VI
Спустя несколько часов после разговора с Оуэнами Пол все так же сидел на скамейке в гавани и не мог решиться спросить своего друга из полиции о судьбе американца по имени Майкл.
Пол достал мобильник. Номер Дэвида Чжана наверняка забит в память, нужно только добраться до него через все эти приложения, дополнения, настройки, программы и функции. Не с первого раза Пол попал на нужную кнопку. Наконец в трубке раздались гудки.
– Алло!
Полу становилось легче, стоило только услышать низкий, прокуренный голос Дэвида.
– Это я. Не помешал?
– Ты? Ты не можешь помешать и сам знаешь об этом.
– Где ты? – спросил Пол. – У тебя есть на меня время?
– Сижу напротив полицейского управления с миской отвратительной китайской лапши. Тяжкое испытание.
– Ты один?
– Что за вопрос? Ты когда-нибудь видел, чтобы китаец обедал в одиночестве? Нет, вокруг меня…
– Ты с коллегами, я имел в виду?
– Нет.
В нескольких предложениях Пол рассказал Чжану о своей встрече с Оуэнами. Закончив, он с нетерпением ожидал реакции Дэвида, но слышал только уличный шум и незнакомые мужские голоса на заднем плане. Кто-то двигал стульями, кто-то чертыхался.
– Алло, Дэвид, ты еще здесь?
– Разумеется. Я только расплатился и подыскал тихое местечко, чтобы нам с тобой спокойно поговорить. Как ты смотришь на то, чтобы навестить меня?
– Как прикажешь тебя понимать? – не поверил своим ушам Пол.
– Буквально.
– С удовольствием, конечно… когда-нибудь. – Пол смутился, все еще неуверенный, что понял Дэвида правильно.
– Ты так давно у меня не был, с тех пор многое изменилось.
– Да, но ты знаешь, как неохотно я покидаю Ламму.
– Может быть, сегодня вечером? – неожиданно предложил Дэвид.
Сегодня вечером? Пол не поверил своим ушам. Что это нашло на Дэвида Чжана?
– Ты понимаешь, чего от меня требуешь? – не выдержал Пол.
– Я ничего не требую, просто приглашаю лучшего друга на ужин.
– Это очень мило с твоей стороны, Дэвид, но мне сложно выбраться даже в Гонконг, не говоря уже о Шэньчжэне. Каким образом ты себе это представляешь?
– Успокойся. Мы встретимся на вокзале, вместе закупимся и поедем ко мне. Потом я все приготовлю, мы поужинаем, и я снова отвезу тебя на границу и посажу в поезд.
Можно было подумать, что Дэвид приглашает в гости беспомощного старика-отца. Пол медлил с ответом. Дэвид дышал в трубку.
– Всего на пару часов, – добавил он. – Ты успеешь. В конце концов, ты же поднимался на Пик.
– Хм…
С таким приятелем, как Дэвид, не соскучишься.
– Когда ты в последний раз видел Мэй? Она будет страшно рада.
Полу и в самом деле нравилась жена Дэвида. И они не виделись уже несколько лет, если не считать похорон Джастина.
Шум на заднем плане пропал. Как видно, Дэвиду удалось найти укромный уголок.
– Кроме того, у меня к тебе разговор. Не телефонный, – многозначительно добавил Дэвид.
– Что-нибудь случилось?
– Да, кое-что подслушал в коридорах управления.
– Насчет Майкла Оуэна?
– Как сказать… Утром в лесопарке Дайтоулин обнаружен труп. Судя по всему, иностранца.
Хунхам. Тайвай. Шатин. Поезд Коулун-Кантонской железной дороги мчался от станции к станции. Пол сидел между двумя подростками в синей школьной форме, которые, как загипнотизированные, смотрели каждый в свой «геймбой». Он все еще не был уверен, что поступил правильно. Дэвид как будто все рассчитал точно, и у Пола были все основания больше доверять его уверенному голосу, нежели своим страхам. Кроме того, он хотел помочь Элизабет Оуэн. Он должен был по крайней мере попытаться что-нибудь для нее сделать.
Рынок Тайпо. Тайво. Эти названия были из другой жизни. Когда-то он часто ездил в этом направлении. И не только в гости к Дэвиду, в Шэньчжэнь, но и просто, на выходные, чтобы хотя бы на несколько часов вырваться из нервного ритма Гонконга. Он приезжал сюда с Венди Ли, когда еще думал, что у их любви есть будущее. Два года подряд они проводили на Новых Территориях почти все праздники. Странствовали, жили в палатке, занимались любовью на горячем песке ночного Сайкунского побережья, а потом при свече мечтали о ребенке. В Сайкуне они и расстались. Венди Ли призналась Полу в любви и сказала, что очень благодарна ему, потому что ни с одним мужчиной она не смеялась так, как с ним. Через три дня она вышла замуж за человека, которого ей подыскали родители. До этого Пол и не подозревал о его существовании. Сколько лет прошло с тех пор и что сталось с тем Полом, который умел так веселить женщин? Куда девались завтраки в постель? Пикники на побережье при свечах и вся его страсть? Когда все это закончилось, неужели со свадьбой Венди? Или когда он жил с Мередит? Может, после смерти Джастина? «Это было в другой жизни» – вот любимая из его отговорок. Но сколько жизней может быть у человека? Две? Три? Что, если она только одна?
Пол выглянул в окно. Тайпо было последним поселением на их пути, дальше тянулись покрытые лесами холмы Новых Территорий. Лишь изредка мелькали в зелени уединенные крестьянские дворы. Сложенные из листов жести хижины, загоны с курами, утками и гусями, небольшие рисовые поля. Все как и тридцать лет назад.
Но вот поезд замедлил ход, и место рисовых полей тут же заступили бесконечные заборы с колючей проволокой, дороги, машины и бетонные дома до самого неба, которые теснились, как деревья в лесу. Резкий толчок – и вагон встал. Люди уже теснились у выхода, словно боялись не успеть.
Увлекаемый толпой, Пол пошел вверх по лестнице. Людской поток нес его сквозь слабо освещенные коридоры, к пункту паспортного контроля. Пол вставил в автомат гонконгскую идентификационную карту и уже через несколько секунд миновал турникет. Через зал ожидания он вышел на привокзальную площадь и позвонил Дэвиду.
– Ты уже здесь? – удивился тот. – У меня остались кое-какие дела в участке. Хочешь – подожди, а нет – встретимся в четыре в кафе «Старбакс». Это за углом моего дома. Потом сходим за продуктами, и я что-нибудь приготовлю. Идет?
– Да, где это кафе?
– В «Сити Плаза». Это большой торговый центр.
– От вокзала далеко?
– Совсем нет. Едешь на метро по первой ветке до станции «Кэсюэгуань». Дальше выход D, на южную сторону Шеннан-Чжун-роуд. Поднимаешься по улице до торгового центра. Справа будет «Сейбу», японский магазин, слева «Чиллаут-лаунж». «Кентукки фрайд чикен», «Пицца Хатт» – ты все увидишь…
– Дэвид, ты шутишь?
– А что?
– «Чиллаут-лаунж»?
– Я же говорил, Пол, здесь многое изменилось.
Пол вздохнул.
– Может, тебе будет лучше подождать меня на вокзале? – услышал он голос Дэвида.
– Да, наверное, так будет лучше.
– Тогда встретимся на привокзальной площади. Я буду там через сорок пять минут.
Пол присел на скамейку. Когда он в первый раз пересек эту границу? Должно быть, летом восьмидесятого, незадолго до того, как Дэн Сяопин объявил этот невзрачный городишко особой зоной социалистической экономики. Пол пешком прошел по мосту Лоу, арендовал на вокзале велосипед – ни такси, ни автобусов тогда и в помине не было – и покатил по омытым муссонным ливнем дорогам, мимо свиноферм и убогих лачуг.
Тогдашний Шэньчжэнь жил доходами от рисовых полей и рыболовного промысла. Прохожие в синих или зеленых форменных костюмах эпохи Мао провожали иностранца долгими взглядами. Стоило ему остановиться, как вокруг собирались люди и каждый норовил потрогать его пальцем. Двое мальчишек – Пол как сейчас помнил их лица – робко погладили черные волоски на его руках.
Когда Пол зашел в общественный туалет, снаружи собралась толпа, с нетерпением дожидавшаяся его возвращения. В дощатом домике, спустив штаны, сидело над дырками в полу множество китайцев. Полу навсегда запомнились крики, огласившие помещение при его появлении. Двое мужчин от ужаса чуть не провалились в дырки. На любопытных снаружи это подействовало как сигнал к штурму. Ринувшаяся вовнутрь толпа едва не разнесла двери. Не успел Пол оглянуться, как уже стоял посреди пропахшего мочой и экскрементами сарая, окруженный галдящими китайцами. Поначалу они старались соблюдать дистанцию, но когда это стало невозможно, приблизились к нему вплотную. Пол чувствовал их дыхание на своей коже. Толпа глухо бормотала. Тогда Пол владел кантонским еще не настолько, чтобы понимать каждое их слово, но фразы «классовый враг» и «чертов шпион» разобрал отчетливо.
Постепенно их лица помрачнели, любопытство сменилось выражением враждебности. Пол хотел выйти, но мужчины плечом к плечу встали у двери, загородив ему путь. Впрочем, из-за тесноты они не смогли бы его выпустить, даже если бы очень того захотели. Пол вспотел. Неожиданно раздался резкий мужской голос, заставивший толпу умолкнуть. В дверях стоял полицейский. Он огляделся и, увидев Пола, приказал каждому, кто не имеет нужды использовать туалет по назначению, покинуть это место.
Сарай опустел в считаные секунды, и Пол остался один на один со своим спасителем.
Некоторое время они молча разглядывали друг друга. Полицейский был тощий, в не по размеру широкой форме. Судя по всему, ровесник Пола. Мягкие черты лица никак не вязались с его грозным голосом.
– Ну вот, – сказал полицейский, – теперь вам никто не помешает. Надеюсь, туалетная бумага вам не потребуется, у нас ее нет.
Так Пол впервые познакомился с Чжаном Линем, которого позже прозвал Дэвидом. В тот день началась их двадцатипятилетняя дружба. В лучшие времена Пол едва ли не каждый день ездил в Шэньчжэнь, а потом, когда китайцам облегчили проезд в Гонконг, и Дэвид нередко навещал его на Ламме. После смерти Джастина Дэвид был единственный, чье присутствие Пол мог вынести. Он появлялся на Ламме регулярно, раз в шесть недель. Вместе они пили на террасе чай, играли в го или шахматы, слушали музыку. В первый год Дэвид каждое воскресенье варил огромную кастрюлю супа, который Пол ел потом целую неделю. Дэвид, как никто другой, умел молчать и слушать. Как умный человек, он понимал, что в горе Пола нет и не может быть утешения, а значит, не стоит и пытаться.
За это Пол был ему безмерно благодарен. В противном случае он попросил бы его больше не приезжать. За весь день они могли перекинуться парой-тройкой фраз. Тем не менее спустя несколько недель Дэвид снова стоял у ворот его дома.
Они не виделись вот уже больше месяца, и при мысли о новой встрече Пола охватывало радостное чувство. Он встал, высматривая друга в толпе, и узнал его еще издали. Дэвид как будто хромал, синяя форменная куртка и ботинки выглядели слишком поношенными для комиссара полиции, к нижней губе прилипла потухшая сигарета.
Они коротко обнялись. Полу было достаточно взглянуть в глаза Дэвиду, чтобы понять, что значит для того эта встреча. Эту обоюдную радость, не нуждавшуюся ни в громких словах, ни в широких жестах, Пол испытывал только в присутствии Дэвида.
– Мне всегда приятно видеть тебя, но сегодня особенно, – засмеялся Чжан. – Ты голоден? Пойдем за продуктами?
– С удовольствием.
Они пересекли привокзальную площадь и направились к станции метро. Открытая всего несколько недель назад, она была такой безлюдной и сверкающей, будто впервые принимала пассажиров.
В последнем вагоне они были одни. Пол в изнеможении опустился на алюминиевое сиденье.
– Ты и не представляешь, что у нас творится, – глухо пробормотал Чжан. – Все носятся, будто приговоренные к публичной самокритике или к обнародованию своих банковских счетов. Даже градоначальник разволновался.
– Что такое?
– Что такое? В парке найден мертвый иностранец, и, как мы полагаем, не просто турист, которого хватил удар во время прогулки. Это инвестор, предприниматель из Америки, который поддерживал производство китайских лампочек, резиновых сапог и Санта-Клаусов, за что и поплатился жизнью. Это как бы… – он замялся, подыскивая слова, – в общем, можно представить себе, под какими заголовками подадут это известие газетчики США и Гонконга.
– Ну… – протянул Пол, – разве что Гонконга… А что известно о погибшем?
– Иностранец. Европеец или американец. Около тридцати лет. Рост метр восемьдесят восемь, волосы светлые. Личность не установлена, бумаг при нем не нашли. Причина смерти неизвестна, результаты вскрытия будут только завтра. Его обнаружили сегодня утром два садовника в лесопарке Дайтоулин, на берегу маленького озера. С проломанным черепом как будто, но это уже слухи. Я еще не беседовал с теми двумя.
– Тебя включили в следственную группу?
– Без понятия. Ты ведь знаешь, они привлекают меня неохотно. Кроме того, боюсь, расследовать там нечего.
– А если это и вправду убийство?
– Тогда мне, конечно, придется поработать. Описание подходит под твоего Майкла?
Пол наморщил лоб.
– Не знаю. Я не спросил Оуэнов, как выглядит их сын.
Дэвид громко застонал:
– Из тебя никогда не получится комиссар полиции.
– Но возраст подходит. Отец Майкла, во всяком случае, высокий блондин, и…
Пол замолчал. Он вспомнил Элизабет Оуэн, ее обморок, слезы, молчание ее супруга. Теперь у него почти не осталось сомнений, что убитый иностранец и есть их Майкл. Пол уже видел перед собой ее наполненные ужасом глаза. Он тряхнул головой, прогоняя неприятное видение. Где-то внутри поднималась волна непонятного страха, который давил грудь, словно загоняя его в раскаленную жестяную трубу.
– Пол?
Очевидно, Дэвид заметил его минутное недомогание.
– Да?
– Еще одна станция. Ты все успеешь. Сейчас пойдем за продуктами, а потом я займусь готовкой. Как насчет острого мафо-тофу, баклажанов в кисло-сладком соусе, пок-чой на пару, горьких арбузов во фритюре и мисочки тофу-супа?
– Звучит, во всяком случае, потрясающе.
Они сошли на следующей станции и, пешком преодолев бесконечную лестницу, чуть живыми вышли на свет божий. Пол зажмурился и прикрыл ладонью лицо. Окруженная тучами пыли, в двух шагах от него прогрохотала бетономешалка и, сметая все на своем пути, повернула на строительную площадку.
Этот город не имел ничего общего с Шэньчжэнем его воспоминаний. В самом деле, когда он в последний раз навещал Дэвида? Еще с Джастином, до его болезни, то есть четыре или пять лет назад. Но уже тогда давали о себе знать последствия экономического бума. Шэньчжэнь менялся на глазах. Теперь же Пол с трудом узнавал эти места. Метро, широкие проспекты, множество машин, высотных домов, толпы людей. Когда он впервые прибыл сюда, в Шэньчжэне проживало пятьдесят тысяч человек. Сколько их сегодня? Семь миллионов? Десять? Двенадцать?
Торговый центр «Сити Плаза» пропустить было невозможно. Гигантский блок из стали, стекла и бетона, каких Пол немало насмотрелся в Гонконге. Даже фонтан казался копией гонконгского оригинала. Пол и Дэвид пересекли площадь и вышли на улицу, где стоял дом Чжана. Постепенно Пол стал узнавать этот квартал. Мусульманский ресторанчик на углу, где они часто сидели. У его дверей, как и раньше, стоял обсыпанный мукой молодой человек, который месил и раскатывал тесто и без спешки нарезал свежую лапшу. Рядом когда-то была сапожная мастерская, но теперь ее место занимало небольшое здание. У его входа, украшенного красными лампочками, за конторкой стоял хорошо одетый мужчина и рядом две женщины в темно-красных вечерних платьях.
Пол было подумал, что в здании открыли ресторан, а мужчина отвечает за парковку. Но за дверями не просматривалось ни зала, ни столиков. Только узкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж. Фронтон нижнего этажа был сплошь из стекла. Вдоль стены сидело не меньше двух десятков накрашенных женщин в разноцветных платьях. Они напомнили Полу огромных плюшевых медведей, каких во времена его детства продавали старьевщики на Кони-Айленд.
– Добро пожаловать, господин, – заверещал мужчина за конторкой. – У нас хороший выбор. Только войдите…
Дэвид прошел мимо, не обратив на зазывалу ни малейшего внимания.
– Это еще что? – спросил его Пол.
– Может, перехватим пельменей, пока суд да дело? – вместо ответа предложил Дэвид.
– По мне, так с удовольствием, – кивнул Пол.
Он слушал Дэвида вполуха и все удивлялся, как изменился этот старый квартал. Куда девались продуктовые лавки? Где услужливый портной, пришивавший пуговицу прежде, чем Пол успевал достать для него юаневую купюру из кармана брюк? Где дантист, на чьей двери висел плакат с изображением выдернутого зуба?
Они свернули в узкий переулок, где раньше всегда покупали фрукты и овощи. Теперь здесь теснились парикмахерские и салоны красоты, перед которыми курили, ели и красили ногти полураздетые женщины. При виде Пола самые молодые из них приосанивались, выставляя вперед грудь. Остальные провожали мужчин скучающими взглядами. Но все они были достаточно опытны, чтобы понять без слов: здесь рассчитывать не на что. На стене висела реклама грудных имплантатов, якобы американских. Под ним была приклеена листовка шэньчжэньской полиции с телефонным номером отдела защиты прав потребителей.
Дэвид увлеченно обсуждал рецепт супа из горьких арбузов с владелицей последней на их пути овощной лавки. Пол потянул его за рукав. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, который отчаянно пытается привлечь к себе внимание заболтавшегося отца.
– Что здесь произошло? – шепотом спросил он Дэвида, когда они отошли от лавки. – Что сталось с твоим кварталом?
Дэвид остановился, склонил голову набок и поглядел на Пола так, словно не понимал, о чем он.
– Что тебя так удивляет? Хочешь, запишу тебя к парикмахеру? Он сделает скидку, я у него постоянный клиент.
Пол посмотрел на него с недоумением. Лишь тронувшая губы Дэвида едва заметная усмешка выдавала, что он шутит. Пол ценил его тонкий китайский юмор, но каждый раз терялся в подобных ситуациях, не будучи в состоянии понять, насколько его друг серьезен.
– Нет, спасибо.
– Хорошо, – кивнул Дэвид. – По правде говоря, здесь не самые лучшие мастера. Я имею в виду, в моем квартале. Как я слышал, по крайней мере, – добавил он после паузы.
– А куда подевались сапожник и дантист?
Дэвид коротко рассмеялся:
– Мне ли объяснять тебе законы капитализма? Аренда возросла втрое, даже вчетверо. Сутенеры платят, остальным не по карману. В нашем доме мы единственная нормальная семья. Три первых этажа полностью заняты борделями.
– И комиссар Чжан живет между ними?
– Над ними, если быть точным.
– Как смотрит на это Мэй?
– Как-то мы заикнулись домовладельцу, что хотим съехать. Он очень испугался. «Ни в коем случае, товарищ Чжан! Останьтесь, пожалуйста!» Разумеется, арендная плата тут же упала на тридцать процентов. Компенсация за шумное соседство. Мэй это убедило, ты знаешь мою жену. Когда же он узнал, что я буддист и медитирую на крыше, тут же установил там зонтик от солнца. Мне кажется, им спокойнее в одном доме с полицейским. Здесь нас вежливо приветствуют, причем не только меня и Мэй, но и нашего сына. Ну а переезжать придется куда-нибудь на окраину, квартиру в центре мы не потянем. Уж лучше так…
– И сколько вы с этого имеете? – не удержался от вопроса Пол.
Чжан смерил его долгим взглядом:
– Кто это «вы»?
Тон его голоса неприятно кольнул Пола. В самом деле, как он мог так неосторожно сформулировать вопрос.
– Я не имел в виду никого конкретно, ты знаешь.
Дэвид усмехнулся. Эта усмешка словно поднялась откуда-то изнутри, тронула губы, потом щеки, глаза, пока все лицо не осветила улыбка. Такая по-детски безмятежная, что Пол невольно позавидовал.
– Даже не знаю, что тебе на это ответить. Судя по тому, на каких машинах ездят мои коллеги и в каких квартирах они живут, не так мало. Но, смакуя вино, не забывай о лозе, которая дает его.
– Древняя китайская мудрость?
Дэвид кивнул:
– Модернизированный вариант. «Updated», как сказал бы мой сын.
Они направились к мяснику. И пока Дэвид выбирал фарш для ма-по, Пол провожал глазами проститутку, уводившую клиента вглубь парикмахерского салона. Это было незаконно, но никто даже и не пытался создать видимость уважения к закону. Почему бездействовали полицейские? Куда смотрел секретарь партийной ячейки этого квартала?
