Опираясь рукой на стойку бара, Джейкобсон вглядывался в карту и водил пальцем по кругу, нарисованному красной шариковой ручкой.

– А этот твой источник надежный?

Я покачал головой:

– На сто процентов? Нет. Но в прошлом он не подводил. Если он скажет, что видел, как Дочерти туда приходил, то стоит попытаться, как вам кажется? – Мой палец уткнулся в карту, к югу от Шортстейна. – Просто подумайте. Место укромное, быстрый доступ к автостраде, оплата наличными, документов не требуется.

Лоб Роны покрылся морщинами.

– Но, шеф, мы…

– Я знаю, ты думаешь, что сначала надо доложить обо всем детективу-суперинтенданту Несс, но это приказ Джейкобсона. Здесь он старший по званию. – Кивнул ему: – Босс?

Он обвел взглядом комнату:

– Все по машинам. Выдвигаемся на местность.

Хантли застонал:

– Но это всего лишь слухи. У него нет никаких доказательств, пицца стынет и…

– Возьми ее с собой. – Джейкобсон указал пальцем на дверь. – Если есть хоть малейшая возможность спасти жертв Дочерти, она пригодится. По машинам. Немедленно.

Хантли снова застонал, потом рассовал по карманам банки с джин-тоником.

– Но… – Рона уставилась на меня. – Мы…

– Ты права. – Похлопал ее по плечу. – Я просто их задержу. – Махнул тростью Джейкобсону. – Вы выдвигайтесь вперед. Элис, Рона и я будем работать над стратегией дебрифинга.

Джейкобсон радостно улыбнулся:

– Я знал, Эш, что ты будешь великолепным дополнением к нашей группе.

И они всей толпой вывалились из дверей паба.

Мгновение.

Два.

Три.

Рона сморщилась:

– Но ведь мы проверили стоянку автофургонов. Всего два пустых места, все остальные за кем-то числятся. Дочерти в аренду ничего не брал.

Четыре.

Пять.

Шесть.

Указал Элис на дверь:

– Проверь, они уехали?

Она вернулась секунд через десять:

– Джессики, Рут и Лоры на стоянке автофургонов нет, так ведь?

– Заводи машину.

Рона припарковала «сузуки» к обочине. Она так крутила руль, как будто он был раскален докрасна и она боялась обжечь пальцы.

– Экхм… Шеф, мне на самом деле кажется, что мы должны доложить об этом боссу…

В окнах домов горел свет, опускались жалюзи, счастливые семьи готовились отойти ко сну. Всего неделя прошла с Ночи Костров, а какой-то придурок уже установил рождественскую елку. На противоположной стороне в свете уличных фонарей пригорюнились магазины – мясная лавка, продуктовый, чуть дальше – ветклиника. Заколоченные витрины залеплены афишами давно минувших дней. Все запущено так же, как в прошлый понедельник, когда мы проезжали мимо.

Расстегнул ремень безопасности:

– Я бы сначала позвонил, но у меня мобильник сигнал не ловит. Может быть, ты попробуешь, Элис?

Она достала телефон. Хмуро посмотрела на него:

– У меня четыре палочки, может быть, твой… – Потом до нее дошло. – Ах, точно. Нет, у меня тоже нет сигнала. Должно быть, это одно из этих слепых пятен.

– Точно. – Я нажал на дверную ручку. – Между прочим, если мы войдем толпой, то кого-нибудь точно прихлопнут. – Только одному Богу известно, как мне это надоело.

Рона наклонилась вперед, положив голову на руль:

– Мне точно за это не платят. А вдруг что-нибудь случится?

Я вылез под дождь:

– Тогда ты станешь героем, вот в этом не сомневайся.

Волосы сразу промокли. Подошел к багажнику и достал из него лом. Потом, опираясь на него, поплелся через дорогу.

– Эш, подожди, подожди, подожди… – Элис выскочила из машины и бросилась вслед за мной, схватила за руку и раскрыла зонтик. – Разве нам не нужна такая штуковина, маленький такой таран, я в том смысле, что он ведь не оставит их там с незапертой дверью, правда, это будет очень необдуманно, они ведь могут убежать… – Нахмурилась. – Или кто-нибудь может войти внутрь, я полагаю, это будем мы, мы ведь будем заходить?

Не только витрины были заколочены листами древесностружечной плиты, двери тоже были заколочены.

– Ты держись за мной, поняла?

Подошла Рона.

Посмотрела на дом. С кончиков волос капала вода, оставляя на серой ткани костюма темные пятна.

– Выбивать будем или сзади обойдем?

Я пошел вперед:

– Обойдем.

Дорожка привела к заднему фасаду. Вход перекрывал кусок цепи, одним концом приделанный к стене, на другом конце навесной замок. Нырнул под нее, подождал Элис, остановился.

За ветклиникой стоял маленький фургон, побитый и ржавый. Повернут к зданию задними дверями. Я кивнул на регистрационный номер:

– Рона, номер пробей!

– Шеф. – Достала из куртки рацию. – Сьерра Оскар Четыре-Сорок вызывает Базу, срочно пробейте машину, серый фургон «форд-эскорт»…

Я вытянул руку:

– Элис, перчатки есть? Мои все кончились.

Она передала мне пару синих нитриловых перчаток, я натянул их на руки. Подергал двери фургона. Заперто. Задние окна закрашены изнутри.

Дверь ветклиники тоже заперта.

Вернулась Рона:

– Этот фургон официально сдан на металлолом три года назад. В последний раз был зарегистрирован на Кенни Джеймса, недавно скончавшегося.

Все ясно.

Сунул изогнутый конец лома в щель между деревянной дверью и рамой.

Рона переступила с ноги на ногу:

– Шеф, разве нам не нужен ордер?

Отжал, дерево затрещало и расщепилось вокруг замка. Дернул еще раз, и дверь, хрустнув, открылась.

– Когда мы пришли, тут так все и было. Правда, Элис?

Кивнула:

– Наверное, вандалы.

Моя девочка.

Внутри совершенно пустая комната, у одной из стен небольшое возвышение. Темно.

Из открытой двери донеслась музыка, что-то бодрое и попсовое, с ревом барабанов, а вслед за ней понесло химией, хлоркой и дезинфицирующим раствором с запахом хвои и с грязноватым оттенком плесени.

Переступил через порог, кончик лома царапнул крашеный пол. Впереди еще одна дверь, из-под нее пробивается слабый свет. Не заперта. Нажал на ручку, толкнул – музыка зазвучала громче.

Широкий коридор, вдоль стены клетки. Некоторые маленькие, вроде как для кошки, в других могла бы поместиться шотландская борзая. В одной кто-то находился.

Элис схватила меня за руку, сжала:

– Она живая?

В самой большой клетке, на боку, свернувшись в клубок, лежала Лора Страхан, локти плотно прижаты к громадному животу. Огненно-рыжие волосы закрывают лицо. Запястья стянуты серебристой упаковочной лентой, лодыжки тоже. Куском этой же ленты заклеен рот.

Рона застонала:

– Твою ж ты мать…

Элис встала на колени перед клеткой, просунула палец сквозь решетку и дотронулась до лба Лоры.

Та раскрыла глаза:

– Мммммннгггггггхххх!

Элис отшатнулась, шлепнулась на задок и стала отползать, пока не уперлась спиной в стену. Потом судорожно вздохнула и снова вернулась к клетке:

– О господи, мне так жаль, вы в порядке, в смысле, я понимаю, что вы в не в порядке, но теперь все о’кей, вы в безопасности, вы не беспокойтесь, мы вас отсюда вытащим. – Потянулась рукой к засову, запиравшему дверцу.

Я схватил ее за руку:

– Нет.

– Но…

– И говори тише.

Тут нарисовалась Рона:

– Вы что, спятили, эту женщину нужно в больницу…

– Шшш… – Я кивнул Элис, проговорил едва слышно: – Оставайся с ней. Подождите минут пять и выходите через заднюю дверь. Без шума. – Кинул взгляд на клетку.

Лора Страхан в ужасе уставилась на меня, под куском ленты задвигался рот.

– Нннннгггххх мммннфф ггннн, унннффф фгггнннрр!

– Прости, но с тобой все в порядке. Так что прекрати орать, а то тебя весь мир услышит.

– Черт возьми… – Рона снова вытащила рацию. – Вызываю группу поддержки.

– Сделай это на улице. И скажи им, что, если услышу сирены, я вот эту железяку им в глотку засуну. Понятно? А теперь бегом, и без звука.

В коридор выходили четыре двери. Попробовал первую – пустой чулан.

– Шеф? – Рона схватила меня за руку, заговорила хриплым шепотом: – Может быть, подождем, когда приедут? Что, если напарник Дочерти прибегнет к насилию? Что, если он убьет Джессику Макфи?

– Это к Дочерти не имеет никакого отношения. Он, конечно, грязный ублюдок, но он не Потрошитель.

Дверь номер два. Ничего нет, кроме буфета и электроплиты у стены.

Теперь очередь Элис:

– Что ты имеешь в виду, он не… – Глаза полезли на лоб. – Ох… Точно.

Следующая дверь вела в небольшую приемную. Окна заколочены, свет падает из коридора за моей спиной. Стул, прятавшийся в темноте за рабочим столом, в углу ржавая крутящаяся стойка, посреди пола куча мятой полимерной пленки.

Оставалась дверь номер четыре.

Толкнул Элис в бок:

– Я тебе сказал оставаться с Лорой, забыла?

Она посмотрела на меня, моргнула:

– Я с тобой хочу быть.

Еще бы.

Посмотрел на клетки в коридоре. Лора умудрилась встать на колени, поддерживая себя связанными руками. Приложил палец к губам.

Она злобно уставилась на меня.

Точно. Дверь номер четыре.

Слегка приоткрыл ее, музыка зазвучала громче. Потом финал, аплодисменты – и наступила тишина.

Я толкнул дверь, она распахнулась.

В центре комнаты под ослепительно сверкавшими подвесными лампами стоял стол на колесиках, что-то вроде тележки носильщика.

Я пару раз моргнул, чтобы в глазах не расплывалось.

На тележке носильщика лежала женщина. Рот и нос закрывала дыхательная маска, присоединенная к стоявшему на полу баллону. Она лежала на спине, одно полотенце закрывало ее бедра, другое – грудь. В промежутке раздутый живот. В комках. Вымазанный оранжевым йодом. Полоса сморщенной кожи пересекала торс прямо под ребрами, другая, посредине, тянулась вниз. Обе сшиты черными нитками, и еще узелки, словно крошечные жуки, оцепеневшие на коже.

Слишком поздно.

Другая персона, находившаяся в комнате, стояла спиной к двери, мыла руки в раковине из нержавеющей стали. Зеленый хирургический костюм, белые клоги, хирургическая шапочка скрывала грязные светлые волосы.

Я зашел в комнату. Протянул руку, выключил радио.

Персона, стоявшая у раковины, замерла. Потом закончила мыть руки. Вытерла их и повернулась. Посмотрела на меня.

– Привет, Рут.

Молчание.

Потом колокола Первой национальной кельтской церкви пробили четверть. Четыре ноты вылетели из-под зазубренного кроваво-красного шпиля. Рингтон Господа Бога.

Она облизала губы.

– Сюда нельзя входить, здесь стерильное помещение.

Я все равно проковылял вперед, обойдя операционный стол.

– Она…

Пальцы Рут зашевелились, обхватывая ручку скальпеля. Нахмурилась:

– Я… – Прикусила нижнюю губу. – Я вам говорила, что они должны были дать мне умереть.

– Я наконец понял, что мне так не нравилось в том клипе, где вы крутили педали на велике. Временная метка показывала два двенадцать. Больше часа после того, как я туда приплелся весь в крови. С вас пот капал, но вы к тому времени на велосипед еще не садились, правда? Вы были потная, потому что убегали. Соврали мне.

– Я вас спасла.

В дверь вошла Элис:

– Все в порядке, Рут. Вы в безопасности, помните? – Ее голос изменился, стал тише. – Вам тепло и спокойно, и все в порядке, вам приятно и безопасно…

Я махнул рукой, чтобы она отошла.

– Что вы сделали? Бросили тренировочный костюм в мусорку? Сунули в чей-то рюкзак? Спрятали в туалете? – Еще шаг вперед, подошел ближе. – Кто еще знал, где живет Лора Страхан? Вы знали – мы возили вас туда. И вы не были для нее чем-то угрожающим, правда? Просто старая подруга, еще одна жертва Потрошителя.

– Я говорила вам… – Скальпель взметнулся вверх, сверкнув в ярком свете ламп.

– Вы работали в больнице, имели доступ к наркотическим веществам, знали всех жертв, а когда вас заперли в психиатрической клинике, зверства Потрошителя прекратились.

– Они должны были позволить мне умереть.

– А потом мы появились, стали искать по городу самодельные операционные, а у вас она уже была, отличная операционная, прямо здесь, и в ней было все что нужно. Вы же волонтерствовали в ветклиниках. Вот почему вы избавлялись от тел ранним утром. Вам было нужно, чтобы отсюда все ушли домой, и потом вы могли начать оперировать.

В коридоре что-то звякнуло, и в комнату вошла Рона:

– Группа захвата уже в пути.

Рут прижала кончик скальпеля к своему горлу. В ее глазах появились слезы, блестящие, как лезвие.

– Не надо!

Пауза, потом Рона убрала рацию:

– О’кей, давайте не будем делать глупости…

– Все, чего я когда-либо хотела, – это быть матерью. Иметь что-то свое и любить…

Мой лом, он же трость, загремел по металлической поверхности пола, оставив на нем приличную вмятину.

– ТОГДА ТЕБЕ КОШКУ ГРЕБАНУЮ НАДО БЫЛО ЗАВЕСТИ!

Она дернулась, на кончике скальпеля осталась капля крови.

– Рут? – Элис появилась с другой стороны операционного стола, показала руки ладонями вверх. – Все в порядке, ты не должна это делать. Лора в безопасности, ты тоже, и еще есть время, чтобы отвезти Джессику в больницу.

– Я совсем не хотела… – Прикусила нижнюю губу.

– Все о’кей. Я понимаю. Шшш… – Голос Элис стал еще тише и спокойней. – Тепло, уютно и безопасно.

– Я просто хотела ребенка, своего собственного.

– Положи, пожалуйста, скальпель. Можешь сделать это для меня, Рут?

Другая рука Рут прижалась к животу, стала опускаться вниз, вдоль линии скрытого под одеждой шрама.

– Ребеночек у меня в животике…

– Давай ты положишь скальпель, и мы посидим вместе, выпьем чаю, и все будет спокойно, уютно и безопасно, и ты расскажешь мне обо всем.

Рука, державшая нож, дернулась.

– Почему у нее все получилось? А у меня не получилось ничего? Я тренировалась. Должно было сработать…

– Разве тебе не хочется, Рут, наконец-то рассказать об этом кому-нибудь? Как будто это больше не ты?

– По справедливости, это мой ребенок. Мой. Я это сделала. Я положила его ей в живот. Он принадлежит мне. – Она сделала глубокий вдох, набрав в грудь воздуха. – ЭТО МОЙ РЕБЕНОК, ТЫ, СУКА!

– Шшш… Просто положи скальпель. Все будет в порядке, вот увидишь.

Рука Рут дрожала. Она опустила ее:

– Это мой ребенок…

– Я знаю. – Элис кивнула. Улыбнулась. – Все кончилось. Ты в безопасности. Никто тебя не обидит.

Рут положила скальпель на стол:

– Мой.

Я кивнул, и Рона достала пару наручников:

– Рут Лафлин, вы арестованы за похищение Лоры Страхан и Джессики Макфи…