Элиз Вюрм
Герой не герой?

«Нью-Йорк. Негритянское гетто. Комната в многоквартирном жилом доме. В комнате находится кухонная мебель, газовая плита и большой холодильник. Одна дверь ведет в коридор, другая — предположительно, в спальную комнату. Дверь в коридор оснащена невероятным количеством замков и засовов. В комнате стоит дешевый пластмассовый стол с двумя пластмассовыми хромированными стульями. В столе имеется выдвижной ящик. На столе лежит Библия, газета, одна пара очков, блокнот и карандаш. На одном из стульев (слева от зрителя) сидит чернокожий мужчина крупного телосложения, на другом — белый мужчина средних лет в спортивных штанах и кроссовках. На белом мужчине надета футболка, за ним на спинке стула висит куртка от спортивного костюма»

Он стоял на перроне, мужчина, одетый в спортивные штаны и кроссовки, футболку и олимпийку…

Мистер Блэк стоял неподалеку, скучал с газетой в руках.

Мистер Блэк от нечего делать разгадывал кроссворд: 4. Перекладина в курятнике.

ПЕРЕКЛАДИНА В КУРЯТНИКЕ???

Черт побери, откуда ему знать, он же не фермер?!

Ну, хорошо, перекладина в курятнике, черт ее побери…

Боковым зрением мистер Блэк заметил какое-то движение — мужик в спортивках сделал шаг вперед…

Мистер Блэк продолжал думать.

Мужик в спортивках сделал еще один шаг, и еще…

Мистер Блэк рассеяно отвлекся от перекладины в курятнике, и посмотрел на него.

Мужик в спортивках подошел к краю перрона.

— Эй… — Слабо сказал мистер Блэк.

Мужик не обратил на него внимания.

— Эй! — Окликнул его мистер Блэк.

Мужик медленно повернул голову и посмотрел на него.

— Ты чего задумал? — Вновь нерешительно сказал мистер Блэк.

Молчание.

Мистер Блэк забыл о перекладине в курятнике, он смотрел на мужика, а мужик — на него.

По перрону гулял ветер, легкий, словно хулиганистый мальчишка.

Мистер Блэк почувствовал вибрацию на том месте, где он стоял — вечерний поезд «Скорый закат» приближался.

Мужик в спортивках перевел взгляд на туннель, откуда должен был появиться поезд.

Сердце мистера Блэка ёкнуло.

— Приятель…

Червь сомнения заполз в его большое негритянское сердце.

— Эээ… Ты не знаешь, как называется перекладина в курятнике?

Мужик его не слышал.

Мистер Блэк, не робкого десятка малый, сунул газету подмышку, и шагнул навстречу Судьбе…

— Я прочитаю тебе кое-что, — Сказал мистер Блэк своему гостю — мужику в спортивках. — «Антонио Перилло после многих испытаний женится на своей возлюбленной, и в первую же ночь их убивает молния»… Не так давно жил в Неаполе некий Антонио Перилло, юноша из весьма достойной семьи. Оставшись после смерти отца богатым человеком, он неизвестно отчего пристрастился к игре и вскоре снискал себе прозвище мошенника. И хотя главной его склонностью была игра, тем не менее он влюбился в Кармазину, дочь очень богатого купца Пьетро Миньо, и так ее добивался, что красивая девушка вскоре обратила внимание на его любовь. Видя, что Антонио хорош собой и всегда одет в богатую и опрятную одежду, она, в простоте душевной, дала разгореться в своем сердце любовному пламени, так что Антонио в скором времени заметил, что любовь его не остается без ответа. Однако он настолько увлекся игрой, что никак не мог от нее отказаться. И не прошло много времени, как неблагоразумный юноша растратил почти все свое наследство. Впрочем, он не оставлял мысли при первой возможности жениться на Кармазине. Но отец, ее, зная про дурной образ жизни Антонио, дал ему понять, что такому завзятому игроку, да к тому же спустившему большую часть своего состояния, он никогда не отдаст дочери. Антонио, видя, что получил отказ из-за страсти к игре и из-за бедности, совсем пал духом. Дойдя до крайнего обнищания, он все еще не вполне сознавал, что это игра довела его до столь бедственного положения. Но полученный им отказ открыл ему глаза и показал, что он получил по заслугам. Поэтому, безмерно сокрушаясь и проклиная свою злосчастную судьбу, как человек, дошедший до отчаяния, он не смел показаться людям на глаза.

В конце концов, поразмыслив хорошенько, он совершенно бросил игру и с помощью некоторых родственников собрал довольно большую сумму денег, решив из игрока превратиться в купца, поехать в Александрию Египетскую и там усердно заняться торговлей, чтобы вернуться домой богатым человеком.

Итак, покинув Неаполь, он пустился в путь. Но корабль, на который он сел, не успел проплыть и пятидесяти миль в открытом море, как внезапно поднялся ветер, да такой буйный и с такой силой обрушившийся на судно, что моряки уже считали себя погибшими. Все же, как люди мужественные, перед лицом такой опасности они пустили в ход всю свою сноровку и силу, но в этой борьбе с разбушевавшимся морем были, в конце концов, побеждены стихией и принуждены были пустить судно по воле ветра. Три дня они пробыли в таком положении. А когда корабль находился поблизости от берегов Берберии, море к вечеру стало стихать. И вот они уже радовались и думали, что их миновала столь грозная судьба, но внезапно, в наступившем ночном мраке, напали на них несколько галер одного мавританского пирата. От перенесенных волнений все они были чуть живы, поэтому без всякого сопротивления их взяли в плен и отвезли в Тунис.

Скоро в Неаполь пришла весть о том, что корабль погиб, а люди взяты в плен. Кармазина, и без того безмерно огорченная отъездом своего возлюбленного, узнав теперь, что он попал в руки мавров, долго оплакивала его горькую судьбу и не раз готова была умереть от горя. Отец Кармазины Пьетро Миньо обычно каждый год совершал путешествие в Берберию и перед возвращением оттуда выкупал десять-двенадцать пленников-христиан, а потом уже получал с них деньги, если у них было чем расплатиться, а если это были бедняки, отпускал их так, Христа ради, без всякого выкупа. Антонио Перилло был уже в рабстве больше года, когда Миньо приказал своим людям в Тунисе, чтобы они, по обычаю, выкупили десять пленников. Это и было сделано; среди выкупленных оказался Антонио, но он так оброс бородой, что Миньо его не признал, да и сам он не хотел быть узнанным.

Всех привезли в Неаполь, и Кармазина тотчас же узнала своего возлюбленного и знаком сообщила ему об этом; он этому очень обрадовался. С помощью одной из служанок Кармазине удалось свидеться с Антонио, и после долгих разговоров она сказала ему так:

— Раз мой отец не захотел, чтобы ты стал его зятем из-за твоей бедности, я достану тебе денег, чтобы ты мог вернуться к торговле и сделаться опять богатым и жить в почете, пока мы не поженимся. А я-то уж никогда себе другого мужа не возьму.

Антонио поблагодарил девушку и обещал ей все исполнить. Она, улучив время, похитила у матери драгоценности, а у отца добрую толику денег, и все это передала своему возлюбленному. Тот, уплатив стоимость своего выкупа, сел вторично на корабль, держа путь в Александрию. На этот раз судьба ему благоприятствовала. Антонио с великим рвением взялся за торговлю, стараясь как можно больше получить барышей, и скоро до Неаполя дошел слух, что он стал другим человеком и прекрасно ведет свои дела. И вот в короткое время он сумел так наладить торговлю, что стал куда богаче, чем был раньше, и мог выкупить все свои проданные имения, посылая для этого деньги домой одному своему дядюшке, ведавшему всеми его делами. Вернувшись в Неаполь, он вскоре добился славы человека достойного и богатого, и для его Кармазины это было великой радостью.

Теперь Антонио решил, что больше, пожалуй, он получить отказа не может, и снова просил у Миньо руки дочери. Миньо, зная, что Антонио из любви к Кармазине стал другим человеком, дал согласие, желая с ним породниться. Итак, Антонио сделался женихом своей Кармазины, которую вполне заслужил, и велел приготовить к свадьбе все, что нужно. Свадьбу сыграли богатую, и оба влюбленные чувствовали себя самыми счастливыми людьми на свете. Антонио поведал своей красавице жене про свою печаль, когда ему отказали по бедности его, про свое решение переменить жизнь, про тяжелое рабство, которое он претерпел в Берберии. И она, полная жалости к нему, тихо плача, обнимала и целовала его. Потом супруги получили благословение от священника, и Антонио повел любимую жену к себе в дом, где для родных и друзей он устроил пышный пир. И оба ждали со страстным нетерпением прихода ночи, надеясь немного умерить пламя своей пылкой любви.

Но злой рок, сожалея, что после стольких опасностей и испытаний эти двое влюбленных, наконец, обрели утешение, омрачил их радостную и праздничную ночь горчайшими рыданиями.

Было начало месяца июня, и новобрачные после ужина, часов около двух ночи, лежали в постели; надо думать, что лежали они, нежно обнявшись, любовно вкусив друг от друга столь желанное наслаждение. Не прошло и часа, как поднялся порывистый и бурный ветер, принесший с собой гром и молнию, и сильнейший проливной дождь. Не переставая, гремел гром, и сверкала молния, и двое любовников, пораженные огненными ее стрелами, как были, нагие, сжимая друг друга в объятиях, приняли смерть. В доме поднялся великий плач, который длился всю ночь. На следующее утро, когда стало известно об этом ужасном случае, великая скорбь охватила весь Неаполь, и двух несчастных супругов положили в одну гробницу, на которой вместе со многими другими эпитафиями на латинском и родном языках были начертаны такие стихи: «О вы, кому дано в счастливой доле

Вкушать любви беспечной наслажденья,

Скажите, есть ли равные мученья

Тем, что терплю я, жертва злобной воли?!

Тоска, труды меня не побороли:

С любимой я искал соединенья.

Порой терял надежду, и забвенья

Не знал в скитаньях от сердечной боли.

Вот, наконец, настал желанный срок,

Но в тот же вечер ствол — и плод румяный —

Подсек под самый корень злобный рок:

Сразил Юпитер молнией нежданной

Меня с женой. О, мой удел жесток!

И нет предела муке несказанной!

Мистер Блэк закрыл книгу.

— К чему эта греческая трагедия? — С изумлением и возмущением спросил мужик.

— Антонио и Кармазина… жертвы Судьбы.

— Я не верю в судьбу.

— А во что ты веришь?

— В разум.

— Хорошо, — Кивнул хозяин дома. — У Бога есть разум?

— Бога нет!

— Хорошо, тогда откуда разум?

— Природа.

— Природа???

— Инстинкт.

— Инстинкт это разум???

Гость рассмеялся.

— В каком-то смысле — да!

— Тогда… — Мистер Блэк улыбнулся. — Что такое «смысл»?

— Суть вещей.

— Суть это предмет бытия, — Задумался хозяин. — А предмет бытия… это?

— Жизнь.

Гость нехотя улыбнулся.

— Предмет бытия это жизнь!

Странно хозяин дома посмотрел на него.

— Если ты понимаешь, то, какого черта ты хотел покончить с собой?!

— Понимаю? — Смутился и растерялся его гость.

— Понимание это постижение… почему?!

— Я не знаю.

Он сказал это так тихо, гость… «я не знаю».