— Да будет шоу! — снова закричал кожаный. — Зажигай!

После его слов, свет везде разом потух, все фары мгновенно выключили. Но через несколько секунд тут и там стали загораться факелы. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. Внизу, на тюрьме, на эстакаде, на мостиках и переходах, вокруг площадки. Индейцы зажигали их и тут же устанавливали в крепления. Со стороны, где стояли мотоциклы, взревели двигателями несколько байков. Потом на них сзади укрепили факелы, и мотоциклисты, сорвавшись с места, стали быстро набирать скорость. Двое из них мгновенно заехали на небольшой трамплин и, пролетев с десяток метров по воздуху, приземлились внутри площадки, где только что бились с Лимутами люди. Там они начали ездить на заднем колесе, крутить пятаки, всячески заводить толпу. Третий мотоциклист ездил на заднем колесе вокруг площадки. Сзади у него были прикреплено два больших факела. Должен сказать, что вся эта картина очень завораживала. Я даже и не думал, что люди могут столько орать, свистеть, хлопать в ладоши. Кто-то молотил железками друг о друга. Грохот и шум, конечно, стояли сумасшедшие.

Потом они включили ещё что-то, и несколько установленных по бокам труб начали выкидывать вверх струи огня. Всё это сопровождалось ударами барабанов и рёвом двигателей мотоциклов. Затем завели ещё несколько мотоциклов. На них напрочь отсутствовали глушители. Рёва и шума стало ещё больше.

— Только музыки не хватает, — заметил кто-то, кажись, Слива.

И тут включили музыку.

— Рамштайн, твою мать! — воскликнул Митяй. — Они Рамштайн врубили!

Не знаю, что у них там были за колонки, но играла она очень громко. И тут люди внизу буквально сошли с ума. Они прыгали, обнимались, дёргались в такт этой музыке. Млять, светомузыку врубили! Несколько мощных стробоскопов начали включаться и выключаться в такт музыке.

— Вот это я понимаю, дискотека под открытым небом! — радостно оскалился Стёпа, закричав и пытаясь переорать музыку.

В общем, внизу и на деревьях было самое веселье: моргают вспышки, орёт музыка, ревут люди, мотоциклисты носятся и дымят резиной.

— Всё для вас, дети мои! — раздался усиленный колонками голос.

— Железное сердце! — начала скандировать толпа.

— Повелитель, повелитель! — начали они орать.

Балкон тут же осветился включёнными фарами, и там мы увидели стоящего кожаного.

Наоравшись «Повелитель!», они снова стали орать:

— Заводи, заводи, заводи!

— Заводи! — что есть силы заорал кожаный.

Музыка тут же стала играть тише, снова включили свет. Все фары мгновенно зажглись, теперь был свет и от факелов, и от фар машин.

— Выводите троих и ту несогласную женщину! — закричал стоящий на балконе главарь этих психов.

Следом мы увидели, как индейцы также выводят из здания тюрьмы по освещённому коридору женщину около 30 лет. Она была очень сильно избита, одета в футболку и рваные штаны, шла в лёгких тапочках, но, несмотря на это, передвигалась с высоко поднятой головой. Следом топал молодой парнишка. Он всё время озирался по сторонам. Шорты, голый торс, кроссовки на ногах. За ним — ещё один немного полноватый мужчина. Майка, которая была одета на нём, когда-то была белой, но сейчас она была в крупных пятнах крови. Он был в семейных трусах и какой-то непонятной обуви. Ну и последним вышел наш Кирпич. Твою мать! Ему, видать, тоже хорошенько досталось, но шёл, вроде, уверенно и не шатался. На нём был наш камуфляж, дранный весь, его ботинок нет, зато на ногах надеты кеды.

Всех четверых завели в клетку, сделанную из бамбука. Клетка была установлена напротив эстакады, как раз выход из неё был на эту железную конструкцию. Их завели и закрыли за ними дверь. Всё, выход только один — на эстакаду. Пленники остановились и уставились на эстакаду.

— Заводи! — прохрипел матюгальник.

Тут же в эти половинки машин, которые были установлены вдоль эстакады, залезло по два разукрашенных. Крутанув стартером, они завели двигатели. Мать моя женщина! Это же насколько надо иметь больной мозг, чтобы такое придумать и построить? Вся длина эстакады пришла в движение. Сначала из пола стали выезжать и убираться назад крупные циркулярные пилы. За ними метров через пять выпрыгивать и прятаться назад в пол пики, причём между ними были небольшие островки. Двигались они хаотично, независимо друг от друга. Следом туда-сюда ездили груши, как гильотины. На них были большие и маленькие шипы. Попадёт в такая тебя — насквозь проткнёт. Еще дальше — мостик, очень узкий. Мостик трясся, как эпилептик, а под ним — такие же пики. Следом была площадка с вырывающимися из пола языками пламени, за ним — из стен, сверху. И везде есть участки, островки безопасности. И так вся эстакада.

— Твою же мать! — выругался Слива. — Да там в жизни не пройдёшь: либо разрубит, либо проткнёт, либо поджаришься.

— Слива, заткнись на хрен! — зло сказал ему Митяй.

— Давайте первого! — снова кожаный отдал команду со своего мостика. Ему-то оттуда было всё очень хорошо видно.

Половинки машин добавили обороты, и вся эта металлическая конструкция зашевелилась ещё быстрее. Эти уроды за рулём огрызков машин могли, играя газом, ускорять или замедлять движение этих смертоносных железок. Стоявшие сзади клетки с пленниками индейцы вытолкнули пиками на старт молодого парнишку. Музыка резко стихла, тут же начали делать ставки сидящие внизу психи, опять забегали мужики с блокнотами.

И вот паренёк решился и сделал первый шаг. Половинка машинки добавила обороты и циркулярные пилы стали быстро кружиться, то поднимаясь, то снова прячась в полу. Всего их было 4 штуки. Диски разных размеров, но самый маленький из них, наверное, метра полтора в диаметре. Между ними расстояние в метр, не больше. Но если потеряешь равновесие и неудачно шагнёшь, то тебя мгновенно разрежет пополам. Парень стоял, примерялся и пытался запомнить скорость их выпрыгивания из пола. И вот он, раз, перепрыгнул первый диск, когда тот вышел из пола и убрался назад. Второй, третий тоже перешагнул и остановился на островке. Четвёртый диск был самым большим и убирался в пол не до конца. Затем он рывком перепрыгнул через диск. Я волей-неволей посчитал разы, которые диск делал, когда прятался в пол. На четвёртый раз, он опускался ниже всего. Вот и парень сообразил тоже. Всё, пилы позади него. Следующие — пики. Во втором огрызке машины индеец поддал газу, а сидящий рядом с ним стал дергать за какие-то верёвки, которые, так же как и цепи с ведущих колёс, уходили в нутро конструкции. Пики стали быстро выскакивать и убираться назад в пол. Но островки безопасности были. Соответственно, парню надо было добраться до них. Расположены они были в шахматном порядке.

И вот он решился. Прыжок, он прыгнул на островок, ещё прыжок, он перепрыгнул на другой островок и еле погасил инерцию своего тела. Пика вышла из пола на добрых полтора метра и, думаю, что прошла впритирку около его головы. Так, прыгая, как сайгак, он прошёл все пики. Сидящие за рулём второго огрызка разочарованно закричали, и сидящий справа бросил верёвки. В момент, когда парень перебирался через пики, он дергал верёвками, как сумасшедший.

— Молодец! — сказал вслух Митяй сам себе. — Давай дальше.

Следом шли груши и мостик.

Парень немного постоял, показал «фак» сидящим за рулём третьего огрызка индейцам и сделал первый шаг. Двигатель полумашины взревел, и груши пришли в движение. Они ездили туда-сюда, но парнишка ловко уворачивался от них. Вот он прошёл первый ряд, второй, третий, встал боком. Мимо пролетела груша, четвёртый ряд позади. Осталось ещё два. Но сидящий за рулём огрызка внезапно скинул газ в момент, когда парень сделал шаг, рассчитывая на одну скорость движения, а получилась так, что два последних ряда с грушами резко замедлились, и тут же снова этот урод газанул. Пятый ряд он прошёл, а вот шестой его зацепил. Мы увидели, как одна из груш всем своим корпусом прошлась по спине парня. Он громко закричал от боли и упал на островок безопасности. Если бы перед ним был седьмой ряд, его бы просто разорвало.

Толпа взорвалась. Эти разукрашенные кричали, свистели, прыгали и скакали. Ему было больно, очень больно. Раны, скорее всего, были очень глубокими, кровь так и хлестала из разорванной спины.

Всё. Через мостик ему не перебраться. Сил просто не хватит. Но парень поднялся, улыбнулся и снова показал «фак» следующей кабинке с двумя сидящими там рокерами. Затем он направился к мостику. Тот тут же стал трястись. Его конструкция была такова, что сначала на него надо было забраться, потом идти или ползти по нему, чтобы перебраться на другую сторону. И вот он берётся за начало мостика, подтягивается, из последних сил пытается залезть на мостик, но руки предательски разжимаются, и он с высоты в пару метров падает на расположенные внизу пики. Всё, погиб. Три пики проткнули его насквозь. Умер он мгновенно.

— Твою мать! — разом выдохнули мы.

— Выводите женщину! — снова захрипел матюгальник. — Обалденное шоу! — закричал кожаный, добавляя.

Индейцы как взбесились. Им, интересно, самим-то орать так не надоело?

Копьями женщину вытолкали на площадку. Та, не обращая внимания на крики и подколки, махнула несколько раз руками, разминая их, затем тоже самое сделала ногами. А фигурка то у неё ничего так. Затем она сорвалась с места, мгновенно преодолела диски и, не останавливаясь, пролетела половину поля с пиками. Мы даже опомниться не успели, как она уже была на островке безопасности в середине поля с пиками.

Сидящие за рулём огрызков индейцы поздно начали газовать. Раздался дружный хохот, свист.

— Прощелкали вы её, лохи, — засмеялся в микрофон кожаный. — Шустрая девочка!

Затем девушка передохнула и, резко сорвавшись с места, преодолела остаток пик. Всё, она перед грушами.

— Умничка! — хором сказали Слива и Стёпа.

Мы все болели за неё. Очень. Теперь перед ней груши, но сидящий за рулём огрызка урод улыбался. Он то газовал, то скидывал газ. Груши двигались хаотично, без какой-либо последовательности. Девушка, покачиваясь, примерялась к ним. Она, кажется, ушла в себя. Шум вокруг её совершенно не отвлекал и не мешал. Шаг, поворот, ещё шаг, наклон, еще два шага наклон и приседание. Млять, пять рядов пройдено на одном дыхании! А вот шестой ряд её зацепил, зацепил по левой ноге. Она прошла все ряды с грушами и уже на островке безопасности схватилась за ногу. Затем, не обращая внимания на улюлюканье и крики вокруг неё, она оторвала снизу от своей футболки полоску и наложила себе на ногу жгут. Дальше этот мостик.

Схватившись за него руками, она, мгновенно подтянувшись, забралась на него. Мостик тут же затрясся. Длиной он был метров пятнадцать и его всего лихорадило. Но держалась она крепко и продолжала ползти по нему. Но вот одна из его частей просто провалилась у неё под рукой. Ловушка. Вроде есть железка, только прикреплена еле-еле. Она сорвалась, но успела схватиться второй рукой. Снова взрыв толпы, снова крики и свист.

Девушка пыталась подтянуться, но сил уже не было. Она закинула одну из ног на крепление внизу. Вторую ей надо было закинуть выше, чтобы окончательно выбраться наверх. Но силы окончательно покинули её, и раненая нога не хотела слушаться. Она так и зависла в таком положении.