно было в отпуск.

С этим утверждением сложно было поспорить. Главным образом потому, что ЭТО БЫЛО ПОЛНЫМ АБСУРДОМ.

Перед тем как я все-таки оставила Хейли у родителей, этот разговор заставил меня на секунду усомниться в правильности моего решения. Я все-таки решила, что раз мы с сестрой (и какомицли тоже) пережили все это, то Хейли ничего не должно грозить. К тому же Хейли обожала странную атмосферу непредсказуемого безумия, царившую дома у моих родителей. Годом ранее она провела целую неделю вместе со своими кузенами дома у моих родителей, где они учились нудлингу. Если вы до сих пор не знаете, что такое нудлинг, то, наверное, жили весьма беззаботной жизнью и не хранили какомицли в банках из-под кофе.

Так люди и ловят рыбу, когда у них полностью кончается наживка, динамит и хотя бы остатки здравого смысла, потому что ходят байки про то, как гигантские сомы затаскивали людей на дно, и те умирали. На самом деле это довольно дерьмовый способ умереть. Это как если бы тебя утащили и убили русалки, только в роли русалок выступает рыба, которая на вкус как тина. Моему отцу хватило мозгов понять, что нам с сестрой не очень понравится, если он будет учить наших детей засовывать руки в темные норы на озере, и вместо этого он просто приволок домой ведро с живыми сомами, вывалил их в стоящую на заднем дворе лодку и наполнил ее водой. Конечно, лодки предполагается использовать несколько противоположным образом, зато это был безопасный для его внуков способ снова и снова тренироваться ловить Уинстона Рыбья Голова (на самом деле там было несколько рыб, но сомы все настолько похожи друг на друга, что мы просто называли их всех Уинстонами Рыбья Голова).

Выглядит странновато, но именно это стояло во дворе у моих родителей вместо батута – приходится работать с тем, что есть. Кроме того, дети были в восторге, а мой папа заверил меня, что все Уинстоны Рыбья Голова были в конечном счете отпущены на волю (что, я подозреваю, было шифровкой для «мы их съели»), а это, как мне кажется, самое главное.

Именно об этом я старалась себе напоминать, когда мы были в Японии, но все равно большую часть времени меня не отпускали переживания из-за Хейли. Перестала я беспокоиться лишь на третий день, когда мы поехали на сверхскоростном экспрессе в Киото. Мы были измучены сменой часовых поясов и недосыпом и наконец плюхнулись в наши кровати в гостиничном номере. Я была настолько уставшей, что даже не стала раздеваться, однако у Виктора хватило сил снять с себя футболку и джинсы перед тем как уснуть. Несколько часов спустя Виктор услышал шум и тряхнул меня за плечо, прошептав: «Кажется, кто-то ломится к нам в номер».

Я пробормотала: «Ладно. Только скажи им, чтобы не включали свет», перевернулась и снова уснула, в то время как Виктор бесшумно поднялся с кровати и увидел, что дверь в номер была приоткрыта, а из зазора торчал болторез, которым кто-то пытался перекусить задвижку шпингалета – единственное, что преграждало путь злоумышленникам. С Виктором шутки плохи, даже когда он в приподнятом настроении, однако рассвирепевший Виктор, разбуженный посреди ночи шумными грабителями – это все равно что потревоженный в спячке медведь, в детенышей которого решили пострелять из фейерверка, нацепив при этом на себя мясное платье Леди Гаги.

Виктор видел, что болторез тянут назад, и со словами «НУ УЖ НЕТ!» схватил его и резко дернул на себя. Человек, державший болторез, был застигнут врасплох и с глухим звуком ударился о дверь с противоположной стороны. Тогда Виктор распахнул дверь и заорал: «КАКОГО ХРЕНА ТУТ ПРОИСХОДИТ?», угрожающе размахивая болторезом над головами у четырех испуганных азиатов, которые в ужасе раскрыли рты и побежали по коридору с такой скоростью, словно за ними гналась Годзилла. Возможно, они были очень плохими грабителями, либо же просто ошалели при виде громадного взъерошенного белого мужика в одних носках и новеньких семейниках с огромной рыбой сзади, на которой было написано «ЙАААААЗЬ!», угрожающе размахивающего у них над головами болторезом. (Я бы заплатила немалые деньги за запись с камеры наблюдения. Вполне возможно, что она очень популярна в азиатской версии «+100500».) Не удавшиеся взломщики скрылись вниз по лестнице, так что Виктор зашел назад в номер, подставил стул под дверную ручку и вернулся ко сну. Он утверждает, будто сообщил мне, что к нам ломится небольшая банда, а я, по его словам, сказала, что ему приглючились ниндзя. Полагаю, это полная бессмыслица, потому что ниндзя наверняка бы действовали куда более незаметно, однако не все же ниндзя так хорошо справляются со своей работой. Кто-то из них просто обязан быть худшим ниндзя в классе. Это же банальная математика.

На следующее утро я проснулась и сказала: «Черт, ты так загнался вчера, когда подумал, что к нам кто-то ломится в комнату», и смеялась до тех пор, пока Виктор не указал мне на валяющийся на полу болторез, покоцанный шпингалет и письмо, которое просунули нам под дверь.

Мы предположили, что нас собираются арестовать, однако выяснилось, что теми никудышными ниндзя, что пытались вломиться к нам в комнату, были люди из обслуживающего персонала гостиницы, которым пришлось достать болторез, потому что один из постояльцев настаивал, будто не может попасть к себе в номер. Оказалось, что он ошибся этажом, и вместе со своей женой они были двумя из тех напуганных людей, за которыми гнался по коридору в одних трусах и с болторезом в руках Виктор. Управляющий очень извинялся за все это недоразумение и переселил нас в более просторный номер с работающим замком и унитазом, который был таким мудреным, что я даже не могла им пользоваться и чуть было не попросила персонал принести мне простое ведро.

Честно говоря, унитазы в Японии страшные до чертиков, и я подозреваю, что в будущем нас всех заменят японские унитазы, потому что они могут делать практически все то же самое, что и человек, только в разы лучше. Так, например, одной из функций японского унитаза был автоматический подогрев сиденья, что вроде как должно быть хорошо, однако на самом деле крайне неприятно. Такое ощущение, будто кто-то только что был перед тобой в туалете, хотя никого кроме тебя тут нет. Словно в унитаз вселился призрак. На самом деле такая опция по большому счету никому не нужна. Эта функция – прямая противоположность полоскам бумаги, на которых написано «ПРОДЕЗИНФИЦИРОВАНО» и которые нужно порвать, чтобы воспользоваться туалетом в мотеле. Кроме того, на японском унитазе куча всяких других кнопочек и рычажков, и что-то из этого, я уверена, запускает ядерные боеголовки или служит для связи с Пентагоном. На этой фотографии изображены лишь только несколько кнопок на японском унитазе.

Я не совсем уверена, для чего все это нужно, но подозреваю, что верхний иероглиф, похожий на иконку человека, предназначен для оповещения людей о том, что ты нашел ведьму из Блэр, а следующий за ним, я думаю, значит: «Какашки не смываются. Протолкните их ногой». Предполагаю, что оранжевая кнопка – крайняя слева – нужна для объявления войны, следом две кнопки, чтобы мыть сиськи непонятно зачем, далее идет кнопка, предназначенная, чтобы парить над фонтаном, а последняя, думаю, чтобы заказать бекон. Честно говоря, мне было слишком страшно пробовать на них нажимать, потому что стоило просто сесть на этот унитаз, как он начинал заливаться песней. Это было очень неприятно. Словно колыбельная для дефекации. На мой взгляд, это уже перебор, если кому-то нужно, чтобы ему пели в туалете. На самом деле эти туалеты напугали меня больше, чем все остальное в нашей поездке вместе взятое, в том числе взлом нашего номера какими-то недониндзя.

Я была в таком смятении от всего произошедшего, что позвонила своей маме, чтобы дать ей послушать, как поет унитаз, а заодно узнать, как там моя Хейли. Когда я разговаривала с Хейли, она заверила меня, что просто потрясно проводит время и сегодня весь день они «надевали резинки на дедушкиных птичек, а потом бросали их в воздух». Затем она повесила трубку, потому что отвлеклась на облако, которое было похоже на что-то хорошо ей знакомое.

Я перезвонила позже, чтобы спросить, действительно ли Хейли связывала вместе куриц, а потом швыряла в воздух этаким паршивым бумерангом, но мама отклонила мое предположение и сказала, что скорее всего речь шла о том, что Хейли вместе с моим папой прикрепляли послания к почтовым голубям, которых обучал мой отец, а затем отпускали их в воздух. Хотя, кто знает, может, она и вправду разоряла семейный курятник. С моей семьей сложно что-то знать наверняка. Как бы то ни было, подозреваю, что Хейли было намного веселее, чем мне.

Поэтому я решила, что буду оставаться дома, расслабляясь и восполняя силы в своей теплой кроватке, полной книг и котов, и мне не нужен будет отпуск, чтобы прийти в себя после отпуска. Моя мама предложила мне включить в список моих новых стандартов «и никаких какомицли в банке из-под кофе». Это была разумная рекомендация с ее стороны. Несколько странная, конечно, но, очевидно, к ней стоило прислушаться.