Глава XXVI
Светящаяся искра
Я вдруг просыпаюсь. Еще темно. Я поворачиваюсь с боку на бок, раз или два, но уснуть не могу. Ноет голова, мне то жарко, то холодно. Оставляя попытки уснуть, я протягиваю руку за спичками, наконец рука моя прикасается к коробку, но, открыв его, я обнаруживаю внутри светящуюся искорку. Протягиваю другую руку, трогаю. Вот искорка на руке. Со смутной тревогой я зажигаю огонь и торопливо гляжу – ничего, только тонкий порез.
– Показалось, – бормочу я, вздохнув почти с облегчением. Тут спичка обжигает мне палец, я мгновенно ее роняю. А пока тянусь за другой, вижу – ранка светится. Теперь я вижу это. Зажигаю свечу, приглядываюсь… вокруг царапины кожа слегка позеленела. Я озадачен и озабочен. А потом меня осеняет. Я вспомнил: утром, после появления твари, пес лизнул мою руку. Вот эту с ранкой, тогда я ее совсем не заметил. Жуткий страх одолевает меня, заползает в мозг… ведь и рана пса ночью светилась. Ошеломленный, сижу я на краю постели, пытаюсь подумать, но не могу. Мозг мой словно ошалел от нового ужаса.
Время движется… что может воспрепятствовать ему? Я встаю, пытаюсь заставить себя поверить в собственную ошибку. Напрасно. В сердце моем не осталось сомнений.
Час за часом сижу я во тьме и молчании… и только беспомощно сотрясаюсь в ознобе.
День пришел и ушел, а следом явилась ночь.
Утром, спозаранок, я пристрелил пса и зарыл его за кустами. Сестра испугалась – но я в отчаянии. Лучше пусть будет так… ведь зловещий нарост покрыл весь левый бок собаки. Что касается меня самого… пятно на кисти заметно увеличилось. Несколько раз я ловил себя на том, что бормочу молитвы… коротенькие, памятные с детства. Боже, Всемогущий Боже, помоги мне! Наверно, я сойду с ума.
Шесть дней прошло, но я не брал в рот ни крохи. Сейчас ночь. Я сижу в кресле. О, Боже! Доводилось ли кому-нибудь испытывать ужас, подобный познанному мной? Ужас терзает меня, нарост на руке – жжет. Он покрыл уже мою правую руку… бок, лезет по шее. Завтра он начнет пожирать мое лицо. Теперь я – заживо разлагающийся труп. Спасения нет. Но, глядя на стойку с ружьями, я думаю… странно, невероятно странно. Боже! Ты знаешь, кому же знать, как не Тебе, что смерть лучше, в тысячу раз лучше, чем Это! Это самое! Иисусе, прости меня, но я не могу жить, не могу, не могу, не могу! Не смею! Теперь – нет мне помощи, и ничего уже более не осталось. Так я, по крайней мере, избавлюсь и от завершающей муки…
Должно быть, я уснул. Я очень слаб и о! – так несчастен, так несчастен и измучен, измучен, измучен. Даже шелест бумаги утомляет мой мозг. Слух сделался немыслимо острым. Посижу и подумаю…
Тише! Слышу что-то внизу… внизу! В погребах! Скрежет. Боже мой! Это отворяется огромная дубовая крышка люка. Что в силах поднять ее? Скрип пера оглушает меня… вслушиваюсь… по лестнице поднимается… странные звуки… топ-шлеп… все ближе и ближе. Иисусе, милостив буди ко мне, старику. Медленно поворачивается рукоятка. Боже! Не оставь меня! Иисусе… дверь неторопливо открывается. Нечт…
Это все.
