Глава 14
В университете по мне никто не скучал. Оказалось даже обидно: я-то надеялась, что все прибегут с вопросами, преподаватели будут хмуриться, но Чжаён, по всей видимости, сделал с человеческим любопытством что-то очень нехорошее. Или просто мастерски наврал, не прибегая ни к каким техникам. По его же словам, методов отвода глаз он знал целых десять штук. Как бы то ни было, не повелась только Маринка, да и та после вчерашнего была сонная, мягкая и верила во все, что я пыталась сказать.
Только Костик немного порадовал: подошел, принюхался как будто, придирчиво осмотрел меня с ног до головы. Дошло только в момент тщательной инспекции шеи. Я фыркнула и оттолкнула нашего сплетника.
– Засосов нет, так что представления не имею, куда ты провалилась. Тоже мне, лучшая в группе называется.
– Не твое дело, – огрызнулась я, но все-таки рассмеялась.
Учиться в субботу оказалось той еще радостью. Не припомню подобного со времен первого курса. И студенты, и профессура работали вполсилы после не в меру бурной пятницы. Только я была начеку и все время вертела головой туда-сюда. Странно, но пауков не мерещилось. А я уже была готова рисовать табличку «арахнофоб» и с гордостью носить ее на себе. Пока что – по всему – куда лучше подходила надпись «яматофил», но не сдаваться же просто так, без боя. Тем более ему я, кажется, была абсолютно безразлична. В таких ситуациях я пользовалась тактикой «молчать о чувствах» и не признавалась ни в чем даже себе самой.
В аудиторию стремительно вошел отвратительно бодрый Алексей Михайлович (в ряды простых смертных он вступал только к концу учебного года), положил сумку на стол и заявил:
– Поскольку Ангелина Петровна приболела, сегодня первой парой у вас я. Открываем учебники и читаем текст про проблемы глобализации.
Я закатила глаза.
– Нина Даниловна, вижу все, как в стеклянном шаре, даже еще лучше. Но вы не трудитесь уходить с пары, представьте меня в образе Ангелины Петровны. А то пропуск придется ставить.
Настроение стремительно падало за ноль и дальше, в минус. А так все неплохо начиналось. Спокойный день, все сонные, никаких разбирательств с нечистой силой…
– Да, я тоже очень расстроен, что пришлось приезжать на занятия. Кто вообще придумал этот горячечный бред: магистратуру по утрам? Я в вашем возрасте уже работал.
Я решила не встревать, время наших споров вышло давным-давно, и уставилась в учебник. На меня зачем-то выпрыгнул русский текст. Я испуганно поморгала: еще не хватало, читать не смогу, и попросят меня из магистратуры-то. Пускай даже утренней.
– Может, нам не надо работать, а? – расслабленно протянул Костик и звякнул «Ролексом» на запястье. Сделал нарочито медленный глоток кофе.
Я с ужасом поняла, что сейчас все будет очень и очень плохо. Костик видел чужие болевые точки и любил лупить по ним со всей дури. Не то чтобы Алекс (так мы Алексея Михайловича величали на английский манер) не напросился. Напросился, подставился, ко мне снова пристал… Но попрекать человека деньгами! Мне вот было очень и очень далеко до состояния счета никогда не работавшего Костика.
– Вы читайте, читайте, не отвлекайтесь, – снисходительно бросил Алексей Михайлович.
– Как есть – Тишайший, – хмыкнул Костик.
– Константин Васильевич, выйдите, пожалуйста, и можете не возвращаться без декана. Это значит до вторника. Ну а каждую пропущенную у меня пару отработаете.
Костик фыркнул и демонстративно свалил, причем совсем. Посигналил нам из своего «БМВ» – и был таков.
– Нина Даниловна, а вам тоже не нужно трудиться? – спросил Алексей Михайлович с явной издевкой.
– Никак нет, – бодро отозвалась я, спохватившись и на всякий случай убирая свой кофе. – Небольшая фирма, выполняю роль приходящего переводчика.
– Молодец вы какая. Раз мы с вами больше не увидимся до сессии, давайте вы мне расскажете, про что текст и как вы его понимаете.
Я моргнула, сосредоточилась и заговорила по-английски. К счастью, удивленных глаз никто не делал, так что, видимо, это действительно был английский, а не что-нибудь еще. Да и текст мне с последней попытки увиделся наконец-то в оригинале.
Остатки дня прошли на удивление спокойно. Маринка отказалась идти в кафе, мотивируя это тем, что плохо себя чувствует. Я вяло поплелась одна, а когда возвращалась, чуть не угодила под колеса симпатичной юркой машине, выезжавшей с нашей же парковки.
С места водителя вылетел испуганный Алексей Михайлович. Я сразу замахала руками:
– Не волнуйтесь, вы меня вообще не задели, я успела остановиться, пойду…
Он, не слушая, принялся живо меня изучать, ни дать ни взять – Костик утром.
– Да перестаньте вы! – расстроенно выдала я.
– Извините, Нина Даниловна, – виновато отозвался он. – Задумался, а тут вы. Непозволительно. Знаете что, давайте я вас подвезу?
Я готова была сделать самый отчаянный фейспалм на свете. Еще два года назад, да что там, год, отдала бы все за такое предложение.
– Алексей Михайлович, мне по прямой. Ничего страшного не случилось.
– Садитесь, Нина, не валяйте дурака.
– А откуда у вас машина, вы же вроде на метро ездили? – спросила я, уже пристегиваясь.
Не улыбалось провести всю дорогу до дома в похоронном молчании, как накануне с Ямато.
– А, – жизнерадостно проговорил Алексей Михайлович. – Я женюсь, вот и машину купил, все-таки другие теперь потребности.
Накрыло меня резко и внезапно. Даже невероятно красивый Ямато отошел на второй план, хотя казалось бы. Ничего у нас не вышло ведь и выйти не могло, я десять раз простила и отпустила. Ан нет.
– Сам не ожидал, – вдруг заоправдывался он. – Знаете, как это бывает, ничего не происходит, а потом… Нина?
– Да-да, – отозвалась я, собираясь с силами. – Задумалась на секунду. Извините. Наверное, надо вас поздравить?
– Наверное, вам не надо было поступать в нашу магистратуру, – зло сказал он, глядя мимо меня, и нажал на газ.
Мы ровно скатились с места, а я продолжала хлопать глазами еще секунд двадцать.
– Ох уж эти ваши правила, Алексей Михайлович.
– Ох уж эта ваша верность университету, Нина Даниловна.
Я ради разнообразия похлопала глазами еще десять секунд, считая про себя и пытаясь не задыхаться.
– Куда вас отвезти?
Я пробормотала адрес, потом не выдержала и выпалила:
– Так я могу уйти из магистратуры. Хоть завтра.
Мы затормозили на светофоре. Алексей Михайлович молчал, и я уже начала ненавидеть и его, и себя. За все сразу.
– А вы уйдите, и мы тогда посмотрим.
Я уставилась в окно:
– Все ясно. Имею сказать только одно: расстаньтесь со своей девушкой, и мы тогда посмотрим.
Еще через пару минут неловкого молчания он спросил:
– Вас можно поздравить, наверное? Этот Ким Чжаён – славный парень.
– Не с чем, – ядовито и ошарашенно отозвалась я. Призрак возможности (или возможность призрака) сбила меня с толку очень сильно. – У меня не Чжаён, у меня Ямато, и поздравлять решительно не с чем.
– Вот как.
Я хотела уже выдать невежливое: «Да, вот так!» – и сделать какую-нибудь невероятную глупость, но телефон ожил. Ямато оказался легок на помине.
– Еще не хватало, – пробормотала себе под нос я. – Да, слушаю.
– Нина, привет, – сказал Ямато, и в сердце предательски потеплело. – Слушай, тут такая история…
– Нужна моя помощь? – оживилась я.
– И да, и нет. Мы с друзьями собрались пойти на квест, но один заболел, второй идти отказался, четвертым вообще был Санзо… Да и насчет третьего я не уверен. А игра уже оплачена, говорят, интересно – закачаешься. Я Нари позвал и Чжаёна. А там минимум четыре человека надо, говорят, очень круто.
Я широко раскрыла глаза: уж дружить с нечистью в мои планы не входило точно. Посмотрела на пейзаж за окном. Холодно, сыро и серо. Ответила, скривившись:
– Когда идем?
– Отлично! – Ямато обрадовался, кажется, совершенно искренне. – Сегодня в полночь! Вернее, уже завтра. Я за тобой заеду, договорились?
– Договорились.
– Какой бодрый японский, а говорили – поздравлять не с чем, – довольно тактично заметил Алексей Михайлович.
Я прищурилась и посмотрела на него. Желание сказать глупость усилилось многократно, но, судя по выражению лица, мой «бодрый японский» оказался для Алексея Михайловича чем-то вроде скрипа мела по доске. Ну или новости о его женитьбе для меня.
– Мы просто дружим. Наверное, – отрезала я и уставилась в телефон.
Поискала квесты в Интернете, но их было такое количество, что понять, куда мы идем, было невозможно. Спустя пару минут я вспомнила о минимальном количестве человек, но мной завладела лень, и пролистывать все снова я не стала.
– Ради друзей учат язык?
– Чего только ради друзей не делают, – вздохнула я. – А уж ради зазноб становятся лучшими в группе по английскому.
– Нина Даниловна, вы и были лучшей, когда я пришел преподавать, не валяйте дурака уж.
Я промолчала. Я была очень ничего, но смотреть все новинки проката и сериалы на английском, совершенно забросив корейские дорамы и прочую восточную чушь, я начала только из-за него. Влилась быстро и защебетала, как на родном. Вот уж где прихоть судьбы и ее усмешка.
– Вы подумаете над тем, чтобы бросить магистратуру?
Я вдруг поняла: у меня что-то не то с шеей. «Не то» капитальное, потому что повернуть голову налево я просто не могла.
– Нет. Видите ли, я погорячилась. Другое дело, что никто вам слова не скажет, я уже не совсем студентка, да и выпущусь отсюда… Через полгода, считайте. Вы подумаете над тем, чтобы бросить свою девушку?
– Нет. Пожалуй, я тоже погорячился. Уходить в никуда бессмысленно, а у вас, Нина Даниловна, наверняка красивые и молодые японцы.
– Он ваш ровесник. Но неважно.
Я набрала побольше воздуха в грудь, чтобы не так болело возле сердца (остаточные явления – тоже явления, черт бы их побрал), и попросила:
– Остановите где-нибудь, я доберусь.
Алексей Михайлович помотал головой и упрямо повез меня дальше.
Что и говорить, когда подо мной заорал мобильный телефон, я спала в обнимку с недопитой бутылкой виски.
