Он возвращался домой – с работы, из офиса.

Еще один день прошел, еще один, такой же, как все.

ТАКОЙ ЖЕ, КАК ВСЕ.

Сегодня он уволил человека, и этот человек закричал на него «Вы такой же, как все!».

Он закричал так больно…

Он вспомнил своего отца и: «Всё живое на этой земле, Жюльен, выживает».

Он не хотел выживать, этот человек, накричавший на него. Устал? Надоело?

Tosca в его машине… «Cavallo».

«ВСЁ ЖИВОЕ НА ЭТОЙ ЗЕМЛЕ, ЖЮЛЬЕН, ВЫЖИВАЕТ».

Он закурил – сигарету, дома он выкурит сигару «Роки Патель», например, а может, «Ник Пердомо»…

Тоска…

Он вспомнил «E lucevan le stelle» в исполнении Джузеппе Джакомини: «Сияли звёзды/Земля благоухала»…

Жить. Жизнь на этой земле. Он тоже ждал женщину столь сладостно!

«Скрипнула калитка в саду,

И её поступь слегка коснулась песка.

Она пришла, благоухающая»…

Первые капли дождя упали на лобовое стекло его «Mercedes» Slk, он остановился на перекрестке. Скоро выйдет «Metal Gear Solid V: The Phantom Pain», и он будет играть, играть, играть – Солид Снейк и Алмазный пёс возвращаются…

Он тоже не хочет выживать, но жизнь утешает – вышла вторая серия «Человек в высоком замке», есть «Поцелуй женщины-паука» и Соня Брага…

Он вспомнил «Вы такой же, как все!», и подумал, да такой же. Почему я должен быть другим? Или ты ждал, что я буду другим? И если, да, то, почему? Почему ты ждал чего-то именно от меня?

Ему захотелось выпить «Agwa de Bolivia»…

Его отец выживал, и отец отца выживал – все выживают!

Кевин Даттон пишет в своей книге: «Отец заболел болезнью Паркинсона – и за пугающе короткое время превратился из человека, который мог собрать чемодан за десять секунд (эта его способность пригождалась на удивление часто), в человека, который не мог встать без помощи рук («Раньше они были как из меди», – сказал бы отец).

Но самое замечательное произошло после смерти отца. По крайней мере, лишь тогда я обратил на это внимание. Однажды вечером, вскоре после похорон, я разбирал его вещи и наткнулся на исписанную от руки тетрадь в ящике письменного стола. Эти записи принадлежали сменяющимся сиделкам, которые ухаживали за отцом в течение нескольких месяцев до смерти (отец умудрился вопреки многочисленным советам до смерти оставаться дома) и в совокупности представляли собой своего рода «дневник» сиделки.

Первое, что мне бросилось в глаза в этом дневнике, – это аккуратность и детальность записей. Записи, сделанные синей или черной шариковой ручкой явно женской рукой, красиво шли поперек. Но чем больше я читал, тем лучше понимал, насколько однообразны были последние месяцы пребывания отца на этой земле, насколько монотонным, повторяющимся и беспросветно унылым должно было быть это финальное стояние за прилавком на рынке жизни. Конечно, когда я навещал отца, он не давал мне понять этого даже намеком. Болезнь Паркинсона лишила силы руки и ноги отца, но не его дух.

Тем не менее, реальность ситуации была очевидна:

«Подняла мистера Даттона с кровати в 7:30».

«Побрила мистера Даттона».

«Приготовила мистеру Даттону сэндвич с огурцом».

«Принесла мистеру Даттону чашку чая».

И так далее. И тому подобное. До бесконечности.

Очень скоро я заскучал. И, как любой на моем месте, начал перелистывать страницы. Неожиданно что-то привлекло мое внимание. Дрожащей неуверенной рукой, крупными буквами посреди одной из страниц было написано следующее: «Мистер Даттон кувырком скатился в прихожую». Затем через пару страниц было написано: «Мистер Даттон исполнил стриптиз на балконе»…

Он поехал дальше, зеленый свет загорелся и для него. Скоро он будет дома, встретится с женой, поцелует дочь. Он скучает по ним, по своим Розе и Лили. Он соскучился по "Хроникам Армагеддона" Дж. Л. Борна – ему хочется домой!