Где-то в глубине зала Волк слышал голоса: пожарные приехали на место происшествия раньше группы быстрого реагирования. Он перепрыгнул последние три ступеньки и побежал по великолепному вестибюлю, внутри у него все сжалось, бок прострелила острая боль. Все свое внимание он сосредоточил на двери зала судебных заседаний, отчаянно пытаясь не обращать внимания на поистине церковные декорации: со своего стула у подножия горы Синай на него взирал Моисей в белых одеждах, в полете застыли высеченные из камня херувимы, а лики архиепископов, кардиналов и раввинов, проповедовавших слово Господне, лишний раз подчеркивали притязания Масса.

Есть Бог. Есть Дьявол. Среди нас разгуливают демоны.

Волк попал ногой в небольшую алую лужу, вытекавшую из-под двери, и ворвался в зал заседаний. Бакстер по-прежнему лежала в дальнем конце, у скамьи подсудимых, ее кровь стекала на деревянный пол в том самом месте, где его уже когда-то обагрил Халид. Он ринулся к ней, но между ними встал Масс, занеся над головой меч.

– Дальше не надо, – сказал он.

Его физиономия расплылась в отталкивающей ухмылке.

Бакстер охватила апатия. В тех местах, где пропитанные кровью брюки соприкасались с кожей, она чувствовала ледяной холод. Эмили старалась прижимать локоть к артерии и каждый раз, моргая глазами, чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Она здорово поцарапала себе лицо, пытаясь освободиться от кляпа, туго стянутого Массом на затылке, и знала, что не может больше терять кровь, чтобы повторить попытку.

В поясницу упирался ствол пистолета, но в наручниках она его вытащить не могла. Масс его не заметил. Она осторожно потянулась опять, но стоило ей убрать с бедра локоть, как из артерии, в такт ударам галопирующего сердца, пугающими толчками стала вытекать алая жидкость.

Эмили повернулась на правый бок, но теперь ее движения сковывала левая рука. Ногти мучительно скребли металл. Она выгнула спину, чтобы оружие сместилось хотя бы чуть-чуть, хоть на несколько миллиметров.

Буквально за пару секунд лужа крови, в которой она сидела, увеличилась вдвое. Эмили вновь прижала локоть к бедру, пытаясь сдержать кровотечение, и в отчаянии закричала, понимая, что променяла семь секунд бесполезных усилий на несколько минут жизни.

Свой длинный плащ Масс изящно бросил на скамью. Под ним оказались точно такие же брюки, рубашка и туфли, которые Волк видел на Голдхоук-Роуд: его камуфляж. Не успел детектив отдышаться, как они, двое мужчин крепкого телосложения, во второй раз сошлись лицом к лицу. Коукс был чуть выше противника и шире в плечах, но Масс превосходил его в мускулатуре.

Торопясь как можно быстрее уйти, когда в зале завыла сирена, кто-то оставил на кипе бумаг дорогую авторучку. Волк чуть сместился в сторону и незаметно схватил это импровизированное металлическое оружие.

– Я знаю, что ты вчера был на площади Пикадилли.

Ярость Волка уступила место удивлению.

– Мне просто хотелось посмотреть, решишься ли ты это сделать, – произнес убийца, – но ты слаб, Вильям. Ты проявил слабость вчера, проявил слабость, когда не смог прикончить Нагиба Халида, проявляешь ее и сейчас. Я по глазам вижу.

– Поверь, если бы ты не скрылся…

– Я стоял на месте, – перебил его Масс, – видел, как ты запаниковал и пробежал мимо меня. Интересно, ты в самом деле меня не увидел или же не пожелал увидеть?

Волк покачал головой и попытался вспомнить момент, когда потерял Масса в толпе. Ему хватило бы смелости его прикончить. Масс манипулировал им, сея в душе сомнения.

– Может, тогда признаешь, что все бесполезно? – тихо сказал убийца и на несколько мгновений умолк. – Поскольку ты мне нравишься – поверь мне, это действительно так, – я сделаю тебе предложение, которого не делал ни одной из своих предыдущих жертв: встань на колени и даю тебе слово, что я все сделаю чисто. Ты даже ничего не почувствуешь. В противном случае нам придется драться и тогда ситуация неизбежно примет… неприятный характер.

На лице Волка появилось то же голодное выражение, которое так любил напускать на себя Масс.

– Предсказуемый. Как всегда, – вздохнул киллер и поднял меч.

Бакстер нужно было сдержать кровотечение. Пока на нее смотрел Масс, она не осмеливалась ничего делать, но теперь ситуация изменилась и у нее, по крайней мере, появилась возможность ее хоть как-то контролировать. Если бы убийца догадался о ее намерениях, то сделал бы все, чтобы ей помешать.

Не отнимая локтя с бедра, Эмили закованными в наручники руками расстегнула пояс. Сделала глубокий вдох, вытащила его из-под себя, наложила на рану, обернула вокруг ноги и, превозмогая мучительную боль, стала тянуть все сильнее и сильнее, до тех пор, пока поток алой жидкости вновь не превратился в тоненькую струйку.

Она по-прежнему теряла кровь, но теперь у нее были свободны руки.

Масс двинулся на Волка. Детектив отступил на шаг назад. Потом каждый из них еще раз повторил свои действия. Волк отвинтил с авторучки на удивление тяжелый колпачок, сжал ее в руке, зафиксировав большим пальцем у самого пера, и будто нож выставил вперед.

Убийца ринулся вперед, дико размахивая смертоносным античным мечом. Волк попятился назад и уперся в стену. Масс взмахнул опять, клинок со свистом рассек воздух всего в дюйме от лица Волка, и киллер, не в состоянии его удержать, потерял равновесие. Детектив набрался храбрости, прыгнул вперед, ткнул ручкой Масса в плечо и тут же отпрыгнул на безопасное расстояние.

Тот вскрикнул, посмотрел на рану, будто зачарованный, и спокойно ее пощупал, пытаясь определить степень тяжести.

Мгновение затишья промелькнуло так же быстро, как проходит глаз циклона. Обезумевший убийца вновь занес меч. Волк вжался в угол и инстинктивно попытался увернуться от удара. Но когда сверкающая сталь врезалась ему в плечо, ладонь противника уже лишилась былой силы. Он бросился на Масса и стал разить его ручкой, каждый раз все глубже и глубже вонзая металлическое острие в сжимавшую клинок руку, пока его не сбил с ног удар – вялый, но все же весьма ощутимый. Ручка упала и куда-то укатилась.

Противники на секунду замерли на месте. Волк лежал на полу, держась за раненое плечо и кривясь от боли, Масс зачарованно смотрел на хлеставшую из-под манжеты рубашки кровь. На его лице не было ни боли, ни страха, лишь удивление от того, что такой никчемный враг причинил ему столько вреда. Он опять попытался поднять меч, но едва смог оторвать его от пола и перехватил левой рукой.

– На колени, Летаниэл, – ухмыльнулся Волк, вскакивая на ноги, – даю слово, я все сделаю чисто.

Волк увидел, что Масс, услышав оскорбление, дернулся и бросил взгляд на Бакстер.

Детектив проследил за его взглядом.

– Я все думаю, а стал бы ты так упорно драться, если бы все знал?

Волк проигнорировал этот провокационный вопрос и сделал шаг к Бакстер, но убийца вновь преградил ему путь.

– Если бы знал, что ее имя, больше чем любое другое, должно фигурировать в нашем списке? – продолжал Масс.

Волк застыл в замешательстве.

– Детектив-инспектор Чемберс не был храбрецом. Без конца ныл, умолял меня и пытался защищаться, ссылаясь на невиновность.

Когда Масс ехидно улыбнулся Бакстер, Волк, увидев брешь в его защите, бросился вперед. Убийца его удар отбил, но споткнулся и рухнул на стоявшую сзади скамью.

Бакстер увидела, что длинный плащ Масса соскользнул вниз, рассыпав по полу содержимое ее сумочки. Она посмотрела сначала на окровавленные маникюрные ножницы, которыми он воспользовался, чтобы вывести ее из строя, потом на телефон и наконец на небольшую связку ключей, валявшуюся рядом с ножкой стола.

– Как выяснилось, – продолжал Масс, – ради Эмили, ради вашей дружбы, Чемберс внушил тебе мысль, что именно он отправил в Отдел профессиональных стандартов столичной полиции письмо…

У Волка екнуло сердце.

– …которое развалило все дело против Халида, – сказал Масс, весело глядя на детектива, когда тот недоверчиво посмотрел на Бакстер. – Боюсь, мы отправили на тот свет невинного человека.

Бакстер отвела глаза, но вдруг широко распахнула их и глухо вскрикнула.

Летевшего на него Масса детектив заметил слишком поздно. Не имея другого выхода, он бросился на него, блокировал неистовый удар и вместе с ним тяжело повалился на жесткий пол. Меч скользнул под скамью, Волк безжалостно бил его вновь и вновь, не замечая за жуткими шрамами наносимых им увечий. Затем со всей силы боднул его в обезображенное лицо и сломал ему нос.

Масс обмяк, беспомощно поднял глаза, скованный стремительностью яростной атаки, глаза его широко распахнулись, в них мелькнул страх – страх и мольба.

Бакстер поползла по полу зала судебных заседаний, оставляя за собой кровавый след. Потянулась к ножницам и разрезала причинявший мучительную боль кляп. Потом немного отдохнула и протянула руку за ключами.

Волк засунул в карман руку, вытащил шнурки от ботинок, сложил их для прочности вместе, рывком поднял с пола голову поверженного врага и накинул ему на шею удавку. С последним выбросом в кровь адреналина Масс злобно дернулся и резко мотнул башкой.

– Только хуже себе делаешь, – сказал детектив извивающемуся у его ног убийце. Потом увидел под столом авторучку, встал и поднял ее.

– А теперь скажи, – сказал он, спокойно возвращаясь и сжимая в руках оружие, с которого на пол капала кровь, – какое мне дело до того, что ты Дьявол?

Масс попытался было отползти, но Волк тут же пресек его вялые попытки, склонился ниже, без колебаний вонзил ручку в правую ногу, точно в том месте, где убийца перед этим нанес рану Бакстер. А когда враг попытался закричать от боли, схватил шнурки ботинок за концы и с силой потянул их, насколько позволяло раненое плечо.

Наслаждаясь предсмертными хрипами, Волк почувствовал, что жалкие попытки Масса сопротивляться постепенно сходят на нет. Потом увидел, как в глазницах убийцы стали лопаться кровеносные сосуды, и потянул еще сильнее, пока от напряжения не задрожали руки.

– Волк! – закричала Бакстер, воюя с ключами онемевшими пальцами и пытаясь совладать с головокружением. – Волк! Остановись!

В приступе ярости детектив ее даже не слышал. Он посмотрел вниз на Масса. Из глаз убийцы медленно уходила жизнь. Это уже была не самозащита – это уже была казнь.

– Хватит!

Раздался громкий щелчок, Бакстер подняла пистолет и нацелила его Волку в грудь. Он изумленно уставился на нее и перевел взгляд на безжизненную окровавленную массу у его ног, будто увидел ее впервые.

– Хватит, я сказала!