Глава 4
Мидас долго молчал, а потом остановился у обочины, и посмотрел на неё.
– Ты не пострадала?
Он прикоснулся к ней, – к её щеке, плечу.
– У тебя что-нибудь болит?
Нелл печально улыбнулась.
– Сейчас только душа.
Мидас обнял её.
– У меня тоже, Нелл, у меня тоже!
Когда они вернулись на Азимут, Нелл ушла в свою каюту.
Ей нужно было побыть одной.
Ей нужно было подумать.
Она обнималась с мужем сестры.
Сестра ещё не остыла, а она с ним обнималась!
Странно Нелл почувствовала себя, она не жалела о своём поступке, но понимала, что…
Нелл подумала, что я понимаю? Что я дерьмо? Я дерьмовая сестра!
Крис Айзек пел по радио «Blue spanish sky».
Он пел о женщине, которую любил, и которая ушла. Или умерла?
Нелл почувствовала отрезвление.
Она забыла, что больна.
Она всё забыла!
Прошёл час, – они договорились встретиться через час…
Нелл поняла, что не пойдёт.
Они долго не могли расстаться, он её не отпускал, Мидас!
Он ничего не говорил, смотрел, и она ничего не говорила ему, смотрела на него, и было не расстаться.
Мидас вновь обнял её, прижал к себе.
– Ты как родная!
Нелл тоже это почувствовала, испугалась!
Она сняла макияж, и легла в постель.
Азимут начал казаться домом, и это тоже пугало.
Нелл никогда не пугало так много – тяга к мужчине с глазами-маслинами, его жизнь…
Это его жизнь, не её!
Она вспомнила их первое объятие.
Он удивил её, Мидас…
Она почувствовала тепло.
С ним.
Тепло.
Нелл подумала, было ли мне тепло с другими людьми?
С моей матерью, отцом?
С мужчинами, которые мне нравились…
И если не было, что это значит?
Я одинока?
Она подумала о Мидасе.
Ты тоже одинок?
Нелл поняла, что Мидас и Франк не друзья, а товарищи… по одиночеству.
Она поняла, что Франк Рива – несчастлива, глубоко, несчастлива.
Она поняла, что они похожи, Мидас и Франк, слишком, похожи, для того, чтобы быть вместе.
Нелл заснула.
Ей приснились Мидас и Франк.
Ей приснилось, что они всё-таки вместе – Не судьба стала Судьбой…
Она вновь проснулась вечером.
Она почувствовала, что нужно было встретиться с Мидасом.
Нелл подумала, почему ты так меня пугаешь?
А может, это не ты? Может, это я?
Ей захотелось увидеться с ним – вечная женская непоследовательность! Несколько часов назад ей этого не хотелось, а теперь захотелось…
Она вспомнила, какой Мидас красивый, и приятный, и нежный…
Нелл подумала, ты мне нравишься!
Может быть, я боюсь тебя потому, что ты мне нравишься? Боюсь себя…
Она вспомнила, как Мидас разозлился на Ампелая…
Она подумала, почему ты так ко мне относишься? Как будто я тебе дорога…
В лаунж зоне Нелл встретила Франк.
– Здравствуйте, Нелл.
– Здравствуйте, Франк.
Она вдруг подумала, разрешала ли ты мне называть тебя по имени?
– Как вы себя чувствуете? – Спросила её Франк. – Мидас сказал мне, что вы устали…
Нелл неожиданно для самой себя спросила её:
– Он вам нравится?
Франк улыбнулась.
– Не переживайте, не так как вам.
Нелл смутилась.
– Я хорошо пожила, Нелл, – Вдруг сказала ей Франк. – Пришло время успокоиться!
Нелл удивилась.
– Когда-нибудь вы это почувствуете, – Продолжала Франк. – Что хорошо пожили. Вы будете… счастливы жить.
– Дамы, – Раздался рядом с ними голос Мидаса. – Я предлагаю выпить!
Нелл почувствовала, как у неё замерло сердце.
Фрэнк Синатра начал петь «A long night», Фрэнк пел «страшно долгая ночь, мой друг.
Ты чувствуешь, какая это страшная ночь?
Доживём до утра?
Давай доживём до утра!
Хотя бы до утра»
– Здравствуй! – Нежно сказал ей Мидас.
– Здравствуй!
Нелл вновь почувствовала, что он ей нравится.
– Пойдём ужинать…
Мидас предложил ей свою руку.
– Я приготовил суп «Вырви глаз».
– «Вырви глаз»? – Рассмеялась Нелл.
– Том-ям. Том-ям-тхале (Том-ям с морепродуктами).
– Вкусно?
Она взяла его за руку.
– Кисло и остро, как жить…
Он посмотрел на Франк.
– Пойдём!
– Я вам не помешаю? – Печально спросила его, она.
– Никогда!
Они сели за стол, Мидас, Франк, и Нелл.
– Что вы будете пить? – Спросил их, он. – Пиво, вино…
Лукавая улыбка.
– Виски?
– Я бы выпила что-нибудь покрепче. – Мрачно улыбнулась Франк.
– А ты? – Спросил Мидас, Нелл.
– Пока ничего.
Они посмотрели друг на друга.
– «Пока»?.. Мне нравится это слово, Нелл!
Симпатия в его глазах-маслинах.
– Почему?
– Ты не отказываешься!
Это удивило её.
– Не отказываюсь?
– Ты не любишь алкоголь, но не заявляешь об этом, чтобы…
Мягкая усмешка.
– Другим не было неудобно.
Мидас посмотрел на неё с сожалением.
– Мы встречались, а я…
– Всё хорошо, – Сказала ему Нелл. – Не нужно никаких сожалений!
– А может, наоборот – нужно?! – С болью спросил её, он.
Она задумалась над словами Мидаса.
– А что это изменит?
– Не что, а кого – нас!
– Сожаления меняют человека, Мидас?
– Сожаления меняют отношение человека.
Суп Том-ям был…
Нелл подумала, острый (в меру) вкус, и … деликатный?
– Тебе нравится?
Мидас… волновался.
– Ты…
Она тоже почувствовала волнение.
– Удивительный человек!
– «Удивительный»? – Улыбнулся он.
– Суп настолько вкусный, что я в растерянности!
– Почему?
Мидас удивился.
– Я не знаю, как описать этот вкус!
– Это вкус жизни, Нелл, – острый и нежный (Том-ям готовят на кокосовом молоке).
Да, у Том-яма был остро-нежный вкус!
– А что придаёт ему такую остроту?
– Перец чили, чеснок, имбирь, лайм…
Она почувствовала боль в ноге.
Почувствовала, как из неё уходит жизнь!
И это было странно, чувствовать себя безжизненной рядом с мужчиной переполненным жизнью!
Это было трагедией.
– Что с тобой, Нелл? – Спросил её Мидас.
Он внимательно посмотрел на неё.
– Ты плохо себя чувствуешь?
– Всё хорошо!
– Я не понимаю: ты глупая, или упрямая женщина?!
Недоумение в его голосе, и беспокойство.
Нелл захотелось сказать ему; я несчастная женщина, – я не хочу, чтобы ты меня жалел!
Она вспомнила, как Фрэнк Синатра пел «страшно долгая ночь, мой друг.
Ты чувствуешь, какая это страшная ночь?».
Нелл подумала, а тебе от чего было страшно, Фрэнк? От одиночества и горечи?
– Всё хорошо, – Вдруг сказал ей Мидас, и обнял её за плечи. – Ты права; всё хорошо!
Он сжал её плечо.
– Суп вкусный, рядом друзья… не нужно сейчас никаких сожалений!
– Налей мне, – Вдруг сказала Франк, Мидасу. – Йа-донг, или Лао Кхао…
Она посмотрела на них с тоскливой нежностью.
– Хочу выпить за выигрыши, – всё проиграно, а я хочу выпить за выигрыши!
