Глава III
Дом на Арене

Долго я приближался к этим горам. Тут направление моего путешествия изменилось – меня понесло вдоль их подножья и наконец как бы вдруг я очутился перед огромным ущельем, уходящим в глубь гор, и устремился по нему с тою же скоростью. С обеих сторон ступенями вздымались вверх крутые стены – словно бы каменные. Далеко впереди под неприступными пиками тонкой ленточкой алел выход из ущелья. Но я продвигался вперед, и наконец ущелье закончилось, выпустив меня в глубокий багрянец.

Налетали минуты и отлетали… и вот передо мной уже открылся просторный амфитеатр, раскинувшийся среди гор. И я сразу забыл тогда об этих вершинах, об их ужасном величии, настолько переполнило меня изумление: в нескольких милях передо мной, в центре Арены, высилось колоссальное сооружение, словно бы вырезанное из зеленого нефрита. Но потрясло меня совсем не то, что здесь вдруг обнаружилось зеленое здание. С каждым новым мгновением я все отчетливей понимал, что лишь цветом и колоссальным размером отличалось это одинокое сооружение от дома, в котором я обитаю.

И я не мог отвести от него глаз, не мог поверить своим глазам.

«Что это значит? – вопрос возникал снова и снова. – Что это значит?» – но не было ответа. Тщетно напрягал я воображение, ощущая лишь страх… и удивление. Долго созерцал я, и, наконец нечто еще незнакомое почудилось мне в этом сооружении. Тогда, утомленный и потрясенный, я отвернулся, чтобы осмотреть странное место, куда меня принесло.

Так увлечен я был до тех пор созерцанием Дома, что лишь изредка обращал к окрестностям случайный взгляд. Теперь я начал понимать, где оказался. Арена – так я назвал ее – оказалась правильным кругом миль десяти или двенадцати в диаметре; Дом, как я уже упоминал, располагался в самом ее центре. Над поверхностью Арены, как и над Равниной, висела мгла, сотканная, однако, не из тумана.

Взгляд мой поднялся выше – к склонам обступивших Арену гор. Сколь же молчаливы были они… Страшней их молчания ничего не видел я прежде и не представлял себе. Я глядел вверх на великие пики, на островерхие башни вершин. Их окутывал странный, словно осязаемый багрянец, размывавший очертания скал своим покровом.

И пока я любопытствовал, обнаружился новый ужас. Вдалеке по правую руку медленно проявлялся черный исполинский силуэт. Он рос прямо на моих глазах. Плечи гиганта венчала ослиная голова с огромными ушами, взгляд его неотрывно был устремлен на Арену. Такова была поза его, что я сразу же понял: целую вечность сторожит он эту Арену, не отводит взгляда от сердцевины жуткого амфитеатра. Облик чудовища постепенно делался все более ясным, и тогда взгляд мой вдруг сам перепрыгнул к другому, что сидело выше и дальше среди утесов. Долго глядел я, со страхом, странным образом угадывая в этом обличье нечто знакомое… издавна обретавшееся на задворках моего ума. Новая тварь была черной и имела четыре руки. Черт я не мог разглядеть. Вокруг шеи белели пятна, не скоро смог угадать я в них черепа. Ниже чудище охватывал еще один пояс, проступавший на темном фоне. И тогда удивленный ум наконец подарил отгадку: передо мной была чудовищная Кали, индусская богиня Смерти.

Воспоминания, оставшиеся от студенческих дней, хлынули в мою память, взгляд мой вернулся к твари, увенчанной головою осла. Тут я понял, что передо мною египетский бог Сет, или Сетх, Губитель Душ. А следом волной прихлынул вопрос – их двое, но!.. Я принялся думать. Недоступные воображению образы хлынули в перепуганный ум. Внутреннее око не могло различить их. Старые боги, древние мифы! Тщетно силился я понять смысл увиденного. Взгляд мой метался между обоими силуэтами. Что, если…

И я обернулся, торопливо обшаривая взглядом мрачные скалы по левую руку. У подножия огромного пика серело пятно. И я удивился тому, что не сумел различить этого гиганта, а потом вспомнил, что еще не глядел в эту сторону. Силуэт, как я уже говорил, был серым. Венчала тело огромная слепая голова, лишенная даже глазниц.

И тут я понял, что вокруг есть и другие. Вдалеке на уютном карнизе расплылась призрачная синевато-серая масса, словно лишенная очертаний, лишь мерзкая звериная морда злобно глядела откуда-то из середины. И вдруг я понял – чудищ вокруг были сотни. Они словно вырастали из теней. Нескольких я узнал – божества из знакомых мне мифов, – очертания других были непостижимы для человеческого разума.

По обе стороны глядел я и видел все больше и больше. Горы надо мной полны были странных тварей… Зверобогов, кошмарных, настолько свирепых, лишенных даже признаков человечности, что я не смею описывать их. Сам же я… исполнился непереносимого ужаса и отвращения и все-таки не мог скрыть удивления: выходит, есть малая истина в древнем язычестве, и в богах его нельзя видеть лишь обожествленных людей, животных и стихий? Так думал я, заново осознавая основы.

А потом подумал, что же предстало передо мной… Кто эти твари – Зверобоги и прочие? Поначалу я решил, что вижу лишь скульптуры Чудовищ, разбросанные вольной рукою среди недоступных пиков и крутых обрывов. Но когда я внимательно разглядел эти фигуры, стало понятно: какая-то застывшая жизнь, проступавшая в их очертаниях, говорила пытливому разуму моему, что есть и жизнь-в-смерти… не та жизнь, какой мы видим ее, скорее, нечеловеческая форма бытия, нечто вроде транса, не знающего смерти, в котором существование длится едва ли не вечно. Бессмертье! – непрошеным вырвалось слово, и я удивился: неужели и вправду таково бессмертье ложных богов.

Но, пока я размышлял и дивился, случилось другое. Все это время я оставался в тени, возле выхода из огромного ущелья. И вдруг, ни мало того не желая, выплыл из полумглы и через Арену медленно направился к Дому. Тут я забыл о гигантах, высившихся надо мной, и не отводил взгляда от колоссального сооружения, к которому приближала меня чья-то не знающая жалости воля. Я смотрел и смотрел вперед, но не смог различить ничего нового и постепенно стал успокаиваться.

Наконец, ощущая беспредельное одиночество, окруженный безмолвием, достиг я места на полпути между ущельем и домом. Неумолимо близилось огромное сооружение. И тут из-за одной из башен Дома появилось нечто, сразу приковавшее к себе мой взгляд. Передо мной оказался гигант, двигавшийся странной походкой, почти прямой, похожей на человеческую. Тварь была без одежды и как бы светилась изнутри. Но вместо лица… я ужаснулся… у нее была морда свиньи.

Молча, сосредоточась, разглядывал я ужасную тварь и завороженный движеньями гиганта забыл обо всех других страхах. Чудовище неуклюже обходило здание, останавливалось, заглядывало в окна, трясло решетки, которыми закрывались они здесь, как и в доме моем; а когда оказывалось возле двери, то начинало толкаться в нее, украдкой щупая петли. Тварь эта явно хотела проникнуть в Дом.

Теперь я был уже лишь в четверти мили от огромного здания, и меня по-прежнему увлекало вперед. И тут эта тварь обернулась, обратив ко мне свой мерзкий взор. А потом разверзла пасть, и впервые тишину этого мерзкого места нарушил звук – словно бы рокот, пробудивший во мне недобрые предчувствия. И тогда я заметил, что чудище уже несется ко мне – безмолвно и быстро. В какое-то мгновение оно уже покрыло половину разделявшего нас пути. Но я, беспомощный, все еще приближался к нему. Нас уже разделяла лишь сотня ярдов, и непередаваемо свирепая морда гиганта повергла меня в непередаваемый ужас. Наверно, я закричал, не в силах вынести страха, но – буквально в последний момент – понял, что уже сверху гляжу на арену, удаляющуюся от меня, уходящую все ниже и ниже. Я поднимался, и за непостижимо короткий миг оказался высоко над Ареной – в нескольких сотнях футов. Внизу же – там, где только что пребывал я, – встав на четвереньки, как подобает мерзкой хавронье, гигант с мордой свиньи рыл пятачком поверхность Арены. А потом поднялся на ноги, поглядел вверх, и морда его озарилась вожделением, какого мне еще не приходилось видеть.

Я поднимался все выше и выше и буквально за считаные минуты вознесся над горами и поплыл в одиночестве в дальний багрянец. Далеко внизу подо мной исчезала Арена. Крошечной точкой зеленел на ней огромный Дом. Свиногиганта не было видно.

Наконец, миновав горы, я выплыл к равнине. Далеко впереди, под солнцем-кольцом что-то мелькнуло. Я поглядел с безразличием. Вспомнилось – я видел это светило перед тем, как передо мною открылся загадочный амфитеатр.

С усталостью возвел я глаза к огромному огненному колесу. Странное было зрелище! И пока я смотрел, из центра черного диска ударил невероятно яркий огонь. По сравнению с черным кругом крохотным казался мне язык этого пламени, но я знал – он был невероятно огромен. С пробудившимся интересом я внимательно всматривался, следил, как померк и растаял пламенный след, а потом – буквально в мгновенье – все потускнело, померкло и сразу исчезло из вида. Удивленный, я вновь поглядел на равнину, над которой по-прежнему поднимался. Тут удивление лишь увеличилось: равнина исчезла, и лишь море тумана рдело внизу. Постепенно это море растаяло в отдалении среди неизмеренной ночи, и потом исчезла и ночь, а я остался среди лишенной света неосязаемой темноты.