Глава 10
Икша: ночные мысли и первые разгадки
1
– Лия, нет! Лия! – закричала Раз-Два-Сникерс.
Рыжая Анна, не мигая, с завидным хладнокровием смотрела в лицо своей призрачной сопернице. Затем скосила взгляд на нож, застывший у самого горла. Он был настоящий. Рыжая Анна знала, кому принадлежал этот нож, складной, с длинным фиксируемым лезвием.
– Что будешь делать? – тихо спросила она.
Волк, Королева оборотней, узнав своё оружие, чуть слышно зарычал, и вновь в нём на миг проступил облик Хардова. Но призрак словно опомнился, сбросив с себя злобное наваждение; Лия заморгала, и Тихон на тот же короткий миг увидел самую красивую девушку, которая жила на этой земле полтора десятка лет назад.
– Прости меня, щенок, – прошептала Лия волку, а тот в ответ лишь снова заскулил. – И ты, малышка, прости…
Её рука сделалась совсем прозрачной, и нож выпал на траву.
«Наверное, это единственный предмет в мире, который она в состоянии была удержать», – мелькнула в голове Рыжей Анны какая-то неуместная мысль.
– Лия, нет! – жёстко произнесла Раз-Два-Сникерс. – Я прошу тебя… ты не можешь сейчас исчезнуть.
Но призрак, будто бы пристыженный, отвернулся от всех и начал таять. Волк ещё поскулил недолго, поднял зубами свой нож и, зажав его в пасти, посмотрел на Тихона. Потом на Рыжую Анну, и у той заныло сердце. Цвет глаз волка… Это всё ещё был Хардов, её сероглазый король, парень с вороном, но не было во взгляде мольбы о помощи, лишь боль, скорбь и отчаяние…
«Хардов, гордый, упрямый ты сукин сын! – чуть не выкрикнула Рыжая Анна. – Что ты сотворил с нами обоими?!»
Но глаза волка уже потемнели; мотнув громадной головой, он затрусил в сторону тумана. И вся стая оборотней покорно последовала за ним.
– Ну что, теперь вы довольны?! – выкрикнула Раз-Два-Сникерс.
– Я… – впервые в жизни Тихон не нашёлся с ответом, и Раз-Два-Сникерс решила помочь ему:
– Теперь вы мне верите, да? – горько сказала она.
Тихон плотно сжал челюсти, и они заскрипели, и это не было его привычкой. Затем он еле заметно кивнул:
– Верю в то, что ты говоришь правду.
«Удивительный ответ, – подумала Рыжая Анна, не давая горечи заполнить всё внутри себя. – Ты искренне веришь в то, что говоришь правду, но также вероятно, что правдой это не является. Вот такие вы, гиды! Не верите ничему. И я становлюсь такой же».
2
Они проговорили ещё очень долго, и Тихон вынужден был признать, что если у этого клубка загадок существует хоть какое-то разумное объяснение, то версию Раз-Два-Сникерс можно принять как единственно приемлемую.
«Всё же в душе ты осталась настоящим гидом, – думал Тихон, слушая её. – Синеглазая девочка, которая когда-то заблудилась в лесу. И мы нашли тебя… Да, ты отступница, и с этим не поспоришь. Причина: смерть Лии, которую ты боготворила, потом Шатун, когда никого не оказалось рядом… И во всём замешана… любовь. Но теперь твоя вина искуплена, и с этим тоже не поспоришь».
Потом, всё так же слушая её, Тихон бросил взгляд в туман, где скрылась стая оборотней.
«А вот вина Тео, их Учителя, Фёдора, перед Хардовым, существует ли она на самом деле? Не фантом ли, который давно пора отбросить? Ведь перерезая трос, Тео лишь хотел, чтобы Хардов остался жив. Пожертвовал и собой, и Лией, потому что по-другому не получалось. И против собственной воли положил начало всем последующим событиям, которые закрутились в такой немыслимый клубок. А тебя, синеглазая девочка… – Тихон вдруг улыбнулся Раз-Два-Сникерс, что ту лишь озадачило. – Возможно, мы тогда нашли тебя в лесу неслучайно. Можно верить в судьбу, можно не верить, но тебе в этой истории явно отведена особая роль. И с этим тоже вряд ли поспоришь».
– Что вы улыбаетесь, Тихон? – насторожилась Раз-Два-Сникерс. – Со мной что-нибудь не так?
– По-моему, именно сейчас с тобой всё в полном порядке.
– Угу…
– Улыбаюсь, потому что рад. – Он снова бросил взгляд в туман, где скрылись оборотни. – Контур… Очень непривычное слово для гидов. Я рад, что ты выжила здесь.
– Давайте без этих соплей.
– Хорошо. – Тихон начал загибать пальцы левой руки. – Допустим: Фёдор и Ева; Рыжая и Хардов, ты… Кто ещё в контуре?
– Лия этого точно не знает. Кто-то, кого здесь пока нет.
– А она сама?
Раз-Два-Сникерс задумчиво пожала плечами:
– Возможно. Пока всё не закончится. Я тут было решила, уж не Юрий ли Новиков. Икша мне показала, что происходит… Этот хлюпик, он теперь вроде Шатун… По крайней мере, сам он в этом убеждён.
Тихон бросил на неё короткий взгляд. Она так же пожала плечами:
– Поди их теперь разбери, они же что-то вроде… спаялись, как хреновы сиамские близнецы.
– Ты уверена?
– А вы бы были уверены в подобных вещах? Икша… – У Раз-Два-Сникерс дёрнулась щека. – Но спаялись. Пожалуй, для Шатуна это единственный выход.
– Мы возьмём госпиталь Косьмы и Дамиана под самый пристальный контроль.
– Если уже не поздно. Я думаю, Шатун теперь вовсю манипулирует хлюпиком… Задушите его подушкой или шарфиком?
Тихон отмахнулся от этого предложения. Потом спросил:
– А Лия? Как считаешь, она ещё…
– Появится?! Да. Только сейчас всё будет сложнее. Мне придётся её разыскать. И вот ещё что: вы, Тихон, наверное, сможете ненадолго остаться и помочь нам с… Рыжей. – Раз-Два-Сникерс усмехнулась, глядя на Анну. – Думаю, я даже смогу уговорить Лию, и она вам покажется. Она здесь, в этом мерзком городишке: не знаю где, не знаю как, но разыщу её. Но остальным придётся немедленно уйти. Итак чуть не наломали дров.
– Хорошо, – согласился Тихон. – Гиды останутся на Линии застав, по крайней мере, до моего распоряжения.
– Мне всё равно, где они останутся. – Раз-Два-Сникерс пожала плечами, затем обернулась к Рыжей Анне: – Ну и что всё это значит? Я про птичку… Раджа, Лидия, или как там у вас?
Рыжая Анна сухо усмехнулась, и секунду взгляды двух женщин словно испытывали друг друга. Однако горлица, вцепившаяся в плечо Анны, весело закурлыкала, и та тихо произнесла:
– Не знаю. Но это Лидия. Мой скремлин. Мой хорёк.
– Вот эта вот птичка – твой хорёк? – короткая, похожая на изумлённый выдох усмешка сорвалась с губ Раз-Два-Сникерс. – Занятная ты, подруга, однако.
Рыжая Анна миролюбиво повела плечами:
– Не знаю, что тебе сказать. Но это мой скремлин. – горлица Раджа чуть не задохнулась в радостном курлыканье. – Вот, ты же видишь, мы не ошибаемся обе.
И Анна нежно, словно это было их первым прикосновением, дотронулась до горлицы, и та замерла, уткнувшись головой в её плечо.
– Ну, вот мы и снова вместе, – прошептала Рыжая Анна. – Нашлись.
– Обалдеть. – Раз-Два-Сникерс горько ухмыльнулась. – Я смеюсь, но мне почему-то хочется выть. Видимо, нервы, с девочками бывает такое… Твой парень – волк. А твой хорёк – лесная голубка… В занятном я оказалась городке. И вы все такие милые.
– А призрак девушки моего парня и, как понимаю, твоей наставницы, который чуть не перерезал мне горло, тебя не так сильно удивляет? – Рыжая Анна смотрела на неё прямо, но улыбнулась почти дружески.
– Хрень, – выругалась Раз-Два-Сникерс. – Она бы никогда этого не сделала. Ни живая, ни мёртвая. Ты не знала Лии.
– Придётся и узнать. Мало ли что ей ещё взбредёт в голову.
– Ты полегче, – осадила Рыжую Анну Раз-Два-Сникерс. – Как я понимаю, нам какое-то время предстоит провести вместе. По крайней мере, до тех пор, пока Хардову не надоест бегать во главе псиной стаи. Поэтому лучше сразу провести границы.
– Хорошо. Я понимаю тебя. Но хочу, чтобы ты тоже кое-что знала. Призрак его любимой стоит между нами с самого начала, и тебе придётся рассказать мне о ней. – Рыжая Анна говорила спокойно. Чуть сухо, но Тихон знал цену подобному – это было спокойствием стрелка перед выстрелом.
«Да уж, – подумал гид. – Они обе стоят друг друга».
– Для всеобщей пользы, – добавила Рыжая Анна. – Расскажи один раз, и больше никогда к этому не вернёмся.
Раз-Два-Сникерс отвернулась, тихо фыркнула, сказала:
– Видимо, придётся… Хотя при других обстоятельствах за подобное требование я бы пустила тебе пулю между глаз.
– При других обстоятельствах, – теперь весело улыбнулась Рыжая Анна, – я бы поступила с тобой так же.
– Так, дамы, – поднял руки Тихон. – Надеюсь, приветственные речи закончены?
– Вполне, – кивнула Раз-Два-Сникерс. – Но вот что интересно: если твой хорёк теперь летает и бестолково курлычет…
– Ты тоже полегче, подруга, – в свою очередь осадила её Рыжая Анна.
– Я к тому: где же Мунир? Где его ворон?
– Появится, когда будет по-настоящему нужен, – спокойно сказал Тихон. – И это вселяет определённый оптимизм: значит, всё пока идёт, как надо. А вот насчёт Лидии…
– Что насчёт Лидии? – тут же откликнулась Анна.
– Я не сомневаюсь, что это она, – заверил её Тихон. Ты… В таких вещах гиды не ошибаются. Лидия, конечно. Но эта метаморфоза… Такое случается в исключительных случаях. Я могу припомнить лишь один. Это либо может обозначать смерть гида и переход к другому владельцу… Но ты жива. Либо…
– Что «либо»? Говорите.
– Тотальная смена среды. Что-то, с чем мы не встречались прежде.
– О чём вы?
– Анна, – Тихон серьёзно посмотрел на неё. Раз-Два-Сникерс показалось, что в голосе гида появились печальные интонации. – Мы не знаем, что лежит за пределами тумана. Возможно, другой, более открытый и широкий мир, где крылья могут понадобиться больше.
– Я вас не понимаю, – с хрипотцой произнесла Рыжая.
– Лидия изменилась. Крылья позволяют покрывать гораздо большие расстояния. Думаю, твой хорёк знает о грядущем… о предстоящем гораздо больше нас.
– Лидия? – Рука Анны потянулась к горлице и повисла в воздухе. – Но… как? Откуда?
– А откуда несмышлёный ребёнок знает, как ему расти? – мягко улыбнулся Тихон. – А яблоня, когда ей покрываться цветами?
– Да о чём вы говорите? – тут же вмешалась Раз-Два-Сникерс.
Тихон как-то странно проникновенно посмотрел на обеих женщин и тихо сказал:
– Если таковые существуют, я думаю, контур будет собран за пределами тумана.
3
Огромный пёс спал на свалке мусора. Он был стар, и его когда-то густая шерсть сильно свалялась. Он не помнил, сколько жил на свалке и как оказался здесь. Внешние шумы сейчас не прервали его сна. Пёс знал, что это привезли просроченное мясо, и собак помоложе ждёт обильный пир. Но собаки помоложе не пускали его к пище, пока не наедятся до отвала. И старому псу достанутся лишь кости, будет счастьем, если некоторые окажутся обглоданы не до конца. Старый пёс привык довольствоваться малым.
4
– Шатун. Он всегда хотел пройти сквозь туман, – нахмурилась Раз-Два-Сникерс. – Это стало его навязчивой идеей. Почему-то он считал, что ему в этом помогут блюзы.
– Блюзы? – Тихон удивлённо вскинул брови.
– Ну да. Музыка. Он… болтал во сне, уж простите за откровенность. И там у него были Парень Боб и Чёрный Джимми. Были ещё и другие, но эти двое чаще всего. Музыканты оба. Мёртвые музыканты.
– Музыка здесь при чём? – Рыжая Анна с интересом посмотрела на неё.
– Я-то откуда знаю, – пожала плечами Раз-Два-Сникерс. – У Шатуна было много закидонов. Но в ту ночь, когда я пыталась извлечь его из станции «Комсомольская»… в последний раз пыталась поговорить с ним… В общем, я поняла, что они существовали на самом деле. И Парень Боб, и Чёрный Человек Джимми. Не только в его сдвинутом воображении; там, на станции они выходили к нему. Ну, или их тени. И тогда я впервые подумала, что, может, его навязчивая идея не столь уж…
Раз-Два-Сникерс замолчала, словно подбирая нужное слово.
– Невероятна, да? – мягко подсказал Тихон.
– Да не знаю! Он был тем ещё психом. Видели бы вы, что он сотворил с собой в тумане. Всемогущества ему захотелось…
– Гиды давно заняты этой проблемой. – Тихон посмотрел на Раджу, говорил чуть слышно, но, казалось, сейчас даже голубка внимала ему. – Честно говоря, это единственная наша задача: нащупать границы тумана и постараться определить, что за ними. Всё остальное – внешнее. Для внешнего мира – полиции, обывателей, даже гребцов. Ну, сталкерская деятельность, водим в туман учёных, добываем секреты и артефакты… Очень удобно – за непонятной, но явно общественно-полезной деятельностью скрыть истинную цель.
– Почему вы никогда мне этого не говорили? – Рыжая Анна усмехнулась, лёгкий укор.
– Вот говорю. – Тихон развёл руками. – Пришло время. Думаю, вы сейчас, ваш удивительно сложившийся… контур, ближе всего к разгадкам.
– Хардов знал об этом? – Горечь, промелькнувшую в голосе Рыжей Анны, услышала только Раз-Два-Сникерс.
– Да. Только высшие гиды – самый близкий круг. И ещё несколько учёных. По эту сторону шлюзов только Павел Прокофьевич Щедрин, отец Евы.
– Ну и кто из нас плут и сукин сын? – покачала головой Раз-Два-Сникерс.
– Не торопись с выводами, – попросил её Тихон. – Жизнь на канале только начала налаживаться. Опасные идеи в руках безумцев – это как поднести спичку к бочке пороха и посмотреть, что будет. Преодолеть границы дозволенного – одна из самых опасных идей. Те, кто выдерживал и не становился демонами, потом назывались святыми.
– Ну, уж вы точно не сборище святых, – обронила Раз-Два-Сникерс.
– Точно, – рассмеялся Тихон. – Но других нет. Приходится довольствоваться тем, что дано. Миссия Учителя, Лии и Хардова была занята именно этим. Там, в Хлебниковском затоне, одно из… тонких мест. Ещё есть в Москве. Совсем рядом с Великим Университетом. Чем закончилась их миссия, вам известно.
– Тогда почему их было только трое? – А вот горький укор в голосе Раз-Два-Сникерс услышали все.
– Нет, группа была больше. Остальные отвлекли на себя внимание «Кая Везд», проклятого корабля. Его логово как раз в затоне. Кстати, твой друг Шатун, полагаю, связался именно с ним.
– И наш контур ближе всего?! – сказала Раз-Два-Сникерс. – Восторг! Обалдеть можно. То есть все мы окажемся в дурке. Если выживем. Хрен он, этот Шатун с его всемогуществом… И вот я любила этого хрена! Надо ж так вляпаться…
– И сейчас ещё любишь? – спросила Рыжая Анна. – Хоть и спалила ему мозги?
– Ты это… – Синие глаза Раз-Два-Сникерс потемнели. – Не лезь ко мне… Нечего тут копаться, подругу изображать.
– Не лезу, – сказала Анна. – Просто мне знакомо такое.
Раз-Два-Сникерс отстранилась немного, посмотрела на Тихона и Рыжую Анну и сказала:
– Гиды – орден святош, убийц и законченных лгунов.
– Ага, – кивнула Рыжая Анна. – Только ты тоже теперь с нами.
Раз-Два-Сникерс отвернулась. Впервые после своих одиннадцати лет, когда она потеряла Лию, подумала о чём-то странном. Здесь, в Икше, в городе беспощадных видений, она впервые подумала, как бы хорошо было выплакаться и затем, возможно, принять этих людей, которых она ненавидит и любит, презирает и которыми восхищается. Но когда она снова взглянула на своих собеседников, её глаза были абсолютно сухими.
– Тихон, – сказала она, – у меня есть ещё один вопрос, на который, вероятно, ответить сможете только вы. Если на него вообще существует ответ. Эта горлица спасла меня от отравленной воды, когда я… умирала здесь от жажды. Но Лии она назвалась Раджой. Уж не знаю, как скремлины могут разговаривать с призраками… Если этот бестолковый летающий хорёк – Лидия, то что может означать имя «Раджа»?
5
Юрий Новиков стоял в темноте, прижимая к груди музыкальную шкатулку Шатуна. Игрушку, безделицу с балериной, танцующей блюз, на крышке, которую смастерил один блаженный чувачок из деревни Деденёво. Юрий Новиков знал, что они там все слегка блаженные, потому что рядом находилась она – станция, великая и загадочная насосная станция «Комсомольская».
«Что ты видел?» – спросил Шатун в голове Юрия Новикова, уже больше не вызывая приступов лёгкого головокружения.
– Как всё произошло, – откликнулся Юрий и провёл языком по высохшему нёбу.
«Она пустила сигнальную ракету, когда я уже почти настиг их. И мой человек, Фома, взорвал дверь в станцию. Думал, что спасает меня. Она одна знала, что случится».
– Она спалила тебе мозги, – хищно усмехнулся Юрий Новиков. – Она всегда была лживой стервой.
«Не стоит её сильно ругать. – Юрий почувствовал, как улыбнулся Шатун, и от этого в висках возникла лёгкая резь. – Я до сих пор восхищаюсь ею».
– Ну-ну, – по привычке огрызнулся Юрий. – Может, мне ещё повосхищаться Евой?
«Что ты собираешься делать со своей сбежавшей невестой – твоё дело. А вообще, прекрати, партнёр, свои прошлые штучки, нас впереди ждёт столько нового».
– Я ещё видел кое-что.
«Говори».
– Ты же всё знаешь.
«Некоторые вещи лучше проговорить».
– Ну, ты стоял на палубе прекрасного белого парохода, настоящего пассажирского лайнера, который плыл по каналу…
«А вокруг?»
– Всё было залито вечным солнцем юности… Я столько никогда не видел… радости, воплощённой в действительность. И твой хозяин… хозяин парохода и всего канала… У него были пышные усы, белый френч и изумительная, по-отцовски строгая и одновременно добродушная лукавинка в глазах.
«Назови его».
– Ну… – запутался Юрий. – На канале его называют «Вторым».
«Это ошибка. Просто его памятник взорвали, и остался только памятник Ленину… А Второй… Он и был по-настоящему первым. Он был отцом всего. Он построил мир канала. Залитый вечным солнцем юности».
– Да, – подтвердил Юрий Новиков, хотя от усмешки Шатуна в висках вновь возникла резь. – И ещё эта музыка звучала, торжественные бодрые марши…
«Ну, теперь-то мы с тобой предпочитаем блюз».
– Конечно, – согласился Юрий. – И везде на пароходе было написано его название «Октябрьская звезда». А ты смотрел на спасательный круг, там тоже были буквы названия. Всего лишь на миг отвернулся от своего гостеприимного хозяина и от другого, который стоял в тени и как-то странно посмеивался, хихикал…
«Лаврентий Палыч… Добродушный был человек».
– А потом это произошло.
«Взрыв, который она организовала? Фома взорвал дверь в станцию, и связь прервалась».
– Да, я видел. На мгновение наплыла полная тьма. А потом словно сумерки…
«И что тебя испугало?»
– Хозяин и тот, кто хихикал… В сумеречном свете они выглядели давно истлевшими мертвецами, и эти их чёрные пустые провалы глазниц…
«Такое бывает, – снова усмешка и снова резь. – Но тебя испугало не это».
– Не это… – признался Юрий. – Буквы…
«На спасательном круге? Да?»
– Они осыпались. В сумеречном свете буквы названия парохода «Октябрьская звезда» осыпались, и осталось только «Кая Везд». Остальное словно истлело. А ведь так на канале зовут проклятый корабль…
«И ты усомнился в вечном солнце юности?»
– Ну не то чтобы… Я хочу ещё кое-что рассказать.
«Говори».
– Или мои сны тебе тоже известны?
«Посмотрим. Говори».
– Мне снилось, что я иду по огромному городу. Ночь, но он был весь в огнях…
«Назови его».
– Москва, – чуть снова не огрызнулся Юрий Новиков. – Москва, конечно, ты же ведь знаешь!
«Спокойней, партнёр».
– Я шёл по улицам, полным людей и чудес Великой ушедшей эпохи: автомобили, обилие света, беззаботный мир, похожий на карнавал… и оказался у места…
«Клуб? Ночной клуб? В нём звучала музыка?»
– Да. Клуб. И он назывался так же – «Кая Везд». Очередь беспечных веселящихся людей перед входом в клуб «Кая Везд». Тебе не кажется это подозрительным? И главное, там играли эти твои музыканты, что живут в шкатулке с балериной, танцующей блюз. Парень Боб и другие…
«Ну, значит, они живут не в шкатулке».
– Прекрати смеяться! От твоего смеха у меня резь в висках.
«Привыкай. Смех – лучшее лекарство от того, что спрятано в темноте».
– О чём ты?
«В смутных сумерках человеческой души».
– О чём ты?! И прекрати смеяться…
«Забудь; это была шутка… Но насчёт смеха, запомни: мужчина, который не смеётся минимум десять раз в день, будет иметь проблемы с пищеварительным трактом. А это посерьёзней рези в висках».
– Всё-таки и я тебя знаю, как облупленного, Шатун, – ухмыльнулся в свою очередь Юрий. – Слышал всё уже десять раз.
«Что ж тогда тебя тревожит?»
– Почему клуб «Кая Везд»? И почему в нём играли твои мёртвые музыканты?
«Значит, они не так уж и мертвы, а? Как считаешь?»
– Но ведь это проклятый корабль?
«Клуб? Ночной клуб, где звучит музыка, – проклятый корабль?! Возьми себя в руки…»
– Но ведь ты говоришь, что я должен подниматься на палубу, где меня ждёт хозяин?
«Не трать время, поднимайся. Не только хозяин – вечное солнце юности…»
– Хорошо. Но ведь ты смотрел на спасательный круг. И в сумеречном свете буквы-то осыпались.
И вот теперь голова Юрия Новикова чуть не взорвалась, потому что её заполнил хохот Шатуна.
«Осыпались буквы?! На спасательном круге?»
– Прекрати!
«Осыпались?! Поднимайся: значит, пора их вернуть на место».
6
Раз-Два-Сникерс проснулась посреди ночи в звоннице. Раджа или теперь Лидия (она почему-то предпочитала первое имя) не спала, лунный свет слегка серебрил пух на её грудке. Голубка склонила голову и тихонько закурлыкала, лунный свет теперь блеснул в её круглых глазках. Анна сладко потянулась и прошептала:
– Спи, Лидия. Всё хорошо.
«Да, – подумала Раз-Два-Сникерс, – у тебя всё хорошо. Ты приняла происходящее, не раздумывая. А что ждёт в конце? У вас хоть вероятная встреча с возлюбленным, а что ждёт меня? Я обещала Лии, что вытащу Хардова отсюда… И поняла, что я гид. Они приняли меня обратно, хоть и не говорят об этом… Я очень хочу, чтобы Хардов вернулся и не гнал меня больше, но ведь это только мостик с Лией. С прошлым, хрупкий мостик, качающийся над бездной. Или нет?»
Эти странные ночные мысли. Раз-Два-Сникерс поднялась и выглянула наружу. Площадь перед колокольней была пуста, лишь лунный свет и всегда подвижные в этом городе видений тени. До этого момента Раз-Два-Сникерс не задумывалась, ей приходилось действовать и выживать, но вот первая в Икше пауза спокойствия, и странные тревожные ночные мысли.
Тихон помог им укрепить ворота в колокольню, сделать запас воды и провианта и сейчас спал внизу. Словно его и не пугала Икша вовсе, словно он был заговорён. А Лия так и не показалась. Прошла ночь, день, полный хлопот, и ещё одна ночь. Они договорились, что если ничего не изменится, то утром Тихон уйдёт.
Ночные мысли…
Откуда вдруг это смутное беспокойство? Её никогда прежде не занимали подобные вопросы. Она жила, чтобы жить, и чувствовала себя вполне комфортно, иногда даже счастливо с Шатуном и мальчиками Шатуна. Что ни говори, а у них вышла неплохая команда. Один Колюня-Волнорез с его вечным сплёвыванием и обожанием Шатуна, которого он пытался во всём копировать, чего только стоил. Или Неверующий Фома, ведь по одному только её приказу взорвал дверь на станцию «Комсомольская»… Доверие мальчиков Шатуна к ней было безграничным. Раз-Два-Сникерс печально улыбнулась. Теперь всего этого нет. Она предала два раза: сначала гидов, потом Шатуна. Права Рыжая: она всё ещё любит его? Раз-Два-Сникерс этого не знала. Но Шатун пытался её убить. Она оставила ему шанс на спасение, она простила его, почти умоляла, правда, не спуская пальца с курка, но он-то ей шансов не оставил.
Раз-Два-Сникерс тяжело, почти беззвучно, чтобы не разбудить Рыжую Анну, вздохнула. С прошлым было покончено. Но что ждёт впереди? Она… меняется, откуда вдруг эти ночные мысли, или это опять Икша играет с ней?
– Паршивый ты городишко! – прошептала Раз-Два-Сникерс, глядя, как тени ползут по площади в размазанном лунном свете. – Где Лия? А?! Скажи!
Раджа опять закурлыкала, и Раз-Два-Сникерс ей дружелюбно усмехнулась:
– Заткнись, бестолковая птичка! Да и не птичка ты вовсе…
(а… кто?)
Хорёк. Анна не ошиблась, конечно. Но кто такая Раджа? Тихон не смог ответить на этот вопрос. И почему сейчас, беспокойной ночью, когда всё так обострено, это кажется настолько важным?
«Хреновы ночные мысли! – Раз-Два-Сникерс дёрнула головой и, набрав полный рот слюны, нарочито жёстко сплюнула на улицу. – Утром разберёмся. К чертям всё это нытьё!»
Совсем скоро комок слюны достиг земли. Раз-Два-Сникерс улыбнулась и вернулась на свою лежанку. Устроилась поудобнее, потянулась и тут же уснула.
«Лия, как же ты сейчас нужна мне», – такая была мысль, перед тем как пришёл сон.
Раз-Два-Сникерс проснулась. Лия была тут, нежно склонилась прямо над её лицом. Или это ей всё ещё снилось?
– Малышка, зачем ты положила ей ключ? – ласково спросила Лия.
– Ключ?
– Да, ключ Фёдора.
– Я… не знаю.
– Подумай. Вспомни.
Раз-Два-Сникерс нахмурилась (если это, конечно, не было сном): она взяла этот ключ в «Лас-Вегасе». Как можно было оставлять такую вещь на спинке стула? Когда началась эта перестрелка, – что-то внутри Раз-Два-Сникерс жёстко усмехнулось, – точнее, стрелял только Фёдор, никто из дмитровских полицейских и ищеек Трофима не успел сделать даже выстрела… Когда всё началось, Раз-Два-Сникерс сидела в главном зале «Лас-Вегаса» в теневом углу и пила своё пиво. Она наблюдала за всем со спокойный отстраненностью. И видела, как во время танцев, в полутьме и искрящемся свете шоу «Бледных мутантов» Фёдор незаметно подошёл к опустевшему столику Вероники и её жениха (к тому времени Раз-Два-Сникерс уже навела необходимые справки) и повесил на спинку стула девушки свой ключ на длинном шнурке. Ключик для новобрачных. Видимо, решил расстаться с ней. Что неудивительно – Вероника предала его, но дело было вовсе не в этом. Фёдор наконец понял, что любит Еву, и решил отпустить прежнюю невесту без всяких сцен. Таков был обычай на канале. Без проблем. Раз-Два-Сникерс тогда это даже позабавило. А потом над Евой нависла угроза. И в Фёдоре проснулся тот, второй – Тео. Учитель, ради которого всё было затеяно. Раз-Два-Сникерс предусмотрительно отодвинулась, рассчитав возможные линии ведения огня. Фёдор лишь хотел защитить Еву, но результат превзошёл все ожидания. Они ведь скрутили его, ударив головой о стойку бара, и он был безоружен. И Раз-Два-Сникерс впервые увидела, кто таился в Фёдоре, незатейливом пареньке из Дубны. Он забрал их оружие и не дал никому сделать ни единого выстрела. Но и сам никого не убил, лишь ранения, иногда тяжёлые. Просто нейтрализовал, чтобы не мешались. Безукоризненная работа! Раз-Два-Сникерс, оставаясь безучастной, внутренне аплодировала. Бедный незатейливый паренёк сам не понял, что произошло, не знал того, кто до сих пор спал в нём. И началась паника, народ повалил по лестнице прочь из зала. А Рыжая Анна увела изумлённого, – да что там – шокированного! – от того, что он только что натворил, Фёдора и Еву через потайной ход. Они незаметно покинули «Лас-Вегас». И у Рыжей – безукоризненная работа. Ключ остался висеть на спинке стула. Совершенно не отдавая себе отчёта, для чего… но как можно было оставить – ведь это вещь… Учителя. Пригодится. Возможно, предполагала выторговать что-нибудь у Хардова
(прощение? Информацию о Лии?)
за столь ценную вещицу.
А когда в колокольне Икши они все оказались прижатыми к стенке, случилось то, что случилось. И оказалось, что не только в Фёдоре таилось иное: они с Евой спалили тогда к чёртовой матери целую стаю оборотней. Раз-Два-Сникерс усмехнулась: в безвыходной ситуации любовь показывает своё беспощадное лицо. А не так ли вышло между ней и Шатуном? Хреновы ночные мысли… Но Раз-Два-Сникерс вовсе не думала в тот момент о ключе, она забыла о нём. Вспомнила позже, потом, когда стало ясно, кто такая Ева и почему её прячут с тем же усердием, что и Фёдора. И… пожалела девушку. Когда Ева опомнилась, с ней случилось что-то вроде внутренней катастрофы: совсем ещё молоденькая, ей было нелегко вот так открыться перед всеми, видимо, она считала себя чем-то вроде чудовища. А Раз-Два-Сникерс это было хорошо знакомо. Испытала нечто подобное, и не раз… И когда она приняла решение вернуться в звонницу и остановить Шатуна,
(возможно, ты приняла решение пожертвовать собой?)
оставлять ключ при себе больше не имело смысла. И она незаметно сунула его в Евин рюкзак. Их это теперь вещь, сами разберутся… И больше не думала о ключе. Остановила Шатуна, видимо, спалив его и без этого съехавшие мозги, скорбела из-за гибели Хардова от оборотней и пыталась выжить. Никаких иных мотивов. Просто в начале всего взяла ключ со стула, а в конце незаметно подложила Еве. Без всякого особого умысла.
– Ты в этом уверена, малышка?
– Ну, да…
– Подумай ещё раз.
– Мне не о чем думать. Взяла и… вот.
– Подумай хорошенько.
– О чём ты, Лия?
– Поймёшь, для чего взяла ключ, узнаешь, что означает имя «Раджа».