Глава 8. Поручение

У Гостевого озера, как Данила его сам назвал, чистое песчаное дно и высокие берега. Вода казалась черной. Нет, она ничуть не отличалась от других, и ручей, несущий свои воды, чист и прозрачен, но глубокое дно создавало иллюзию ночи. Пожалуй, давали эффект и угрюмые откосы, создающие постоянную тень. И туман. Он каждый раз приходит оттуда и добавляет угрюмости.

Сойки возбужденно трещали, сидя на крыше домика. Они не только любопытны – еще и не забывают выяснить, не оставил ли Данила чего съедобного на помойке. Еще частенько навещали клесты. В отличие от соек, они не искали остатков пищи, им достаточно и шишек. Зато садились на сруб и ловко вытаскивали клочки пакли и мха, которыми проложены пазы в избушке. Им требуется для гнезд, а зимой в щели непременно задувать станет, но не Даниле о том заранее беспокоиться.

Птиц на озере вообще огромное количество. Похоже, здесь проходит их дорога, по которой утки, гуси, кулики, голуби, лебеди осенью летят в теплые края, весной – обратно. Часть оседает по пути, и даже ребенок способен сбить парочку без особых затруднений при наличии лука. Собственно, это и было обиднее всего. Этот поганый Кот мог бы и предупредить, куда ведет, и тем более не стравливать с медведем. И зачем тогда вся таинственность?

В первые дни Данила все совал свой нос повсюду, но после праздника как отрезало. Сидел на берегу, вкушал принесенное, вежливо благодаря, и тосковал. Ни один нормальный охотник не станет брать дичь просто ради интереса. Питания не требовалось, да и нет смысла куда-то ходить, если моментально обнаруживается сопровождающий. Сторожат. Ненавязчиво, отдаленно, однако присматривают. Бежать не тянуло: соображал, чем закончится подобная выходка. Вряд ли приятным. Пока числится гостем, надо ждать. Рано или поздно четырехногий болтун проявится и объяснит, что в качестве выкупа желает получить.

Ничуть не удивился, когда на тропинке появился Баюн в сопровождении очередного сармата, или как они нынче называются. Практически уверен, эмоции похожий на ягуара зверь, если он конечно вообще то, чем кажется, ловит замечательно. Выдержал его, позволив вариться в собственном соку, сейчас приступит к окончательной обработке. Человек сел в сторонке, не доходя, а зверь направился к Даниле.

– Хозяин пришел к решению? – спросил Данила, когда ягуар подошел вплотную. – Я ведь все равно не останусь. Или убивай, или на цепь сажай. Иначе сбегу.

– Мальчик, – сказал в голове покровительственным тоном голос, – я столько вас разных видел – с букашками в голове, без них, тупых и фанатиков, умных и считающих себя хитрецами, – что давно научился разбираться в побуждениях. Думаешь, ты какой-то особенный? Не стану я тебя неволить.

– Тогда я могу уйти?

– В любой момент. Только сначала выслушай.

Ага, все-таки что-то нужно.

– Естественно, – сказал Кот. – И нет, я не читаю в данный момент твоих мыслей. Все и так у тебя на роже написано. В физиогномике человеческой тоже неплохо разбираюсь.

Когда он начнет разговаривать по-словенски, не употребляя кучи странных слов?

– Учись, мальчик. Это полезно, а ты подходящий субъект по многим показателям.

«Мальчик» отнюдь не обижало. В сравнении с живущим столетия все они дети. И похвала от такого отнюдь не неприятна. Тем более что он прав. Еще многому предстоит учиться в жизни.

– Хочешь сказать – можешь, но не делаешь? – настороженно переспросил вслух.

– Не из желания доставить тебе радость, как сам понимаешь. Чтение мыслей на порядок сложнее передачи и требует абсолютно ненужных и неоправданных усилий. Тем более что люди не умеют думать упорядоченно и куча всякого мусора в мозгу, мешающая найти важное. Потому проще общаться, когда ты формулируешь мысль и выдаешь ее вербально.

О Господи! Опять ничего не понять из-за умствований. И перебивать не ко времени. Тем более что по смыслу несложно догадаться.

– Но иногда приходится и послушать, что там плещется в черепной коробке, потому как говорите одно, делаете другое, а думаете третье. Кто предупрежден, тот вооружен.

– И как я могу быть уверен, что это правда?

– Никак. Обычно не вру, хотя частенько не говорю всего. Но случается и ложь изрекать с важным видом. Я тебя предупредил, будь готов к наказанию за предательство.

– Я никому не расскажу о тебе. И о них, – он посмотрел на сопровождающего.

– Не то, – ощущение было, что Баюн поморщился, хотя по усатой кошачьей морде ничего не понять. Передавать настроение умел ничуть не хуже, чем разговаривать. – Это само собой разумеется – не распускать излишне язык. Себе же сделаешь хуже. Поверят, не поверят, зато обратят внимание и заинтересуются. И кто станет принимать решения и какие, лучше не проверять. Я не шутил, говоря о вердикте духовного Собора по части сильно прытких.

Он сделал многозначительную паузу. Данила на всякий случай промолчал. Ситуации бывают разные, но бегать с докладами неизвестно к кому ему не улыбалось. Даже если все это откровенные запугивания, недолго заполучить репутацию либо враля, либо подозрительного типа. А показывать дорогу к лежбищу Баюна и вовсе не тянуло. Ох, не зря ему продемонстрировали количество народу в племени. Сюда целое войско потребно разгонять язычников, а те совсем не безобидны и многочисленны.

– Я хочу предложить тебе взаимовыгодное сотрудничество, – торжественно объяснил подозрительный зверь.

– То есть? – вот теперь действительно не понял.

– Мой народ…

Его народ!

– …почти не имеет контактов с вашими княжествами. Это хорошо и плохо. Первое – потому что можем жить спокойно, не оглядываясь на чужие обычаи.

– Исключительно на твои приказы, – не удержался Данила.

– Щенок, – сказал Кот снисходительно. – А приказы вашего Господа тебе не мешают?

– Ты считаешь себя стоящим на одном уровне? – подался вперед от неожиданности парень.

– Его, во всяком случае, никто не видел с глубокой древности. И не слышал. Даже патриарх говорит от своего имени, а не вещает про глас из огненного куста или прилет архангела. А я – существую и многое могу.

– Чудо? – ухмыльнулся Данила.

– Настоящие чудеса не могут случаться часто. Греми гром постоянно – кто бы его пугался и крестился. Впрочем, воду в вино можно, – задумчиво сообщил Баюн, – но это будет не превращение, а чистая ловкость лап, с уводом внимания. Любой престидижитатор так сумеет.

– Кто?

– Тяжело с тобой. Э… ловкач, скоморох, фокусник.

– Ну, знаешь!

– А чего ты хочешь для удовлетворения дурацкого любопытства? Глас с неба услышав, если сейчас уйду в кусты, посторонний человек легко примет за послание с неба, разве нет? Ну воскрешения из мертвых не могу, но безнадежного подниму. Не проси, не стану же специально кого калечить для демонстрации. Ах, да! Хождение по воде.

Он поднялся и неторопливо зашагал к озеру.

– Сюда иди, – приказал не оборачиваясь, – посмотришь вблизи, Фома неверующий, – и зашагал прямо по водной глади. Ничуть не затрудняясь, отмахал десятка два сажен по поверхности, развернулся и двинулся назад. – Под водой мели вроде нет? – спросил с издевкой, поднимая для показа абсолютно сухую лапу.

Данила утром купался прямо там, и от берега начиналась глубина по грудь.

– Короче, – усаживаясь на песок, почесавшись задней ногой, не по-божественному, продолжил Баюн, – я не заявляю, что вечен, вездесущ, сотворил все вокруг и так далее. Но уже давно заключил договор с одним конкретным народом. Он мне поклоняется и выполняет распоряжения, а я его оберегаю от несчастий.

– Извини, но зачем тебе это?

– У меня есть разум, – последовало после длительного молчания, – и одной охоты для жизни мало. Самое приятное времяпрепровождение надоедает, если длится столетиями. Почему, по-твоему, греческие боги вечно ссорились? Скука заедает. Они хоть так пытались жизнь разнообразить. Дошли в возможностях до определенной черты и остановились. А психология прежняя. Можно ударить молнией, а можно дубиной. Разница в силе. Без новых идей и проблем разум застаивается, и развитие прекращается. Какой смысл совершенствоваться, раз нет серьезных угроз и ничего кардинально нового не происходит столетиями? Стравливать тоже становится скучно. Реакции одинаковые, и только для них важно, кто сидит на месте вождя. Со временем и это надоедает. И тогда приходит сон. Чем дальше, тем глубже, пока не уходишь в такие дали, что нет возврата. А мне, как ни удивительно, приятно проводить время еще не наскучило.

И сколько из этого правда? Какая-то часть – без сомнений. Но неужели все так просто? Ой, не верится. Наверное, получает что-то еще, но мне вот так сразу не сообразить. Ведь не зря намекнул на Вендико. Или он меня на манер игрушки за веревочки дергает, давая подсказку, не имеющую ничего общего с действительностью?

– Начнем снова, – сказал Баюн. – Слушай внимательно и не перебивай. Мы умеем выплавлять железо и ковать многие полезные вещи.

Мы, отметил Данила. Все-таки объединяет племя с собой.

– Огнестрельное оружие развивается, фитильные пищали ушли в прошлое, и нынешние ружья уже стали опаснее лука. Рецепт пороха давно известен. Больше того, я знаю не меньше шести различных формул. Первоначальный – это шесть частей селитры, одна часть угля и одна часть серы, пищальный – пять-две-одна, пушечный – семь с половиной – полторы-одна. И так далее…

А вот это похоже на цитаты из хорошо знакомых трактатов: «Хитрость ратного строя», «Книга пушечного боя», «Наряд и огнестрельная хитрость». Не самые редкие издания, но в каждом доме не обнаружишь. Такими произведениями интересуются воеводы да мастера-профессионалы, оружейники. Прочие от одной цены в изумление впадут. У отца исключительно выписки имелись без рассуждений, его не касающихся, о стратегии и тактике. А ягуарам из леса, оказывается, знакомо. Действительно мир велик и мало похож на привычный, стоит отойти слегка от дома и хорошо знакомых людей.

– Но мало знать, – продолжал между тем Баюн, – надо еще иметь компоненты. Селитры я здесь достать не могу. Точнее, изготовить без проблем, но долго, сложно и излишне дорого. И противно.

По выгребным ямам копаться действительно неприятно. Говорят, в больших городах даже налог на это дело имеется. Забавно, коли не брешут.

– То есть проще покупать. Та же история и с фузеями. Требуются образцы, и желательно лучшие. Создавать с нуля нет смысла. Пусть даже выйдут удобнее, точнее и легче попадающегося у охотников старья, но часть деталей крайне трудно сделать в обычной кузнице. Выходит раз в десять дороже.

А вот теперь гораздо яснее содержание неожиданного предложения. Вооружи подчиненное племя – и станет оно самым сильным. Остальных примучит ясак платить и воинов давать. Тогда его не сковырнешь так просто. Меня волнует? Пока словенские земли далеко и идти туда набегом не собираются, какая разница?

– Поставить избу и привозить по заказам?

– Вот именно. Чтобы каждому было сразу ясно – это место занято Данилой Афанасьевичем. Вона его фактория. И не временная: людишки живут, с дикарями регулярно меняются, денежку добывают на оборотистости и умелости. Причем есть куча вариантов оплаты. Пушнина, воск, мед, золото, лекарственные вытяжки и растения, олово.

А вот последнее было немалым соблазном. Бронза много где используется, в первую очередь в пушках, но на Урале серьезных месторождений олова так и не нашли. По мелочи добывали, и стоило немало. Это серьезный шанс и одновременно немалая опасность. Желающие прибрать к рукам ценность обнаружатся моментально. И не ему тягаться с серьезными дядями. Зато фузеи у местных станут крайне уместным фактором в случае конфликта с пришлыми ушкуйниками.

– И зачем нужен я? – потребовал сразу. – У тебя имеются люди в достаточном количестве. Дашь приказ – и сделают не задумываясь. Раз уж поклоняются… А мне торговля непривычна и особо неинтересна.

– Не обязательно этим заниматься всю оставшуюся жизнь. Заработаешь, – ощущение улыбки, – и плыви к восточному океану. Или иначе. Знания – они ведь разные бывают. Стать знаменитым оружейником – чем плохо?

– Это как?

– О, не рассчитывай на огромные откровения. Чтоб получить ответ, надо уметь правильно задать вопрос. Я многое знаю, но далеко не все и не собираюсь делиться наиболее ценными вещами безвозмездно. А создать свою особенную фузею – да. Говорил же про твоим отцом задуманную, и даже чертеж имеется, кой тебе без надобности. Наизусть размеры и детали помнишь. Вот и сделай. Помимо обычной оплаты входит в цену услуги, коли сумеешь наладить производство. Сразу не требуется. Для начала – просто обычные огнестрельные палки.

– Так почему не взять кого-то из племени на роль купца? – повторно потребовал Данила.

– С сеземцами совсем иначе разговаривают и торгуются. Скорее всего, просто ограбят, заступаться некому. У тебя будут помощники, – как о решенном объяснил Баян. – Не понравится – уйдешь, когда они примелькаются за Уралом и наладят связи. В накладе не останешься. Ушкуйники от двухсот до тысячи процентов…

– Да, – подтвердил Данила в паузе, – и дроби тоже ведаю. Заодно представляю доходность дальней торговли, но и ее опасность.

– …выручают от здешней торговли и очень не любят чужаков. С первого взноса твоя половина – дальше как сумеешь. Прибыль гарантирую, защиту обеспечу, но в обжитых землях нужно создать контору или налаживать твердые связи с производителями и купечеством. Это задача для местного. Хотя бы на первых порах нужен невыделяющийся человек. Любые странности спишут на твое происхождение и деревенскую дубоватость. А мне нужен парнишка на крючке и заинтересованный в сотрудничестве.

– Вот так прямо?

– Зачем скрывать очевидное? – мысленное пожатие плеч. – Ты без гнили в душе. Может, потому что молод еще и все впереди. Будь и дальше честен – я обещаю, не пожалеешь. Много могу поведать интересного и полезного. И не про одних клещей. Например, машинка твоя работать будет, но плохо. Правильней расположить движение иглы вертикально, а ткань пусть сама движется.

– Откуда ты знаешь… Глупый вопрос. Посмотрел чертеж на бересте?

– Ну не украл же, – жмурясь не хуже кота и излучая удовольствие, ответил Кот. – Колесико какое, чтобы материал полз равномерно, так уж сам соображай.

– А если бы я прямо запретил смотреть?

– Сказки опять вспоминаешь. Кто ты такой, чтобы мне запрещать? Вот договор – другое дело. Нарушать нельзя. Только он ведь предусматривает взаимные обязательства. Ты – мне. Я – тебе. И если не забыл байку про глупого Ивана, то за нарушение и съесть недолго, – и он продемонстрировал пасть, полную острейших зубов.

– Мне этот разговор чем дальше, тем больше напоминает зачаровывание Баюном несчастного путника, – пробормотал Данила. – Слышишь слова, да смысл иной. Потянулся за драгоценным камнем, а в руках глиняный черепок.

– Эй, человече, я не предлагаю пойти туда, неведомо куда, и принести гусли-самогуды, что хранятся под замком у вредной ведьмы. Все просто, как физическое отличие женщин от мужчин. Толкаешь авансом полученное добро – закупаешь обычные вещи, на любом ушкуе точно такие же, привозишь сюда и получаешь оплату. Ценности-деньги-товар-поездка, прибыль в карман и новый цикл. Доступно излагаю?

– А срок?

– Ну, скажем так, сознательно тянуть не советую. Но и гнать лошадей, поспешая, не имеет смысла. Будем считать, в этом году не успеешь при всем желании возвернуться. Еще и ружья с порохом запрещенный товар для продажи дикарям, хотя каждый второй торговец пушниной этим балуется, но сразу не надо сильно светиться. Вроде как родственникам и соседям решил прикупить и заодно недурственно подработать. В лесу без оружия никак, и все такое… Подожду до весны, через следующую. Договорились?

И что занятнее всего, прямо не угрожает. То ли настолько в себе уверен, то ли убежден, что не обману. А что я теряю помимо возможности набить мошну?

– Да, – сказал решительно. – Если кроме товаров, приобретаемых свободно, в уговор ничего дополнительно не входит, согласен. Но продление сделки обсудим после возвращения.

– Ах, какой недоверчивый, – с ироний ответил Баюн. – Дальше Земислав с тобой пойдет – у него и записи, и дорогу на запад знает. Можешь хоть прямо сейчас собираться. Задерживать дальше не намерен, – поднялся и пошел в сторону поселка, и не подумав попрощаться.

Земислав, значит, глядя на вставшего рядом с ним мужчину, подумал Данила. Землей славный. С виду ничего особенного. Среднего роста, жилистый, крепкий, как и все прочие. За словенина свободно примут, хотя глаза не такие. На западе сколько угодно таких встречается, а уж за Уралом с этой стороны у многих кровь смешанная. Смотрит спокойно и никуда не торопится, ожидая указаний. Ага, а как чего нарушу, нож под лопатку загонит. Для того и идет. Наверняка самый опасный в семействе. Насколько обманчиво первое впечатление, Данила не в первый раз убеждается. И не зря с оружием: с самого начала готов был идти, и далеко.

– Он обещал кое-что…

Проводник молча кивнул и извлек из снятого со спины мешка сложенную аккуратно в несколько раз бумагу с четкими строчками. Как-то не доводилось до сих пор видеть в поселке такого материала. Береста с записями попадалась – это было. Выходит, заглядывают сюда торговцы, иначе откуда взяться дорогому товару. Не иначе, вся эта история затеяна, чтобы сбить цены и поднять качество, стравив гостей с огнестрельным и прочими полезными изделиями.

Присмотрелся и убедился: бумага не с побережья. В горах нечто похожее делают из уреры, кустарникового растения. Весной полосами сдирали кору со стволов растения, вымачивали в холодной воде, чтобы свернулся клейкий сок. Затем коагулировавший сок отскребали скребками и, предварительно высушив, варили в воде с добавкой золы. После промывка и выбивание особыми камнями на деревянной доске до тех пор, пока растительные волокна не спутаются и не сольются в цельный пласт. Это и есть бумага. Остается высушить и отполировать камнями или специальными инструментами. По качеству бывает недурственна, но имеет сероватый оттенок.

– Понятно, – возвращая, сказал Данила. Мужчина отмахнулся и брать листков не стал. Похоже, считает отныне Данилиным имуществом. Оставалось только спрятать в собственный карман занятную вещь. – А чем расплачиваться? Это же целое состояние нужно. В мешке у тебя ничего кроме одежды не заметил.

Земислав показал рукой на лес.

– Ты случайно не немой?

Тот помотал головой отрицательно.

– Уже легче, – пробурчал Данила. – Чего тогда молчишь, язык отсутствует?

Мужчина опять показал на лес.

– Ну хоть понимаешь нормально?

Кивок.

– Раньше мой спутник болтал без остановки, теперь безгласный попался. Разнообразно живу. Далеко идем, вещи брать?

Пожатие плечами.

– Так возвращаться будем?

Опять то же самое. Потом показал пальцем на Данилу и себя, махнув ладонью чуть ниже.

– Хочешь сказать, мне решать – сразу пойдем или погодим?

Кивок.

– Ну тогда будем валить отседа: день только начался, успеем отмахать немалый кусок.

Часа через три движения в хорошем темпе по петляющей тропе Земислав остановился и показал куда-то под ноги. Данила сразу и не понял. Проводник пнул ногой дерн, тогда и обнаружились кости. Человек умер давно. Сквозь ребра успел прорасти молодой дубок, трава почти до колен, и сгнившие листья прикрывали останки. Но с черепом, откатившимся в сторону, никак не ошибиться. Не тварь какая лесная и уж точно не медведь: со снятой шкурой он очень похож на голого представителя рода людского, но очертания костей совсем иной формы, как и челюсть.

– И что? – спросил в недоумении, оборачиваясь. – Заблудился и здесь умер. Я при чем?

Тот отрицательно помотал головой и рукой сделал круг.

– А чего вдоль реки не пошел?

Опять круг. Видя, что не понимает, Земислав тяжко вздохнул и впервые доказал, что язык имеется.

– Баюн, – и опять круг.

Вот теперь Данила суть ухватил, и она не слишком понравилась. Не только в сказках морочит голову прохожим его знакомый Кот. Водил человека, путая, пока до смерти не загонял. Интересно, как это выглядело для бедняги, обычным движением вперед? Или он постиг происходящее, однако выскочить не сумел? Видать, не помогает одежду наизнанку вывернуть. Хотя это от лешего способ. Черт, лучше бы уж прямо загрыз, чем так издеваться. И зачем сюда его привели? Хотел предупредить? Да ну, не верится. Тогда что? Будто не ясно. Предупреждение. Могу наградить, в состоянии и уморить.

Пока он смотрел на давно сгнившее тело и размышлял, Земислав расстелил на земле холстину. Теперь невозмутимо принялся разгребать прямо руками почву и достаточно быстро извлек наружу небольшой камень. Кинул парню, и тот с недоумением поймал. Размер не соответствовал весу: очень тяжелый. И не свинец, точно.

– Золото?

Земислав кивнул. Ха! Да причина же на поверхности лежит! Точнее, рядом с ней, прикрытая слегка от чужаков.

– И много здесь?

Уже привычное пожатие плеч и жест – копать надо.

– Ну давай потрудимся, – присел рядом, готовый помогать.

Наверняка в мешке лежало, ткань тоже сгнила, но металл тяжелый, ветром унести не могло. Значит, кучей вывалилось и остальное где-то рядом с самородком.