Брачный пир в библейском контексте символизирует Царство Божье. Именно образ радостного общения, в который включается весь человек – его тело, душа и дух – раскрывает смысл спасения как единения с Богом, путь к которому Христос открывает людям. Тема пира, трапезы, застолья в Библии занимает огромное место. Образ пира, прежде всего, это образ встречи, а участие в нем – не общепит, это участие в истинной радости и совершенной любви. Не случайно апостол Павел пишет: «Царствие Божие не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе». (Рим 14:17). И здесь нет противоречия, потому не ради насыщения плоти призывает Господь на пир верных, а ради того, чтобы разделить с ними – через хлеб и вино, через простую пищу – свою жизнь, себя самого.

Именно так тема пира раскрывается в творчестве московской художницы Елены Черкасовой. И эта тема не одной или двух картин и даже не серии, а сквозная тема, возникающая практически постоянно в разных ракурсах.

Вот, например, в Библии есть книги Премудрости, в которых тема трапезы занимает важное место: «Премудрость построила себе дом, вытесала семь столбов его, Заколола жертву, растворила вино свое и приготовила у себя трапезу; Послала слуг своих провозгласить с возвышенностей городских: «Кто неразумен, обратись сюда!» И скудоумному она сказала: «Идите, ешьте хлеб мой и пейте вино, мною растворенное». (Притч 9:1–5).

У Елены Черкасовой есть несколько картин на эту тему, очень непростую, которая и в иконописи-то появляется только к концу XV века, и в европейской живописи чрезвычайно редка. Яркая красочность, искренняя радость, общение, веселящее душу – все это мы видим на картине художницы, и у зрителя невольно рождается улыбка, потому что Пир Премудрости показан почти как детский праздник. Наверное, потому что искренняя радость хорошо известна детям, а взрослые, умудренные и усталые, редко так бескорыстно отдаются общению и чистому, беззаботному веселию, потому и Господь говорит: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф 18: 3).

И мы видим на картине Елены Черкасовой, как сам Христос приглашает на пир. Текст, введенный в живописную ткань картины, еще раз напоминает нам о словах писания, и является также частью общения и подлинно духовного насыщения. На другой картине мы видим кружащуюся в безудержном танце Премудрость в образе юной девы, а вокруг нее и ангелы, и юноши, и старцы – и все танцуют или радуются в танце. Здесь вспоминают слова пророка Иеремии: «Тогда девица будет веселиться в хороводе, и юноши и старцы вместе; и изменю печаль их на радость и утешу их, и обрадую их после скорби их» (Иер 31:13).

В книге Премудрости читаем: «Премудрость светла и неувядающа, и легко созерцается любящими ее, и обретается ищущими ее; она даже упреждает желающих познать ее. С раннего утра ищущий ее не утомится, ибо найдет ее сидящею у дверей своих. Помышлять о ней есть уже совершенство разума, и бодрствующий ради нее скоро освободится от забот, ибо она сама обходит и ищет достойных ее, и благосклонно является им на путях, и при всякой мысли встречается с ними. Начало ее есть искреннейшее желание учения, а забота об учении – любовь, любовь же – хранение законов ее, а наблюдение законов – залог бессмертия, а бессмертие приближает к Богу; поэтому желание премудрости возводит к царству» (Прем 6:12–20)

С. С. Аверинцев, размышляя о пире Премудрости, отметил, что в книге есть и другой пир – пир блудницы, образ пиров этого мира, в которых все наоборот, иначе, чем задумал. Все так, как получается у человека, забывшего Бога.

«Как по-русски и по-славянски, как по-гречески и по-латыни, Премудрость и по-еврейски обозначается существительном женского рода: hokhmah, или, в форме pluralis maiestatis, как Притч 1:20, hokhmot. Но для персонажа женственного ее поведение в необычной мере публично: она является не в укрытии дома, но при дороге, на распутиях, на улицах и площадях, у городских ворот. В таких местах выступают персоны, чье бытие публично по самой сути вещей: цари, судьи, пророки, – но из женщин – блудницы. В той же Книге Притч мы читаем о распутной женщине: ноги ее не живут в доме ее; то на улице, то на площадях, и у каждого угла… (7:12). Премудрость созывает и приглашает к себе всех, кто ее слышит (напр., 9:4–5); но и блудница зазывает к себе. Парадоксальная параллельность внешних черт ситуации явно осознана и подчеркнута: блудница соблазняет юношу тем, что не далее как сегодня заколола по обету жертву selamim, а потому имеет в доме достаточно мяса для пира (Притч 7:14), – но Премудрость также заколола жертвы (буквально «заколола заколаемое», 9:2), приготовила вино и теперь зовет на пир (9:5). Публичное явление Премудрости – и публичное явление блудницы; жертвенный пир Премудрости – и жертвенный пир блудницы, – всюду симметрия, не приглушенная, но заостренная ради некоего важного контраста».

Пиры блудниц, пиры Валтасара прекрасно описаны и в мировой литературе, и в мировой живописи, а вот Пир Премудрости – тема, которая не всем по плечу. Елена Черкасова дерзнула ее поднять, и, на мой взгляд, весьма удачно.

Вообще обращение Черкасовой к библейским темам сознательно и разработка их весьма глубока. Однако в ней нет плоской иллюстративности, это всегда вдумчивой размышление над текстом, попытка найти образный эквивалент, пластически убедительный и эмоционально адекватный. Некоторые графические листы отсылают нас, например, к конкретным псалмам, в которых, кстати, тема пира, трапезы возникает постоянно.

Например, Первый псалом:

Елена Черкасова решает тему этого псалма через натюрморт, в котором на столе стоит и пища земная – вино, фрукты и проч., даже прибор лежит – вилка и нож, и пища духовная – книга на пюпитре, а рядом очки. Ровно посередине стоит горящая свеча на подсвечнике, сохраняя баланс земного и небесного.

Заметим, что художница не делает резкого выбора в пользу только духовной пищи, не скидывает со стола плоды земные, потому что в библейском космосе есть место всему: и радости земной, и радости небесной, здесь неуместен жесткий ригоризм аскетов, отвергающих земные блага, даже если это делается ради достижения благ духовных, ибо «Господня земля, и все, что наполняет ее» (Пс 23:1). Библейская трапеза это благословение.

В псалме 127 читаем:

На картине Черкасовой, написанной на тему псалма127, мы видим стоящих вокруг стола юношей, на столе корзина с фруктами, хлеб и проч. Справа стоит мать, она держит хлеб, слева стоит отец, он держит кувшин с вином. Это образ субботний домашней трапезы, Шабат – время, посвященное Господу, и каждая еврейская семья собирается вокруг стола, чтобы произнести благословение на хлеб и вино, и возблагодарить Господа за все Его благодеяния и милости.

Интересная деталь: почти на всех картинах Елены Черкасовой мы видим персонажей с очень выразительными лицами – большими глазами, крупными носами, но на этих лицах отсутствует рот. Этим художница подчеркивает, что не ради физического только насыщения собираются люди вокруг стола, а ради общения, взаимной радости, благодарения.

Вспомним, как с горечью говорит Иисус толпам, осаждавшим Его после чуда умножения хлебов и рыб: «Вы разыскиваете Меня вовсе не для того, чтобы видеть чудеса, а потому, что вы ели хлеб и насытились. Ищите же не тленную пищу, но пищу, которая дарует Жизнь Вечную (Ин 6:26–27).

Графический лист «Насыщение хлебами» показывает нам трапезу, в которой происходит не столько физическое насыщение, хотя почти каждый персонаж держит в руках рыбку, хлеб или кувшин с вином, сколько духовное и интеллектуальное, потому, что все смотрят на Христа и слушают Его, забыв про пищу, а только внимают каждому слову Спасителя. Тут вспоминаются слова самого Господа, сказанные Им в пустыне во время искушения: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким, словом, исходящим из уст Божиих» (Мф 4:4).

Образ Небесного Царства в Библии, как уже было сказано, – это образ пира, трапезы, приготовленной для человека любящим Богом. И потому, прощаясь со своими учениками, Христос говорит: «Я завещаю вам, как завещал Мне Отец Мой, Царство, да ядите и пиете за трапезою Моею, во Царствии Моем…» (Лк 22:29–30). Трапеза в Сионской горнице становится началом пира в Царстве Божьем.

И эту связь Елена Черкасова прозревает в образе «Трапезы в Эммаусе», где три фигуры – Христос, Лука и Клеопа – сидящие за столом осенены тремя ангелами Троицы. Этих ангелов не видят участники трапезы, поглощенные радостью встречи с живым Учителем, и если умом они пытаются все еще задавать вопросы, сердце их уже раскрыто горнему миру, потому они и восклицают потом: «Не горело ли сердце наше?» (Лк 24:32).

В этом контексте понятно, что совсем не случайно первое чудо Христа было совершено Им на брачном пиру – в Кане Галилейской. Елена Черкасова очень любит эту тему и у нее есть немало и живописных полотен, и графических листов, где она представляет эту сцену, выделяя то один, то другой ее аспект. Через сопоставление различных трапез она раскрывает главную тему Библии – тему жертвенной любви Бога к человеку. Часто на ее картинах, посвященных браку в Кане, в центре композиции оказывается блюдо с агнцем, и тогда диалог Христа и Марии» – «Что мне и тебе, Жено?!» – раскрывается в свете евхаристической трапезы и Голгофской жертвы. Брак в Кане – прообразует евхаристию, а евхаристия – брачный пир в Царстве Божьем, так неисповедимые пути Премудрости вновь ведут нас в Эдем, где мы вновь встречаем Адама и Еву, но уже иных – прошедших кружным путем всей человеческой истории и возвратившиеся в дом Небесного Отца как блудные, но любимые дети. Картина «Адам и Ева снова в раю» – это удивительный образ Встречи, это гимн Божьей любви и глубочайшее размышления о смысле человеческой жизни («Претерпевший до конца спасется» – Мф 10:22). Мы видим, как постаревшие, поседевшие, но счастливые Адам и Ева, как жених и невеста стоят под древом жизни, плоды которого дают им исцеление, спасение и вечную жизнь.

Тема исцеляющей трапезы звучит ярким крещендо в книге Откровения Иоанна Богослова: «И показал мне чистую реку воды жизни, светлую, как кристалл, исходящую от престола Бога и Агнца. Среди улицы его, и по ту и по другую сторону реки, древо жизни, двенадцать раз приносящее плоды, дающее на каждый месяц плод свой; и листья дерева – для исцеления народов» (Откр 22:1–2).