Глава 3
В субботу, первого августа, во дворе перед главным домом усадьбы Хабитуллу ожидали его помощник и командир кандагарского отряда. Водитель-телохранитель подогнал к входу сияющий «Лексус».
Хабитулла переоделся в полевую форму и собрался выйти, как браслет дистанционного сигнализатора спутниковой станции завибрировал.
– Шайтан! – проговорил главарь банды.
Ему пришлось ставить кейс на стол, открывать его, включать станцию.
– Салам, дорогой Абдул! – услышал он знакомый голос Мухтана.
– Салам, Саджад.
– Ты получил все, что должен был?
– Да, получил.
– Почему же не оповестил меня еще вчера? Или деньги тебе доставили сегодня?
Дабы избежать ненужных вопросов, Хабитулла солгал:
– Да, я получил деньги сегодня и собирался связаться с тобой перед выездом из Кандагара.
– Хорошо. Могу ли я знать, как продвигаются у тебя дела?
– Я обязан отчитываться перед тобой?
– Конечно, ведь задачу ты получил через меня. Да и деньги, очень большие, тоже.
– Но ведь их придется отрабатывать. Захват вертолетов – сущий пустяк по сравнению с тем, с чем я столкнусь позже.
– Это так. Однако ты взялся за дело.
– А у меня был выбор?
– Конечно. Но тогда тебе пришлось бы отказаться от денег. А этого ты никогда не сделаешь. Я же прав?
– Не важно. По делу. Позавчера мои люди посмотрели Дашерское плато, определились с местом рассредоточения двух подгрупп захвата…
Мухтан прервал Хабитуллу вопросом:
– Ты решил разделить штурмовую группу?
– Да. План работы по вертолету я тебе вышлю, как только приму окончательное решение по всем его деталям. Тебя это устроит?
– Вполне. А далеко ли сейчас собрался?
Тон Мухтана возмутил Хабитуллу.
– Я должен отчитываться перед тобой о каждом своем шаге?
– Извини, друг, спросил просто так. Вот я, например, планирую проехать в одно селение. Мой человек подобрал там девчушку, с его слов, очень хорошенькую. Решил посмотреть.
– Ну а я занимаюсь делом. Планирую лично осмотреть аэродром у Панджи и проехать в свою усадьбу, в Густ.
– Понял. Зачем ты нервничал? Ответил бы, да и все. Не надо ссориться, Абдул. Мы же как братья.
– Ладно, ты тоже извини за резкость. Слишком плотный график у меня. Вроде задача не из самых сложных, а как коснулся подробностей, то навалилось столько вопросов, которые надо решить за ближайшие сутки, что приходится метаться туда-сюда.
– Но ведь есть за что, не так ли, Абдул? – Мухтан усмехнулся.
– Мне-то есть, но думаю, что и ты, совершенно ничем не рискуя, наверняка сорвешь на этой операции неплохой куш.
– Ты заблуждаешься. – На этот раз бессовестно лгал уже Мухтан. – Я всего лишь куратор или, если хочешь, посредник. Моя роль в операции под названием «Вынужденная посадка» руководством организации еще не определена. Но вполне возможно, что мне придется какое-то время быть твоим непосредственным начальником. Это не изменит наших отношений, не так ли?
Хабитулла вспомнил о Зайне, смягчился и заявил:
– Не изменит.
Мухтан словно читал его мысли.
– Зайна еще не разочаровала тебя? – спросил он.
– Напротив, она все больше привлекает меня. Ты преподнес мне отменный подарок.
– Я рад, что тебе есть с кем полностью расслабиться без всяких ответных обязательств. Рабыня тем и хороша, что она обычная вещь. Нравится – купил, надоела – выбросил.
– У меня не так много времени, Саджад. Во дворе уже ждут люди. Ты позвонил только из-за того, чтобы узнать о деньгах?
– Нет. Хочу передать тебе, что в вертолетном полку все идет по плану. Экипажи, день и время вылета утверждены.
– А информацию насчет штатного оружия экипажей твой человек не уточнил?
– Уточнил, хотя я это не запрашивал. Подполковник Хамад тоже хочет заработать кругленькую сумму, поэтому проявляет инициативу.
– И что по оружию?
– Пистолеты. Больше ничего.
– Хорошо, я понял. Извини, я вынужден завершить разговор.
– Не беспокойся. Удачи тебе. Отбой. – Мухтан выключил станцию.
То же самое сделал Хабитулла. Он уложил аппарат в кейс, вышел во двор.
Подчиненные почтительно поздоровались с ним.
Главарь ответил им, затем взглянул на «Лексус» и заявил:
– Слишком примечательно и вызывающе. – Он повернулся к Берани и распорядился: – Мутабар, поставь «Лексус» под навес и выгони поддержанную «Тойоту». Поедем на ней.
– Слушаюсь, – ответил водитель-телохранитель.
В девять утра «Тойота» выехала за пределы города. Двадцать четыре километра до опустевшего селения Панджи и разрушенного аэродрома внедорожник прошел за двадцать две минуты. Он остановился у бывшего пункта управления полетами, так называемой вышки, от которой осталась лишь нижняя часть.
За вышкой и валом, у которого раньше стояли самолеты афганских ВВС, виднелся барак.
От него, обходя завалы из бетона и металлической арматуры, к машине шагал Дувани.
– Что тут у нас? – спросил его Хабитулла.
– Ничего.
– В смысле?
– В прямом, господин Хабитулла. Поселок пуст, дома офицерского состава полностью разрушены. Сохранились глинобитные здания в селении, больше на западе, но и там никто не живет. Здесь не только людей, но и собак нет. Тут им жрать нечего, вот они и ушли. Единственное, что представляет какую-то ценность, – это ангар за технико-эксплуатационной частью, тоже разрушенной. Он подземный, туда раньше ставили самолет. Есть еще часть вышки и барак, в котором раньше размещался штаб полка. Взлетно-посадочная полоса, сами видите, разбита почти полностью, но вертолет сможет сесть как минимум на двух площадках. Электричества нет. Как начинаются сумерки, здесь словно на кладбище. Проволочное заграждение сохранилось лишь кое-где. На большей части периметра его просто нет.
– Ангар можно использовать для укрытия вертолета?
– Да. Места хватит. В ангарах раньше стояли советские штурмовики «Су-25», машины довольно крупные. Размах крыльев у них составляет почти тридцать метров.
Хабитулла посмотрел на Дувани.
– Ты говоришь «ангары». Значит, их здесь много?
– Всего на территории аэродрома, по всей площади – двенадцать. Но десять из них разрушены полностью. Еще у одного отсутствуют ворота. Только тот, который находится за технико-эксплуатационной частью, сохранился в нормальном состоянии. Из-за отсутствия электричества ворота открываются с помощью ручного механизма. Надо двух человек, чтобы сдвинуть с места эти сплошные бронированные створки.
– Давай-ка посмотрим этот ангар. Садись в машину.
Дувани усмехнулся и заявил:
– Мы к нему быстрее пешком дойдем.
– Почему?
– Потому что на пути огромная воронка. Рядом другая, чуть поменьше. Придется объезжать весь аэродром. А пешком здесь метров сто.
– Хорошо, – согласился Хабитулла. – Пойдем пешком.
Касари и Гурбар двинулись было следом за ними, но главарь остановил их.
– Побудьте здесь. Я сам осмотрю ангар, – сказал он, прошел немного вперед и заявил: – Никак не могу решить, надо ли устанавливать здесь электрогенератор.
– Для чего?
– Сюда прибудет пакистанский «Ми-17». Его надо будет загнать в ангар и организовать охрану, при необходимости и оборону. Поэтому на аэродроме и будет находиться твой отряд.
Хабитулла стал рассказывать о скором захвате пакистанского вертолета. Он закончил монолог, когда они вышли к холму, поросшему травой. Ангар угадывался только с небольшого расстояния по створкам массивных ворот.
– В опасную игру ты ввязался, Абдул, – заметил Карим. – Мне представляется, что Мухтан попросту подставляет не только тебя самого, но и всю нашу группировку.
– А он и не скрывает этого. Основная цель операции – выманить к нам подразделение российского спецназа. Думаю, что это будет та же группа, которая в свое время уничтожила формирования Абдуллы Мирзади и Мохаммада Фарди.
– Это когда кое-кто из наших полевых командиров присягнул на верность ИГИЛ? В том числе и люди, названные тобой, да?
– Уже покойники. Да, это произошло именно тогда. При поддержке племени хату.
– Я наслышан об этом племени. Главная ошибка Мирзади состояла в том, что он использовал одежду племени при нападении на госпиталь. Фарди погиб, когда решил завладеть золотым прииском, расположенным на плато Барми. С хату надо договариваться. Никак нельзя громить их торговые караваны и уводить людей в рабство. Вождь племени – личность серьезная. Да и народ этот сплоченный, свободолюбивый, не терпящий не только насилия, но и даже угроз. Они отменные воины. С вождем хату Бани Арданом многие пытались сторговаться, но все бесполезно.
– Правильно, что пытались. Особенно после того, что натворили Мирзади и Фарди. А русским Ардан благодарен. Их совместные действия и обеспечили разгром отрядов Фарди. Хату помнят добро и не прощают обид. Теперь русские их союзники, братья. Я удивляюсь, Абдул, недальновидности руководства крыла ИГИЛ в Афганистане. Неужели им не было понятно, что если они хотят уничтожить все племя хату, то это надо делать, сосредоточив крупные силы, полностью блокировав плато, а главное, отрезав все пути подхода русским? Что, сложно было выставить заслон из расчетов ПЗРК? Или закрыть всего-то пару-тройку маршрутов, по которым к хату мог подойти русский спецназ? Нет, решили поиграть с Арданом. Вот вам результат. Теперь русские, по сути дела, имеют свою потенциальную базу в центре территории, контролируемой нами. Конечно, им можно поаплодировать за их умение поворачивать любую ситуацию в свою пользу, чего напрочь лишены не только те же американцы. В ИГИЛ тоже не просчитали последствия. Но наше-то руководство могло повлиять на развитие событий.
Хабитулла вздохнул и заявил:
– Значит, уже не могло. Впрочем, я тоже считаю, что мы проморгали ситуацию с хату. Но теперь об этом нет смысла говорить. У нас другая задача. Заманить русский спецназ в ловушку.
– Ты считаешь, это тебе под силу?
– А ты полагаешь, что нет?
– Пойми меня правильно, Абдул. Русские – очень сильный противник. Их спецназ подготовлен так, что способен преодолевать практически любые преграды ради решения задач, поставленных ему. Боевые группы имеют огромный практический опыт противостояния и с нами, и с ИГИЛ, и с многими другими формированиями, представляющими потенциальную угрозу для России. Возьми нынешний пример. Мы захватим вертолет, это несложно, перегоним его сюда. Возьмем русских штурманов, спрячем их. Сбросим информацию, где находится вертолет и штурманы. Организуем засады, задействуем все наши силы. А что дальше?
– А дальше мы выставим русским заведомо невыполнимые условия, вынудим их выслать сюда группу спецназа для освобождения штурманов. Вертолет им не нужен, это собственность ВВС Пакистана.
– Да, русские направят к нам свой спецназ. Ты прав, сюда прибудет та же самая группа, которая и раньше работала здесь совместно с хату. Но как именно будут действовать русские?
– Для начала они должны перебросить группу на плато Барми. Мы не станем препятствовать этому.
Дувани усмехнулся и спросил:
– А как ты воспрепятствуешь? Выставишь расчеты ПЗРК вокруг плато Барми? Это сейчас бесполезно. Русские прекрасно знают обстановку в регионе. Вертолет подойдет к плато на высоте в четыре с лишним тысяч метров, а хату возьмут под контроль территории вокруг Барми, дабы лишить расчеты возможности поразить русский вертолет при посадке. Но дело, Абдул, совершенно в другом.
– В чем же, по-твоему?
– Ты что же, серьезно считаешь, что русские не просчитают истинную цель операции? В Москве не поймут, что пилоты – приманка? Что твоя задача – уничтожение группы спецназа, которая должна выйти к нам для спасения своих офицеров? Во всем этом они разберутся и будут действовать соответственно. Как конкретно? Этого кроме них не знает никто. Но русские принесут с собой не один неприятный подарок, если не сказать большего. Будь уверен, они найдут способ спасти пилотов и нам нанести серьезный урон. Тебе не стоило браться за это дело, Абдул.
Правоту Дувани не признать было невозможно.
Хабитулла скривился и заявил:
– По-моему, ты, Карим, преувеличиваешь возможности русских. Да, конечно, их спецназ – это серьезно. Но и они не всемогущи. Сколько их групп нам удалось перехватить и уничтожить в районе Джелалабада? Три. Все они состояли из крутых профессионалов.
– Когда это было, Абдул? И какие группы удалось нейтрализовать? Разведывательные. Те, которые занимались сбором информации. Я не слышал, чтобы нам удалось хоть что-то противопоставить тем людям, которые буквально распотрошили сперва довольно крупный отряд Мирзади, а затем и целую группировку, которой командовал Фарди. Я не слышал, чтобы те русские бойцы понесли потери.
– Я взялся за это дело. Значит, оно будет доведено до конца. А то, что случилось с Мирзади и Фарди, к нашей операции отношения не имеет. Там было напрямую задето племя хату. Мы же оставим их без внимания. Нам нужно, чтобы русские вышли к месту засады.
– Понятно. Тебе хорошо заплатили, – проговорил Дувани.
– По-моему, ты начинаешь наглеть, Карим. Мы друзья, но я не потерплю подобных безосновательных обвинений.
– Ладно, Абдул. Не будем о деньгах. Вот ангар. Я должен приказать открыть ворота? На это уйдет минуты три.
– Где твои люди?
– Не видишь? А между тем они в нескольких десятках метрах от нас, практически напротив.
– На куполе ангара?
– Пара в кустах над воротами. Еще двое по сторонам. Растительность надежно скрывает их. Так приказать открыть ворота?
– Потом. Сейчас посмотрим ангар с вашей стороны, подходы к нему.
– Ты еще не решил, где держать русских штурманов и куда конкретно заманивать их спецназ?
– Ты угадал.
– Тут не нужно угадывать. Ты не стал бы так усердно осматривать аэродром, если бы планировал упрятать здесь только вертолет, никому, в принципе, не нужный, не считая командования ВВС Пакистана.
Хабитулла повернулся к Дувани.
– Если тебе все ясно, то подскажи, можно ли здесь устроить засаду?
Тот кивнул и ответил:
– Можно. Но не нужно.
– Почему?
– Местность, Абдул. Для того чтобы заблокировать аэродром – а без этого засады не устроить, – потребуется вся наша группировка, три отряда. За исключением тех двадцати человек, которые сосредоточатся в районе ангара. Сюда надо будет перебросить генераторы, прожекторы, колючку, видеоаппаратуру, разрушить все строения, включая казарму. Но даже это не даст стопроцентной гарантии успеха операции.
– Блокада аэродрома так необходима? Мы выставим шестьдесят воинов, чтобы только отследить проникновение вражеской группы, состоящей из десяти-пятнадцати человек? – Хабитулла повысил голос. – Что с тобой, Карим? Откуда такие панические настроения?
– Я не паникую, Абдул, а всего лишь реально оцениваю возможности и методы работы русского спецназа. Если штурманов разместить здесь, в ангаре, а наверху, сбоку, с тыла организовать позиции засады, то мы ничего не добьемся.
– Но спецназ должен вытащить своих соотечественников. Это значит, что он обязан действовать.
– Ты называешь меня паникером, а сам, похоже, сильно недооцениваешь русских. Не пойдут они на ангар, поймут, что это бесполезно.
– Почему бесполезно? Подавить охрану, открыть ворота.
– Ты совершаешь ту же ошибку, которую допустил и Фарди. Пока русские не будут точно знать, что их пленные офицеры находятся в этом самом месте, они просто никак не проявят себя. Еще, Абдул, не забывай о том, что русские практически никогда не получают задачи по одной цели. Если их спецназ придет сюда, чтобы вытащить пленников, то его командир наверняка будет иметь задачу и по уничтожению тех, кто захватил штурманов. Внешняя разведка России имеет в Афганистане обширную агентурную сеть. Она узнает о тебе и твоем формировании даже больше того, что известно тебе самому.
Хабитулла посмотрел на Дувани, затем обвел взглядом местность, увидел бетонный столб, лежавший в траве в тени старой чинары.
– А ну-ка пройдем туда, Карим.
– Ты же собирался посмотреть ангар.
– Пойдем. У нас есть время.
– Как скажешь.
Они прошли в тень дерева, присели на столб.
Хабитулла повернулся к Дувани и заявил:
– А теперь, друг мой, давай, объясняй, что с тобой?
– Ничего. Я же говорю…
– Что с тобой, Карим? Только честно. Я пойму. Помогу.
– Честно?
– Только так!
– Хорошо. Буду честен. Устал я, друг. Не знаю, когда это произошло, но я понял, что наша борьба бессмысленна. Нами манипулируют как марионетками. Нет, не руководство нашей организации, а американцы. Они кукловоды. Только им нужна дестабилизация в регионе. Они взорвали мир в Ливии, Сирии, Йемене, до этого в Ираке и здесь, в Афганистане, создали наше движение. Когда нас стало мало, появилось ИГИЛ. В результате мы, мусульмане, убиваем не неверных, а друг друга, уничтожаем сами себя. Я больше не могу в этом участвовать. Не хочу. Собирался поговорить с тобой раньше, но как-то не получалось. Потом я попытался успокоиться, убеждал себя в том, что это временное состояние. Оно пройдет, и все будет как прежде. Не прошло, не стало. Я разочаровался, потерял всякое желание воевать. Я хочу умереть спокойно, пусть в бедности, в своем старом доме. Отпусти меня, Абдул. Ты знаешь, я умею держать язык за зубами. А сам, если считаешь нужным, продолжай войну. Ты хотел правду и услышал ее. Теперь решение за тобой. Ух, даже легче стало!
– Я услышал и понял тебя, брат. Давно надо было сказать, – проговорил Хабитулла.
– Не смог.
– Да что теперь об этом. Конечно, я отпущу тебя. Ты очень много сделал для нашего движения. Проливал кровь врагов, терял свою и заслужил отдых. Я отвезу тебя в Кандагар, дам денег. Но не сегодня. Ты сможешь еще пару дней здесь поработать?
– Да, конечно.
– Человека вместо себя подобрал?
– Да, это Алим Добур. Он справится. Воины слушаются его.
– Хорошо. Пусть будет Добур.
– Спасибо тебе, Абдул.
– Ну что ты, друг, не за что. Мы ж как братья, даже ближе. Помнишь, как начинали вместе?
Дувани усмехнулся и ответил:
– Помню, конечно. Тогда мы были молоды, амбициозны. Нам хотелось испытать себя. Мы искренне верили в идею и готовы были за нее жизнь отдать. Мы наступали, занимали один город за другим и только крепли. У нас было все: власть, женщины, повиновение мирных жителей. Это было золотое время. Я никогда не забуду его.
– Ладно, Карим. Сейчас посмотрим ангар и подходы к нему. Потом я уеду. Ты до третьего числа все здесь подготовишь и введешь в курс Добура. Тогда же, в понедельник, я прибуду с проверкой, увезу тебя в Кандагар и улажу все формальности. Ты получишь деньги и уйдешь домой, в семью.
– Я рад, что мы смогли договориться.
– А иначе и быть не могло. Теперь идем.
От подавленного состояния у Дувани не осталось и следа. Он вновь был прежним полевым командиром. Умным, опытным, хитрым и безжалостным.
Хабитулла поднялся на крышу ангара, в настоящее время представляющую собой ровный участок в виде квадрата размерами двадцать на двадцать метров. Здесь был густой кустарник. Толщина земли составляла метр с лишним. Тут вполне можно было выкопать траншеи и обустроить довольно крепкий оборонительный пункт, хорошо замаскированный высокой растительностью.
– Здесь надо вырыть траншеи по периметру, глубиной до бетона, с огневыми точками, по углам установить держатели прожекторов. Воины, которые займут эти позиции, должны иметь возможность вести наблюдение днем и ночью во всех направлениях. С каждой стороны, исключая фронтальную, внизу поставить растяжки, противопехотные мины. Создать полосу минновзрывных заграждений в три метра шириной вокруг основания ангара, на удалении от него в пять метров. Особой насыщенности не требуется. Надо только обеспечить, чтобы в этой полосе не было ни одного свободного прохода, – распорядился Хабитулла.
– Я понял, – сказал Дувани. – Перекрестная схема.
– Да.
– А с фронта?
– У ворот оборудовать укрытие для пулеметного расчета. Мешки найдешь, камней кругом много, работников хватит. С сегодняшнего дня вся твоя группа должна быть здесь, до особой моей команды находиться в бывшем штабе, оборудовать позиции на крыше ангара, делать все остальное, о чем я сейчас сказал. Но это уже будет выполнять Добур.
– Абдул, может, ты сам переговоришь с ним, объявишь о моем отстранении и выходе из формирования по причине ухудшения здоровья от ранее полученных ранений? Хочется, чтобы все выглядело достойно. Я попросил освободить и отпустить меня. Ты разрешил, понимая, что я не в состоянии быть не только командиром отряда, но и простым воином. Раны дают о себе знать.
– Хорошо. Я поговорю с Добуром сейчас же. Ты останешься здесь до третьего августа. Вводи нового командира в курс дела, объясни ему обстановку. В общем, передавай полномочия.
– Да, конечно, Абдул.
– Приказ же о твоем увольнении я доведу до наших людей позже, непосредственно перед захватом вертолета и экипажа.
– Разумно.
– Ты отправишься в Кандагар, а оттуда сможешь уехать к своей семье с вознаграждением за немалые заслуги.
– Да, благодарю.
– Не за что, друг. Где мне найти Добура? В Густе?
– Нет, он здесь. Я вызову его.
– Пусть подойдет к воротам. Ты не распространяйся пока о скорой отставке. Об этом должны знать мы с тобой и Добур.
– Конечно, Абдул. – Дувани, всецело доверявший своему другу и начальнику, по портативной станции вызвал помощника.
– Да, командир?! – тут же ответил тот.
– С тобой хочет поговорить господин Хабитулла.
– Вот как? А о чем?
– Это узнаешь от него. Ты сейчас где?
– Иду к ангару.
– Выходи к воротам, всех убери оттуда. Разговор у вас будет один на один, так что обеспечь, чтобы рядом никого не было.
– Я что-то сделал не так? – В голосе помощника Дувани явно проступали нотки испуга.
Впервые с ним желал говорить сам Хабитулла.
– Нет, не беспокойся. Разговор приятно удивит тебя. Надеюсь, ты примешь правильное решение.
– Вот как? Бегу!
Дувани отключил станцию, взглянул на главаря.
Тот кивнул и сказал:
– Хорошо. Я иду вниз, а ты тут проведи разметку, где и как протянуть траншею, прикрыть прожектора. Можно еще и низкий блиндаж для отдыха бойцов здесь сделать, чтобы они не покидали позиций.
– Да, я подумаю и все размечу как надо.
– Я пошел.
Когда Хабитулла спустился к воротам, на площадке перед ним уже стоял Добур.
– Салам, господин Хабитулла.
– Салам, Алим. Посторонних нет?
– Нет, господин, я проверил.
– Тогда ответь мне на простой вопрос. Ты хочешь стать командиром отряда?
Добур открыл рот от удивления и неожиданности предложения, сулившего ему большие выгоды:
– Я командир отряда?
– Что, неужели не справишься?
– Справлюсь, но у нас есть командир. Карим Дувани – весьма достойный, заслуженный человек.
– Ты не ответил на вопрос. Хочешь быть командиром отряда?
– Да, очень хочу.
– На что готов ради получения этой должности?
– На все!
– Так уж и на все? – спросил Хабитулла, прищурившись.
– На все! – твердо ответил Добур.
– Даже на устранение Карима?
– Что? – Изумление боевика достигло предела.
– Ты плохо слышишь?
– Я хорошо слышу, но…
Хабитулла прервал Добура:
– У меня нет времени на долгий разговор с тобой. В общем, так. Чтобы стать командиром отряда, тебе надо убрать Карима Дувани. Мне трудно было принять подобное решение. Мы с Каримом давно воюем вместе, он мой друг, но не оставляет мне выбора. Дело в том, что Дувани недоволен тем, чем мы занимаемся. Он не хочет больше воевать с неверными. Желает жить в покое, в семье. Я отпустил бы его с миром, но, к моему величайшему сожалению, Карим слишком много знает. Если ты хочешь занять его место, то я возражать не буду. За это ты должен убрать Дувани. Но не сейчас, не сегодня и не напрямую пристрелить или зарезать. Убрать Карима надо тихо, третьего числа. Лучше с утра. Самый подходящий вариант – выдать все за самоубийство. В этом нет ничего особенного. Человек разочаровался в наших идеях, не желает воевать с неверными, ему постоянно снятся трупы людей, убитых им. Думаю, от этого вполне можно сойти с ума и покончить с собой. Как считаешь?
– Это так, господин Хабитулла. Но если уж Дувани не жить, то не проще ли сделать так, что он погибнет по дороге от аэродрома в Кандагар? У него, как и у каждого из нас, много друзей, но хватает и врагов. Я слышал, что брат жены Дувани поклялся убить его. Он служит в правительственной армии. Этот самый брат вполне мог нанять убийц. Сейчас за деньги многие готовы лишить человека жизни.
Хабитулла хмыкнул и заявил:
– А ты умнее, чем я думал. Значит, принимаем твой вариант. Дувани выезжает с аэродрома. Где-то у Кандагара или раньше неизвестные негодяи совершают покушение на него и убивают. Кто и что, узнать и проверить невозможно. Для всех Дувани останется в памяти как заслуженный человек, погибший от рук врагов нашего движения, а не жалкий самоубийца.
– Да, именно так, господин Хабитулла.
– Очень хороший вариант. Тем более что напасть на Дувани могли и бродяги, которых сейчас полно у Кандагара. Просто ради того, чтобы завладеть имуществом этого человека. Хорошо, я согласен принять твой план. Но кто будет стрелять в Дувани?
– Я, – кратко ответил Добур.
– Где?
– Найду место.
– А ты уверен, что сможешь убить Дувани?
– Я обучался в снайперской школе.
– Так ты профессиональный стрелок?
– Я не осмелюсь так сказать о себе, однако из автомата попадаю в голову ростовой мишени с двухсот пятидесяти метров одиночным выстрелом.
– Прекрасно. Вижу, что не ошибся, выбрав тебя на место командира отряда.
– Я не подведу вас, господин.
– Хоп. Значит, до третьего числа ты беспрекословно выполняешь все команды и указания Дувани. Он действительно попросил, чтобы я отпустил его. Я приказал ему без спешки и шума ввести тебя в курс дела. Не спрашивай ничего, Карим все объяснит. А третьего числа осуществляй свой план. Как только уберешь Дувани, сообщи мне.
– Каким образом?
– Тоже правильный вопрос. Другой ответил бы, мол, передам по радиостанции, и это было бы ошибкой. Позвонишь мне на сотовый телефон, благо мобильная связь у нас действует. Скажи только одно слово – «все»! Я буду знать, что у меня новый командир отряда.
– Ваш номер?
– Его следует запомнить.
– Конечно. Память у меня хорошая.
Хабитулла продиктовал цифры и приказал:
– Повтори!
Добур сделал это четко, без ошибки.
– Молодец. Четвертого августа или немногим позже я издам официальный приказ о твоем назначении и ежемесячном вознаграждении, которое на первое время составит пять тысяч долларов. За отдельные поручения и акции предусмотрена дополнительная плата.
Добур выдохнул.
– Пять тысяч долларов? Это для меня целое состояние.
– В месяц, Алим. Позже будешь получать больше. Кто знает, не станешь ли ты со временем моим заместителем, которым когда-то был Дувани. Это уже совсем другой уровень и положение.
– Я все понял. Благодарю за доверие. Клянусь всем святым, что у меня есть, не подведу вас.
– Верю. Пока все. Занимайся своими делами. Никому ни слова о нашем разговоре!
– Само собой, господин Хабитулла.
– Мы проводим Дувани как героя. Да он и был им. Свободен!
– Слушаюсь, господин Хабитулла. – Добур исчез в кустарнике.
Хабитулла вызвал Дувани и спросил, когда тот спустился:
– Прикинул, как организовать укрепленный пункт на крыше ангара?
– В общих чертах. Доработаю.
– Хорошо.
– Говорил с Добуром?
– Говорил.
– Согласился?
– Сначала упирался, мол, кто он по сравнению с тобой. Пришлось сказать, что ты из-за старых ран не можешь продолжать службу и сам предложил его на свое место. Тогда лишь согласился. Так что дальше работай как договорились.
– Хоп. Абдул, я хотел спросить, сколько ты решил заплатить мне? Пойми правильно, раньше я никогда не задал бы этот вопрос…
Хабитулла прервал Дувани:
– Я все понимаю и помню, друг мой. Ты получишь сто тысяч долларов.
– Хорошо. Это позволит мне открыть лавку на базаре.
Хабитулла усмехнулся и спросил:
– Чем думаешь торговать?
– Разве это важно? Найду чем.
– Продукты. Это самый востребованный товар. Еще лекарства.
– Где бы их взять?
– Я помогу. Ты же знаешь, мы много чего получаем из Пакистана. У меня в подвале усадьбы чего только нет. Я имею в виду медикаменты. Поделюсь. Когда развернешься, поможешь мне.
– В этом, Абдул, не сомневайся.
– Хоп, Карим. Здесь все, мне надо в Густ.
– Счастливой дороги! Еще раз спасибо.
– Не за что, брат. До скорой встречи.
– До свидания.
Хабитулла же прошел к помощнику и командиру кандагарского отряда.
– Осмотр дал результаты? – спросил Касари.
– Да. На аэродроме мы имитируем содержание русских пилотов. Пусть их хваленый спецназ наведается сюда.
– Тогда отряд Дувани обречен.
– Но и русские понесут потери. Хотя, возможно, они поймут, что здесь пустышка, не предпримут активных действий, но засветятся точно. Мы зафиксируем русскую группу, установим над ней контроль и в дальнейшем будем знать, куда она пойдет, чтобы достойно встретить.
– А пойдет она в Густ, – проговорил Гурбар.
– Посмотрим. Я пока не принял окончательного решения насчет того, где держать русских штурманов. Сейчас мы едем в Густ. Да, есть одна новость не из приятных.
Касари и Гурбар переглянулись, а Хабитулла продолжил:
– Карим Дувани заявил, что не может продолжать командовать отрядом.
– Почему? – в один голос спросили Касари и Гурбар.
– У него плохо со здоровьем, сказываются раны. Придется заменить Карима.
– А его самого куда?
– Думаю, я найду для него место в Кандагаре. Из Карима получится неплохой начальник охраны. Это ни в коем случае не принизит твою роль, Редай.
– Да я буду только рад иметь рядом такого опытного воина, как Дувани, – воскликнул Гурбар.
– Ну и хорошо. В машину!
Подельники устроились на заднем сиденье и продолжали обсуждать уход Дувани.
Машина проехала девять километров по дороге, ведущей на Кандагар, повернула налево и через десять минут оказалась в кишлаке Густ. Это селение было совсем небольшим, дворов двадцать. На его окраине, справа от дороги за двухметровым забором прятались строения усадьбы Хабитуллы. Это была его служебная резиденция.
Здесь же стоял отряд Первиза Бизани, численностью в восемнадцать боевиков. Еще недавно тут находился и отряд Дувани, в настоящее время переброшенный в Панджи.
Бизани встретил гостей и доложил, что в усадьбе и во всем кишлаке все в порядке, происшествий не случилось. Отряд несет караульную службу.
Хабитулла оставил Гурбара с Бизани, сам же с Касари вошел в дом. У двери, ведущей в большую комнату, стояла наложница Лейла.
Женщина закрыла лицо платком, так как рядом с ее хозяином находился посторонний мужчина, поклонилась и проговорила:
– Салам алейкум, господин!
– Салам, Лейла. Как живешь здесь?
– Хорошо, мой господин.
– Никто не обижает?
– Нет, господин.
– Сегодня ты поедешь в Кандагар, будешь жить там, вместе с другими наложницами.
Женщина вскинула черные брови.
– Почему, господин? Старшая наложница Гуни не любит меня. Мне там будет плохо. А кто станет ублажать тебя здесь?
– Это не твое дело. Мне плевать на то, где тебе лучше, где хуже. Ты жива и должна благодарить за это Всевышнего и меня.
– Я благодарю. А эту ночь мы проведем вместе?
– Нет. Здесь я пробуду недолго, так что ты собирай вещи, приводи в порядок комнату и выходи во двор. Там жди. Понятно?
– Да, господин, – поникшим голосом ответила Лейла.
Она поняла, что у Хабитуллы появилась новая девочка, судя по всему, молодая, весьма привлекательная и умелая. Значит, ей, Лейле, придется жить с остальными наложницами. Теперь Гуни, которую Лейла считала старой каргой, наверняка отыграется на ней. Отберет все подарки, заставит делать самую черную работу. Можно, конечно, будет пожаловаться на нее Хабитулле, да только неизвестно, чем это обернется.
Она направилась в свою комнату, где еще недавно изощренно и страстно ласкала своего господина и ощущала себя везучей. Вот и кончилась ее удача. А то и жизнь.
Хабитулла с Касари обошли дом. Из помещений, расположенных на первом этаже, наружу выходили небольшие окна-амбразуры. Взрослый человек никак не мог влезть ни в одно из них. А вот огонь вести из этих амбразур было удобно.
В южном крыле зимняя кухня, с запада – комната охраны. Еще недавно там размещался дополнительный караул из состава отряда Дувани, который теперь был переброшен в Панджи. Через северное крыло тянулся длинный коридор. Ближе к внутреннему двору располагалась терраса.
Планировка на втором этаже была еще проще. Его западную часть занимал коридор, в южном крыле располагался кабинет главаря банды, справа от него – комната наложницы.
В северном крыле первого этажа имелся потайной люк. За ним скрывалась лестница, ведущая в подвал.
Боевики спустились туда. В переднем отсеке стоял бак с водой. По центру северной стены располагалась массивная дверь.
За ней находилось помещение для содержания заложников или провинившихся воинов. Там стоял топчан, заваленный ветхим тряпьем. В углах ведра, одно с водой, другое – для нужд. Тусклая лампочка без абажура посреди потолка. Стены бетонные, неоштукатуренные.
Хабитулла брезгливо отбросил край старого одеяла, присел на топчан и проговорил:
– Русских штурманов мы будем держать здесь. На аэродроме создадим иллюзию, станем делать вид, будто они находятся в ангаре. Надо будет сбросить дезинформацию афганской разведке, она непременно дойдет и до Москвы. В Панджи займет позиции отряд Добура. Скорее всего, мы его потеряем, но ослабим и противника. Возможно, нашим воинам удастся уничтожить русский спецназ.
Касари вздохнул и сказал:
– Это вряд ли. Но штурм будет наверняка, если в Москве проглотят дезинформацию. А в бою люди гибнут и с той, и с этой стороны.
– Мы оставляем здесь отряд Бизани, восемнадцать хорошо подготовленных воинов, и не светим это место. Как, впрочем, и усадьбу в Кандагаре. Но про ту агенты российской разведки уже знают, а об этом доме они вряд ли проинформированы. Слишком маленький кишлак, весь открытый. Если русскому спецназу и удастся каким-то образом выйти на Густ, то только после боев в Панджи и Кандагаре. Работать в городе им будет очень непросто. Скорее всего, они будут думать, что именно там я держу штурманов. Кандагар – город большой, подконтрольный Талибану, особо не разрушенный. Им не удастся тихо взять мою усадьбу, – проговорил Хабитулла.
– Мы не знаем, что предпримут эти русские. Они хитры и коварны, – сказал Касари.
– Хукам, они очень умны, прекрасно подготовлены и имеют огромный опыт боевых действий против таких группировок, как наша.
– Согласен. К сожалению, так оно и есть. Мы будем высылать дозор к плато Барми, чтобы получить информацию, прибудет ли к хату русский спецназ?
– Нет. У проклятого Бани Ардана хорошие охотники. Они засекут дозор, и тогда русские смогут просчитать наш замысел. Зачем нам смотреть за спецназом, если мы желаем обменять штурманов, скажем, на оружие?
– Тоже верно.
– Нет, мы не будем высылать дозор к плато Барми. Но информацию по русским получим.
– От кого?
– Ты забыл Ашира Зияда?
– Да, господин Зияд успешно торгует с хату и даже имеет собственный дом в Докуре, где проживает вождь племени.
– Он знаком с Арданом. Это нисколько не мешает ему тайно сотрудничать с нами.
– Торговец продаст все. Лишь бы цена его устраивала.
Хабитулла взглянул на Касари и сказал:
– Это делают не только торговцы. Да, вопрос лишь в том, какие деньги предлагаются за предательство.
– Я не продаюсь, – с пафосом заявил Касари.
– Даже за, скажем, пятьдесят миллионов долларов, особняк в Дубае, за сотни самых лучших наложниц?
– Даже за это.
– Ты говоришь так лишь потому, что ни мне, ни тем более тебе никто не предложит таких денег и роскоши. Ладно. С местом содержания штурманов определились. Пакистанцев перевезем в Кандагар, но по отдельности, чтобы они не знали, что русских рядом нет. По настоятельной просьбе Исламабада мы отпустим их без выкупа. Естественно, кроме борттехника. Его отпускать нельзя, он выдаст своего начальника подполковника Хамада, заместителя командира вертолетного полка, расположенного у Минвелага. Пакистанские спецслужбы возьмут Хамада, выйдут на Мухтана. Они не простят нам такого. Но это уже детали, которые проработаем с Гурбаром. По захвату вертолета у нас тоже все определено. Первый план фиктивный. Его суть – имитация размещения русских на аэродроме в Панджи. Второй – настоящий. Но оба следует основательно проработать. С точным расчетом по времени, личному составу, технике, порядку связи, режиму несения службы на том или ином объекте. Второй план я доведу до Мухтана, по нему и будем действовать.
– Да, господин Хабитулла, я все сделаю.
– Отлично. Что ж, забираем Лейлу и выезжаем в Кандагар.
– Один вопрос разрешите, господин Хабитулла?
Главарь банды кивнул.
– Да, конечно, спрашивай.
– Где будем находиться мы с вами во время операции? В Кандагаре?
– Нет, – ответил Хабитулла. – Мы с тобой, Хукам, будем там, где пилоты, то есть в этом доме.
– Но тогда зачем вы вывозите Лейлу?
– Мне кажется, это не твое дело.
– Извините.
– Но я отвечу. Вместо Лейлы я привезу сюда… кого, как ты думаешь?
Касари ухмыльнулся и ответил:
– Тут и думать нечего. Конечно же, прекрасную Зайну.
– Правильно. Идем наверх, поставим задачу Гурбару и отправимся в Кандагар.
– Да, господин.
