Глава 1. Отпуск и немного истории
Решив сбежать из шумного и пыльного города хотя бы на время отпуска, пакуемся в машину со всем скарбом и отчаливаем на острова. Погода, к сожалению, не блещет, лето было, но пришлось на четверг, а я в это время еще работал. А сейчас ежедневно дождит, все вокруг влажное, одно хорошо – комаров мало. Хоть какая-то польза от холодной погоды. Дома было бы уютнее, но шорохи хвои и листьев нагоняют соответствующее созерцательное настроение. Вода довольно холодная, поэтому рыба неплохо клюет. Из озера Суоярви при желании можно попасть в Онежское озеро по порожистой и извилистой Шуе. Не первый год здесь отдыхаем, грибов море, осенью есть что пострелять. Так как отпуск довольно длинный, взяли с собой и оружие, до начала охотсезона меньше недели, у егеря полежит.
В один из сентябрьских дней я решил сгонять на катере к старому финскому шлюзу, там в проране иногда лосось осенью берет. Подошел почти вплотную к водопаду, чуть в стороне есть небольшой затишок. Почти у берега отдал носовой якорь, отгреб в сторону, там положил кормовой, чтобы не мотало на постоянном завихрении потока. Там же забросил в сторону стремнины один из кружков с небольшим окушком. Пусть работает! Подтянул носовой конец, подвязал его. Расчехлил старинный трофейный трехствольный вертикальный штуцер «Зауэр», еще дед с войны привез, и он честно служит нашему семейству с 45-го года. Двенадцатый калибр плюс 7,92 мм. Отец ее чуть-чуть переделал: установил планку Кочетова, что позволило быстро снимать и ставить немецкий снайперский прицел BrS F, который раньше было без отвертки не снять, и он мешал использовать открытый прицел для стрельбы по птице. С собой еще был арбалет, но стрелять с воды из него глупо, только стрелу утопишь, поэтому он был даже не взведен. «Тигрик» остался в лагере, для него «целей» не было.
Клев был, но лосося не было. Хватали небольшие щучки и довольно большие черные окуни. Их было много. Они активно сопротивлялись, таскать их было приятно. Но солнце садилось, и на блесну больше ничего не брало. Я сменил «вертушку» на светящийся воблер и продолжил рыбалку с ним. «Домой», в лагерь, еще не хотелось. После шестого заброса на самой стремнинке кто-то резко ударил по воблеру, и я подсек. Началась интереснейшая схватка. Очень крупная семга устроила мне такой «концерт», что пришлось отдать, с бутылочкой, кормовой конец, так как рыба норовила под ним проскочить и запутаться, после этого нормально оборвать леску и уйти. Я держу на всякий случай для этого дела пластиковую бутылку, принайтовленную к кормовому якорю, чтобы можно было быстро отдать его. Одной рукой дернул конец, прихваченный бочковым узлом к банке, и сбросил его в воду. Теперь «рыбка» была вынуждена таскать и катер за собой. Несколько раз она выскакивала из воды. Кил на двадцать, не меньше! Впрочем, ее еще вытащить надо, а уж потом взвешивать, а то будет как в том анекдоте про рыбу «с вот таким глазом»! Эта сволочь потащила меня под водопад. Вода окатила меня с головы до ног, и спиннинг в руках ослаб. Сорвалась! Кручу катушку, матерясь во все горло, и вдруг замечаю, что я – сухой! Над головой шумит водопад, но шум много тише, чем до этого. В лодке воды не было. Ничего не понятно. Хлопаю себя по кармашку на рукаве, вытаскиваю фонарь. Металлических ворот шлюза не стало! Камень! Провел фонарем влево: камень еще метров на двадцать. Повернул вправо, к тому месту, где стоял раньше. Вот этот камень я видел, когда рыба протаскивала меня через поток. Сел на весла и гребанул туда. Блин! Дернуло спиннинг! Слава богу, он зацепился катушкой за банку. Хватаю его, есть, рыба на месте! Опять обливает водой! Борьба продолжается! Через пять минут подвел ее к подсачнику и уложил ее в него. Есть! Переложил рыбу в садок, холодно! Я – мокрый! Вытащил носовой якорь, втащил садок в лодку, искать кормовой не стал, дернул кик-старт на «Меркьюри», зажег огни и полетел к дому. Нарыбачился! На ходу открыл сливное отверстие и удалил воду из катера.
На острове горел костерок, поэтому ориентироваться в ночи было удобно. Залаяли собаки, Татьяна вышла на берег принять конец. Хлюпая водой в сапогах, вытаскиваю катер на берег и выкладываю садок.
– Ох, ничего себе! А что мокрый? Перевернулся?
– Нет, эта сволочь под водопад затащила. Думал – ушла, но нет, попалась! Сейчас почищу, шикарное «хе» получится! Только штуцер вычищу, он под водой побывал.
– Штуцер я и сама почищу, а ты, коль столько рыбы приволок, займись ею, иначе протухнет. Нафига столько окуня наловил? Что с ним делать? – Ей лишь бы поворчать!
Переоделся, запустил движок генератора, занялся чисткой рыбы, но из головы не выходит исчезновение ворот шлюза. Так не бывает! Да и леску я всю смотал! До воблера! Не стыкуется что-то! Рассказал Татьяне о происшествии. Та пожала плечами, дескать, завтра сходишь, все равно якорь надо поднимать. Через пару часов, поев «хе» и жареную семгу с окунями, выключили генератор и улеглись в палатку. Утро вечера мудренее!
Днем нашел плавающую бутылку с концом от якоря, положил кормовой на место, полазил в дождевике под водопадом. Никакого исчезновения не обнаружил. Ворота оставались на своем месте. Только воды опять в лодку набрал. После нескольких неудачных попыток пристали к берегу, слили воду, и тут нас отвлекли грибы. Белые вышли. Татьяну до самого вечера было не остановить. Она еще чистила грибы, когда появилась луна. Тут я вспомнил, что луна на небе вчера была.
– Слушай! Я еще раз попробую. Сейчас как раз примерно то же время, как и вчера.
– Лучше бы ты с грибами помог! – Но я уже оттолкнул лодку от берега. Прошел, включил фонарь. Сухой! И нет ворот! Оттолкнул лодку веслом от камня – и оказался перед шлюзом. На моторе подлетел к месту, где сидела жена.
– Ты где был? Я даже стреляла! Ты не отзывался.
– Пошли, покажу! Шлюз исчезает, как я и говорил!
– У меня нет с собой дождевика! Не хрен! Исчезает и исчезает! Завтра займешься. И оружие с собой возьми. Кто его знает, что там за хренотень прячется. Грузи грибы, идем домой! Мне их еще резать и бланшировать. – В общем, мой исследовательский инстинкт был остановлен домашними делами, и мы вернулись в лагерь. С грибами, и правда, возни много, промучились еще несколько часов и весь следующий день.
Лишь ближе к вечеру я стал собираться на новую вылазку. Татьяна настояла, чтобы экипировался по полной и взял с собой рацию и телефон. Прихватив «Тигрика» с ночным прицелом GSCI и трофейный американский тепловизор Pulsar, четыре магазина, «гэдээровский» «ТТ», арбалет, «пеналы» с двумя ВГ-40СЗ к нему, нож разведчика и пару «металок», нацепил «лешак», прихватил с собой дождевик, я отправился к водопаду. Ворота исчезли, и я под водопадом прошел к левому берегу. Прямо там ошвартовал катер, спрятав его под водопадом, промерил глубину, пришлось двигаться по камням, немного вымок, и оказался на берегу. Поднялся по скале и просто застыл там наверху: шлюза не было! От слова «вообще». Вода из Салонъярви перетекала в Суоярви по неширокому каменному желобу, явно природному, а не рукотворному. Моста не было, дороги тоже, тропинка. Через порог навалены камни, так что на другую сторону пройти можно, но рискуя свалиться в воду. Попробовал вызвать Таню, но ее на связи не было. Телефон тоже не сработал: нет сигнала. Отсюда до села – пара часов хода. Осмотрел окрестности: здесь до «той» войны 1939–1940 годов была низконапорная ГЭС, потом ее финны взорвали, восстанавливать никто не стал. Но никаких бетонных сооружений я не обнаружил. Странно! Ладно, двинулся по тропе в сторону села. Взглянул на часы: 21:40, время детское, успею туда и обратно.
По истории эта территория когда-то входила в Новгородские земли и носила название Водьская пятина. Потом ее отобрали шведы. Чуть восточнее начиналась Поонежская пятина. Село стояло на самой границе между этими землями. В Смутные времена Швеция напала на Россию, захватила Новгород, Ивангород, оттяпала большие территории. По Столбовскому миру, заключенному первым из царей Романовых – Михаилом, в 1616 году эту землю назвали Ингерманландией и передали шведам, в обмен на передачу назад Москве Новгорода. Шведский король Густав Адольф (тезка другого Густава Адольфа, который Гитлера поздравлял с победой над СССР в 1941 году) самодовольно сказал: «Теперь без нашего позволения русские не могут выслать ни одной лодки в Балтийское море. Большие озёра: Ладожское озеро и Пейпус, Нарвская поляна, болота в 30 вёрст ширины и твёрдые крепости отделяют нас от них. Теперь у русских отнят доступ к Балтийскому морю, и, надеюсь, не так-то легко будет им перешагнуть через этот ручеёк». Ничего, мы снова ходим по своей земле!
Впрочем, об этом я не сильно задумывался, просто шел в сторону известного мне населенного пункта на этой территории, немного удивляясь тому, как неузнаваемо изменилась эта местность. Тропа шла по лесу, была видна слабо, но встречались зарубки, нанесенные на кору сосен. Во многих местах ветки были обрублены довольно высоко от земли. Поначалу было непонятно «зачем», затем я обнаружил след подкованной лошади. Видимо, по тропе иногда ездят конные всадники. В общем, шлепать тяжело и далеко, еще и дождь холодный наладился. Берцы шлепали по мокрой грязи, я старался в лужи особо не наступать, совершенно отвлекся от наблюдения. В результате увидел перед собой пару каких-то козлов, с длинными палками в руках, на которых висело какое-то странное гнутое лезвие, направленное на меня.
– Привет! А вы кто такие? – задал я вопрос.
«Чучело» не ответило, а заехало мне древком своего чудо-оружия чуть пониже виска. «Вопытный товаристч!» В отключке я находился пару минут. Неплохой нокаут! Затем почувствовал, что меня обыскивают. Я расслабился, это мы уже проходили на первой чеченской, незаметно и непроизвольно опустил руку к боковому карману штанов. Меня перевернули лицом вниз, нож оказался у меня в руке. Говорят на непонятном языке, их двое, а я – козел, если не сказать круче. Снизу удалось рассмотреть мудака, который пытался меня обыскать: на груди стальной панцирь, заканчивающийся наслаивающимися пластинами «юбки». Ниже ноги – голые. Чулки какие-то. Второй крутит в руках моего «тигрика» и что-то причитает. «Тигрик» не заряжен, он с пустым магазином. Драться я не собирался. Меня крутят обратно, и нож до кости пробивает ногу «трофейщика», дергаю его назад и запускаю «металку» в шею второму. Бросок слабый, башка еще гудит, но другого времени не будет. Откатываюсь в сторону, хватая снятый с меня арбалет. Без перезарядки рву на себя тетиву, взвожу и вкладываю из подствольного колчана стрелу. Поздно! Попал! Второй хрипит и пытается вырвать метательный нож из горла. Мужик, это ты напрасно! Еще мог и пожить! Так, ближний зажимает рану на бедре и пытается вытащить здоровенный пистоль. Пресекаю ему эту возможность ударом ногой по голове. Сам начинаю его обыскивать, отбрасывая опасные игрушки в сторону. Горло пока не режу, нужен «язык», вот только непонятно на каком языке говорит. Немного напоминает немецкий, но я больше по-английски «спикаю». Наступил ему на правое бедро, а затем на колено левой раненой ноги. Из аптечки достал нашатырь и сунул ему под нос, так как сознание чел потерял.
– Наме!? Титель!? Постен?!
Молчит, гад!
– Нэйм!? Тайтл!? Спотс?!
Врезал по морде, у самого голова болит дико и фингал неплохой! Повторяю по-немецки:
– Наме!? Титель!? Постен?!
Дошло! Что-то начал отвечать! Пытаюсь разобрать: Альфред – это имя, Корпорал – это сержант или какой-то начальник. А вот что такое: «Флэдер ав бефалла» мне не понять! Ну, флэдер, значит, флэдер.
– Эй, фледер, Альфред, мать твою! Здесь что делаете?
– Моя бефалла боронит грэнс. – понимаю, что он говорит на смеси славянского и непонятного, что его подразделение что-то охраняет. Грёнс по-норвежски граница. Дальше пошла непереводимая игра слов и выражений, в которой явно проглядывался посыл: не надо мне резать горло. А пришлось. Я их не понимаю, а они – опасны! По виску он мне качественно и быстро врезал!
Быстренько обработал рану, залепил пластырем и ватой и двинулся вперед. Больше ни на что не отвлекался. «Учеба» подействовала! Еще одну морду обнаружил перед двухэтажным домом в середине поселка. В его окнах горел свет, а в остальных домах света не было. Плохо отражаются в ночных прицелах: видно только лицо! Остальное не отображается. И ноги. Выстрелил по нему из арбалета кабаньим блейдом. Перед этим заполнил крайний магазин «тигрика» патронами, вскрыв взятую с собой пачку. Вошел в дом, это оказался гастхофф, харчевня. Там находилось 15–20 человек таких же солдатиков, но без кирас, которых я отправил к праотцам. Последним туда ушел мужичок с пистолетом, вышедший на лестницу. У него на поясе и в его комнате я обнаружил около ста золотых монет. У остальных были серебряные монеты и вооружение попроще. Хозяин, которого я с трудом убедил, что я – не чудовище лесное, а человек, и еле извлек его из-под стола на кухне, понимал русский язык и говорил что-то на старославянском. Его я немного знаю, но путаюсь в словах. Разозлили! Нельзя же так по уху больно бить!
Домой я вернулся с подбитым ухом и красивым бланшем! Татьяна угорала надо мной, как могла! Как только ни называла! Даже «витязем в тигровой шкуре»!
– Ты без приключений не можешь! Кто это тебя так? Давай обработаю, Аника-воин!
В ход пошла перекись, йод, советы, что надо бы рентген сделать. Шишка, конечно, здоровая, но болит уже много меньше, чем сначала.
– В общем так, село есть, только название у него другое: Пайлаа. Дворов 50–60, гостиный двор и недостроенная казарма пограничной стражи. С годом – какие-то непонятки: они говорят, что год у них 7147 год.
– Какой-какой?
– Семь тысяч сто сорок седьмой. Три раза переспросил. – Татьяна бросилась к компьютеру, соединилась с Мегафоном, несколько минут мучила Гугл, затем выдала:
– Это по Византийскому летоисчислению, от сотворения мира, его Петр отменил, по-нашему – 1639 год. Запоминай 5508 год – год рождения Иисуса. Нифига себе, где побывал! Тоже хочу посмотреть!
– Да смотреть там особо не на что: ни одного дома каменного, кроме недостроенной казармы. Все остальное – деревянное. Более-менее большой дом – один, постоялый двор, которым Порфирий управляет. Так, ничего мужик. Ему понравилось, как я разобрался со шведами. Все причитал, что плохо платили за постой и еду. Я ему двадцать серебряных монет дал, самых маленьких, чтобы похоронил солдат, он и успокоился. Всех поборами замучили, им все яйца требовались, чтобы казарму сложить, и на обтёсывание камней посадили для нее. Русские владения начинаются в восьми верстах, как Порфирий говорит. Я по карте посмотрел, до них 14 километров. Что такое верста – фиг его знает. Там начинается Поонежская пятина.
– А что с попами?
– А черт его знает, я что-то об этом и не спросил.
– Ну как же так! Ты что, не понимаешь, что это очень важно?
– Да Порфирий все какого-то Семаргла поминал и сразу снял икону из угла, плюнул на нее, но в огонь не бросил, а спрятал. Себе на уме товарищ. Вот что я думаю: у водопада надо дом строить. Место там есть, где сейчас развалины станции. Так что завтра я в Питкяранту съезжу, договорюсь о гравии и посмотрю, где можно хороший цемент и арматуру взять. Это, скорее всего, в Приозерск придется скататься.
– Ты знаешь, вот давай пока подождем. Я еще там не была, требуется посмотреть, что и как, а потом решать. Мне и тут неплохо живется. Лезть в темное царство не слишком сильно хочется. И к переходу надо присмотреться. Торопливость нужна при ловле блох.
Но утром пришлось все-таки ехать к врачам, так как рана и не думала успокаиваться. Обезболили, вкололи противостолбнячную сыворотку, наложили один шов. Уговорить жену еще раз скататься под водопад не получилось: пока не заживет – никаких путешествий. Она у меня дама с характером. Но разговоры крутятся вокруг да около этой темы. Что можно с этого получить, кроме старинных монет, которые еще и просто так не сбыть. Но ее, как физика, а она заканчивала физфак ЛГУ, больше интересовал сам феномен, чем все остальное. Как женщину ее совершенно не интересовал тот период: дикость, религия, отсутствие элементарных удобств ее отпугивали.
– Понимаешь, меня мало привлекает этот исторический период, женщины тогда были задвинуты в такую задницу, что кроме как рожать детей и кормить эту ораву, им ничего делать не разрешалось. И потом, у меня неплохая работа, тему закрывать вроде не собираются, гироскопические приборы снова понадобились. Раньше бы, когда «зряплату» не платили, я бы с радостью куда-нибудь сбежала, а сейчас – не время. Ну, и главное – период дурацкий, мало о нем что знаем и слышали. Вот бы в эпоху Петра, так я бы с удовольствием. Надо посмотреть, что физически происходит, может быть, очень интересные вещи откроются. Да и от Нобелевки я бы не отказалась, – она мило потупила взор.
– Во! – я ей показал фигуру из пяти пальцев, один из которых был выдвинут вперед. – Пойми, об этом никому говорить нельзя! Тут такое начнется, что мама не горюй! Нас с тобой просто закопают по-тихому. Время как раз очень интересное: Россия из захудалого княжества на краю Европы, неожиданно для многих, превратилась в крупнейшее государство. Папаша или дед Ивана Грозного сумел объединить разрозненные уделы, а сам Грозный уравнял себя и «великие королевские роды». Даже жениться на королеве Англии хотел, или она хотела этого? И тогда против него начали распространять всякие слухи и строить козни. А правил он дольше всех царей: 50 лет и 105 дней. Породненный (был внуком) с Палеологами, считал себя выше многих «королей», за что и поплатился. После того, как он проиграл Ливонскую войну, а против него ополчилась вся Европа, хотя повод для войны был законный: Дерпт дань не заплатил, хоть и обещал 40 тысяч золотых ефимков, у него начались серьезные неприятности, а тут и здоровье подвело, хотя совсем молодым был. В общем, умертвили его или сам умер, а вслед за ним лыжи навострили и его сыновья: старший еще при нем умер, а младший чуть позже. В 1598-м последний сын Ивана – Федор – умер, и вместо него на трон сел Борис Годунов. Правил он недолго, уже в 1605 году он умер, в 53 года от роду. Его сына и жену через два месяца после его смерти задушили сторонники Лжедмитрия, который поправил год, и его тоже убили. На четыре года на трон сел Шуйский, который, из-за слабости своей армии, сделал новые территориальные уступки шведам и заключил с ними Выборгский договор. Но это мало помогло ему – через некоторое время он оказался в Варшаве в качестве пленника, в июле 1610 года он был свергнут, расстрижен и умер в Гостынинском замке в 1612 году. Через несколько месяцев там же умер его брат Дмитрий. А в Москве царем должен был сесть сын короля Сигизмунда Владислав Четвертый. Но он православия не принял, в Москву не приехал, и в 1613 году царем был избран Михаил Федорович Романов. В 1634 году, заключив Поляновский договор, царь Михаил I сумел вернуть из Варшавы шапку Мономаха, российскую корону, скипетр и державу, которые находились в Варшаве с момента взятия Москвы и низложения Шуйского. Так что на момент 1639 года прошло всего пять лет с момента полного восстановления самодержавия в России.
– И ты предлагаешь сунуться в эту свару?
– Момент достаточно удобный: Швеция занята тридцатилетней войной, договор 1616 года дал ей передышку в войне с Россией, но выхода к Балтийскому морю Москва лишена. Окончательно этот вопрос решится только в 1721 году, больше чем через 80 лет. За это время води забудут, что некогда они были русскими, и у нас появятся весьма качественные враги. Тут недавно читал какого-то битого немца, который был в Чухле советником во время Великой Отечественной. Так он открыто пишет, что Питкяранту и Сортавалу они «освобождали»! И все потому, что кто-то определил ее в княжество Финляндское в 1816 году, хотя на картах Федора Годунова Финляндия гораздо западнее, у Аландов, а здесь – Карелия, не имеющая никакого отношения к Чухле. Есть летописи, подтверждающие, что эти земли были населены новгородцами. «В лѣто 6818. Ходиша новгородци в лодьяхъ и в лоивахъ в озеро, и идоша в рѣку Узьерву, и срубиша городъ на порозѣ новъ, ветхыи сметавше». Столицей Води была Корела, сегодняшний Приозерск.
– И как ты себе это представляешь? Давай обсудим, хотя я не вижу там для себя места. Это откровенно.
– Ну, смотри! – я достал карту района. – Вот здесь пустующий дом, помнишь, нам его в прошлом году предлагали?
– Да, помню, мы обещали подумать и думаем до сих пор.
– Из-за вот этих 600 метров кабеля до ближайшей опоры, сама знаешь. Но это только для того, чтобы кости можно было бросить и от непогоды укрыться. Ну и перевалочная база. Отсюда – четыре километра до места. Есть ближе, но там до электричества далеко. И самый выгодный вариант: развалины электростанции. От нее только фундамент остался, там есть маленькая бюрократическая зацепка: водоем близко, но, думаю, решаемо. В Сорти – готовые дома делают, как и планировали, помнишь, но отмели из-за пожароопасности.
– Это я помню, и мы говорили, что это совсем не годится, зимой спалят, года не простоит.
– Тогда будем скользящую опалубку применять, что там, что тут. Но здесь строим из обычного бутобетона и обычного цемента, а там фундамента нет, зато есть чистая скала, бьем дырки перфоратором и привязываем основание дота прямо к скале. Там монолит, это вечное основание.
– Дот?
– Именно дот, и довольно высокий. Вот такой, – я показал Тане рисунок и чертеж. – Для самих вот это помещение, 14 квадратов. Здесь кухня, еще одна комната, здесь складские помещения. Верхний этаж оборудован амбразурами с герметическими броняшками и встроенным, тоже герметическим, небликующим бронестеклом, знаю, где достать! Вокруг ставим сплошную стену из бетона, это обеспечит скрытный проход к водопаду. Туда сделаем потерну. Теперь об удобствах, я ж понимаю, что без этого – никак!
– Да уж пожалуйста!
– Электрическое отопление, для этого вот тут вот ставим горизонтальную турбину мощностью сорок киловатт. Сам генератор есть, а колесо нужно заказывать. Вот здесь вот делаем для него нишу, сюда вентиляцию, а к нам только провода. Здесь вот, в подвале, ГРЩ и аварийный генератор. ГРЩ от основного генератора, он – съемный. Вот фото. Остальное добиваем магазинное. Так что 380 вольт, полностью халявных, у нас будут. Интернет не обещаю, но если что, вышла обратно и из дома получила любую инфу. Переход нужно будет закрыть, по меньшей мере до генератора. Все остальное можно строить позже, хоть хоромы, а это должна быть крепость. Вот здесь ставим АОК башенный, разработки «Техника-Сервис», что-то типа «Redback», он в автоматическом режиме обнаруживает теплые и движущиеся цели. К нам привозили испытывать, так что, где «достать» знаю, без вооружения – продадут! Ну, а вооружение будем брать на Украине, там пока это не сложно. Бронетехники в том мире еще нет, так что: «Корд», «Вал», ОСВ-96 и АГС-30. Основная нагрузка ляжет на «Вал», так, чтобы бесшумно. Дороги там нет, только тропа, так что армию и артиллерию бесшумно не подвести. На первых порах можно обойтись пассивной электрической системой охраны с датчиками движения.
– Ох, ну и дурь ты придумал! Ну, ладно, положим, устроились и имеем возможность бегать туда-сюда, а дальше-то что? Так и будем сидеть в медвежьем углу?
– Нет! Как только закрепимся и обустроимся, двинемся на Петрозаводск. Все дело в стали и азотной кислоте. Это – основа всей промышленности. Займемся именно ими. Здесь местность позволяет добывать богатую «озерную» руду. Ее здесь много. Под Сегежой есть медная руда. В Кончезере сам бог велел сталеплавильный завод ставить. А на первое время и той руды, что мы здесь видели, хватит. К тому же ее триста лет активно добывали. Вся проблема в том, что у них сейчас нулевая механизация работ. Все это придет позже и из Европы. Вместе с кучей проблем. Сейчас царь начал организовывать полки «нового строя». Требуются знающие люди и оружие, потому что проигрывать он начал крепко. По старинке шведов уже не взять. Окончательно армия будет реформирована уже Петром. Но начал все Михаил.
– «Храни мя боже: жить в эпоху перемен!» – ответила Татьяна и ушла в себя со своими мыслями.
В общем, подвигнуть Татьяну на подвиги мне не удалось! Мы с ней сто лет знакомы, вместе учились в одном классе. Первая «лубофф». Однажды в подъезде разрешила поцеловать ее, еще в школе, теперь это место – важнейшая эротическая точка. Сразу за скулой с левой стороны. Потом мы расстались надолго: армия, учеба. Опять сошлись ненадолго. Но не поняли друг друга и вновь расстались, уже по-серьезному, у обоих появились «половинки», потом дети, но встречались время от времени. Она работала в Гатчине и на площади Победы, в «Центроприборе», временами пересекались, в основном в транспорте. Так вот, на остановке, и узнал, что она овдовела, а я сам развелся из-за слишком длительной командировки в горячую точку. Опять стали встречаться, а потом жить вместе. И прежде отношения были не то чтобы сложными, а очень сложными. Мы всегда завидовали друг другу: один выиграл олимпиаду, следовала практически смертельная обида второго, так как у него было второе место, и наоборот. Это здорово мешало отношениям, они поддерживались нормальными только до тех пор, пока не возникало соперничество. В общем, еще в молодости, когда стало ясно, что дальнейшие отношения, без постели, стали невозможны, и требовалось принять решение, я его принял, но не в пользу Татьяны. Она это и сейчас помнила, хотя уже почти десять лет вместе, и вроде как душа в душу. И я, и она, прекрасно знали, что каждый должен решить вопрос самостоятельно, и если совпадет, то следовать вместе. Ну, а если нет… то должен найтись компромисс. Пока его не было. Вот так и идем по жизни: параллельно, но зигзагами.
Отпуск у Татьяны заканчивался, и она уехала через несколько дней, предварительно мы выяснили, что переход еще и от фазы Луны зависит: самый большой он в полнолуние, а в новолуние вообще не работает, как днем. Порешал про фундамент и подключение к электричеству и оформил бумажки на свое имя. Забросил из Питкяранты два раза по 13 кубов гравия и перетаскал его на ту сторону. Пока решил не привлекать внимание на строительство здесь, и с помощью бензогенератора и перфоратора начал выравнивать площадку под фундаменты турбины. По ходу работы пришлось немного изменить проект: вместо прямого вала пришлось ставить гипоидную передачу и камеру под генератор делать в мореной стене. Слишком длинный вал получался. Наверху только расчистил и разметил места под шпуры и проложил канавку для кабеля. В качестве «колес» ротора использовал литые, XIX века, шкивы привода ворот с заброшенного шлюза. Оттуда же снял и вал. По причине безопасности и продолжительности работы не стал пользоваться ременным приводом, а сделал полностью механический с повышающим редуктором. Больше всего возни было с перетаскиванием тяжестей. Уж больно много пришлось цепи талей крутить и городить консольных кранов. Установил барабан турбины и занялся лопастями. Здесь главное – безопасность. Осторожно проворачивая барабан, привариваю полосы к уже установленным консолям. «Ежик» постепенно превращается в турбину.
Татьяна напугала до смерти! Я варил предпоследнюю лопасть, заработался, вдруг вижу боковым зрением машущую мне фигуру в плаще, чуть держак из рук не выронил.
– Ух ты! Вот это да! Ну ты и развернулся! И все один? Эх, твою б энергию да в мирных целях! – прокричала мне на ухо. Показала руками «Стоп» и выключила генератор. Накрыла его снова резиной и помахала мне рукой, показывая на выход на «ту» сторону. Я, в свою очередь, показал ей другое направление, туда, где она еще не была. Там мы вымокнем, а здесь уже нет.
– Ты смотри! А здесь много холоднее, чем там! – первое, что сказала она. – Мне кажется, что ты несколько увлекся, потому что ведешь сварку по ночам. Смотри, эти вспышки привлекут внимание.
– А все в курсе. Но подходить боятся. Днем я выхожу наверх только в «лешаке». Подходили несколько раз лодки с той стороны, но протока несудоходная, снизу в 600 метрах довольно серьезный порог, а там, где высадиться можно, я мины поставил, пока – сигнальные.
– Ну, понятно! То есть ты сейчас только электростанцией занимаешься?
– Да, вот сухой проход сделал, заканчиваю рабочее колесо, и генератор стоит на месте. Завтра думаю пустить станцию, и набью шпуров для фундамента. Больше ничего не успею. Отпуск заканчивается. Теперь только по выходным.
– А я домашнего привезла поесть и соскучилась! Вот и приехала. А тебя нет. И даже следов не видно. Ты и спишь здесь?
– Вон палатка. За бетономешалкой. Но опалубка еще не готова. Так что хоть без содержания бери. Медленно получается.
– Ладно, пойдем, покормлю.
Она раскладывала на сбитый из досок стол всякие вкусняшки и рассказывала последние новости, в том числе и политические. Они не шибко радовали: «черная обезьянка» продолжает нагнетать обстановку, мотается туда-сюда, собирая коалицию. И «бывшая комсомолка» решила пойти на еще один срок, так что в воздухе отчетливо пахнет грозой.
– Тебе звонили пару раз, я сказала, что ты в отъезде, на Полярном Урале охотишься.
– Значит, отпуск не дадут. Ладно, порешаем другие вопросы. Вкусно! Мне готовить особо некогда. Занят постоянно.
– Слушай, а куда у меня большие катушки делись и совсем мелкие иголки? И бисера здорово поубавилось? Спрашивала Дарью Ивановну и Полину, они не брали.
– Я взял. Я тут немного подумал о том, чем ты, может быть, захочешь здесь заниматься. Здесь такие дела творились, в общем, демографический кризис. Шведы активно проводят ассимиляцию, делается все просто: армия у них регулярная, в течение двадцати лет они активно забирают всех пацанов туда, срок службы – 25 лет. За это время солдатик впитывает в себя язык, шведские привычки и религию, забывая, что он – водь и русский. Через пять лет они начнут возвращаться. А здесь – большая часть баб – незамужние. Девок больше мужиков раз в пять-шесть. Все хотят замуж, а выходить им придется за «шведов», учить шведский и исполнять уже протестантские обычаи. Сейчас на селе церковь есть, а попа шведы выгнали. Пастор был, но он был военный, и уже «был». Он вместе с солдатами в гастхоффе сидел тогда, а я особо не разбирался, кто есть кто. В общем, его нет. Самих жителей это не напрягает, у них старые боги больше в ходу. И одна из теток по совместительству работает и знахаркой, и шаманит потихоньку. Вот я ей бисер и подбросил, сразу после сбора урожая. За него получил сорок бочек моченой клюквы, черники и брусники. Из них десять – в меду. Экологически чистый продукт. Плюс готовы поставить десять-двадцать тонн грибов, и тоже, сама понимаешь, без «чернобыльских прибамбасов». Пока так. А дальше… дальше ты возьмешь на себя производство вышивальщиц. Это даст золото. Сейчас в мире только два центра, где делают такие вышивки: Венеция и Богемия. Вот, смотри, что у местных получается.
Я передал ей несколько отложных воротников и нарядных кокошников.
– Вот уж никогда бы не подумала, что у тебя возникнут такие мысли, – задумчиво сказала Татьяна, пристально разглядывая изделия местных девиц. – Интересные орнаменты, вот этот и вот этот практически произведения искусства. Остальные, ну, так, не очень. Именно художественности не хватает. Но мысль оригинальная. В общем, ты не отказался от мысли задействовать меня в своем проекте. А я было решила, что ты так увлекся, что жена побоку. Даже не звонил.
– Здесь сотовой связи нет, пока. Ты надолго?
– Нет, конечно, завтра вечером через пробку домой. Иди мойся! На сегодня хватит работать!
Через некоторое время она появилась на берегу, чуть поеживаясь от холода, скинула с себя одежду и с визгом плюхнулась в воду на несколько секунд. Выскочила обратно и стала энергично растираться большим лохматым полотенцем.
– Помоги! – послышался ее голос. – Соскучилась!
Я, кстати, тоже.
Я всегда просыпаюсь раньше ее, поэтому вылез из палатки, когда утренний туман еще не поднялся. Разжег плиту и поставил на огонь кофе. Сходил осмотреть установленные рачевни. Раков было много, пришлось ставить ведро, чтобы отварить их к завтраку. На запах кофе появилось личико Татьяны из палатки.
– Я сейчас!
Подойдя от озера, она подставила левую щеку под поцелуй, и было ясно: куда она хочет, чтобы ее поцеловали. Чуть подернула плечами от удовольствия.
– Шикарно! Мне понравилось, мы слишком давно не были вместе. – Она поцеловала меня в ответ и села за стол чистить горячих раков, поругиваясь и дуя на пальцы.
– Что у нас на сегодня?
– Кроме пуска станции – ничего.
– А ты не хочешь мне показать село?
– В такой одежде там лучше не показываться.
– А кто тебе сказал, что в этой? Я с собой захватила кое-что, что мы с девчонками придумали. Я в курсе, что здесь встречают по одежке. Тоже думала о том, чтобы предпринять такое, чтобы остаться жить вместе. Тем более что Полина уже взрослая, все больше и больше отдаляется от нас. Сказывается то обстоятельство, что она постоянно живет у бабушки, а та настраивает ее против тебя, да и меня. Ей бы хотелось, чтобы я ходила в трауре и слезах. Она ведь не понимает, что у нас с тобой был «временный перерыв» на осознание роли каждого в семье. Приобретали необходимый опыт для совместного проживания. Мы с тобой слишком одинаковы, и оба – лидеры. Не самое удачное сочетание характеров. Но, в конце концов, все решилось в нашу пользу. Впрочем, что я тебе рассказываю, ты и сам это знаешь. В общем, я решила поддержать твою идею, но требуется несколько лет, чтобы наладить все здесь и не испортить окончательно все там. И я решила съездить, посмотреть все сама, посмотреть на твою реакцию на мой приезд. Так как все прошло просто замечательно, и ты, действительно, порадовал меня тем, что в этой суматохе у тебя нашлось время и идеи, чтобы подумать обо мне. Это настраивает на нужный лад. Я решила, что моей целью будет первый русский университет. Опыта преподавания и знаний для этого у меня хватает, а то, что я – женщина, в этом нет ничего страшного, единственное что, нам не стоит представляться русскими. Точнее, жителями России. Выходцами – да, но с европейским образованием и вполне современными буржуа. Думаю, что надо организовать поставки сюда всяких разных мелочей: в первую очередь соли, пуговиц, ниток, иголок, швейных машинок, небольших токарных и других станков с инерционными, ножными и электродвигателями. Обязательно твердые сплавы. Я хорошо знаю порошковую металлургию. Ну, а по металлам – ты у меня большой специалист. Так как электростанцию ты почти закончил, следовательно, свою вакуумную и индукционную печку явно сюда потянешь, и не для того, чтобы ножики выпускать из дамаска и булата.
– Где-то так, да. Ладно, сходим в деревню, но не ранее чем я запущу станцию. Я пошел!
– Помочь?
– Желательно!
Через три часа мы закончили сварку, сняли дополнительные стопора с барабана и отпустили основной тормоз. Барабан весело закрутился под напором воды. Сброс воды организован правильно и внешне незаметен. Специально выходили наружу посмотреть. После этого отпустили муфту сцепления и провернулся генератор. Мы вылезли наверх и зажгли «лампочку Ильича». Подключили бетономешалку и немного покрутили ее. Я взял перфоратор и пробил первое отверстие под будущую арматуру. Затем остановил генерацию, рассоединил муфту, с помощью Татьяны затормозил барабан ротора и поставил его на стопора. В этом не было большой необходимости, он мог и продолжать вращаться, но требовалось убедиться, что расчеты выполнены верно, и моих усилий с гидравлическим тормозом хватит, чтобы выполнить эту операцию. Татьяна поливала водой колодки тормоза. Все отпустили, и турбина в холостом режиме закрутилась вновь. Работает. Мы поцеловались. Первый, и самый важный, этап работ закончен за сорок два дня.
В село пошли по воде на парусном надувном катамаране. Татьяна надела длинное шведское платье и пелерину из меха белой норки, застегнутую на золотую брошь. Сбоку повесила небольшой кинжал из булатной стали, которые я делал «для себя», не для продажи, в неплохо украшенных ножнах. В муфточку она положила переданную мной 7,65-мм «Астру Унцету», самый маленький пистолет, который сумел «добыть». Я, само собой, в «лешаке», бронежилете, с накладками из кевлара на плечах, уже с настоящей СВД, а не с охотничьим карабином. Яхта подошла к причалу, я набросил конец и ошвартовал ее. Стянул брасами оба паруса, подал руку даме, и она вступила на причал. Вокруг начал собираться народ. Явление, по местным понятиям. Я всего пару раз бывал здесь и всегда появлялся с другой стороны. Народ начал кланяться нам, мы, почти не обращая внимания на это, продефилировали к гостиному двору. По дороге я сказал какому-то мальцу, что хочу увидеть Марьяну, с которой у нас «совместный» бизнес. Впрочем, при входе в дом я уже увидел ее, идущую по грязной улице.
Порфирий встречал нас у крыльца дома, со всем почтением. Коротко припал к руке и низко поклонился «боярыне». Еще у дота я понял, почему Татьяна спросила меня про бисер: у нее был довольно странный головной убор, «богато» украшенный искусственным жемчугом и бисером. Появление женщины без головного убора где-либо здесь не поощрялось вообще. В общем, барыня Татьяна Лександровна вызвала живой интерес и любопытство. С ее легкой руки и я был удостоен звания «барин». Правда, новости у Порфирия были не очень. У Койринйоки на мели лежат три ладьи, рядом солдаты в синей форме, судя по всему, пойдут сюда через Лойму, так как оброк не собран и не доставлен в Кексгольм. В общем, карательная экспедиция намечается. Я достаточно спокойно отреагировал на известие. Было давно понятно, что просто так никто ничего не отдаст. Все придется брать с боем. В некоторой степени я был готов к такому повороту событий. Расспросил Порфирия о дороге, особенно про переправу у Уксиярви, он подтвердил, что брод именно там, с хорошим плотным песком и есть мостик. На этом разговор с ним о готовящейся карательной экспедиции я закончил. Лишь уже на причале Порфирий сказал:
– Так что, встречать татей будем или откупаться, барин? Народу у нас не так и много, – намекая на то, что откупиться проще.
– Посмотрим, Порфирий. Бог не выдаст, кабан не съест.
– Там конных видели!
Я улыбнулся и потрепал его по щеке. Отдал конец и поднял парус, развернулся и пошел в сторону протоки. Татьяна держалась в селе хорошо, а вот на лодке устроила маленькую сценку.
– Слушай, Тань! Тебе на работу, поэтому ни о чем не беспокойся! Тебя провожу, займусь карателями. Уже есть чем.
Провели лодку через пороги на буксире. Татьяна бурчала долго и упорно, пока не увидела «подарки», которые я подготовил. После этого затихла. Проводив ее, я уселся на горный велосипед и тронулся к Лоймаа. Я не стал дожидаться отряд, решил встретить его на переправе. Велосипед не шумит, едет довольно быстро, и не так устаешь тащить довольно тяжелые подарки. Новостям двое суток, от места высадки до Пайлаа им лесом шлепать более 80 километров. И ночью они не ходят. Второе, что радовало: Лоймаа, соседнее небольшое село, еще не горело. Карателей в нем не было. Там река, и брод только у истока. За четыре часа добрался до окраин Лоймы. В селе тихо, но я обошел его, чтобы не столкнуться с кем-нибудь по дороге. Порфирий сказал, что её жители тоже не стали слать оброк, так что их тоже стоит защитить. У порога сидел сторож, его фигурка явно виднелась в ночном бинокле. Снимать его без толку, еще и прошуметь можно. Чуть ниже река делится на два рукава и есть небольшой островок, там и переправился. Вылил воду из берцев, перодел носки и снова вышел на дорогу. Внимательно все осмотрел. Никого не обнаружил и поехал дальше. Больше до самой Питкяранты сел нет, есть несколько хуторов и выселок справа от дороги. Но дорога ведет меня не совсем туда, куда надо. Я поначалу даже расстроился, но потом понял, что она огибает озеро. И точно, чтобы лишний мост не строить, дорога обогнула довольно глубокое озеро и повернула на юг. Дымком с юга потягивает! Кто-то костер жжет. Я свернул с дороги и замаскировал «средство передвижения», замел следы, на всякий случай, и углубился в лес, надев каску и ноктовизор. Через полтора часа обнаружил стоянку шведов. Четырнадцать костров, возле них вповалку спят пехотинцы. Пять лошадей стреножено и пасутся на лугу. Лошади – это хорошо. У переправы – парный пост. От него до стоянки 1 300 метров. Скоро утро, так что смена вам ни к чему. Ветер южный, не очень сильный, но есть. Замерил дистанцию лазером: 163 метра. Придется «Валом» работать. Один из караульных спит, негодяй, второй бдит, но в основном назад смотрит, чтобы начальство дружка не поймало. Сначала бью в спящего, он ко мне ближе, вижу, как удивленно поворачивается голова второго, и туда тоже летит пуля. Ставлю два «подарка»: один на дереве на повороте дороги, второй у небольшого деревянного столбика. Еще один точно посередине участка. Обоих холодных обыскал, почти ничего интересного, и спустил в озеро. Занял позицию за дорогой, расположился поудобнее и стал ждать. Ждать пришлось почти три часа: пока они проснулись, пока позавтракали. Кстати, караульных так и не сменили! Затем раздались команды, и пикинёры построились. Не только пикинёры, но и аркебузы я увидел. Четыре конных повозки и один офицер, который возглавил отряд. На нем вороненый панцирь, с золотыми полосами, к седлу приторочен шлем, на голове широкополая шляпа. Отряд, поднимая много шума, вышел на прямую, ведущую ко мне, я дождался, когда офицер проедет мимо мины, и выстрелил из «Вала» ему в голову, а потом нажал сначала на один, а через несколько секунд на второй радиопульт, подрывая поочередно пару МОН-90, еще, посмотрев на уцелевших, даю подрыв еще одного подарка: мины ОЗМ-72, прикопанной посередине участка при дороге.
Долго ловил лошадь: офицер застрял ногой в стремени, конь беспокоился, потому что панцирь гремел, как консервная банка. Насилу поймал! Перед этим поработал из СВД по уцелевшим. Их было немного, но были. Затем поехал в Лоймаа. Нашел старосту и приказал выехать на место и похоронить всех.
– В Пайлаа сообщите Порфирию. Пусть и своих людей высылает. Скажите, что барин приказал.
Порфирий появился на лошадях через пару часов. Меня уже пивом напоили в Лоймаа. Бросился в ноги:
– Барин, не гневайся, что одного бросили, мы как раз собирались ополчение тебе прислать.
– Ладно, Порфирий! Не гневи бога, похороните всех там. Оружие и доспехи собрать, серебро и золото – тоже. Кафтаны там неплохие, мужикам пригодятся. И не воруй! Проверю! Все понял?
– Как же, барин! Все понял! Все сполню! Куды класть?
– В казарму кладите, там места много. И надо бы ее достроить!
– Нету яиц, барин! Все татям отданы.
– Решим вопрос, давай быстро к Уксиярви, и смотри у меня! Ничего пропасть не должно. Понял?
– Как не понять, барин! Татьяне Лександровне тут подарки приготовили. Куды слать?
– Скоро будет. Придержите.
