Глава двадцать седьмая
Кентавр и гнида
– Ну, Гермиона, жалеешь теперь, что бросила прорицание? – с улыбкой спросила Парвати.
Это было за завтраком, через два дня после увольнения профессора Трелони. Собираясь на первое занятие к Фиренце, Парвати гляделась в обратную сторону ложки и подкручивала ресницы волшебной палочкой.
– Не особенно, – равнодушно ответила Гермиона, не отрываясь от «Оракула». – Никогда не любила лошадей.
Она перевернула страницу и стала бегло просматривать заголовки.
– Он не лошадь, он кентавр! – возмутилась Лаванда.
– Роскошный кентавр… – вздохнула Парвати.
– Так или иначе, у него четыре ноги, – отрезала Гермиона. – Но вы же вроде бы страшно переживали за Трелони?
– Мы и сейчас переживаем! – заверила Лаванда. – Мы ее навещали! Отнесли нарциссы – не хрюкающие, которые у Спарж, а нормальные.
– Как она? – поинтересовался Гарри.
– Так себе, – сочувственно ответила Лаванда. – Бедняжка – все плачет, плачет… Говорит, готова уехать куда глаза глядят, лишь бы подальше от Кхембридж. Еще бы! Кхембридж обошлась с ней ужасно, просто ужасно.
– И это только начало, – мрачно изрекла Гермиона.
– Ерунда, – сказал Рон, любовно склоняясь над огромной тарелкой яичницы с беконом. – Ужаснее, чем сейчас, быть не может.
– Помяни мое слово: она еще отомстит Думбльдору за то, что назначил нового учителя, не посоветовавшись с ней. – Гермиона сложила газету. – К тому же полукровку. Ты же видел, как она смотрела на Фиренце.
После завтрака Гермиона пошла на арифмантику, а Гарри и Рон вместе с Лавандой и Парвати отправились на прорицание.
– Нам разве не в Северную башню? – удивился Рон, когда Парвати прошла мимо мраморной лестницы.
Парвати презрительно глянула на него через плечо:
– Что, по-твоему, Фиренце должен карабкаться через люк? Мы теперь в аудитории одиннадцать, вчера на доске было объявление.
Одиннадцатая аудитория располагалась на первом этаже, и к ней из вестибюля вел коридор напротив Большого зала. Там находились классы, где занимались чрезвычайно редко; в них царило запустение, и они больше напоминали кладовки. Поэтому, войдя в дверь вслед за Роном и неожиданно очутившись на лесной поляне, Гарри от удивления застыл.
– Что это?..
Пол порос упругим мхом; деревья покачивали густыми кронами, которые закрывали потолок и окна, и вся комната была исчерчена косыми потоками мутно-зеленого пятнистого света. Те, кто уже пришел на урок, сидели на земле, прислонясь спинами к стволам или валунам, обхватив колени либо скрестив руки на груди. Все явно нервничали. На полянке, где не было деревьев, стоял Фиренце.
– Гарри Поттер, – сказал он и протянул руку.
– Эмм… здравствуйте. – Гарри обменялся рукопожатиями с кентавром, который, не улыбаясь, не моргая, пристально посмотрел на него удивительными сапфировыми глазами. – Э-э… рад вас видеть.
– Взаимно, – откликнулся кентавр, наклоняя белокурую голову. – Мы встретились вновь – как и было предсказано.
На груди Фиренце виднелся еле заметный синяк в форме копыта. Гарри повернулся к одноклассникам, выискивая, где бы сесть; все смотрели на него в восхищении, очевидно, потрясенные их с Фиренце знакомством. Похоже, кентавр наводил на всех благоговейный ужас.
Наконец дверь закрылась; последний ученик уселся на пенек возле корзины для бумаг, и Фиренце широким жестом обвел помещение.
– Профессор Думбльдор любезно обустроил этот кабинет, – начал кентавр, когда все затихли, – в соответствии с естественной средой моего обитания. Разумеется, я бы предпочел давать уроки в Запретном лесу, который до прошлого понедельника был моим домом… но, увы, это невозможно.
– Простите, э-э… сэр, – еле слышно выдохнула Парвати, поднимая руку, – но почему? Мы были там с Огридом, мы не боимся!
– Дело не в вашей храбрости, – пояснил Фиренце, – а в моем положении. Я не могу вернуться в лес. Табун изгнал меня.
– Табун? – озадаченно переспросила Лаванда, и Гарри догадался, что она воображает мустангов. – Какой та… А! – На ее лице забрезжило понимание. – Так вас много?! – изумилась она.
– Вас что, Огрид выращивает, как тестралей? – оживился Дин.
Фиренце очень медленно повернул к нему голову, и Дин сразу смекнул, что ляпнул нечто оскорбительное.
– Я не… не то хотел… простите, – хрипло промямлил он.
– Кентавры – не скот и не домашние животные, – промолвил Фиренце.
Последовала пауза, а затем Парвати вновь подняла руку:
– Скажите, сэр… а почему вас изгнали другие кентавры?
– Потому что я дал согласие работать у профессора Думбльдора, – ответил Фиренце. – Они расценили это как предательство.
Гарри вспомнил, как почти четыре года назад кентавр Бейн ругал Фиренце, когда тот на собственной спине вывез Гарри в безопасное место. Бейн тогда сказал, что Фиренце «уподобился мулу»… Интересно, это Бейн ударил Фиренце в грудь?
– Начнем урок, – произнес Фиренце. Он взмахнул длинным серебристым хвостом, поднял руку к зеленому шатру над головой, потом медленно ее опустил – и свет померк. Над поляной сгустились сумерки, в небе зажглись звезды. Все заахали. Рон громко вскрикнул: «Ни фига себе!»
– Лягте на спину, – спокойно велел Фиренце, – и обратите взоры к небесам. Там, среди звезд, начертаны судьбы наших рас. Способные Видеть прочтут их.
Гарри растянулся на спине и уставился в потолок. Мерцающая красная звезда подмигнула ему с вышины.
– Мне известно, что на астрономии вы изучали названия планет и их спутников, – продолжал невозмутимый голос кентавра, – и отмечали на картах пути движения звезд. За много веков кентавры сумели раскрыть тайный смысл этих перемещений. Наши исследования говорят о том, что, поглядев в небеса, можно разгадать будущее…
– Мы с профессором Трелони проходили астрологию! – взволнованно перебила Парвати, лежа на спине и смешно выбрасывая руку вверх. – Марс вызывает несчастные случаи, ожоги и всякие такие вещи, а когда он находится в оппозиции к Сатурну, как сейчас, – Парвати нарисовала в воздухе прямой угол, – надо осторожнее обращаться с горячими предметами…
– Все это, – безмятежно сказал Фиренце, – глупые людские выдумки.
Парвати беспомощно уронила руку.
– Незначительные происшествия, крошечные человечьи события, – Фиренце переступил копытами на мшистом полу, – для Вселенной – лишь жалкое муравьиное копошение. Движение планет на них не влияет.
– Но профессор Трелони… – начала Парвати с обидой в голосе.
– Тоже человек, – чуть пожал плечами Фиренце. – А посему слепа и опутана предрассудками, как и вся ваша порода.
Гарри, слегка повернув голову, взглянул на Парвати. Ее лицо горело оскорбленным возмущением – как, впрочем, и лица некоторых других учеников.
– Возможно, Сибилла Трелони способна Видеть, я не знаю, – продолжал Фиренце, прохаживаясь по полянке (Гарри слышал, как он хлещет хвостом), – но в целом она зря тратит время на чепуху, которую люди называют гаданием и которой сами себе льстят. Я же намерен поделиться с вами великим знанием – непредвзятым и беспристрастным. Взгляд кентавров устремлен в небеса. Иногда там появляются знаки – вестники беды или перемен. Но порой проходит десять лет, прежде чем мы поймем, что увидели.
Фиренце показал на красную звезду, висящую прямо над Гарри.
– Согласно знакам, последнее десятилетие в жизни колдовской расы – лишь краткое перемирие между двумя войнами. Марс, вдохновитель сражений, сияет ярко, а это означает, что скоро, очень скоро вновь грянет буря. Когда? Иногда кентаврам удается это узнать, сжигая определенные травы и листья, по форме дыма и пламени…
Это был самый необычный урок в жизни Гарри. Ребята жгли шалфей и медовую мальву на полу и старались разглядеть в едком дыму некие формы и символы, которых велел ждать Фиренце. То, что никто ничего не увидел, кентавра нисколько не смутило. Он сказал, что люди вообще плохо в этом разбираются, да и кентаврам требуются годы, чтобы хоть чему-то научиться, а напоследок сообщил, что глупо слишком уж доверять знакам, ибо даже кентавры иногда трактуют их неверно. Такого учителя у Гарри еще не бывало. Казалось, главная задача Фиренце – не передать знания, а внушить ученикам, что никакое знание, даже знание кентавров, не является непреложным.
– Как-то у него все размыто, да? – шепнул Рон, когда они с Гарри тушили костер. – Я бы вот не отказался побольше узнать об этой войне, которая у нас тут будет.
Прямо за дверью громко зазвонил колокол, и все вздрогнули; Гарри совсем забыл, что они в замке, а не в лесу. Несколько озадаченные, ребята побрели из класса.
Гарри и Рон тоже хотели идти, но Фиренце сказал:
– Гарри Поттер, прошу на пару слов.
Гарри обернулся. Кентавр шагнул к нему. Рон замер в нерешительности.
– Можешь остаться, – разрешил Фиренце. – Но закрой, пожалуйста, дверь.
Рон торопливо выполнил просьбу.
– Гарри Поттер, ты – друг Огрида, верно? – начал кентавр.
– Да, – подтвердил Гарри.
– Тогда, будь добр, передай ему мое предупреждение. Попытки не увенчаются успехом. Лучше их оставить.
– Попытки не увенчаются успехом? – непонимающе повторил Гарри.
– И лучше их оставить, – кивнул Фиренце. – Я бы предупредил Огрида сам, но мне было бы неразумно появляться в окрестностях леса. Драка кентавров Огриду ни к чему, ему и так хватает забот.
– Но… какие попытки? – нервно спросил Гарри.
Фиренце окинул Гарри бесстрастным взглядом и промолвил:
– Недавно Огрид оказал мне большую услугу. И я очень уважаю его за то, что он заботится обо всех живых существах. Я не выдам его секрет. Но Огрида необходимо образумить. Попытки не увенчаются успехом. Передай ему это, Гарри Поттер. Доброго дня вам обоим.
Душевный подъем, случившийся после выхода интервью, давно прошел. Скучный март незаметно сменился промозглым, ветреным апрелем, и жизнь опять превратилась в сплошную череду забот и тревог.
Кхембридж по-прежнему инспектировала все уроки ухода за магическими существами, и передать Огриду предупреждение Фиренце оказалось непросто. В конце концов Гарри притворился, будто забыл учебник «Фантастические твари и где они обитают», и вернулся за ним после урока. Он передал слова Фиренце, и Огрид, застигнутый врасплох, молча вытаращил опухшие, подбитые глаза. Потом опомнился и проворчал:
– Хороший парень, Фиренце, жалко, чепуху городит. С попытками порядок – чем надо, тем и увенчаются.
– Огрид, во что ты ввязался? – серьезно спросил Гарри. – Учти, тебе надо сидеть тихо. Кхембридж уже уволила Трелони, и, если хочешь знать мое мнение, это только начало. Если ты делаешь что-то не то, тебя…
– В жизни есть вещи поважней работы, – изрек Огрид. Но руки у него затряслись, и таз со сварлевым пометом грохнулся на пол. – Не парься из-за меня, Гарри. А теперь иди, иди, вот молодчага.
Пришлось отправиться восвояси, оставив Огрида собирать навоз, но, пока Гарри брел к замку, настроение у него было препаршивое.
Между тем, как постоянно напоминали учителя и Гермиона, неумолимо приближались экзамены на С.О.В.У. Пятиклассники испытывали большое нервное напряжение, и Ханна Аббот оказалась первой, кто получил от мадам Помфри смирительное зелье. Бедняжка расплакалась на гербологии, лепеча в перерывах между рыданиями, что непоправимо глупа, никогда не сдаст экзамены и лучше уйдет из школы прямо сейчас.
Если б не Д. А., Гарри было бы очень плохо. Казалось, он живет исключительно ради собраний, где отдает все силы, но взамен получает огромное удовольствие. Он очень гордился успехами своих учеников и порой воображал, что скажет Кхембридж, когда все они на экзаменах по защите от сил зла получат «великолепно».
Они перешли к вызову Заступников, чего все давно и с нетерпением ждали. Впрочем, Гарри не уставал напоминать: в ярко освещенной комнате, когда никому ничего не грозит, это совсем не то, что в реальных условиях, когда на тебя надвигается, скажем, дементор.
– Ой, не занудствуй, – беззаботно отмахнулась Чо на последнем занятии перед Пасхой, следя за своим серебристым лебедем, парящим под потолком. – Они такие хорошенькие!
– Они должны быть не хорошенькие, а надежные, – попытался втолковать Гарри. – Нам бы пригодился вризрак… Я учился так: вызывал Заступника, когда вризрак изображал дементора.
– Но это же очень страшно! – воскликнула Лаванда, чья палочка пыхала облачками серебристого пара. – А я… и так… никак… не могу… научиться! – сердито добавила она.
У Невилла тоже ничего не получалось. Он сосредоточенно морщился, но из кончика волшебной палочки вылетали лишь хлипкие клочки дыма.
– Надо думать о хорошем, – напомнил Гарри.
– Я стараюсь, – жалобно отозвался Невилл. Он действительно старался изо всех сил – круглое лицо блестело от пота.
– Гарри, кажется, получается! – заорал Шеймас. Он впервые пришел на занятие вместе с Дином. – Смотри… ой!.. исчез… Но, Гарри, он точно был мохнатый!
Вокруг Гермионы, резвясь, скакал ее Заступник – блестящая серебристая выдра.
– А они и правда милые, да? – Гермиона с нежностью глядела на свое творение.
Дверь Кстати-комнаты открылась и сразу закрылась. Гарри обернулся посмотреть, кто пришел, но никого не увидел. И только через несколько секунд осознал, что те, кто стоял ближе к двери, замолчали. Потом кто-то потянул его за подол. Гарри опустил голову и, к великому своему удивлению, увидел домового эльфа Добби: огромные круглые глаза под восемью шапками.
– Привет, Добби! – сказал Гарри. – Почему ты?.. В чем дело?
Эльф в ужасе таращился и дрожал. Все молчали и смотрели на него. Заступники рассеялись туманом, и в комнате потемнело.
– Гарри Поттер, сэр… – запищал эльф, дрожа с головы до ног. – Гарри Поттер, сэр… Добби пришел предупредить вас… хотя домовым эльфам не велено…
И Добби ринулся головой в каменную стену. Гарри, хорошо знакомый с повадками эльфа, попытался его перехватить, но не успел. К счастью, шапки смягчили удар, и Добби мячиком отскочил от стены. Гермиона и другие девочки сочувственно вскрикнули.
– Что случилось, Добби? – спросил Гарри, схватив эльфа за тонкую ручку, чтобы он не покалечился.
– Гарри Поттер… она… она…
Свободным кулачком эльф со всей силы вмазал себе по носу. Гарри схватил его за вторую руку.
– Кто «она», Добби?
Но он уже знал кто; столь неодолимый страх мог вызвать только один человек. Добби смотрел на Гарри скошенными к переносице глазами и беззвучно что-то шептал.
– Кхембридж? – спросил Гарри, похолодев.
Добби кивнул и тут же предпринял попытку головой стукнуться о колени Гарри. Тот отодвинул его подальше.
– Но что она? Добби? Она ведь не узнала про… про это… про нас… про Д. А.?
Ответ он прочел на потрясенном, убитом лице эльфа. Не в силах высвободить руки, Добби попытался пнуть себя ногой и упал.
– Она идет сюда? – почти беззвучно спросил Гарри.
Добби взвыл:
– Да, Гарри Поттер, да!
Гарри выпрямился и обвел взглядом неподвижных ребят, которые в страхе взирали на бьющегося эльфа.
– ЧЕГО ВЫ ЖДЕТЕ? – взревел Гарри. – БЕГИТЕ!
Все ринулись к выходу; у двери образовался затор, потом кто-то прорвался наружу. Прислушиваясь к быстрому топоту, Гарри от души надеялся, что у всех хватит ума бежать не в общежития, а в библиотеку или совяльню, это гораздо ближе, а сейчас ведь только без десяти девять…
– Гарри, быстрей! – пронзительно крикнула Гермиона из клубка толкающихся у двери.
Гарри подхватил на руки Добби, который упорно старался нанести себе увечья, и кинулся в конец очереди.
– Добби, послушай… это приказ… беги на кухню к остальным эльфам! Если она спросит, предупреждал ли ты меня, соври, скажи нет! – быстро заговорил Гарри. – И я запрещаю тебе себя калечить! – добавил он, отпуская эльфа, когда оказался наконец за дверью и захлопнул ее за собой.
– Спасибо, Гарри Поттер! – пискнул Добби, улепетывая.
Гарри посмотрел налево, направо… с обеих сторон сверкнули чьи-то пятки, и коридор опустел. Гарри бросился вправо; там, дальше, туалет, и если он успеет добежать, то сможет притвориться, что…
– А-А-А-А-А!
Он на что-то наткнулся, полетел головой вперед и пропахал на животе футов пять или шесть. Сзади кто-то засмеялся. Гарри перекатился на спину и увидел Малфоя, притаившегося в нише под уродливой вазой в форме дракона.
– Спотыклятая порча, Поттер! – ухмыльнулся он. – Эй, профессор… ПРОФЕССОР! Я тут кое-кого поймал!
Из-за дальнего угла выскочила Кхембридж. Она задыхалась, но на лице играла торжествующая улыбка.
– Он! – победно крикнула Кхембридж, увидев на полу Гарри. – Очень хорошо, Драко, молодец! Пятьдесят баллов «Слизерину»! Я с ним разберусь… Вставайте, Поттер!
Гарри поднялся, с омерзением глядя на Кхембридж и Малфоя. Главная жаба никогда еще не была так счастлива. Она, как клещами, обхватила его локоть и, широко ухмыляясь, повернулась к Малфою:
– Поищи здесь, Драко, может, еще кого-нибудь найдешь. Скажи остальным, пусть заглянут в библиотеку… всех, кто тяжело дышит… да, и проверьте туалеты, мисс Паркинсон поможет… Скорей… А вы, – продолжила она самым нежным, самым страшным своим голоском, когда Малфой ушел, – вы, Поттер, вместе со мной идете к директору.
Очень скоро они оказались перед каменной горгульей. Гарри гадал, скольких его товарищей тоже схватили. Он думал о Роне – миссис Уизли его убьет – и о том, что будет с Гермионой, если ее исключат и она не сдаст экзаменов на С.О.В.У. А бедный Шеймас… на первом же занятии… А Невилл… у него так хорошо получалось…
– Шипучая шмелька, – пропела Кхембридж. Каменная горгулья отпрыгнула, стена расступилась, они взошли на движущуюся каменную лестницу и через минуту уже стояли перед полированной дверью с молотком-гриффоном. Впрочем, Кхембридж не стала стучать, а прошла прямо в кабинет, не ослабляя хватки на локте Гарри.
В кабинете было полно людей. Думбльдор сидел за письменным столом – лицо безмятежно, пальцы домиком. Рядом очень прямо, с каменным лицом, стояла профессор Макгонаголл. Министр магии Корнелиус Фудж, чем-то очень довольный, на каблуках раскачивался у камина; по обе стороны от двери, как стража, высились Кингсли Кандальер и незнакомый колдун крепкого сложения и с жестким ежиком. Поодаль, у стены, маячил веснушчатый, очкастый, вдохновенный Перси Уизли с пером и тяжелым пергаментным свитком – очевидно, готовился стенографировать.
Портреты директоров и директрис сегодня не притворялись спящими; они были настороженны и серьезны. При виде Гарри некоторые бросились к соседям и принялись жарко шептаться.
Дверь закрылась, и Гарри высвободился из рук Кхембридж. На него злобно, но удовлетворенно уставился Корнелиус Фудж.
– Так, – сказал он. – Так-так-так…
Гарри в ответ поглядел как только мог свирепо. Сердце выскакивало из груди, но в голове было на удивление ясно и спокойно.
– Он бежал к гриффиндорской башне, – объявила Кхембридж с прямо-таки неприличным возбуждением. Лицо ее сияло той жестокой радостью, с какой она наблюдала за рыдающей Трелони. – Его схватил Малфой-младший.
– Вот как? Молодец, – похвалил Фудж. – Не забыть рассказать Люциусу… Что же, Поттер… Надо думать, тебе известно, почему ты здесь?
Гарри хотел бросить в лицо министру вызывающее «да»; открыл рот, почти произнес это слово… и тут его взгляд случайно упал на Думбльдора. Тот смотрел не на Гарри, а куда-то повыше его плеча, но, когда Гарри поглядел, Думбльдор чуть-чуть – на крохотную долю дюйма – повернул голову сначала в одну, потом в другую сторону.
Гарри переменил решение на полуслове.
– Д… нет.
– Что-что? – переспросил Фудж.
– Нет, – решительно повторил Гарри.
– Не знаешь, почему тебя сюда привели?
– Не знаю, – сказал Гарри.
Фудж, не веря собственным ушам, посмотрел на Кхембридж. Гарри воспользовался случаем, чтобы еще раз украдкой поглядеть на Думбльдора. Тот едва заметно кивнул и подмигнул ковру под ногами.
– Стало быть, ты понятия не имеешь, – голос Фуджа источал сарказм, – почему профессор Кхембридж привела тебя сюда? И не знаешь, что нарушил школьные правила?
– Школьные правила? – поднял брови Гарри. – Нет.
– Декреты министерства, – сердито поправился Фудж.
– Если и да, то мне об этом ничего не известно, – нахально заявил Гарри.
Сердце билось как бешеное. Врать стоило хотя бы ради того, чтобы у Фуджа подскочило давление, но выкрутиться не удастся. Если Кхембридж узнала про Д. А., Гарри, зачинщик, сейчас отправится собирать вещи.
– Значит, тебе неизвестно, – продолжал Фудж невнятным от гнева голосом, – что в школе обнаружено нелегальное ученическое общество?
– Нет. – Гарри спешно изобразил невинное удивление – нельзя сказать, что удачно.
– Полагаю, министр, – приятнейше пропела Кхембридж, – мы быстрее достигнем успеха, если я приведу осведомителя.
– Да, да, пожалуйста, – закивал Фудж. Кхембридж вышла. Фудж мстительно посмотрел на Думбльдора: – Что может быть лучше хорошего свидетеля, не так ли, Думбльдор?
– Истинно так, Корнелиус, – сурово ответил Думбльдор, склоняя голову.
Они ждали несколько минут, стараясь не встречаться взглядами; затем Гарри услышал за спиной скрип двери. Мимо прошла Кхембридж. Она вела за плечо Мариэтту, кудрявую подругу Чо, прятавшую лицо в ладонях.
– Не бойся, дорогая, не бойся, – мягко проговорила Кхембридж, похлопывая девочку по спине, – все в порядке. Ты все сделала правильно. Министр очень доволен. Он расскажет твоей маме, какая ты умница. Вы знаете мать Мариэтты, министр, – добавила Кхембридж, взглянув на Фуджа. – Это мадам Эджком из департамента волшебных путей сообщения, управление кружаных путей – помните, она помогала нам с каминами «Хогварца»?
– Отлично, отлично! – обрадовался Фудж. – Яблочко от яблоньки, а? Ну, детка, посмотри-ка на меня, не стесняйся, давай послушаем, что ты нам… ах ты ж, горгулья ясная!
Мариэтта подняла голову; Фудж в ужасе отшатнулся, попал ногой в камин и, чертыхнувшись, принялся топтать задымившийся подол. Мариэтта взвыла и натянула мантию до самых глаз. Тем не менее все успели увидеть уродливые лиловые гнойники на носу и щеках, образующие слово «ГНИДА».
– Забудь о прыщах, милая, – нетерпеливо сказала Кхембридж, – опусти мантию и расскажи министру…
Но Мариэтта опять глухо взвыла и отчаянно затрясла головой.
– Ну хорошо, глупая, я расскажу, – рявкнула Кхембридж. Она вновь пристроила на лицо свою ужасную улыбочку и начала: – Итак, министр, сегодня вечером, вскоре после ужина, мисс Эджком пришла ко мне в кабинет, желая о чем-то рассказать. По ее словам выходило, что если я поднимусь в некую тайную комнату на седьмом этаже, так называемую Кстати-комнату, то найду нечто для себя приятное. Я расспросила ее подробнее и выяснила, что там состоится какое-то собрание. К несчастью, тут вступила в действие порча, – Кхембридж раздраженно указала на Мариэтту, – и мисс Эджком, случайно увидев себя в зеркале, так расстроилась, что больше не могла говорить.
– Ну что ж, – Фудж одарил Мариэтту взглядом, который, без сомнения, считал добрым и отеческим, – это очень смелый поступок. Ты сделала правильно. А теперь расскажи, что там происходило, на этом собрании? Для чего вы собирались? И кто там был?
Мариэтта не ответила и лишь еще раз потрясла головой, в страхе глядя перед собой широко раскрытыми глазами.
– А у нас что, нет контрпорчи? – нетерпеливо спросил Фудж у Кхембридж. – Чтобы она могла нормально разговаривать?
– Я пока не нашла, – неохотно призналась Кхембридж, и Гарри испытал невероятную гордость за Гермиону. – Но это не важно, она может и не говорить. Я сама. Помните, министр, в октябре я сообщала вам, что Поттер и некоторые другие учащиеся встречались в Хогсмеде, в «Башке борова»…
– У вас есть доказательства? – неожиданно вмешалась профессор Макгонаголл.
– Да, Минерва, – самодовольно заявила Кхембридж. – Показания Уилли Уиздесуйерса, который оказался в баре в то же самое время. Он был весь забинтован, но слух его отнюдь не пострадал. Он слышал каждое слово Поттера и, поспешив в школу, передал мне…
– Так вот почему он не понес наказания за срыгивающие унитазы, – сказала профессор Макгонаголл, высоко поднимая брови. – Любопытная подробность! Вот как, оказывается, работает наша правоохранительная система!
– Вопиющая коррупция! – загрохотал могучий красноносый колдун с портрета над столом Думбльдора. – В мое время, господа, министерство не вступало в сделки с преступниками!
– Благодарю вас, Фортескью, однако успокойтесь, – мягко проговорил Думбльдор.
– Целью встречи, – продолжала профессор Кхембридж, – было склонить собравшихся к вступлению в нелегальное общество с тем, чтобы изучать заклятия и контрпорчу, исключенные министерством из школьной программы…
– Вы ошибаетесь, Долорес, – перебил Думбльдор, спокойно глядя поверх очков на крючковатом носу.
Гарри удивленно на него уставился. Как Думбльдор собирается вытащить его из этой передряги? Если Уилли Уиздесуйерс действительно все слышал, ему, Гарри, спасения нет…
– Ого! – Фудж снова закачался на пятках. – Да-да, давайте послушаем очередное вранье! Вы готовы на все, лишь бы обелить Поттера! Ну же, Думбльдор, говорите! Полагаю, Уилли Уиздесуйерс лжет? В «Башке борова» был не Поттер, а его близнец? Или все, как обычно, элементарно объясняется путешествием во времени, воскрешением из мертвых и парочкой невидимых дементоров?
Перси Уизли картинно расхохотался:
– О, как смешно, министр, как остроумно!
Эх, пнуть бы его как следует! Тут Гарри, к своему огромному изумлению, увидел, что Думбльдор тоже улыбается.
– Не стану отрицать, Корнелиус, – уверен, не станет и Гарри, – он действительно был в «Башке борова» и хотел собрать группу для изучения защиты от сил зла. Я лишь хотел внести небольшое уточнение. Долорес Кхембридж неправа, утверждая, что в то время подобная группа была нелегальной. Если помните, министерский декрет, запрещающий школьные общества, появился через два дня после встречи в «Башке борова», а следовательно, Гарри не нарушал никаких правил.
У Перси сделался такой вид, будто он получил по физиономии чем-то очень тяжелым. Фудж, забыв опуститься на пятки, застыл с разинутым ртом.
Кхембридж пришла в себя первой.
– Все это прекрасно, директор, – сладко улыбнулась она, – но со дня издания декрета номер двадцать четыре прошло около полугода. И если первая встреча не была незаконной, то все остальные определенно были.
– Ну, – сказал Думбльдор, с вежливым интересом глядя на Кхембридж поверх сплетенных пальцев, – были бы, если бы продолжались после издания декрета. Но есть ли тому доказательства?
Пока Думбльдор это говорил, за спиной Гарри раздался странный шорох, и Кингсли как будто что-то произнес. К тому же нечто едва ощутимое – не то струя воздуха, не то птичье крыло – мазнуло Гарри по боку. Однако, опустив глаза, он ничего не заметил.
– Доказательства? – с кошмарной жабьей улыбкой повторила Кхембридж. – Вы не слушаете, Думбльдор? Зачем я, по-вашему, привела Мариэтту Эджком?
– Ах, так она готова свидетельствовать за все полгода? – вскинул брови Думбльдор. – Я-то думал, она сообщила только о сегодняшнем собрании.
– Мисс Эджком, дорогая, – тут же сказала Кхембридж, – расскажите, давно ли продолжались собрания. Можете только кивнуть или покачать головой – я уверена, прыщей от этого больше не станет. Итак: собрания происходили регулярно в течение последних шести месяцев?
У Гарри внутри все оборвалось. Вот, пожалуйста, – бесспорное доказательство, против которого не сможет возразить даже Думбльдор.
– Кивни или покачай головой, милая, – ласково повторила Кхембридж, – ну давай! Заклятие не может подействовать дважды.
Все, затаив дыхание, смотрели на Мариэтту, на ее глаза, видневшиеся между воротником и кудрявой челкой. Взгляд ее был как-то странно пуст – или это только казалось из-за отблесков камина? Потом, к величайшему изумлению Гарри, Мариэтта помотала головой.
Кхембридж глянула на Фуджа и снова уставилась на Мариэтту:
– Ты, наверное, не поняла вопроса, дорогая? Я спрашиваю: ты посещала эти собрания в течение последних шести месяцев? Да?
Мариэтта опять помотала головой.
– Что это значит, дорогая? – злобно спросила Кхембридж.
– По-моему, смысл очевиден, – резко сказала профессор Макгонаголл, – в течение последних шести месяцев никаких тайных собраний не было. Верно, мисс Эджком?
Мариэтта кивнула.
– Но сегодня вечером оно было! – в ярости закричала Кхембридж. – Собрание было, мисс Эджком, в Кстати-комнате, вы сами сказали! И Поттер был зачинщиком, не так ли? Поттер – организатор, он… Что ты трясешь головой, девчонка?
– Обычно, когда человек качает головой, – ледяным тоном отчеканила профессор Макгонаголл, – он имеет в виду «нет». Поэтому, если только мисс Эджком не пользуется языком жестов, доселе неизвестным человечеству…
Профессор Кхембридж схватила Мариэтту, развернула ее лицом к себе и изо всех сил затрясла. Думбльдор тотчас оказался на ногах и стоял, вскинув волшебную палочку; Кингсли шагнул к Кхембридж – и та отскочила от Мариэтты, размахивая руками, будто обожглась.
– Я не могу допустить рукоприкладства, Долорес, – сказал Думбльдор, впервые за все время рассердившись.
– Давайте успокоимся, мадам Кхембридж, – низко, тягуче промолвил Кингсли. – Мы же не хотим неприятностей, правда?
– Нет, – почти беззвучно выдохнула Кхембридж, поднимая глаза на громадного Кингсли. – В смысле да… вы правы, Кандальер… я… немного забылась.
Мариэтта неподвижно стояла там, где ее отпустили. Казалось, ее нисколько не всполошили ни внезапная атака, ни столь же внезапное освобождение; она прижимала мантию к лицу и бессмысленно пялилась в пустоту.
Вспомнив шепот Кингсли и нечто проскользнувшее мимо, Гарри кое-что заподозрил.
– Долорес, – подсказал Фудж с видом человека, намеренного расставить точки над «и», – сегодняшнее собрание… оно точно имело место…
– Да, – Кхембридж взяла себя в руки, – да… Так вот, мисс Эджком сообщила о собрании, и я вместе с некоторыми надежными учениками немедленно отправилась на седьмой этаж, с тем чтобы схватить нарушителей на месте преступления. Однако их, видимо, предупредили, так как, пока мы поднимались, они успели разбежаться. Впрочем, это не имеет значения. Все фамилии мне известны. Кроме того, мисс Паркинсон по моей просьбе осмотрела Кстати-комнату на предмет обнаружения улик. И Кстати-комната предоставила то, что было весьма кстати.
Тут, к ужасу Гарри, Кхембридж достала из кармана список группы и передала Фуджу.
– Увидев фамилию Поттера, я сразу поняла, с чем мы имеем дело, – тихо проговорила Кхембридж.
– Превосходно, – на лице Фуджа расцвела улыбка, – превосходно, Долорес. И… разрази меня гром…
Он поглядел на Думбльдора. Тот, бессильно опустив волшебную палочку, стоял подле Мариэтты.
– Так вот как они себя называют? – медленно произнес Фудж. – «Думбльдорова армия».
Думбльдор взял у Фуджа пергаментный лист, посмотрел на заглавие, написанное Гермионой полгода назад, и на некоторое время как будто лишился дара речи. Затем, улыбаясь, поднял глаза.
– Что же, игра окончена, – просто сказал он. – Вам нужно письменное признание, Корнелиус, или устного заявления в присутствии свидетелей будет достаточно?
Кингсли и профессор Макгонаголл переглянулись – в их лицах читался страх. Гарри решительно не понимал, что происходит, – так же как и Фудж.
– Заявление? – недоуменно переспросил Фудж. – Какое… я не по…
– «Думбльдорова армия», Корнелиус. – Думбльдор, не переставая улыбаться, помахал списком перед лицом министра. – Не «Поттерова армия». Думбльдорова.
– Но… но…
В глазах Фуджа мелькнуло понимание. Он в ужасе отшатнулся, взвизгнул и опять выскочил из камина.
– Вы? – прошептал он, затаптывая задымившийся подол.
– Именно, – любезно подтвердил Думбльдор.
– Все это организовали вы?
– Я, – кивнул Думбльдор.
– Набрали армию школьников?.. Собственную армию?
– Сегодня должно было состояться первое собрание, – пояснил Думбльдор. – С единственной целью – чтобы дети подтвердили свое согласие в нее вступить. Разумеется, теперь я вижу, что было ошибкой пригласить мисс Эджком.
Мариэтта кивнула. Фудж поглядел на нее, на Думбльдора и гневно раздул грудь.
– Так вы действительно хотели устроить заговор против меня! – завопил он.
– Действительно, – весело согласился Думбльдор.
– НЕТ! – выкрикнул Гарри.
Кингсли ожег его взглядом, Макгонаголл угрожающе расширила глаза, но до Гарри внезапно дошло, что затевает Думбльдор, и он чувствовал, что обязан этому помешать.
– Нет!.. Профессор Думбльдор!..
– Тише, Гарри, иначе, боюсь, тебе придется покинуть мой кабинет, – спокойно сказал Думбльдор.
– Да уж, помолчи, Поттер! – рявкнул Фудж. В потрясении и восторге он не сводил с Думбльдора вытаращенных глаз. – Так-так-так… Я прибыл сюда, чтобы исключить Поттера, а вместо этого…
– Вместо этого арестуете меня, – улыбнулся Думбльдор. – Потеряли кнуд, а нашли галлеон, так?
– Уизли! – закричал Фудж, задрожав в ликовании. – Уизли, вы все записали, все, что он сказал? Его признание и все-все-все?
– Да, сэр, да! – пылко отозвался Перси. Его нос был весь забрызган чернилами – с такой скоростью он строчил.
– И про армию для борьбы с министерством, и про то, что он хотел подорвать мое положение?
– Да, сэр, да, все записал! – ответил Перси, вдохновенно просматривая записи.
– Вот и замечательно, – просиял Фудж, – сделайте копию, Уизли, и немедленно отошлите в «Оракул». Если послать срочной совой, они успеют дать это в утреннем выпуске! – Перси ринулся вон из кабинета. Дверь с грохотом захлопнулась, и Фудж повернулся к Думбльдору: – А вас сопроводят в министерство и по исполнении формальных процедур переправят в Азкабан, дожидаться суда!
– А, – мягко проговорил Думбльдор, – разумеется. Вот загвоздка. Впрочем, я это предполагал.
– Загвоздка? – все так же радостно переспросил Фудж. – Не вижу никаких загвоздок, Думбльдор!
– А я, – извиняющимся тоном сказал Думбльдор, – к сожалению, вижу.
– Ах, неужели?
– Дело в том… вы рассуждаете, исходя из убеждения, что я… как бы это?.. безропотно подчинюсь. Увы, Корнелиус, этого не произойдет. Я не имею ни малейшего желания отправляться в Азкабан. Разумеется, я легко смогу бежать – но это такая бездарная потеря времени! Говоря откровенно, у меня масса других дел, которые я безусловно предпочту пребыванию в Азкабане.
Кхембридж с каждой минутой все гуще краснела, будто ее медленно заливали кипятком. Фудж ошарашенно смотрел на Думбльдора – так, словно получил по физиономии, но никак не мог в это поверить. Он как-то странно закудахтал, а потом оглянулся на Кингсли и человека с седым ежиком, единственного из всех, кто до сей поры не издал ни звука. Последний ободряюще кивнул Фуджу и отступил от стены. Его рука небрежно скользнула к карману.
– Не делайте глупостей, Давлиш, – ласково сказал Думбльдор. – Не сомневаюсь, вы прекрасный аврор – насколько я помню, все экзамены на П.А.У.К. вы сдали с оценкой «великолепно», – но если вы попытаетесь… э-э… применить силу, я не гарантирую вашей безопасности.
Человек по фамилии Давлиш глупо заморгал и опять посмотрел на Фуджа – на сей раз надеясь на подсказку, что делать дальше.
– Вы что, – осклабился Фудж, приходя в себя, – хотите в одиночку справиться со мной, Давлишем, Кандальером и Долорес?
– Мерлинова борода, разумеется, нет, – улыбнулся Думбльдор, – если вы не станете дурить.
– Ему не придется действовать в одиночку! – громко объявила профессор Макгонаголл, запуская руку во внутренний карман мантии.
– Придется, Минерва, придется, – резко возразил Думбльдор. – Вы нужны «Хогварцу»!
– Ну все, довольно! – воскликнул Фудж, выхватывая волшебную палочку. – Давлиш! Кандальер! Взять его!
Сверкнула серебристая молния; раздался грохот, напоминавший ружейный выстрел; кабинет заходил ходуном; чья-то рука схватила Гарри за шиворот и швырнула на пол. В тот же миг вспыхнула вторая молния; загалдели портреты; Янгус пронзительно вскрикнул; комнату наполнило густое облако пыли. Гарри закашлялся; перед ним с грохотом упал кто-то высокий и темный; раздался чей-то визг, что-то рухнуло, кто-то завопил: «Нет!»; разбилось стекло; быстро пробежали чьи-то ноги, послышался стон… и наступила тишина.
Гарри с трудом повернулся, чтобы посмотреть, кто его чуть не придушил, и увидел пригнувшуюся Макгонаголл; это она бросила его и Мариэтту на пол, подальше от опасности. В воздухе по-прежнему стояла пыль, Гарри никак не мог отдышаться. К ним приблизился кто-то очень высокий.
– Целы? – спросил Думбльдор.
– Да! – ответила профессор Макгонаголл, вставая и вздергивая на ноги Гарри и Мариэтту.
Пыль начала оседать. Стали видны причиненные разрушения: опрокинутый письменный стол, рухнувшие тонконогие столики, обломки серебристых приборов. Фудж, Кхембридж, Кингсли и Давлиш неподвижно лежали на полу. Феникс Янгус с тихим пением парил над ними широкими кру гами.
– К сожалению, пришлось околдовать и Кингсли, иначе было бы слишком подозрительно, – еле слышно пояснил Думбльдор. – Надо сказать, он сегодня действовал просто блестяще: пока все отвлеклись, модифицировал память мисс Эджком! Поблагодарите его от моего имени, Минерва, хорошо? Далее. Очень скоро они очнутся. Им лучше не знать, что мы с вами успели переговорить, – ведите себя так, будто они потеряли сознание всего на миг. Они ни о чем не догадаются.
– Куда вы отправитесь, Думбльдор? – шепотом спросила профессор Макгонаголл. – На площадь Мракэнтлен?
– О нет, – с мрачной улыбкой ответил Думбльдор, – скрываться я не намерен. Фудж еще пожалеет, что выставил меня из «Хогварца», это я вам обещаю.
– Профессор Думбльдор… – пролепетал Гарри.
Он не знал, с чего и начать: как он сожалеет, что организовал Д. А. и причинил столько неприятностей, или как ему горько, что из-за него Думбльдор покидает школу? Но директор не дал ему вымолвить ни слова.
– Послушай меня, Гарри, – с напором заговорил он, – ты должен научиться окклуменции, понимаешь? Делай все, что велит профессор Злей, упражняйся каждый вечер перед сном, чтобы прекратились кошмары, – скоро ты поймешь, зачем это нужно, но сейчас просто пообещай…
Человек по фамилии Давлиш пошевелился. Думбльдор схватил Гарри за запястье:
– Помни… необходимо закрыть сознание…
Но, едва пальцы Думбльдора прикоснулись к коже, шрам пронзила боль, и Гарри охватило кошмарное, жгучее желание ударить директора, укусить, разорвать…
– Скоро ты все поймешь, – шепнул Думбльдор.
Янгус сделал последний круг и завис над головой хозяина. Думбльдор отпустил Гарри, поднял руку и взялся за длинный птичий хвост. Полыхнуло пламя, и оба исчезли.
– Где он? – завопил Фудж, садясь на полу. – Где он?
– Не знаю! – заорал Кингсли, вскакивая.
– Дезаппарировать он не мог! – выпалила Кхембридж. – Из школы невозможно дезаппарировать…
– На лестницу! – закричал Давлиш, ринулся к двери, рывком распахнул ее и исчез. За ним бросились Кингсли и Кхембридж. Фудж, поразмыслив, медленно встал и отряхнулся. Повисло долгое, напряженное молчание.
– Итак, Минерва, – злорадно сказал Фудж, оправляя порванный рукав. – Боюсь, вашему другу Думбльдору пришел конец.
– О, вы так думаете? – очень обидным тоном отозвалась профессор Макгонаголл.
Фудж как будто не услышал. Он осмотрел разгромленный кабинет. Портреты, глядя на него, злобно шипели, а кое-кто очень грубо жестикулировал.
– Отправьте-ка этих двоих спать, – приказал Фудж, оборачиваясь к Макгонаголл и указывая подбородком на Гарри и Мариэтту.
Не ответив, профессор Макгонаголл быстро повела их к выходу. Когда уже закрывалась дверь, Гарри успел услышать обрывок фразы, сказанной Финеем Нигеллием:
– Знаете, министр, мы, конечно, во многом расходимся с Думбльдором, но, согласитесь, у него есть стиль…
