— Маленький, — обратился я к нему, — у тебя есть двадцать минут, чтобы найти место для засады. Надо действовать быстро. В данный момент, — я посмотрел на часы, — 8.15. Сейчас они проснутся, раскачаются и начнут этих вызывать. Так что шевелимся. Через пятнадцать минут Михайлов вызовет сюда всех бандитов. Я уже даже придумал, как. Собраться и доехать им до нас ещё минут пятнадцать-двадцать. Итого у вас грубо 35–40 минут чтобы организовать засаду. Нас много, положим их. Надо только место хорошее найти. Мы с этим закончим, — кивнул я головой в сторону Михайлова, — приедем к вам. Мы тут постреляем маленько, не дёргайтесь. Так надо.

— Понял, — кивнул Маленький. — Тогда мы поехали. Вам оставим Соренто. Няма, Слива, Клёпа, остаётесь с Сашей. Колючий — со мной, ты, вроде, с минированием знаком, — тот кивнул, — вот и заминируешь дорогу направленными взрывами. Всё, по коням, мужики. На связи.

— Маленький, верёвки есть?

— Есть, конечно. Сколько тебе?

— Пару бухт будет?

— Рыжий, Казак, из Аутлендера принесите. Оттуда же — бронежилет и разгрузку. Оружие бандитов мы забрали, тебе оставили автомат с подствольником и боекомплект.

Казак с Рыжим быстро принесли мне, что я просил. Затем пацаны быстро попрыгали в тачки и уехали с поляны. Мы остались вчетвером, Михайлов пятый. Ну и Булат. Кайта с Большим уехала. А таблетка-то действует. Я себя чувствовал не то чтобы бодрячком, но определённо лучше. Прилив сил точно был. Хотя потом отходняк будет обязательно. А, ладно, после выпивки-то тоже отходняк на следующий день. Выживу и тут. Нам сейчас главное — дело сделать. Конечно, вся эта наша авантюра с бухты-барахты, без чёткого плана, но наглость, как известно, города берёт. Прокатит и тут, я надеюсь.

— А где мартышки-то? — удивлённо спросил Няма.

Я оглянулся на поляну. Точно, обезьяны ушли. Вождя тоже не было.

— Ушли по-английски, — засмеялся Слива.

— Потом надо будет им вкусняшек каких в лес отвезти, — сказал я, ощупывая бинт на своём теле и надевая на себя бронежилет из Арканита. Это Док мне рёбра им перетянул, — фруктов каких или ещё чего. Док наверняка знает, что они едят. Ладно, пошли к этому, — кивнул я на лежащего под навесом Михайлова. Около него сидел Булат и не сводил с него глаз.

— Ну что, мой злейший друг, — подошёл я к лежащему на земле Михайлову, — есть у меня еще одно дельце. Через пятнадцать минут ты с помощью вот этой рации выйдешь на связь со своими подельниками, скажешь, что вы попали в засаду, и пусть все они едут сюда. А они, — я показал на стоящих парней, — постреляют, чтобы всё естественно было. Упрёшься или скажешь что-нибудь не то — будешь умирать долго и мучительно.

— Я сделаю. Скажу всё, что хочешь, только не убивай, — залепетал он.

— Расслабься, — улыбнулся я. — Мужики, помогите.

— Чё надо делать? — спросил Слива.

— Берите верёвки и, начиная с ног, обвязывайте его ими как можно туже и плотнее. Сначала ноги снизу к туловищу, потом руки от кистей, а потом и само туловище, от пояса к шее, шею не трогать. Туже и плотнее.

— Очень интересно, — сказал Клёпа.

Михайлов, конечно, попытался вырваться, но, получив пару мощных оплеух, затих и ребята за десять минут перетянули его всего верёвками, как я и сказал.

— Дальше что? — спросил Слива, когда Антошка напоминал муху в паутине. Он лежал и кривился, ему было очень неудобно и больно. Кровь с трудом пробиралась по его телу к конечностям. В данный момент основной её поток находился в районе шеи и головы. Как раз то, что мне нужно было.

— Теперь ждём, — посмотрел я на часы. — У нас ещё четыре минуты. Няма, отойди туда, — показало я ему налево, — Клёпа — вон туда направо. Как Слива рукой махнёт, начинайте стрелять в воздух и что-нибудь орать. А ты, Слива, дашь пару очередей тут.

— Развяжите! — заскулил Михайлов, ерзая. — Я же никуда не убегу и так. Зачем так связывать-то?

— Лежи не дёргайся, — шикнул на него Слива.

— Нож, — протянул я руку. Слива тут же вложил мне его.

— Я буду, буду лежать! — увидав нож в моей руке, попытался крикнуть Антошка, но от испуга у него вышел только хрип какой-то.

Время. Четырнадцать минут прошло. Ребята разошлись метров на двадцать от нас и ждали команды, чтобы открыть стрельбу.

— Какой канал? — спросил я у человека-паука.

— Двенадцатый.

— Вызывай, — поднёс я рацию к его рту, а второй рукой приставил нож к горлу так, чтобы кончик ножа больно впился ему в горло. — Слива давай.

Слива махнул рукой, и они втроём начали стрелять и орать матом на всю поляну.

— Хромой, Хромой, ответь! — заорал от испуга Антошка. — Хромой, ответь, млять! — Антошка орал, и правда, естественно. Ребята стреляли, орали матом.

— Чё у тебя там?

— Мы в засаду попали на лесопилке! — заорал Михайлов особенно громко, когда рядом Слива дал длинную автоматную очередь. — ГРУшник убит. Давайте сюда все быстро!

— Ох, епт! — тут же отозвался Хромой. — Держитесь, двадцать минут и мы у вас!

Я тут же выключил рацию, а ребята по команде Сливы перестали стрелять.

— Это вы там пальбу устроили? — зашипела рация у Сливы голосом Большого.

— Мы, — ответил он. — Антошка вызвал всех. Сказали, что через двадцать минут будут.

— Отлично! — обрадовался Большой. — Место мы нашли, в паре километров от вас. Сейчас минируем и машины маскируем. Тут поворот. Встретим, как полагается.

— Мы скоро будем, — ответил Слива и отключился.

— Развяжите, — снова взмолился Михайлов. Видать ему совсем больно стало. Я уже видел, как у него на шее вздулись вены, крови там скопилось уже достаточно много.

— Нет, тварь, — зашипел я на него, — сейчас ты сдохнешь. Сдохнешь мучительно, как собака. Больше не будешь, скотина, топтать эту землю и издеваться над людьми. Тем более ты хотел мою Свету отдать этим уродам. Из-за тебя пацан наш погиб, другого еле спасли, Булата моего чуть не убили.

— Извини, Саша, — заплакал он как девочка, — прости, прошу тебя! Я всё тебе отдам, всё, что у меня есть!

— Такая казнь есть у китайцев, — не обращая внимания на его мольбы и играя ножом перед его глазами, сказал я. — Держись. Будет больно. Очень. И неприятно.

Больше не говоря ни слова, я прижал к земле голову Михайлова и ножом в правой руке сделал ему на шее на вене небольшой разрез сантиметра два.

Ребята подошли ближе и с интересом смотрели за моими действиями. Кровь фонтаном ударила из разреза, я только в сторону отскочить успел. Михайлов страшно закричал.

— Охренеть просто! — сказал кто-то из ребят.

Все стояли и молчали, рассматривая, как из этой разрезанной вены фонтаном вырывается его кровь, а вместе с ней — силы и жизнь. Михайлов был жив всё это время. Он на глазах стал буквально высыхать, его тело скукожилось, и кое-где ослабли верёвки. Ведь пацаны от души перетянули его верёвками, вот кровь и рванула вся в освободившуюся дырку. Он кричал, не переставая. Потом его крик просто захлебнулся, и он затих. Фонтан крови стал затихать, потом постепенно сошёл на нет, и она стала вырываться из разрезанной вены толчками всё тише и тише. У него закатились глаза, и он замолчал. Крови вылилось около полутора литров, если не больше. Всё, теперь он точно сдох.

— Ну ты и маньяк, Саня, — ошарашено сказал Слива. — Я такого нигде никогда не видел.

Мне было немного погано на душе. Может, его надо было просто пристрелить? Нет, эта скотина заслуживает только такой смерти. Пацаны смотрели на меня, как на привидение.

— Было круто, — выдал Клёпа. — Я запомнил, как делать. Такого я тоже не знал, хотя много чё видел.

— Да уж, Сань, — поддержал Няма, — не хотел бы я оказаться в твоих врагах.

— Я даже боюсь представить, что он чувствовал, — сказал Слива, вытирая пот со лба. — Ему, наверное, очень больно было. Вы видели, пацаны, как он сохнуть стал?

— И много ты таких вещей знаешь? — спросил у меня Клёпа.

— Знаю кое-что.

— Откуда?

— Читал много. Всё, поехали к пацанам. Потом вернёмся, закопаем трупы или сожжём. Это теперь наша лесопилка и тут должен быть порядок.