Прошел месяц. Сэмюэл зашел в центральный блок управления. Ожидающие его сотрудники по довольному и сияющему лицу капитана поняли, что он принес радостные известия.

— Доброе утро, братья мои! — сказал Сэмюэл, оглядывая коллег.

— Доброе утро, капитан! — в один голос ответили помощники и Анжелина. Люди устремили вопрошающие взгляды на Сэмюэла Смита.

— Итак! У меня есть две новости! — сообщил он.

— Одна хорошая, а другая плохая? — спросили взволнованные помощники. Каждый из них при виде вошедшего Сэмюэла решил, что капитан принес только хорошие вести. Теперь же они засомневались.

— Нет, братья мои! — довольно ответил Сэмюэл, а затем еще более довольно добавил: — Две хорошие новости!

— Не томи, Сэмюэл, отвечай же, что тебе удалось выяснить и чем ты можешь порадовать всех нас! — Радостное волнение помощники капитана уже не в силах были сдерживать.

— Ладно, ладно, только не поколотите меня! — Смеясь, сказал Сэмюэл, когда вокруг него, подойдя почти вплотную, собрались его товарищи, желая все поскорее узнать.

Когда коллеги отступили, Смит сказал:

— Слушайте! Я потратил месяц на изучение свойств «молниеносных» частиц. И вот что я выяснил. Эти частицы не движутся!

— Как?! — разом произнесли окружающие, остолбенев от удивления.

— Вот так! — важно ответил капитан Смит. — Эти частицы абсолютно неподвижны. Их количество неисчислимо, и они образуют россыпь в Галактике. Их скопление подобно мириадам лучей, пронизывающих всю Галактику от центра к периферии. Они словно гирлянды, которые спускаются от вершины новогодней елки к ее основанию. На каждом луче — бесчисленное множество этих частиц. Помимо этого, они располагаются расходящимися от центра Галактики кольцами, и в общем виде образуется сеть, в точности напоминающая паутину. Эта паутина с бессчетным количеством лучей и колец, а в них, в свою очередь, бессчетное количество «молниеносных» частиц.

Какое-то время все молчали, пораженные услышанным. Затем кто-то спросил:

— Но почему тогда Анжелина поначалу воспринимала движение частиц, а потом зафиксировала, что их поток не постоянный, а импульсный? Теперь же оказалось, что эти частицы совершенно недвижимы.

— Анжелина была обманута эффектом, который создают эти частицы, — ответил Сэмюэл.

— Что же явилось причиной моей ошибки, такой непростительной, капитан? — виновато спросила Анжелина.

И в тот же миг она начала исследование окружающих «Оазис» частиц.

— Анжелина, тебе не в чем себя винить, — ответил Сэмюэл. — Напротив, именно тебе мы обязаны открытием этих частиц. Если бы не ты, мы бы никогда не узнали об их существовании.

— Спасибо, капитан, — сказала Анжелина.

— Но в чем же причина такой иллюзии, капитан? — спросил один из помощников Сэмюэла, выражая общий интерес.

— А вот в чем, — начал объяснение Смит. — «Молниеносные» частицы существуют в двух формах — активной и неактивной. Их активность, как, впрочем, и неактивность, бесконечно малы по продолжительности. Сразу после периода активности одной частицы наступает период ее неактивности, а активной становится другая, следующая в ряду частица. Представьте гирлянду, состоящую из нескольких лампочек, последовательно соединенных. Когда загорается первая лампочка, все остальные не горят. Затем, когда тухнет первая, загорается вторая лампочка, остальные все еще не горят. Далее тухнет вторая и загорается третья, в то время как остальные потушены. И так далее. То есть создается эффект движения, хотя на самом деле свет не переходит из первой лампочки во вторую, а из нее — в последующие. Просто лампочки загораются в определенной последовательности, создавая иллюзию движения. Скорость этого псевдодвижения определяется соотношением длины гирлянды и времени, за которое свет, возникнув в первой лампочке и пробежав по всем последующим лампочкам, тухнет в последней лампочке в ряду. Чем больше лампочек в гирлянде, чем ближе они расположены друг к другу и чем быстрее они загораются и гаснут, тем реалистичнее иллюзия движения света.

Никто не произносил ни слова в ожидании конца разъяснения аналогии.

Сэмюэл Смит продолжал:

— По такому же принципу устроена паутина из «молниеносных» частиц. Сами же они неподвижны и существуют со времени появления Галактики. Эта структура может менять свою форму, если меняется сама Галактика, когда она сталкивается с другими галактиками, но это происходит один раз в миллиарды лет, и то если поблизости есть другая галактика, которая движется навстречу Млечному Пути. Поэтому, когда она «смотрела» на эти частицы, Анжелине казалось, что они движутся. Частота мерцания этих частиц невероятно велика, но Анжелина все-таки смогла рассмотреть, что они именно мерцают, а не распространяются единым потоком.

В центральном блоке управления повисла тишина. Сэмюэл, изложив свою теорию и представив ее математические доказательства, ждал реакции коллег, а те в свою очередь погрузились в размышления о том, что только что сказал капитан. Так продолжалось некоторое время. Первой прервала молчание Анжелина.

— Сэмюэл, в чем же значимость «молниеносных» частиц? И кстати, это название им совсем не подходит.

— Насчет названия ты права, Анжелина, — улыбаясь, ответил Сэмюэл. — Но пусть название останется за ними, ведь они, загораясь одна за другой, создают именно эффект молнии. Что касается их значимости, то у меня есть одна версия — и это вторая хорошая новость, — что при помощи этой паутины из «молниеносных» частиц можно передвигаться с любой большой скоростью на совершенно любые расстояния!

— Что?! Как?! — хором воскликнули все присутствующие, не успевшие еще переварить предыдущую информацию, сообщенную капитаном.

— Теперь представьте, что эта паутина — не разноцветные гирлянды, а сеть остановочных пунктов! — с воодушевлением начал излагать свою идею Сэмюэл. — Каждой частице присуще геометрическое положение в пространстве — то есть система координат. Можно останавливаться хоть на каждой «остановке», а можно, если потребуется, совершить экспресс-поездку! Молниеносно оказаться в любой точке Галактики, даже если эти точки находятся в противоположных ее концах!

— Это невероятно, Сэмюэл! Я даже боюсь подумать, что ты можешь оказаться не прав! Настолько мне понравилась твоя теория! — сказал один из сотрудников.

— Осталось проверить ее! — решительно сказал Сэмюэл.

— Почему же тогда этой паутины нет за пределами Млечного Пути, в межгалактическом пространстве? Ведь если мы, двигаясь с той скоростью, с какой летим сейчас, пусть даже через несколько десятилетий, сможем облететь нашу Галактику, то добраться до Андромеды нереально, полет к ней займет сотни лет, — сказал один из помощников Смита. — И что толку, если Млечный Путь мы сможем облететь за час, ведь, не найдя нужной планеты, мы будем обречены.

— Как мне кажется, перемещаться по Галактике можно по «паутине», но полет от одной Галактики к другой возможен только через черную дыру! — сказал капитан.

— Что?! — вновь хором выкрикнули все. Казалось, что коллеги уже не верят Сэмюэлу, считая, что он ловко всех разыгрывает.

— Да, братья мои! И это не шутка! — заявил капитан «Оазиса». — Пусть существование черных дыр до сих пор не доказано, именно нам предстоит это сделать — и очень скоро! И мы не только это докажем, но и отправимся через черную дыру в трансгалактический полет. Я в этом уверен!

— Но как?! — все еще недоумевали его помощники.

— Мне представляется возможным, что все галактики Вселенной имеют один общий «стержень», к которому они «крепятся» при помощи черных дыр. Что-то вроде дерева, на котором листья одной ветки — это части одной Галактики, а основание ветки — черная дыра, посредством которой они крепятся к общему стержню — стволу дерева.

Я доказал все на бумаге и теперь предлагаю проверить мою теорию на практике! Вы все знаете, в каком положении мы оказались. Вокруг нас бескрайние просторы, но летим мы слишком медленно для того, чтобы у нас был шанс спастись.

— Что ты предлагаешь, Сэмюэл? — поинтересовалась Анжелина.

— Я полагаю, — ответил капитан, — что паутина из частиц, окутывающая все пространство галактики Млечный Путь, представляет собой своего рода балласт. Как мне кажется, энергия черной дыры уравновешивается совокупной энергией «молниеносных» частиц в активной их форме. Если произвести эти частицы в термоядерном двигателе «Оазиса» и спроецировать их на его корпус, то мы двинемся в сторону, противоположную центру Галактики, то есть в том же направлении, в котором происходит псевдодвижение «молниеносных» частиц. Если же, наоборот, спроецировать на корпус корабля неактивные частицы, то мы двинемся к центру Галактики, в самое сердце черной дыры!

— Сэм, но мы же рассчитали, что «Оазис» не выдержит движения со скоростью «молниеносных» частиц! — сказал один из сотрудников.

— Совершенно верно, не выдержит! — подтвердил Сэмюэл Смит.

— Но тогда почему ты снова вернулся к этой теме и все-таки намереваешься лететь?!

— Все очень просто, друг мой! При помощи «Плеяды», нашего термоядерного генератора, мы сможем создавать «молниеносные» частицы как в активной форме, так и в неактивной.

Мы создадим их в колоссальном количестве! Их будет так много, что хватит для того, чтобы создать вокруг «Оазиса» гигантское облако!

— И что нам это даст? — поинтересовался другой помощник.

Сэмюэл достал из кармана закупоренную колбу с маслом, которую приготовил накануне, зная, что такой вопрос прозвучит.

Он взял колбу за середину указательным и большим пальцами и, вытянув руку, чтобы всем было видно, стал наклонять ее то по часовой стрелке, то против. Когда один конец колбы опускался, другой ее конец, соответственно, поднимался. При этом воздушный пузырек внутри колбы поднимался всегда вверх, быстро и плавно стремясь из опущенного конца колбы в поднятый.

— Вот вам и ответ! — с легкой улыбкой сказал Сэмюэл. — Пузырь воздуха сохраняет свой объем, меняя форму лишь незначительно. По такому же принципу будем двигаться и мы.

Окутав «молниеносными» частицами «Оазис», мы помчимся с невообразимой скоростью, защищенные от чудовищного давления. По похожему принципу летят птицы на далекие расстояния, собираясь в большие группы. Впереди летит вожак, а позади него, располагаясь клином, летят остальные птицы. При таком расположении птиц каждая из них, делая взмах крыльями, создает тем самым восходящий поток для следующей за ней особи. Этот поток воздуха, создаваемый всей стаей, добавляет полету порядка семидесяти процентов мощности. Это значительно уменьшает нагрузку для птиц, поэтому они могут совершать перелеты на огромные расстояния. Построение клина очень точное и правильное, и стоит птице выбиться из строя, как она почувствует огромную нагрузку и будет вынуждена вернуться обратно.

— То есть мы сможем лететь в какую угодно сторону с безгранично высокой скоростью? — спросили капитана.

— Да! — уверенно ответил Сэмюэл. — Таким образом, мы совершим первый в истории космонавтики гиперпространственный прыжок!

— Но как мы будем знать, куда мы прилетели. Как мы будем регулировать полет? — задали вопрос капитану.

— В память Анжелины внесена карта Млечного Пути. Она знает, где мы находимся, то есть знает координаты нашего местоположения. Нам нужно, к примеру, отправиться в район какой-нибудь звезды, к примеру, к звезде Альфа Центавра, или Сириус, Арктур, Альдебаран, Антарес, Бетельгейзе, какой угодно. Анжелина, зная наши координаты и координаты звезды, направит нас к ней. Естественно, нам будет необходимо держаться на значительном расстоянии от звезд, учитывая их размеры и условия на них. То есть мы сначала выйдем из гиперпространственного тоннеля вдалеке от звезды, а затем на меньшей скорости приблизимся к ней.

— Но карта Галактики, разработанная на Земле, несовершенна. Люди просто не могли знать о каждом теле в Галактике. Что если при выходе из гиперпространственного тоннеля мы угодим в это тело? — был задан вопрос капитану.

— Анжелина может сканировать огромные пространства. Все данные она запоминает. То есть с каждым километром, который мы пролетаем, у Анжелины появляется все более подробная карта Галактики. Более того, просканировав пространство на пределах своих возможностей, а это гигантское расстояние, мы сможем преодолеть его за бесконечно малую долю секунды. Путешествуя таким образом то с обычной скоростью, то используя для движения «молниеносные» частицы, мы сможем за считанные дни облететь все интересующие нас районы Галактики!

— Я не верю своим ушам! — проговорил один из помощников капитана.

— Осталось только проверить теорию на практике! — уверенно заметил Сэмюэл Смит.

— Когда начнем, капитан?

— Завтра утром, друзья мои! Если все получится, мы, скорее всего, будем спасены! После удачной попытки нам только останется найти нужную планету. В случае неудачи мы избавим себя от этой необходимости!

— А что насчет межгалактического полета? Когда мы сможем попробовать совершить его?

— Вначале нам необходимо как можно ближе подлететь к центру Галактики и разузнать о нем как можно больше. Если полученная на месте новая информация подтвердит и дополнит мои расчеты, то межгалактический полет состоится очень скоро. По моим расчетам, черная дыра состоит лишь из неактивных «молниеносных» частиц. Поэтому она и не видна, так как является абсолютно черным телом. К тому же это воронка чудовищных размеров, которая втягивает в себя совершенно все, в том числе и свет, что делает ее совершенно недоступной для рассмотрения. Я считаю, что, влетев в черную дыру Млечного Пути, мы вмиг окажемся в ближайшей к нему галактике. Еще один миг, и мы окажемся в следующей. Эти путешествия будут продолжаться до тех пор, пока в одной из галактик, которые мы будем прочесывать, не найдется желанная планета.

Оставалось все проверить на практике. Как же опасен был замысел, но как же он был необходим. Другого выбора у пассажиров «Оазиса» просто не было. Точнее, выбор был, а именно бесцельное и бесконечное скитание в космосе, которое рано или поздно должно было закончиться гибелью людей.

После слов Сэмюэла все обнялись. Впервые за годы полета они были действительно счастливы. Надежда в их сердцах загорелась ярким пламенем. Если все удастся, и они отыщут планету, то человечество будет спасено. Если же нет, то тот огонь, который сейчас загорелся в их сердцах, сожжет дотла все оставшиеся надежды.