Книга: Канал имени Москвы. Университет
Назад: Глава 11 Перерождение Евы
Дальше: Глава 13 Самое главное для него

Глава 12
Ведьма и серебряный эликсир

1
Петропавел всё-таки закончил свою запись и только тогда отложил перо и снова посмотрел на окно.
«Семнадцатый этаж, – нехотя подумал он. – Как сюда ветром могло занести клубок травы?»
Мысль была неправильной, и он знал это. Глубоко вздохнул. Пока работал, периферийным зрением он уже приметил, что с внешней стороны окна что-то бьётся о стекло. И вот пришла пора посмотреть на это повнимательней. Лицо его застыло, затем он пару раз дёрнул щекой, не позволив губам раздвинуться в кривой улыбке.
– Перекати-поле, – прошептал Петропавел.
Так же, нехотя, поднялся из-за стола и понял, что вся работа на сегодня закончена. Посмотрел на окно, покачал головой, всё ещё рассчитывая на ошибку или хотя бы случайное совпадение. Но хватит тянуть с этим…
Петропавел быстро направился к окну, раскрыл его. Клубок травы полетел вниз и ударился о землю, застыл, как вкопанный. Это не было ошибкой или случайным совпадением. Вечерело, в парке внизу застыли тени, не все из них…
Петропавел взял свою шляпу, решил, что плащ ему сейчас не понадобится так же, как и оружие, вышел в коридор. Спустился на цокольный этаж, через чёрный ход подошёл к тому месту здания, где на семнадцатом этаже находился его личный кабинет. Ну да, это не было ошибкой: клубок перекати-поля лежал здесь, ждал его.
«Как же давно это было, – наконец Петропавел печально улыбнулся почти исчезнувшему воспоминанию. – И ведь она обещала».
– Привет, – так же тихо прошептал он, глядя на клубок травы. И как только он это сказал, клубок травы пошевелился и плавно заскользил в парк, где не все тени были неподвижны сейчас.
Петропавел оглянулся, вроде бы он находился с безлюдной стороны здания, но во многих окнах уже зажгли свет, и он решил немножко переждать. Негоже, если кто заметит, как Глава гидов, словно ребёнок, гонится за пучком травы. Петропавел знал, что сейчас в Университете не осталось никого, кто бы понял, в чём дело, но всё равно излишнее любопытство странным поведением вызывать не стоит.
– Негоже, – произнёс он, и голос показался ему несколько отсутствующим.
Петропавел набил свою трубку с длинным мундштуком курительной смесью, подождал, пока клубок травы докатится до парка, и, попыхивая трубкой, прогулочным шагом двинулся вслед за ним. Однако достигнув первых деревьев, Петропавел вошёл в густую тень, осмотрелся, прислушался: все звуки наступившего вечера остались там, в Университете; ужин в больших трапезных, приятные хлопоты, но кто-то будет работать до утра, а он добрался сюда незамеченным. Тут же притушил трубку и быстро двинулся за пучком перекати-поля. Тень вдалеке пошевелилась и скользнула за живую изгородь. Клубок травы скрылся там же. За живой изгородью будет яблоневый сад, но ему, скорее всего, придётся пройти дальше. Густая посадка деревьев за садом, тень отделилась от одного ствола, скрылась за другим и двинулась в глубину. Петропавел ускорил шаг; здесь, под кронами сосен, сейчас царил полумрак. Он максимально напряг слух, но как он ни старался, никаких других звуков, кроме собственных шагов, ему услышать не удалось. Значит, за ним действительно никто не следовал, а она, – и тут Петропавел невольно улыбнулся, – всегда умела двигаться бесшумно. Улыбнулся, потому что с некоторыми вещами, сколь бы сложной гаммой чувств не были окрашены давние воспоминания, встретиться иногда бывает необходимым.
Она стояла на тропинке спиной к нему. Появилась, словно внезапно. Спросила:
– Какой ожидаешь меня сейчас увидеть?
– Прежней, – не задумываясь, ответил Петропавел. – И такой же опасной.
Она рассмеялась, обернулась. Она совсем не изменилась, колдовские волосы и глаза, чей цвет не утратил насыщенности даже в сумерках. На это и попался Тео. А Петропавел, его первый ученик, тогда ещё совсем молодой… Он ведь ревновал, да? Только не знал, к кому из них, к Учителю, утратившему спокойствие, или к ней…
– Привет, верный ученик. – Она улыбнулась.
– Здравствуй, Агнец. – Голос хриплый, хорошо, что его сейчас никто не слышит.
– Он у меня, не беспокойся, с ним всё в порядке. До тех пор, пока не соберётся Оракул, все двенадцать, и не придёт срок.
– Я не беспокоюсь, – собственный ответ показался Петропавлу фальшивым.
– Опять пытаешься меня обманывать? – рассмеялась, и от этого у Петропавла чуть замутило под ложечкой… Так и не знал до сих пор, к кому из них ревновал, к ним обоим. – Старого пса не выучить новым фокусам?!
– В этом мы с тобой похожи! – Почти мальчишеский вызов в голосе, Петропавел и сам рассмеялся давно забытой эмоции.
– Это да, – просто отозвалась она. – Всё, забудем.
– Разве у нас есть выход? Да и тогда не было. Забудем. Конечно.
Она кивнула. Провела рукой перед глазами сверху вниз, и все давние воспоминания отступили. Стало очень тихо, и в этой тишине словно кристаллизовалась какая-то необычайно чистая ясность.
– Ну, рассказывай, – потребовала она.
Петропавел вздохнул:
– Ты поняла, да? Почувствовала?
Она снова кивнула. И теперь Петропавел кивнул ей в ответ:
– Так и есть. Их убивают в то место, куда укусил скремлин. Всех, до единого. Никаких сомнений у меня не осталось.
– И собирают серебро… – Глаза сверкнули. Голос прозвучал тихо, но в нём застыла угроза.
Петропавел подумал, что она ещё отомстит гидам за её тайну, которую они когда-то впустили в мир, но сейчас она на их стороне. Стоило признать вину, стоило перестать ревновать и быть благодарным Тео, ведь именно из-за него одного она до сих пор не отомстила. Петропавел посмотрел ей прямо в глаза, в них плавал бесовской огонёк, вызов, который можно было спутать с обвинением, но и сочувствие. Петропавел опять вздохнул, да так и не определил, чего больше присутствовало в его голосе – признательности или просьбы о помощи, когда сказал:
– Да, Агнец, кто-то опять делает эликсир.
2
Нил-Сонов неспешно правил своей лодкой, внимательно осматривая берег от храма Христа Спасителя, окутанного густым туманом, что дальше, отступая от реки, стелился по бульварам, до конца Котельнической набережной. Если верить старым картам, то путь Горха начинался где-то здесь, и Учитель когда-то прошёл по нему. А потом этот путь во тьме через накрытый мглой город был запечатан. Почему во тьме? И почему запечатан? Чтобы больше никто не воспользовался им? Что за неведомую угрозу он таил, какая напасть могла появиться оттуда? Старые карты не давали ответов на эти вопросы. И всё равно ничего не получалось! Чтобы успеть за сутки в Пирогово и обратно на Перервинскую плотину, даже на предельной скорости гребцу не хватило бы времени. От плотины до центра – допустим, но дальше река снова петляла, уходила в Серебряный Бор, образуя Строгинскую пойму, путь всё равно выходил долгим, и чтобы ещё хватило времени на отрезок до Пироговского братства и обратно, путь Горха должен был заканчиваться где-то далеко на севере города. А это порядка двух десятков километров пешего хода, не особо то и сэкономишь, даже если предположить, что все твари тумана на этом пути каким-то загадочным образом отсутствуют.
– Не получается, – процедил Нил-Сонов, не сводя пристального взгляда с левого берега. Ладно, твари тумана, допустим, Горх, возможно, самая опасная из них, пометил свой путь, и другие приближаться к нему остерегаются, но по времени всё равно ничего не выходит. Да и не является Горх самой опасной тварью, есть «москвичи» и похуже.
Нил-Сонов двигал по своей схеме все возможные отрезки, пока не убедился, что, как ни верти, остаётся какая-то чертовщина: путь Горха должен связывать центр города с самой северной окраиной, чуть ли не с Химкинским водохранилищем, только при этом условии гребец бы успел. Но это не реально. По прямой Москва непроходима даже для Петропавла, и возможно, даже для Учителя. Или Нил-Сонов чего-то не знает. Вчерашний повторный разговор с Петропавлом ничего не дал. Глава гидов искренне убеждён, что путь Горха существует, потому что безоговорочно верит Тео, их Учителю, но сам никогда его в глаза не видел. И даже не искал, потому что до этой самой минуты на путь был наложен запрет, печать. И Петропавел явно что-то скрывает. Из трёх вопросов Нила он ответил только на первый. И теперь Нил-Сонов точно знает, во сколько гребец в лодке, похожей на его, открыл огонь по речным скитальцам. Странным образом, по срокам это укладывается в концепцию, что путь Горха связывает самый центр города с какой-то неведомой дальней точкой на севере. Только…
– Это нереально, – обронил Нил-Сонов. Поднял весло, положил его в лодку, задумчиво глядя на реку.
Нереально. И Петропавел не раскрывает своих карт. Доверяет, но не до конца, не полностью. Стоит признать, что дела обстоят так. Отведённые ему трое суток заканчиваются завтра. И завтра Алёшку ждёт сеанс гипноза; лечившие его врачи нехотя согласились, что, вероятно, это не сильно повредит парню. Лазарь, столь успешно играющий роль затравленного беглеца, давно не появлялся в Университете, и Нил-Сонов не мог отделаться от мысли, что его всё-таки снабжают информацией. Что ж, завтра наступит момент истины, а пока надо искать.
Левая сторона гранитной набережной сильно пострадала, во многих местах поросла буйной растительностью, и при определённом умении начало пути Горха можно искусно замаскировать. Нил-Сонов не сомневался, что полный сюрпризов Лазарь обладал не только такими умениями. Мог он быть гидом, гидом-отступником, пришедшим в Университет под чужим именем и под видом учёного, или тайно приобрёл свои навыки уже в Университете, Нил-Сонов не знал. Но сейчас ему необходимо побороть свою неприязнь к Лазарю, свою готовность выдать вердикт «виновен» и искать.
– Что мы ищем? – произнёс Нил.
Ну, это очевидно: место, где можно очень грамотно спрятать лодку. Не саму байдарку со знаком Рыбы, она находится в другом месте. А лодку, на которой можно добраться сюда от Весёлой сторожки. Логистика маршрута убийцы следующая: от Перервинской плотины на быстроходной лодке, байдарке, скорее всего, он достигает начала пути Горха. Прячет, искусно маскирует лодку так, что её не видно с воды, и проходит путь посуху. Затем где-то далеко, в другом месте его ждёт совсем другая лодка с намалёванным знаком Рыбы. На ней он совершает путешествие в Пирогово и обратно, успевает открыть огонь по скитальцам, затем прячет вторую лодку там, снова проходит путём Горха уже в обратном направлении, и на лодке, укрытой где-то здесь, в тайнике в центральной части города, возвращается к Перервинской плотине. Вот, собственно, как всё произошло. В журнале сторожки осталась запись, что Лазарь провёл почти сутки у старцев Перервинского монастыря. А потом подался в бега. Но Петропавел так и не готов считать его главным подозреваемым. Хотя и признал логистику возможного маршрута убийцы, версию Нил-Сонова, единственно приемлемой. Нил вдруг подумал, а может за этим стоять Хайтек? Прекрасно всё срежиссировавший, но нет на руках прямых доказательств, и Петропавел ждёт, пока тот совершит ошибку? Ведь лодка с учёными увязалась за Нилом, и пришлось пропустить их, чтобы прошли мимо, а они высадились на Васильевском мосту для каких-то, якобы изыскательских работ, только… оттуда ведь идеальная позиция для наблюдения за центральной частью реки. Нил-Сонов поморщился: так, конечно, можно стать и параноиком, но всё же…
– Страна Теней, друг мой, – выдавил шёпотом Нил-Сонов. – Страна Теней…
Вот чем объясняется отчуждение между ним и Петропавлом. Но Нил докажет, что Хохочущий Император больше не властен над ним, и найдёт путь Горха.
На правом берегу Болотный, Балчуг, ещё одно русло, лежащая в руинах Павелецкая – много мест, где можно спрятать лодку, и искать в голову никому не взбредёт. Только это ещё удлинит маршрут, а переход реки по Большому Каменному мосту находится под контролем поста гидов. Значит, остаётся левый берег. Нил-Сонов уже прошёл всю Кремлёвскую стену, высотка на Котельнической мрачно надвигалась на него, выплывая из тумана.
«Возможно, стоит поискать в устье реки Яузы, перед самой высоткой, – подумал Нил. – Там вообще чёрт голову сломит».
А если это сама река Яуза? Она ведёт на север города… Соблазнительно, только во многих местах Яуза обмелела до узеньких ручейков (что не самая большая проблема, учитывая вес байдарки), Лефортово вообще гибельно для всего живого, да и уводит Яуза в сторону, очень далеко от канала. Трата времени будет ещё большей; как бы ни соблазнительно выглядела эта версия, от неё придётся отказаться. Остаётся искать тайник, искусно замаскированное место, где могла быть спрятана лодка. Не саму лодку, её там, конечно же, нет, на ней убийца скрылся с места преступления, а именно тайник, следы. Вопрос: куда девалась лодка Николая? Куда её дел убийца?
– Он её уничтожил, – тихо произнёс Нил-Сонов. – Чтобы даже не оставить смене шанса.
А возможно, всё не так. Возможно, он на ней и ушёл, подняв лёгкую байдарку на борт.
Очень много загадок, очень много неясного, а ведь знай Нил-Сонов «мотив», ему было бы намного легче. Почему все смертельные ранения гидов похожи, как две капли воды? Чего хотел убийца, как он думал? Этот «некто» провернул безукоризненную по срокам и мастерству исполнения операцию, и Нил-Сонов обязан перестать ненавидеть его, стереть эмоцию, очистить ум, быть может, даже начать уважать его, логику его действий, если хочет, чтобы ответы, хотя бы их фрагменты, появились из тени. Этот «некто», конечно, вышел из тьмы. Нилу это известно, потому что и сам побывал там. Значит, искать придётся во тьме, а там совсем другие законы, и подозреваемым может оказаться каждый.
Нил-Сонов вдруг крепко сжал весло. Он увидел ещё одно устье, о котором никто бы и не подумал. Забытое всеми устье реки Неглинки, давно взятое в трубы под землёй.
(путь во тьме)
Сейчас гранитная набережная в месте стока воды сильно поросла кустарником и сорной травой, была в наносах ила и… там, уже внутри, в темноте, с самого краю… тина, но хорошо, что вода ушла и тина подсохла, и там… никто бы не заметил, а уйди вода чуть правее, так и не было бы ничего, только там, в прохладной темноте…
– След?
Нил-Сонову пришлось ещё раз провести языком по пересохшему нёбу. След в очень плохом месте, где, не имея к тому особых причин, никто бы высаживаться не стал. И тогда Нил вздрогнул. Потому что оттуда же, из густеющего сумрака подземных труб выплыл смех Императора, и будто чья-то незримая рука набросила на сознание Нила тень. И остался только хохот безумного Императора, и снова, как во сне накануне, блеснула какая-то жидкость. Густая, как ртуть, жидкость серебристого цвета. Нил не знал, что это, но если её чуть потрясти, то серебряная поверхность отдавала неоновым свечением. И вот в нём, в сокровенном свечении, таилось что-то бесконечно запретное и бесконечно желаемое. Нил не знал, и от этого Император заходился в смехе. Но свечение… в нём была сама жизнь и в нём была смерть. И серебристая жидкость, словно не ведая границ, переливалась из одного в другое, она тайно присутствовала во всём, вновь и вновь наполняя угасший в тёмной неподвижности мир неоновым свечением.
– В мире нет ничего больше, кроме неё! – шептал Нил-Сонов, с уголка его губ свисала капелька слюны.
– Как знаешь! – хохотал Император. – Тебе решать…
3
Агнец молчала. Даже в сумерках можно было разглядеть, что её очерченное безукоризненно ровной линией лицо пылало. Петропавел очень бы хотел, чтоб всего лишь от негодования, но не собирался больше себя обманывать. Наконец, она сказала:
– Теперь ты понял, что вы наделали?
Петропавел потёр одной пересохшей губой о другую: она отчитывает его, как мальчишку, ведьма Агнец, а он до сих пор ничего не может с этим поделать.
– Тео всегда догадывался, для чего он нужен, эликсир, – негромко проговорил Петропавел. – Ну… монахи Пироговского братства. Слишком много вещей из давно канувшего мира поступает на канал, они должны выглядеть как реликвии, древняя рухлядь, а они новые…
– Эликсир у монахов сырой, – ведьминский огонёк в глазах, угроза вовсе не потухла. – Только для контрабанды и сгодится. Кстати, нужен он вовсе не для этого! Я думала, ты хоть чуть-чуть поумнел, верный ученик.
– Конечно, – примиряюще кивнул Петропавел. – Конечно, не для этого. Но ещё его можно использовать и так. Монахи…
– Знаешь, – перебила она, и теперь огонёк сделался гневным импульсом. – Это как взять самую прекрасную женщину на земле и использовать её только в качестве судомойки. Это сказал об эликсире Тео, твой Учитель, возможно, только поэтому я простила его. К счастью, нынешний Светоч монахов брат Дамиан настолько же глуп, как и ты, и даже не догадывался, какая драгоценность приплыла к нему в руки.
– Агнец! Но хоть теперь-то разве мы не смогли бы обойтись без оскорблений?
– Ладно, – она ухмыльнулась. – Но запомни, что и к монахам мой эликсир попал именно из-за вас.
– Без злого умысла, Агнец. Честно.
– Все самые гибельные вещи в мире делаются без злого умысла. – Она с сожалением посмотрела на него.
– А… тот эликсир, – осторожно начал Петропавел, – который кто-то делает сейчас… что ты чувствуешь, он тоже сырой?
И гид не удержался, быстро покосился на клубок перекати-поля. Она перехватила его взгляд, презрительно усмехнулась:
– К счастью! – кивнула. – Иначе бы я уже не смогла помочь. Куда смотришь?
– Ты ведь обещала, – тихо сказал Петропавел.
– Да.
– Обещала, что извлечёшь его из мира. – И его взгляд снова притянул спутанный клубок, что легко трепетал на несуществующем здесь ветру.
– И сдержала обещание! – Агнец досадливо фыркнула. – Это теперь не любовь-трава, а просто поводырь.
Глаза Петропавла блеснули. Он вздохнул – чуть-чуть облегчения…
– Значит…
– Это ничего не значит! – прервала его Агнец. – Надеюсь, ты понимаешь, что случится, если тот, кто делает эликсир сейчас, получит доступ к твоему запасу в Университете?! Достаточно одной капли, и новый эликсир перестанет быть сырым.
– Не получит! – заверил её Петропавел. – Мой запас под таким надёжным замком… Выкрасть не удастся.
– Знаю. Сама когда-то подсобила Тео с этим. – Она ему подмигнула. – Это ведь его запас?!
«Блудница!» – тёмная забытая молния сверкнула внутри Петропавла, но тут же вернулось спокойствие. Право, странно: она всё ещё в состоянии вызвать в нём смущение.
Она внимательно посмотрела на него, даже с какой-то нежностью. Но сказала с усмешкой:
– Это хорошо, что ты ещё не разучился чувствовать. Немного ведьминской, женской магии внутри непробиваемых мужиков не помешает.
– Ты же знаешь, это разные вещи, – сказал Петропавел.
– Когда-то так было, – возразила Агнец. – Сейчас нет. Иначе мы не справимся с серебряным эликсиром. Ладно, давай-ка поговорим о более насущном. Ты в курсе хоть, что с Хардовым?
– Он жив. Мунир принёс благую весть.
– Жив, – она горько усмехнулась. – Хотел бы ты такую жизнь… Он – Королева оборотней в Икше.
Лицо Петропавла на миг застыло.
– За сделки с Хароном приходится платить, – добавила Агнец с нажимом.
– Тео знал? – тихо спросил гид.
– Нет, конечно… Тоже всё без злого умысла, – теперь её усмешка была больше с издёвкой, чем горькой.
Петропавел сокрушённо покачал головой:
– Великий воин во главе стаи мерзких псов…
– И с каждым днём всё больше становится ими. Времени совсем нет. Не беспокойся, – она перехватила его взгляд и наконец улыбнулась дружески. – В Икшу собрался?! Там о нём есть кому позаботиться. Тихон и ещё кое-кто. А у тебя дела здесь. Всегда был порывистым, верный ученик.
– Какой есть, – сказал Петропавел. – И хватит тебе уже меня дразнить, Агнец.
– Женская природа, – наигранно-виновато откликнулась она, затем коснулась руки Петропавла. – А ещё в Икше появился призрак той девушки, – сжала руку, ладонь у неё была горячей. – Той, что погибла тогда с Тео на мосту.
– Лия… – хрипло произнёс гид.
– Да. Лия, – подтвердила она. А потом задумчиво поморщилась. – Я думаю, это из-за неё. Но… Не могу понять. Там, в Икше, присутствует какая-то… незавершённость. Но это скрыто от меня. Не только из-за Лии и Хардова, что-то ещё… И очень сильное. Словно специально ждало, чтобы разрешиться.
– Агнец, – грустно и теперь так же виновато улыбнулся Петропавел. – Я всегда не успевал за твоей мыслью.
Она серьёзно посмотрела на него:
– Там что-то не закончилось. Что-то давнее. Но не могу понять. Это связано с ними, с Хардовым, с Лией… И это связано с Тео. Поэтому я здесь.
– Тебе ведь нельзя в Университет. – В глазах Петропавла мелькнул печальный отсвет – будто давнее воспоминание, о котором уже поздно сожалеть. – Сама наложила запрет.
– Знаю. Придётся справиться как-нибудь.
– Эликсир, чтобы пройти сквозь туман… Старая мечта Тео… Думаешь, так это теперь произойдёт?
– Ты умнеешь, – сказала она, но сейчас без вызова; в синеве её глаз действительно плыла нежность. – Полагаю, да. Если произойдёт.
Петропавел помолчал. Его взгляд окреп. Все старые воспоминания примирились в нём. Он произнёс:
– Если забыть про «глуп»…
Улыбнулся. Она ему кивнула.
– …что ты имела в виду, когда сказала, что брат Дамиан даже не догадывался? Сейчас догадывается?
– Сейчас да, – Агнец удручённо вздохнула. – Появился кто-то, кто знает больше монахов. Он и делает эликсир.
– Агнец, как ты поняла, эти убийства гидов в сторожке уже не первые. Вынужден спросить у тебя ещё кое-что…
– Говори уже, старый пёс с новыми фокусами, – подбадривающе позволила она.
– Этот самый важный ингредиент – любовь-трава… Её можно чем-то заменить?
– Ты называл её детонатором, который включит эликсир, – сухо напомнила она. – А Тео смеялся, какой вы нашли термин из оружейного дела… думали, всё игрушечки?..
– Мы были молоды, Агнец. Прости.
– Ладно, проехали. Постараюсь не быть злопамятной. И любовь-трава не более важная составляющая, чем серебро, которое берут у живых. Одно невозможно без другого.
– Серебро у них есть, – сказал Петропавел, и его глаза потемнели. – Так, как считаешь, может существовать заменитель? – И он посмотрел на клубок перекати-поля, прибиваемый ветром.
«Тут ведь нет ветра, – резануло внутри Петропавла. – Тогда, миллионы световых лет назад Агнец называла это “ветром наших сердец”. Но гид уже снова взял себя в руки, ему были нужны ответы.
– Я не знаю. – Она вздохнула, чуть устало пожала плечами, впервые продемонстрировав этот беспомощный жест. – Правда. Когда-то сказала бы, что нет. Но вещи меняются. Всегда найдётся, чем можно что-то заменить.
– Где нам искать? – быстро спросил Петропавел.
– Нам? – усмехнулась. – Наконец и ты просишь меня о помощи?
– Да, Агнец, прошу.
– Когда ты понял, что убийства гидов могут быть связаны?
– Не так давно. Но всё происходило во время боевых заданий, отследить ничего не удалось. Так, лишь смутные подозрения. Он всегда опережает нас на шаг.
– Неужели не понимал, что серебро можно отнять только у гидов? – что-то внутри неё вновь попыталось закипеть, но она больше не позволила гневу родиться. – Из-за всей этой вашей истории со скремлинами?
– Агнец, пожалуйста, не начинай, – попросил он. – И ведь они нужны были не для этого. Когда Тео…
– Слышала уже! – перебила она. – Скремлины делают вас сильнее, – фыркнула. – Только любовь оказалась штукой обоюдоострой, да? Сила и уязвимость в одном флаконе… Ведьма бы никогда на такое не пошла. А он боялся, что я чёрная.
– Я тоже, Агнец.
– Что теперь говорить… – Она вдруг бесцеремонно дотронулась до шеи Петропавла, где уже давно зажил след от укуса скремлина. – Их убивали сюда, да? Так ведь?! Прямо в место укуса?
Петропавел не отстранился, но лишь болезненно кивнул.
– Серебро выступает здесь в момент смерти, возвращается в мир. Его и собирал твой убийца.
– Совсем маленькие. Почти незаметные капли, – чуть слышно сказал Петропавел. – Можно принять за что угодно.
– Да, маленькие. А ему надо много. Самый близкий к тебе круг людей. Там ищи.
– Мне это известно, Агнец. Количество подозреваемых уменьшается с каждым днём. Завтра, после сеанса гипноза их останется трое.
– Что же вы наделали? – Она устало тряхнула головой, фыркнула. – Но я обещала без злопамятства.
– Знаешь, когда-то я считал, что эта серебристая жидкость – самая чистая вещь на свете. И уж ничто тёмное не в состоянии её коснуться.
– Где это ты видел такое? – Она удивилась, затем ухмыльнулась вдруг по-ведьминому. – Хотя правильно считал. Проблема в том, что вы – собственники. А эта твоя «чистая жидкость» размыта по всему миру. Вам, собственникам, со скремлинами понятней.
– Они не для этого, – упрямо повторил Петропавел.
– Пусть… Но тот, кто делает эликсир сейчас – это действительно тёмный путь. Здесь ты прав. И добытый таким способом… – она пощёлкала языком, – способен на что угодно.
– А-а?..
Агнец вскинула на него взгляд:
– Мой?! Я делала не так. Собирала крохи, тайно присутствующие во всём, не отнимая жизней. – Улыбнулась. И безо всяких переходов спросила: – Как Ева?
– По-разному, – откликнулся Петропавел.
– Не беспокойся, не причиню ей вреда. Но тебя что-то сильно тревожит.
– Немало всего. Эти её неожиданные… Ей передаются способности и навыки Тео.
– Что удивительного? А он видит её сны. Или что-то похожее на сны. Я-то знаю, он провёл ночь в моём доме. Скремлины, друг мой. Что ещё?
Петропавел тяжело вздохнул:
– Ключ.
– Ключ?
– Кто-то пытается связаться с ней.
– О чём ты?
– Ключ, безделица для новобрачных.
– Слышала об этом нелепом обычае. Мило.
– Он принадлежал Тео ещё тогда, в Дубне. Пока всё не началось, пока он ничего не знал о себе. Обет помолвки с какой-то местной девицей, Вероникой вроде бы.
– И?
– Ключ её зовёт, – мрачно пояснил Петропавел. – Когда Ева касается его, она может разобрать. Кто-то через ключ пытается связаться с ней. А я не могу понять, что происходит.
– Это не его ключ, – темно произнесла Агнец.
– В смысле?
– Эта вещь не Тео. Это ключ того, другого, мальчишки Фёдора. Чистого и невинного. С ним эта вещь и осталась. Уж поверь ведьме.
– Что ты такое говоришь, Агнец?
– Что эта вещь больше не принадлежит Тео. Там что-то другое происходит.
– Я бы с тобой согласился, Агнец. Но, – Петропавел усмехнулся, – он больше не хочет быть Тео.
– Это его судьба.
– Бесспорно. Только он всегда хотел выбирать сам. Он потребовал, чтобы его называли Фёдором. Понимаешь?
Она долго молчала. Ведьминский огонёк в глазах. Потом обронила, разговаривая сама с собой:
– Мне этого не удалось… Бесцветная девчонка и я, вечная…
Задумалась, чуть склонив голову. Она всех уже давно простила. Однако Петропавел и сам мог неплохо чувствовать чужие эмоции. Как в ней вспыхнуло что-то неожиданно новое, о чём Петропавлу было прекрасно известно, только это новое было, как тихое эхо, – эмоция, так похожая на забытую ревность.
– Опасная она штучка, эта ваша Ева, – глухо произнесла Агнец. Тряхнула волосами, щёки пылали, но никакого негодования, пылали тем, что завораживает и может сводить с ума. Ведьма… – Опасная, хотя… – Агнец как-то невидяще взглянула на Петропавла. – Незавершённость там, в Икше… Так? Что ж, возможно.
– Не понимаю.
– Я пока тоже. Но пойму. Мне пора. Увидимся здесь за три дня до полнолуния. – Посмотрела на уже тёмное небо. – То есть послезавтра. Пока, верный ученик.
Начала уходить в густую тень между деревьями.
– Агнец, – позвал Петропавел.
Остановилась. Не оборачиваясь:
– Да?
– Любовь ведьмы может принадлежать всем?
Обернулась. Смотрела на него почти нежно:
– Да.
Петропавел улыбнулся; на миг он позволил себе стать тихим, но лучше, чем вспыльчивым юношей, который ревновал к ним обоим.
– Так и не понял этого? – чуть слышно произнесла Агнец. – Не понял, с чем тебе стоило смириться?
– И сейчас не понимаю.
Она вернулась. Подошла к нему вплотную. Взяла за руку, тоже почти нежно. Склонилась к самому краешку губ, словно для поцелуя. И сказала:
– Любовь ведьмы может принадлежать всем. Но лишь одному она принадлежит без остатка.
Назад: Глава 11 Перерождение Евы
Дальше: Глава 13 Самое главное для него