— Молодец, Лилия! Как ты их ловко срезала, — шептал по дороге Вальтер.

— Срезала, — сквозь зубы процедила Лилька. — А хотела зарезать.

— Как? Ножом? Ритуальным? По всем канонам теории жертвоприношения?

— Хотя бы! — кровожадным тоном ответила девушка. — Ненавижу!

— Было бы из-за чего…

— Как ты не понимаешь, Валь, — взорвалась Лилька. — Меня хотели убить! Этот «гроб» напустили не просто так. И его напустили не с той стороны! Ты же знаешь способ построения классического щита — он не круговой, а фронтальный.

— Н-ну… — До юноши, кажется, что-то стало доходить.

— Вот именно! «Гроб» прилетел откуда-то сбоку, хотя я ждала удара спереди. Валь, его нарочно пустили так, чтобы удар был смертелен!

На это юноша не нашел, что возразить. Действительно, то, что произошло на зачете по заклинаниям, настораживало, но, с другой стороны, если учесть, что чуть ли не каждый год происходят несчастные случаи…

— Но кто?

— Эта задавака Белла, кто же еще? — процедила Лилька.

— Не сходится, — подумав, высказался Вальтер. — Она стояла рядом со мной и в задании не участвовала. Думаешь, я бы не почувствовал, если бы она начала творить заклинание? И там была мэтресса Коваль. Она тоже знала, что с нашей стороны ничего не могло прилететь… И Монс тоже там не было. А Терчева стояла впереди. «Гроб» же, как ты сама сказала, пришел откуда-то сбоку…

Лилька и сама искала ответ на вопрос: «Кто?» — и склонялась к той же мысли, но, когда ее сомнения озвучил друг, заспорила из чувства противоречия:

— Значит, у них был сообщник, только и всего!

— Или Белла и ее подруги тут ни при чем, а кто-то из наших просто промахнулся, целясь в кого-то другого! Там столько разнополярных заклинаний в это время срабатывало, что немудрено, если одно-два отклонились от цели. Нас поэтому и ставят в круг, чтобы в случае перекоса заклинание ударило хоть в чей-то щит!

— Самый умный, да? — разозлилась девушка, сообразив, что, если он прав, она выставляет себя в глупом свете. — Говорю же, меня хотели убить! Но за что? Я сама не знаю!

— А должна! Потому как, если поймешь за что, узнаешь и кому это выгодно!

— И кому? — Девушка даже остановилась.

— Не знаю, — честно помотал головой юноша. — Я есть хочу. А на голодный желудок мне плохо думается. Пошли в столовую? Сейчас уже ужин будут накрывать…

— Нет, — вздохнула Лилька. — Ты иди, если хочешь, а я не могу. У меня от всего этого аппетит пропал. И еще с Левкой проблемы… Ох, даже жить не хочется!

— Не переживай! — Вальтер поддержал ее под локоть. — Справимся! Я не пойду в столовую, раз такое дело. Но, если ты мне сделаешь чай с бутербродом, я скажу, что придумал по поводу твоего кота.

— Правда? — Лилька мигом забыла свои проблемы и чуть не повисла у друга на шее. — Скажи, Валька! Скажи!

— Только в обмен на бутерброд, — открестился он.

На углу у столовой стояло несколько студентов из их группы, среди них были брат и сестра Борец. Вся компания проводила взглядом идущую к общежитию парочку.

— Прямо жалко Вальтера, — вздохнула Аглая Борецова. — Бегает он за этой Зябликовой, аж пятки ей готов лизать, а она им крутит как хочет.

— Все вы, девчонки, такие, — возразил ей брат.

— Не все!

— Ну да, ты у меня особенная, — кивнул Антон Борец. — Ты моя сестра! Но ты права. Вальтер все равно тряпка! Так унижаться… Тьфу! Я вот ни перед кем не собираюсь так расстилаться!

— Надо Вальтеру сказать, — начал один из парней, — открыть ему глаза…

— Тихо ты, — накинулись на говоруна со всех сторон. — Молчи! Только пикни ему чего-нибудь! Он живо своей Лилечке разболтает! Лучше пусть и не знает ничего!

Явилась наконец! Вспомнила про бедного Левушку, который не кормлен, не глажен, не люблен и лоток у него грязный! Совесть проснулась…

Никак не одна явилась? Значит, опять Левушка позабыт, позаброшен, горькой судьбинушкой обижен? Так, а с кем это она? Ой, кажется, этот… единственный нормальный! Я ему всего лишь один раз руку до крови располосовал, так он не только не пнул меня в отместку, но даже похвалил. Так и сказал: «Серьезный товарищ!» Я его после этого зауважал даже немного. Ну, если опять этот нормальный, значит, можно вылезать из-под дивана.

Спрашивается, зачем я туда залез? А за своей новой игрушкой. Хозяйка вообще не заботится о досуге своего любимца, вот и приходится развлекаться самому. А игрушка вещь! Сам сделал. Вот, несу хвалиться.

— А-а-а-а! Убери! Убери это! Ма-а-ама!

Ну чего орет? Чего визжит и с ногами на кровать вскакивает? Мне же еще на этом покрывале потом спать, а она в туфлях… Ну крыса. Ну и что? Сам поймал! Гордиться должна, что у нее Левушка такой хороший охотник, а она… Не ящерица же. И не змея. И не ворона, которая мне, между прочим, чуть глаз не выклевала. Тогда мне же еще за «издевательство над бедной птичкой» попало тапкой по заднице. А эта крыса, между прочим, покушалась на нашу еду!

Ну чего орешь? Крыс никогда не видела? Да смотри, она даже не пострадала почти! Я исключительно деликатно, можно даже сказать, не разжимая зубов…

— Мряу?

— Убери-и-и-и…

Что теперь не так? А, наверное, я мало крысу придушил? Ну да, она живая. Вон как удирает! Я что, дохлых буду на кровать класть? Сейчас я ее…

Хлоп.

Ух ты! Вот это удар! Спокойно, резко… Этот нормальный ничего. Тоже охотник. Зауважал еще больше. Пожалуй, больше не буду на него рычать. Гладить, однако, тоже не позволю… Пф-ф! Руки прочь! Когти видел?

— Левиафан, ты что, обиделся, что я твою крысу прибил? Ну извини. Но она Лилию напугала, вот я и… Прости!

Это он что, извиняется? Передо мной? Ух ты! Теперь я его не только уважаю, но и немного даже люблю. Надо, наверное, как-нибудь потом разрешить ему себя погладить. Чуть-чуть, одним пальцем. А то знаю я этих людей. Чуть что — начинают любить и тискать. Но этому можно помурчать. Немножко. Пока буду есть свою крысу. Вы что, думаете, я ее просто так ловил?

Хозяйка тем временем принялась нарезать ветчину и сыр, а также хлеб, зажгла горелку под чайником. Запах горящего металла мне не нравится, но вот сырок и ветчинка… мм… может, крысу пока приберечь, а самому попробовать выклянчить немного вкусняшек? Неужели они не поделятся с бедным, умирающим от голода котеночком, который уже шесть часов ничего не ел?

— Ми-и-а-у-у…

Вот, кажется, правдоподобно получилось. Аж самого слеза прошибла. Еще надо добавить тоски во взоре и изобразить, что не могу подойти, потому что от голода лапы подкашиваются.

— Ми-и-и… Ну, ми-и-илые люди, ну что вам стоит? Ну святыми котанами заклинаю, во имя гуманизма, дайте поесть худому организму!

Цепляясь когтями за ковер, подполз ближе и распростерся у ног этой бесчувственной девицы, которая не понимает, что своей ветчиной только издевается над бедным животным. Он, то есть это животное, для нее жизни не жалеет, с риском для здоровья на полу валяется, по нему ногами ходят, а она ничего не замечает! Вот умру тут от голода и холода, будете плакать… Мол, вернись, Левушка, я все прощу. А Левушка уже пропал…

— Ми-и-и…

Святые котаны! Глазам и носу не верю! Ветчина! Прямо перед мордой! Откуда? Боги, я в вас верю! Кто такой добрый? Кому я целую седмицу обещаю в тапки не гадить? Ах, этот гость… Тоже ничего. Я же говорю, он самый нормальный. Никогда не упускает случая показать, что котов уважает. Мы, коты, самые главные существа на земле. Высшие существа, можно сказать! Вся человеческая цивилизация создана для того, чтобы нам было удобно.

А ветчинка вкусная. Пожалуй, я даже немного помурчу от удовольствия.

— Красивый у тебя кот, Лилия. Весь такой… характерный, мужественный.

Это что? Комплимент? Мне? Впрочем, что я удивляюсь? Это же самый нормальный тип двуногих, кого я знаю, за исключением моей хозяйки, разумеется! Продолжайте меня хвалить, продолжайте! Я не против послушать еще…

— Красивый-то красивый, да что с ним делать?

Подавился ветчиной. Как это — «что делать»? Надеюсь, она не про визит к ветеринару? Знаю я этих… волшебников-недоучек. Если они пару раз дракона от блох вылечили и у единорога роды приняли, значит, им можно спокойно доверить осмотр кота? Ну уж дудки! Только через мой — то есть сначала их, а потом уж мой! — труп.

— Я придумал.

— Что?

Девушка и кот одновременно подняли головы, уставившись на юношу. Тот в одной руке держал надкусанный бутерброд, вернее, только хлеб, поскольку ветчина уже валялась на полу, в другой — чашку травяного чая и, посмотрев на то и это, сунул оба предмета на стол, освободив руки.

— Его можно отдать.

— Как отдать?

— В добрые руки. Знаешь, пишут же объявления: «Отдам вещь в добрые руки, самому не нужна…»

— Левиафан не вещь. Понимаешь? Он… ты же знаешь, кто для меня Левиафан! Мне его бабушка подарила, когда он был еще котенком.

Это действительно было так. Года за два до того, как Лилия Зябликова решила стать некроманткой, когда ее дар только-только начал просыпаться, но пока еще не оформился, родные до того испугались, что в дочке скажутся бабушкины гены, что фактически отослали дочь из дома к родне. С глаз долой — из сердца вон. Та родня скоренько отправила девочку-подростка к другой родне, другая — к третьей, четвертой, и Лилька какое-то время кочевала от семьи к семье, пока не додумались сплавить ее бабушке. Вот тогда-то в ее жизни и появился Левиафан, тогда еще просто маленький песочно-рыжий котенок. Сначала его хотели назвать Львом, но, когда он подрос, имя переделали в Левиафана. Лильке тогда было шестнадцать лет. И вот уже целых пять лет они были вместе.

— Да все я понимаю. — Вальтер посмотрел на рыжего толстого кота, который застыл, как памятник самому себе, с уже третьим куском ветчины в пасти. — Понимаю, что друзей бросать нельзя. Понимаю, что вы друг к другу привыкли, но… если это для тебя так важно… если нет выбора — или он, или мэтр Вагнер…

Упоминание о красавце-декане и, самое главное, воспоминание о том, как он стоял у медцентра и разговаривал с ее соперницей, — подкосило Лилию. Девушка села на стул, сложив руки на коленях.

— С одной стороны, он твой друг, а с другой… практика, учеба и вообще… будущее, перспективы, — говорил меж тем Вальтер фон Майнц.

У юноши с перспективами тоже все было туманно, ибо граф, состоящий в дальнем родстве по отцу чуть ли не с половиной знатных семей страны и даже за рубежом, некромантом быть никак не может.

— Практика, учеба, — кивала девушка, прислушиваясь к своим мыслям.

— Значит, надо выбирать… Мы — будущие некроманты, перед нами часто будет стоять такой вот выбор, и придется решать что-то уже сейчас… Но, если тебе тяжело расстаться с Левиафаном, можно поступить, как я — попытаться перевестись в другую группу. Мэтр Вагнер пойдет навстречу. Посодействует. И если мы завтра к нему подойдем…

— Нет!

Только не перевод в другую группу! Это, может, облегчит ей жизнь, но навсегда лишит шанса очаровать Виктора Вагнера. Кроме того, не стоит забывать, что вместо нее в группу может войти Анна Белла. Девушка из династии потомственных некромантов вполне выгодная партия для молодого амбициозного декана, мечтающего после отца занять ректорское кресло Университета некромагии.

— Я согласна, Валь! Только как мы это устроим?

— Надо, — юноша отодвинул в сторону чашки и тарелку с бутербродами, освобождая половину стола, — просто-напросто развесить объявления и слегка подкрепить их симпатическими чарами, чтобы на них как можно скорее обратили внимание. И написать что-то вроде: «Отдам кота в добрые руки в связи с переездом. Обращаться по адресу…» и так далее.

Они что? Всерьез? Вот так запросто отдать любимого родного Левушку? Да кто они после этого такие? Надеюсь, это шутка? Нет. Достает бумагу, перо, чернила. Начинает писать…

Вот тут я окончательно подавился ветчиной.