Глава шестая
Сирия, селение Джир-эль-Гам
Наше время

Сразу после захвата пленников и доставки их в Джир-эль-Гам полевой командир Самир Абуд связался со своим турецким партнером Серканом Текери. Услышав хорошую новость, тот возрадовался и пообещал приехать в селение ближайшей ночью, благо находился в этот момент вблизи сирийско-турецкой границы.

За час до приезда турок вышел на связь:

– Самир, я направляюсь к тебе. Нахожусь в пятидесяти километрах к северо-востоку. Как обстановка в районе твоего селения?

– У нас все спокойно, брат, – едва сдержался сириец, чтоб не засмеяться в трубку телефона.

Текери никогда не служил в армии, никогда не держал в руках оружия, не участвовал в военных операциях и всегда побаивался близости боевых действий.

– А не мог бы ты выслать пяток своих людей, чтоб меня встретили? – будто невзначай попросил Серкан.

– Конечно, брат! Ты едешь по грунтовке мимо города Эль-Баб?

– Да-да, еду именно этой дорогой.

– Какая у тебя машина и сколько с тобой людей?

– Серебристый внедорожник «Ниссан». Со мной, как всегда, водитель и врач Адам.

– Понял тебя. Высылаю своих воинов. Они будут ждать на развилке в двадцати километрах от моего селения.

– Очень хорошо! Да прибудет тебе помощь Аллаха во всех делах твоих!..

Встреча на развилке прошла без приключений, в чем, собственно, Самир и не сомневался. Несмотря на относительную близость линии соприкосновения с войсками Асада, в окрестностях селения Джир-эль-Гам было тихо. Даже российская авиация в здешнем небе появлялась крайне редко. А все благодаря тому, что поблизости не квартировали крупные боевые формирования «Исламского государства».

Автомобиль Серкана Текери появился на проселочной дороге точно в назначенное время. Не выходя из остановившегося «Ниссана», турок радостно поприветствовал встречавших. Те предложили следовать за ними и тронулись в обратный путь. До селения дорога заняла чуть более получаса.

– Приветствую, брат! – встретил гостя во дворе усадьбы полевой командир.

Давние друзья и компаньоны обнялись. Их сотрудничество длилось более полутора лет и приносило обоим немалые доходы.

– Порадовал, Самир, порадовал! – приговаривал Текери, похлопывая сирийца по спине.

– Да и ты не остался в долгу, примчавшись сразу после звонка.

– Наше дело не терпит задержек.

– Это верно. Поужинаете с дороги?

– От горячего чая не откажемся. А потом сразу за дело…

Самир Абуд и его ближайший помощник Юнес Таиб проводили гостей в дом. Текери и прибывший с ним врач Адам Гюбан не выглядели уставшими – путь от турецкой границы до Джир-эль-Гама отнял всего четыре часа. Тем не менее турки с удовольствием расположились на ковре с подушками и принялись с наслаждением пить чай.

– Сколько удалось добыть материала? – поглядев на часы, поинтересовался Серкан.

– Всего одиннадцать, – не скрывая довольства, ответил полевой командир. – Четверо военнослужащих, пятеро взрослых сирийцев и двое детей.

– Военнослужащие – русские?

– Да.

– Значит, молодые?

– Примерно от двадцати до двадцати пяти.

– Отлично. А сирийцы?

– Они разного возраста, – ушел от прямого ответа Абуд. Но поспешил уточнить: – Но выглядят хорошо и бодро.

– Здоровы? У военных ранения есть?

– Все до единого здоровы – их осматривал мой врач Белал Махаб.

Турок поморщился, так как врач полевого командира доверия не внушал.

– Что с питанием? – спросил он.

– Кормим три раза в сутки. Даем воду для помывки. Все, как ты и советовал, брат.

– Неплохо, неплохо. Теперь вместе с этими пленниками у меня набирается партия из двадцати человек. Это как раз вместимость двух лодок. Значит, в ближайшее время я могу отправить «материал» в Европу, – задумчиво проговорил Текери и, допив чай, поднялся с ковра: – Ну что ж, не пора ли осмотреть товар?

– Конечно! Прошу во двор…

Цепь торговли пленниками была организована Текери чуть более полутора лет назад, после того как нежданно-негаданно рухнул его налаженный бизнес по перепродаже сирийской сырой нефти. Бизнес пришел в упадок в связи с появлением в Сирии российских ВКС. Русские самолеты и вертолеты с таким постоянством выслеживали караваны бензовозов и наносили по ним удары, что вскоре границу отваживались пересекать лишь самые отчаянные водители, да и то под покровом ночи. Причем за подобные подвиги они требовали немалое вознаграждение.

Дело перестало приносить прибыль, и Текери, изрядно подсевший на баснословные доходы, задумался. Можно было вернуться в родной приморский город Анталья и вновь заняться ресторанным бизнесом, с которого когда-то начинал подниматься. Или вторично основать пейнтбольный клуб, наподобие того, что процветал несколько месяцев на берегу Мраморного моря. Но при одном только воспоминании о бешеной конкуренции, о сопутствующих проблемах и сравнительно низкой прибыли Серкан впадал в жуткую меланхолию.

Решение неожиданно подсказал его старый друг – врач Адам Гюбан. В один из вечеров они сидели в небольшом ресторанчике приграничного Газиантепа, отмечая продажу Серканом последних трех бензовозов.

Опрокинув в себя очередную рюмку раки, Адам крякнул, закурил и невзначай поинтересовался:

– Вот ты уже месяц не находишь себе места: нервничаешь, переживаешь из-за какой-то ерунды, пьешь, не отвечаешь на звонки.

– Ты называешь ерундой потерю такого прибыльного дела?! – едва не поперхнулся Текери.

– Конечно, ерунда! Мелочь по сравнению с настоящей прибылью.

Серкан отложил приборы, промокнул губы салфеткой и пристально посмотрел на друга. Тот слыл серьезным человеком и слов на ветер не бросал.

Не спеша оглянувшись по сторонам, Адам придвинулся ближе и негромко спросил:

– Ты в курсе, сколько на черном рынке стоят человеческие органы?

– Нет.

– Хочешь узнать? Я – врач и по роду деятельности прекрасно об этом осведомлен.

Текери пожал плечами: дескать, скажи, информация лишней не бывает.

– В Штатах очередь нуждающихся в донорской почке в последние годы выросла до восьмидесяти тысяч человек. Стоимость операции по пересадке – четверть миллиона долларов, – ковыряя вилкой в тарелке, говорил доктор. – В ожидании здоровой печени томится около двадцати пяти тысяч пациентов, готовых заплатить за операцию по сто шестьдесят тысяч долларов. В среднем цена всего человеческого тела, разобранного на органы, составляет более полумиллиона долларов. Но это в идеале, разумеется.

Текери на несколько секунд потерял дар речи.

Во-первых, его смутили астрономические цифры. Во-вторых, он не мог взять в толк, почему Адам с такой подробностью рассказывает об этом.

– Почему бы тебе вместо того, чтобы заливать горе нашей водкой, не подумать о развитии более прибыльного дела? – тем временем продолжал тот.

– Как ты представляешь меня в этом бизнесе? – Очнувшись, Серкан разлил по рюмкам остатки раки.

– Дружище, на самом деле в нем нет ничего страшного и особенного. Это самая обычная работа.

– Обычная?! Ты называешь потрошение людей «обычной работой»?!

– Остынь! Лично тебе никого не придется потрошить. Ты и крови ни разу не увидишь.

Придя в себя, Текери допил водку, закусил и попросил приятеля рассказать поподробнее о купле-продаже человеческих органов.

– По сути, тебе надлежит лишь добывать материал – физически здоровых и относительно молодых людей. Затем формировать небольшие группы пленников и передавать их надежным людям. Конечно, ты не будешь получать за свою работу тех сумасшедших денег, озвученных мной ранее, – это общая сумма, которая раскидывается на поставщика, транспортировщика, на обслуживание суперсовременного оборудования и врачей, выполняющих сложные хирургические операции. Но, поверь, заработок тебе понравится. И суеты будет намного меньше, чем с ворованной сирийской нефтью.

– Да, но где я найду этот… так называемый «материал»?

– В той же Сирии, – спокойно ответил врач. – У тебя же остались там связи, верно? В стране, где идет жестокая война, никто не хватится изредка пропадающих людей…

В тот вечер Текери так и не принял этой страшной идеи. Все его нутро, никогда не соприкасавшееся с жестокостью и убийствами, протестовало против неожиданного предложения. Он был обычным бизнесменом, занимавшимся извлечением обычной прибыли из обычных сделок. Но, как известно, жизнь вносит свои коррективы не только во внешность человека, но и в душу, в убеждения.

Помыкавшись с месяц по югу страны, он так и не отыскал свободной ниши в бизнесе. И, вновь встретившись со старинным другом, сам завел речь о похищении людей.

Под покровом ночи Самир Абуд, Серкан Текери и Адам Гюбан вышли во двор и направились к входу в подвал. Туда, по распоряжению полевого командира, подошел и начальник караула, отвечавший за охрану и содержание пленников.

– Открой! – приказал ему Абуд.

Тот отпер замок и, распахнув дверь, первым нырнул в темноту с запахом плесени. Абуд, Текери и Гюбан последовали за ним.

Включив свет, охранник поочередно открывал клети. Визитеры, а в особенности турецкий врач, дотошно осматривали каждого из пленников.

Обе женщины были молоды и красивы. Несмотря на бледную кожу лица, они выглядели вполне здоровыми. Один из трех сирийских мужчин был преклонного возраста – лет пятидесяти восьми. Гюбан приказал ему снять рубашку и послушал с помощью стетоскопа дыхание, пощупал пульс и, кивнув, направился дальше.

Состояние двух детей тоже не вызвало нареканий. А четверо военнослужащих в российской камуфлированной форме вообще привели доктора в восторг.

– Отлично! – негромко оценил он «товар». – У этих молодых русских парней идеальные тела.

Доволен был и Текери. Во-первых, его компаньон Абуд уже в который раз держал слово и своевременно поставлял пленников. Во-вторых, «товар» действительно был первоклассным.

– Готовьте к отправке, – сказал он, выбравшись из подвала и отряхивая от пыли брюки. – На границе, как всегда, будет ждать автобус с охраной.

– Место то же? – спросил полевой командир.

– Да, на пограничном переходе в Эль-Хаке.

– Когда дежурит наш друг?

– Капитан-пограничник Илкер Шахин заступает на дежурство послезавтра утром – ровно в девять. Поэтому лучше выехать вечером и добраться до границы под утро.

– Без проблем, – кивнул Абуд. – Услуги капитана оплачены?

– Да, на месяц вперед. Завтра я на всякий случай еще раз свяжусь с ним. Если ничего не изменится – сообщу тебе.

– Понял.

– Ну, а теперь о главном… – Турок вынул из кармана увесистый сверток и передал его Самиру: – Здесь ровно двадцать две тысячи – по две тысячи долларов за человека.

– Понял, – забрал тот сверток. – Когда тебе понадобится новая партия?

– Думаю, недели через две. Но ты помнишь, что минимальная партия – десять человек? Меньшее количество мне переправлять невыгодно.

– Да, конечно.

– Успеешь найти столько?

– Постараюсь.

– Отлично. Что ж, нам пора в обратный путь.

Полевой командир проводил гостей до машины, пожал на прощание руку турку и напоследок спросил:

– Вас проводить?

– Желательно, – кивнул тот.

– Юнес, обеспечь сопровождение наших братьев до развилки.

Помощник с парой воинов заняли места во внедорожнике. Заработали двигатели. Оба автомобиля, включив ближний свет, осторожно вырулили на улицу и исчезли в ночи…

До назначенной цели группа Жилина добралась к вечеру. Целью была северная оконечность длинного и местами довольно густого леса.

Суслов первым делом развернул станцию спутниковой связи и доложил на базу Хмеймим о прибытии группы на место.

– Понял тебя. Работайте по плану, – ответил начальник штаба. – Связь в установленное время…

Селение Джир-эль-Гам находилось всего в нескольких сотнях метрах от крайних кустов, так что Жилин с Димой Соболем успели обозреть его окрестности при дневном свете.

– По балке можно добраться вон до той улочки, что заканчивается разрушенным домом, – резюмировал прапорщик. – А уж там по обстоятельствам.

– Да, вариант, – согласился майор, рассматривая селение в оптику бинокля.

Внешний осмотр южной окраины Джир-эль-Гама, как и ожидалось, ничего не дал. Обычный мелкий населенный пункт, коих на просторах равнинной Сирии было несколько тысяч. Население – человек пятьсот, узкие кривые улочки, однотипная архитектура, в центре башня минарета из белоснежного камня. Вокруг на многие километры – обработанные поля и виноградники.

Из жителей он заметил лишь двух мужчин и женщину. Неся нехитрые орудия сельскохозяйственного труда, они возвращались в селение по тропинке. Само селение казалось пустынным – на улицах ни прохожих, ни автомобилей.

«Да, одной визуальной разведкой тут не обойтись, – вздохнул майор. – Можно просидеть месяц на лесной опушке и не увидеть ничего интересного. Надо идти в село…»

Выдвинуться в сторону Джир-эль-Гама Жилин решил с наступлением темноты. В оставшееся до ночи время назначил Курко дозорным, а остальным разрешил отдыхать.

– …Знаешь, я не против того, чтобы чиновники ездили со спецсигналами, игнорируя ими же придуманные правила. Только пусть эти мигалки и сирены будут установлены на автозаках, – запальчиво проговорил Соболь.

Смирнов отмахнулся:

– Бесполезно! Эти сволочи везде живут за счет народа. Даже в тюрьмах. Разве не так?..

Закинув руки за голову, Жилин лежал под кроной дерева и пытался задремать. Ночь прогнозировалась неспокойной – следовало отдохнуть. Однако неподалеку затеяли очередную дискуссию два закадычных друга, и заснуть не получалось. Начали они издалека – со звездных материй, потом плавно перешли на политику и чиновничий беспредел.

«А закончат, как всегда, самой приземленной темой», – подумал майор, переворачиваясь на правый бок и прикрывая ухо кепкой. Это не помогло – разговор приятелей все одно был слышен.

– …Я вот давеча в родное ЖКО обратился, – словно распознав мысли командира, заговорил о бытовых проблемах Соболь. – Устно для начала обратился.

– А что у тебя случилось? – лениво поинтересовался Смирнов.

– Стояк холодной воды совсем износился – замучился хомутами дыры латать. Попросил заменить. «Я ж, – говорю, – каждый месяц за ремонт плачу. Вот и отремонтируйте, замените кусок длиной в два с половиной метра.

– И что?

– Ноль эмоций. Тогда я написал заявление и оформил его как положено – с регистрацией в журнале входящих документов.

– Гы, – подавился смешком старлей.

– Во-во, – кивнул оратор. – И я так же рассмеялся, когда никто из ремонтников не пришел. Пришлось самому искать нормального слесаря, сварного; самому отключать в подвале стояк, сливать воду.

– Сделали?

– Да. Правда, надежи никакой. А ежели прорвет, так еще и виноватым назначат.

Потянувшись, Борька сказал:

– У моих родителей дача в дальнем Подмосковье имеется.

– Помню, ты рассказывал. Еще речка рядом.

– Точно. Так вот слева у них сосед – интереснейший мужик по имени Глеб Федорович. Сейчас уже старый и давно на пенсии, а когда-то был одним из руководителей в космической отрасли. Старой закалки дядька.

– Это ты к чему?

– Уникальный человек. Мы с отцом несколько лет назад помогали ему монтировать емкость для воды – поднимали на сооруженный постамент, затем подключали к системе. Ты не представляешь, как все у него продумано и с каким качеством сделано. От нас требовалось только участие в виде черновой рабочей силы: принести, поднять, затянуть… А вся инженерная часть, включая чертежи и схемы, была подготовлена им заранее. В результате емкость соединена с артезианским колодцем и по сей день исправно питает три соседствующих участка чистейшей водой. Можно пить, готовить, поливать, наполнять бассейны. На дачу этот семидесятилетний дедок ездит на старой «Волге»; машина в прекрасном состоянии и с кучей доработок. Движок форсированный и на трассе, не глядя, делает современных «немцев». О нынешних неудачах в космосе он узнает из телевизионных новостей и потом долго ходит с мрачным непроницаемым лицом. Но о прежней работе предпочитает не говорить. Правда, однажды на мой вопрос о причинах провальных пусков обмолвился: «Для оглушительных побед нужна ответственность. Только она способна дать на выходе требуемое качество. А сейчас время безответственности и безнаказанности».

– Правильно сказал мужик, – кивнул Соболь.

– Конечно, правильно! Однажды мне довелось вместе с ним чинить проводку в дачном домике. Я никогда не видел такого ассортимента инструментов. Да и многие инструменты стали для меня открытием. Мы справились с колоссальным ремонтом буквально за полчаса, заменив и провода в коридоре, и распределительную коробку, и счетчик, и выключатели с розетками.

– Да, такие люди способны запустить в космос что угодно, – вздохнул Дмитрий. – Жаль, что их остается все меньше и меньше…

Все шло по плану ровно до двадцати двух часов. Выглядывая из-за пригорка, майор уже посматривал в даль горизонта, ожидая, когда сумерки сменятся полной темнотой. Вдруг его рация призывно пискнула и ожила голосом дозорного.

– Первый, я – Шестой! Вижу группу из трех вооруженных людей. Следуют со стороны селения в нашем направлении, – доложил Курко.

– Дистанция? – коротко спросил Жилин.

– Триста метров. Группа похожа на патруль.

– Уверен, что это не простые сельчане?

– Уверен. Все молодые, здоровые, двое в камуфляжке и со снаряжением.

– Ясно. Доложи, когда будут в сотне метров.

– Понял…

– Парни, внимание! – обратился майор к спецназовцам. – К нам гости!

– Сколько? – поднялся с травы и отряхнул камуфляжку Смирнов.

– Трое. Вооружены.

– Так в чем проблема – встретим, – подхватил старший лейтенант «вал».

– Встретим, – кивнул командир. – Но есть парочка условий.

– Каких?

– Во-первых, нужно все сделать тихо. Во-вторых, одного желательно оставить в живых.

Группа рассредоточилась по лощинке и стала ждать сигнал от дозорного, наблюдавшего за перемещением незваных гостей. Все члены группы были вооружены бесшумными «валами», за исключением подполковника Суслова, ему пришлось взять на операцию обычный «калаш».

– Ты, Миша, посиди в сторонке, – предупредил его Жилин. – И не вздумай бухать из своего автомата.

– Что ж я, не понимаю, что ли, – обиженно прогудел тот.

Сигнал от дозорного поступил через минуту.

– Первый, я – Шестой! – почти шепотом позвал Курко.

– Да, Шестой, слушаю, – также тихо ответил командир.

– Троица немного изменила маршрут и подходит к вам с юга. В лощинке будут через пятнадцать секунд.

– Понял. Смотри по сторонам.

Быстро спрятав рацию, майор жестом обозначил направление, с которого должны были появиться гости. Понятливые парни сменили позиции и изготовились.

– Парни, двоих можно аннигилировать, а последний нужен живым, – еще раз напомнил Жилин.

Боевики появились немного левее того спуска, где их ждали. Но самым неожиданным стал тот факт, что их было двое. Третий исчез.

С этими двумя разобрались мгновенно – одного срезал выстрелом из «вала» Соболь, во второго три пули подряд выпустил Смирнов. Оба умерли, даже не вскрикнув.

«Где третий?! – карабкался наверх майор. – Как бы этот гад не испортил нам всю обедню!..»

Третий патрульный задержался наверху – вынув из кармашка радиостанцию, он доложил полевому командиру о результатах осмотра южной окраины Джир-эль-Гама и скорым шагом стал спускаться в лощину. Срезав путь, он намеревался догнать братьев, но внезапно нос к носу столкнулся с незнакомцем. Лицо европейца, новенькая камуфлированная форма, поверх которой одет разгрузочный жилет, на коленях автомат Калашникова.

В первую секунду оба опешили от неожиданности.

Затем боевик начал лихорадочно нащупывать висящий на плече автомат.

Ну, а Миша Суслов медлить не стал и времени ему не оставил. Помня приказ соблюдать тишину, он ринулся вперед, сокращая дистанцию до противника, и со всей силы врезал сирийцу прикладом в подбородок. Тот отлетел на пару метров. И тут же в его руке блеснуло лезвие ножа.

Это была его роковая ошибка. Мишу злить не стоило.

Он легко выбил длинный восточный клинок и зарядил бандиту ногой в пах, после чего тот согнулся пополам и упал.

Вероятно, начальнику разведки прилично надоело распутывать коварные замыслы боевиков «Исламского государства». А может быть, решил выместить обиду за погибших соотечественников, охранявших мирную колонну с гуманитарной помощью. Во всяком случае избиение поверженного противника продолжалось до тех пор, пока не подоспели спецназовцы группы Жилина.

– Хватит, Миша, хватит! – оттащил его от сирийца майор.

Тот тяжело дышал и с нескрываемой злобой смотрел на окровавленного боевика, не подававшего признаков жизни.

– Живой? – спросил командир у склонившегося над бандитом Соболя.

– Дышит. Но, боюсь, очухается только под утро.

Жилин поморщился. Он рассчитывал взять одного живым и допросить. Возможно, этот распластавшийся на траве бородатый «черт» владел важнейшей информацией, но теперь придется ждать до утра.

– Обыщите всех троих, – приказал майор.

– Рация, три автомата, боеприпасы, сигареты, четки, – доложил через минуту Смирнов.

– Вот что, – закинул на плечо автомат Жилин. – Свяжите хорошенько боевика, оттащите в кусты и заткните кляпом рот. А нам пора наведаться в селение…

До селения было рукой подать. Несмотря на потемневшее небо, группа перемещалась по открытому пространству короткими перебежками. Пока не стемнело, времени не теряли и хорошо изучили местность.

Жилин торопился – не дай бог, те, кто выслал дозорную группу, хватятся пропавших боевиков.

– Извини, Серега, – негромко сказал шедший за ним Суслов. – Не надо было лишать того урода сознания, а я не сдержался.

– Чего уж теперь? – пробурчал майор. И примирительно добавил: – Никуда он от нас не денется. Полежит до утра и очухается. Если не получится добыть информацию за ночь – вернемся и допросим…

Магриб – вечерняя молитва, совершаемая после захода солнца, – закончился, наступило время ночного намаза. В глухих селениях проживали глубоко верующие люди – молитвы исполнялись аккуратно и в срок. Именно на это и надеялся Жилин, входя с группой в Джир-эль-Гам.

По кривой улочке прошли не более полусотни метров и сразу увидели свет тусклой электрической лампочки, горевшей во дворе одного из участков. В ее свете на лавке сидел пожилой мужчина и ритмично строгал ножом черенок от лопаты.

– А вот и подходящий персонаж для общения, – прошептал командир.

– Думаешь, он что-то знает? – с сомнением в голосе спросил Суслов. – Судя по внешности и занятию, это – обычный крестьянин. Днем – в поле, ночью – спит в доме. Откуда у него информация?

– И что предлагаешь? Есть варианты?

– Нам бы найти человека более информированного, который часто общается с сельчанами. К примеру, торговца. Или врача.

– Ну, врача мы здесь вряд ли найдем. А вот торговец – неплохая мысль. Пошли, поищем лавку.

Группа двинулась дальше…

Все общественные заведения, такие как мечеть, торговые лавки, мастерские или почта, как правило, располагались ближе к центру селений – в районе центральной площади или, если таковой не имелось, на пересечении основных улиц. Спецназовцы направлялись к центру, ориентируясь на подсвеченное единственным фонарем основание минарета.

Площадью в Джир-эль-Гаме считалось незначительное расширение самой длинной улицы, тянувшейся с юга на север. Это Жилин запомнил, хорошо изучив карту еще до начала операции. С восточной стороны площади находилась мечеть, а напротив, возможно, имелись магазинчики. Они не обозначались даже на подробной карте, но Сергей был уверен: где им быть, как не там? И спецназовцы осторожно шли в выбранном направлении…

– Первый, вижу площадь, – доложил по радио дозорный – прапорщик Соболь.

– Народ есть?

– Никого. Можете подходить, здесь спокойно.

Группа приблизилась к дозору, наблюдавшему за центром селения из-за угла каменного забора.

В ширину так называемая площадь не превышала и пятнадцати метров, длина составляла около сорока. Единственный столб с горевшим фонарем торчал аккурат посередине. Справа возвышались минарет и приземистое здание мечети с подобием купола. Слева в ряд стояли невысокие домишки из светлого камня. Над парочкой виднелись какие-то вывески.

– Похоже на магазины, – предположил Суслов.

– Похоже, – согласился Жилин. – Ну что, проведаем хозяев?

– Пошли!

– Мы с подполковником пойдем и поболтаем с торговцами, – сказал Жилин подчиненным, – а ваша задача – глазеть по сторонам, чтоб нам никто не помешал. Ясно?

– Яснее некуда, – ответил за всех Смирнов.

Суслов с Жилиным двинулись к ближайшей лавке. А бойцы группы заняли позиции вокруг площади таким образом, чтобы в случае необходимости простреливать любое направление.

Так называемый магазин был устроен в обычном жилом доме и представлял собой одну большую комнату с отдельным входом с улицы. В столь поздний час он, естественно, был закрыт. Зато в окнах соседней комнаты горел свет.

Суслов неплохо владел месопотамским диалектом сирийского языка, на котором говорило около двух миллионов человек, проживающих в мухафазах Алеппо и Эр-Ракка. Он и постучал в дверь, что вела в жилые помещения.

На стук в окно выглянул седой старик. Подполковник что-то сказал ему, и вскоре тот открыл дверь.

Пока Жилин посматривал по сторонам, между Сусловым и хозяином дома состоялся короткий разговор.

– Возвращаемся, – тронул подполковник спецназовца за плечо.

– Что, уже?

– А чего тут делать? Идем…

Они двинулись к точке сбора.

– Ты что-нибудь выяснил? – спросил майор, когда они пересекали площадь.

– О пропавших российских военных он ничего не слышал. Зато поведал одну интересную историю.

– Какую?

– О том, что за последние полгода в Джир-эль-Гаме и окрестных селениях стали пропадать люди. В общей сложности исчезло около тридцати человек. Сельчане боятся ходить в поле поодиночке – ходят группами.

– Интересная информация. Но совершенно для нас бесполезная, – подытожил Жилин.

Прибыв в заранее обозначенную точку, он вызвал по рации подчиненных. Те собрались в течение минуты.

– В общем, парни, пока все плохо, – сказал майор, закидывая на плечо автомат. – Даже торговец, который ежедневно обсуждает с сельчанами все новости, ничего не слышал о наших пропавших бойцах. Придется вернуться в лощину и допросить оставленного там боевика.

– Раз надо, значит, вернемся, – пробасил Соболь.

В глубине души Жилин надеялся на то, что допрос внесет хоть какую-то ясность в этом мутном деле. После допроса он намеревался связаться с базой и доложить о проделанной работе.

«Может быть, Хмеймим к этому времени уже будет располагать свежей информацией, – размышлял он, осторожно ступая по каменистой почве. – А пока ни одной зацепки. Ни одного сопутствующего факта. Полный ноль…»