Ход 14. Длинный день

— Где этот комендант?! — Разъяренный Командор метался по острову, засыпаемому легким снегопадом.

— Да вчера еще в садоводство ушел, — проговорил Константин, с трудом поспевая следом.

— Пошлите людей, пусть приведут обратно! — Командор резко остановился, — И правда, чего я с ума схожу. Нервы ни к черту стали…

— Посылали, нет его. Говорят, в лес ушел, — поспешил сообщить обрадованный передышкой аналитик. — С утра ищем, никаких следов. Охрана в садоводстве говорит, что он на восток пошел. Еще мешок у него с собой был…

— Так, значит, комендант пропал! А семья его, а дружок его, строитель?

— Здесь они, куда им деваться-то…

— Хорошо, строителя ко мне. Где мне остановиться? Не ночевать же, как бомжу, у костра, пока катер не вернется…

— А мы комнату приготовили в главном корпусе. На втором этаже. Небольшая, но для приемов годится, и кровать там поставили. Стены каменные, от печки внизу дымоход проходит, так что будет тепло. Окно с видом на залив, застекленное… Пойдем, покажу апартаменты…

— Стекло где взяли? — уже спокойнее спросил Командор, направляясь к зданию.

— А переплавили… Молодежь подвалы разбирает, где целую банку найдут, где осколки… Целые-то банки завхозам да медикам сдают, а бой собрали на кузнице и переплавили. Не сильно прозрачное, не особо кривое, но окно застеклить смогли. Правда, пришлось собирать как витраж…

— А медикам банки зачем?

— А помнишь Ивана Краснова? — Аналитик запнулся, как бы перебирая в памяти информацию. — Так вот, он с медиками взялся пенициллин выращивать…

— И им для этого понадобилось большое количество грязных банок? — ухмыльнулся Командор.

— Да нет, там целая технология. Кости, мясо, гнилые помидоры, человеческие плевки или выдавленные прыщи, этого-то добра у нас хватает… Сено, желательно от злаковых культур. Кости и мясо перевариваются в желе, помидоры гниют до образования плесени, причем не всяко какой, а именно темно-зеленой… Но процесс долгий, пару недель займет. Так что еще будет время познакомиться с ним поближе. Или хочешь, я тебе Ивана пришлю, пусть расскажет.

— Нет уж, вы главное запишите где-нибудь, чтобы не забыть. А если добьетесь результатов, я так понимаю, дальше будет просто расти как грибы, знай подкармливай… На сегодня есть чем заняться…

— Это точно, — подтвердил Константин, — тебя адвокаты дожидаются, у них какие-то мысли появились. Потом надо решить, кто заменит коменданта… Вечером мы приглашаем на собрание студенческого общества…

— Организовались уже? Это хорошо, только учтите, что от основной работы вас никто не освобождает.

— Да пока разговоры только. Про радио твое поговорим. И, так, планы на будущее.

— Я вам мешок с рудой привез, можете посмотреть, — вспомнил Командор, — говорят железная руда…

— Кто говорит? — заинтересовался Константин.

— Да тоже студенты. Мы их у парохода в плен взяли. Механики. Требушет сами построили. Говорят — железо у нас прямо под ногами лежит, надо только взять… Кстати, катамаран как разгрузите, надо его срочно обратно отправить. И соберите людей, заменить бойцов. А то навоевались там по самое нехочу… Здесь что ли моя комнатуха? Скажи Андрею, пусть зайдет. Ну и сам подгребай…

Комнатка действительно оказалась маленькой, но уютной. Массивная дверь с засовом, закрывавшимся как изнутри, так и снаружи хитрым ключом, медная рама окна с витражом из разноцветных стекол, большая просторная кровать в нише, горячая труба дымохода, идущая вдоль пола. Остальные удобства были где-то на первом этаже. Около окна стоял грубый стол и табурет, около двери вдоль стены длинная лавка для посетителей. Командор бросил вещи на кровать, застеленную лосиной шкурой, и огляделся. Перспектива прожить остаток жизни в «апартаментах» пока не впечатляла… В дверь постучали.

— Заходи, кто там! — крикнул Комендант, присев на табурет.

В комнату вошел строитель, друг коменданта.

— Вызывали?

— Да! Вот что, уважаемый, где ваш дружок, а наш комендант?

— Он в Питер ушел, — помявшись, сообщил строитель.

— А семья его где?

— Семья с нами… Мы вместе и жили, сами дом построили на всех. Так что все под одной крышей.

— То есть вы в курсе его проблем, занятий, и трудностей на острове? — начал выяснять Командор.

— Ну, в целом в курсе… — подтвердил строитель.

— Тогда берите на себя его обязанности! Считайте это официальным назначением.

— Да на мне все дорожные работы! — попробовал возмутиться строитель.

— А мне плевать! — отрезал Командор. — Подберите толкового помощника из дорожников и передайте дела ему. Пусть растет. К тому же сейчас снега навалит, и до весны они будут только чистить то, что успели построить. А у вас и здесь работы будет полно.

— Я могу отказаться? — спросил строитель.

— Нет, не можете. У меня нет ни времени, ни желания искать другого человека. Вы знаете, что сейчас происходит на острове и на берегу?

— Конечно, знаю… Строим воркхаус — рабочий дом, чтобы на день всех в одном месте собирать. А то сейчас бабы лен мочат, да коноплю треплют кто где, правда собираются небольшими группами, то у одной, то у другой… Говорят, на «беседы». Еще хорошо, что пенсионерки научили, как пряжу делать да нитки… А то бы из конопли одна пенька получилась… А будет большой дом, будем всех в одном месте собирать, и топить меньше, и всем вместе веселее. Днем цех, вечером клуб. Рядом столовую пристроим. Студенты на горе ветряную мельницу запускают, обещают лесопилку… Агроном поля на тракторе пашет, пока солярка есть… Народ обживается помаленьку. Тесновато, правда, но фундаменты под новые дома закладываем, до весны построим несколько.

— Вот видите, вы же в курсе всех дел, — заметил Командор, — так что приступайте к новым обязанностям. А комендант-то чего свалил, знаете?

— К нему человек из леса приходил, — снова замялся строитель, — я сначала не придал значения, мало ли кто. Наших-то я всех в лицо помню, а этот, может, с севера откуда… А потом, когда заварушка на пароходе случилась, он и начал собираться. У коменданта родственник в Крестах сидел. Может, и нет его там давно…

— А за что сидел?

— Да по строительной части… Мы в разных организациях работали, я особо не при делах, знаю только, что они крупный контракт взяли. Может, не поделились или откат зажали, короче загребли всю контору, сначала налоговики прижали, а потом и уголовное дело. Ну, этот родственничек и взял все на себя, чтобы всем не влипнуть. И загремел за хищения в особо крупных… А тут не то весточку прислал… Не знаю, но только комендант в последнее время жутко нервный стал. А тут вот, видимо, сорвался…

— Ясно. Лады, идите, работайте, если какие проблемы, сразу обращайтесь, будем решать.

Строитель ушел. «Вот тебе и тайны коменданта», — подумал Командор. — «А я-то думал, он бутлегеров покрывает…» В дверь снова постучали. Вошли два законотворца. «А следователь их явно сторонится… С чего бы, вроде коллеги…»

— Можно? — спросил молодой адвокат.

— Да вы вроде уже вошли, — отозвался Командор, — присаживайтесь, рассказывайте, с чем пришли.

— Мы, по вашему поручению, продумывали законодательную базу, ну и проблемы власти в том числе… — начал старший.

— Это какие же у власти проблемы, по-вашему? — встрепенулся Командор.

— Вы же не будете отрицать, что в настоящее время прошел ее, то есть власти, самозахват и узурпация, — вступил в разговор молодой адвокат.

— Не буду. К тому же я предлагал людям занять мое место, никто не хочет, — сказал Командор, — так что кто-то должен был встать наверху. Так получилось, что небольшая группа стала выполнять мои распоряжения, а затем присоединяющиеся к ней уже видели во мне руководителя, и вопросов не возникало. А вы хотите устроить выборы нового лидера? Пока эта идея мне кажется несвоевременной, даже, вредной если хотите…

— Нет, о замене речь пока не идет. Мы хотели бы сделать вашу, э, так сказать деятельность более подконтрольной что ли… — начал развивать мысль Иван Сергеевич.

— Не вопрос! Пусть каждое поселение на народном сходе выберет себе вменяемого старосту и представителя для работы в межпоселковом, ну не знаю, комитете, совете, хоть Думой назовите. А я буду с ними встречаться, дебаты вести, выслушивать пожелания. Вы же сами должны понимать, что пока это будет пародия на управление… Ну, пусть будет. Людям лишнее шоу не помешает. А старосты будут моими представителями на местах, хорошие помощники не повредят. А то те, кто уже у меня есть, заняты, у каждого свой фронт работ. Давайте лучше к законодательной части перейдем, если с властью определились.

— Позвольте все же пару слов, обобщающих ситуацию, — проговорил Иван Сергеевич, — прежде чем прорабатывать законодательную базу, необходимо уяснить, к какой форме правления мы стремимся. Так уж получилось, что здесь в весьма необычной обстановке собралось множество самых разных людей. Разных не только по уровню достатка, но и по воспитанию, моральным принципам, как выяснилось из разговоров — из разных времен и разных стран. Это совершенно необъяснимо никакой логикой, но мы все здесь. Может быть, в будущем мы узнаем разгадку этой тайны… Люди были вырваны из привычного цивилизованного общества и попали в совершенно дикий край. Богатый, несомненно… Но эти богатства еще надо добыть…

— Мы не можем ждать милости от природы… — вставил Командор.

— Да, и наша задача — взять их у нее, — продолжил адвокат, — так вот, первое ощущение от попадания сюда — шок. От резкой смены обстановки, от осознания невозможности возвращения, от полнейшей неопределенности в будущем. И тут вдруг появляется группа, которая начинает раздавать указания, строить дома, собирать людей вместе и пристраивать каждого человека к делу. И берет на себя груз ответственности. И вы во главе этой группы. Люди пошли за вами, и можно сказать, что ситуация стабилизировалась. Идет равномерный подъем, несмотря на некоторые незначительные шероховатости… Пока вы выступаете в роли военного диктатора, и это работает. Можно сказать, что мы проскочили первобытные времена и каменный век… Но у людей начинает появляться личное имущество, вы сами обеспечиваете их вполне комфортным жильем, люди помнят, что такое деньги, и скоро у них появится свободное время. Времена диктаторства пройдут. Мы считаем, что тогда надо будет перейти на демократические рельсы, выбрать парламент и стать республикой. К этому и надо стремиться. А вы, сыграв свою роль, сможете уйти на покой или попробовать быть избранным в парламент…

— Круто, — только и смог произнести Командор, а затем, подумав, добавил: — Если уж у меня будет выбор, то я лучше объявлю себя монархом и передам власть по наследству, чем отдавать ее в сборище некомпетентных людей. Я предпочту собрать и воспитать команду профессионалов, нежели слушать крестьян, попавших в собрание за купленные мешками с зерном голоса. Или вы считаете, что нам удастся избежать подкупов и обмана? Вот когда население вырастет до нескольких миллионов и появятся крупные города, тогда и поговорим о республике… Все, тема власти закрыта, давайте по основному вопросу…

Адвокаты переглянулись, младший пожал плечами, старший хмыкнул, выражая свое несогласие, но промолчал.

— А вы не боитесь проснуться как-нибудь утром с перерезанным горлом? — спросил Николай.

— Дак от этого никто не застрахован, — ответил Командор, — но пока армия и флот на моей стороне. Да вы не волнуйтесь, когда мне надоест, я сам уйду… Назначу выборы… Давайте про законы.

— С ними не так сложно, как думалось, — снова начал старший адвокат, — людей пока не так много, и все на виду. Несомненно, будет воровство, будут оставлять себе излишки, не сдавая их в закрома родины. И лучше бы это сразу узаконить. Организовать пункты меновой торговли, например, пока денег нет, чтобы можно было поменять мех на гвозди, зерно на инструмент…

— Интересная мысль, я подумаю об этом, — отметил Командор.

— …Уголовный кодекс нам нет нужды расписывать, но можно сформулировать несколько понятных и доступных правил поведения и систему наказаний за их нарушение. Правила поведения сравнимы с общечеловеческой моралью, а преступления можно разделить на воровство во всех его формах и насилие над личностью. Наказания тоже можно присуждать в зависимости от тяжести содеянного — клеймо и общественные работы, изгнание из колонии, смертная казнь. Этого будет достаточно, чтобы держать людей в рамках. Ну и, конечно, каждый случай должен рассматриваться в суде в индивидуальном порядке…

— С наказаниями понятно, через год половина населения будет носить клеймо за воровство, а через два вторую половину изгонят за изнасилования и педофилию, — рассмеялся Командор, — ну, может, пронесет. Общественные работы — это хорошо. Вроде и наказали, а вроде и на пользу дела… А про систему поощрений нет мыслей?

— Ну, у нас все вроде свободны, — сказал Николай, — любой человек может встать и уйти куда угодно. Единственное, что может человека порадовать и одновременно привязать к месту, — это предоставление жилья или помощь в его строительстве. По мне так можно и землянки строить, был бы кусок земли под огороды. Но вы-то начали строить нормальные деревянные дома… Можно продуктами поощрять, тем же инструментом, оружие дарить… Земельные участки…

— Землю мы возьмем под контроль, — заверил Комендант, — расселение будет идти только по разведанным и подготовленным к заселению местам. Самозахват не приветствуется, но можно рассматривать просьбы на выделение участка. Да и не будет никто уходить теперь, учитывая внешнюю угрозу. Как вы смотрите на то, чтобы сегодня вечером огласить перед народом краткий свод законов и сразу провести суд над пасечниками и бутлегерами? Вот вам и воровство, и насилие над личностью в виде вооруженного сопротивления.

— С контрабандой самогона более-менее понятно, но пасеку вроде взяли штурмом… — заметил один из адвокатов, — не стоит ли рассматривать их как военнопленных?

— Ага, вы еще Женевскую конвенцию вспомните! Пасека наша, мы ее честно захватили. Я же не предлагаю их расстрелять, даже клеймить не стоит пока. Пусть отработают на расчистке соляного склада, хватит им в подвале отсиживаться, потом решим, что с ними делать. Пасечников вернем домой, если захотят, а бутлегеров… О, я придумал! Они займутся организацией меновой торговли, тем более, что опыт уже есть и будут пуганые, работаться им будет с опаской… Только узнают они об этом ближе к весне… Как вам идея?

— Оригинально, — отозвался Иван Сергеевич, — превратить врагов в рабов, а затем возвысить. Вам бы куда-нибудь в средневековую Италию к Макиавелли надо было попасть, там бы вы прижились…

— Да ладно вам, пуганая ворона куста боится, тем более что без пригляда они не останутся. Да и не одни они будут над этим работать. Ну, если больше предложений нет, позвольте с вами попрощаться…

Адвокаты встали и направились на выход. В дверях младший обернулся и сказал:

— Вы все же, когда ходите по острову, оглядывайтесь иногда…

— Обязательно! — отозвался Командор, открывая полу куртки и демонстрируя висящий под плечом автомат… «Вот ведь урод, уже угрожает. Молодой да ранний… Вот из таких, наверное, и вырастают будущие президенты…»

Командор выглянул в окно, снег кончился, выглянуло солнце. Захотелось сходить на берег, посмотреть на ветряную мельницу, заглянуть на кузницу… Но в это время в дверь ворвался Санька.

— Дядя Командор! Дядя Командор!

— Ты чего такой шумный? Тебя стучаться не учили?

— Мне выйти!!! — взвился Санька.

— Да не надо уже… Что стряслось-то?

— Помните наркоманку нашу?

— Это у которой ломка начиналась? Что-то я ее давно не наблюдаю… — припомнил Командор.

— Так вот померла она! А люди говорят, что помог ей кто-то!

— Ну, ничего себе компот! И давно?

— А вот как только мы на пароход ушли, тут и случилось… — Санька умолк, не зная, что еще сказать, парень выглядел растерянным и напуганным.

— Ты думаешь, взялись за скаутов? Или только ее убрали?

— А нас-то за что?

— Да есть причина… Вы вроде как под моим крылом, — сказал Командор, — вроде как Тимур и его команда.

— Это кто такие?

— Н-да, проехали, соколята Сталина, блин, гитлерюгенд… Ладно, следователя видел?

— Это который контрабандистов трясет?

— Он. Найди и приведи сюда. И аналитика тоже. Да и поставьте к моей двери вестового, может, понадобится. Только не забудь его сменить.

«Ну вот, экскурсия на берег отменяется…» Командор походил по комнатке, повесил топор на стену, зацепив перевязь за какой-то выступ, мешок с вещами снял с кровати и бросил на пол. В дверь снова постучали. «Похоже у меня сегодня приемный день».

— Заходите!

— Товарищ Командор… или правильно — господин Командор?

Вошла молодая женщина с высокой прической, ярко подведенными глазами и блестящей помадой на губах. Зрелище было сногсшибательное, учитывая, что в последнее время глаза подводили очень аккуратно и только углем, получая в итоге «египетские глазки со стрелками», и то только самые зависимые от макияжа девушки.

— Можно просто Командор. Это кто ж тебя так?

— А это вы с парохода человека привезли. Он и парикмахер, и визажист, и у него с собой всякой косметики целых два тюка… Так к нему уже очередь…

«А это же галантерейщик! Ну, жук!»

— …но я не из-за этого пришла, — продолжила женщина, — помогите мне… пожалуйста…

— А что случилось-то?

— Тут такое дело… За мной ухаживали два, гм, молодых человека… А теперь, когда я залетела, ни один из них не хочет жениться. — Глаза у нее заблестели.

— Ты не плачь, а то у тебя тушь потечет, — предостерег Командор, — кто ее знает, эту китайскую косметику.

— Как китайскую! Он сказал, что из Европы!

— Ну, раз сказал… — усмехнулся Командор, — ты лучше скажи, ты ребенка хочешь?

— А куда теперь деваться… Да и по любви он, не по баловству…

— А отец-то кто?

— Так либо тот… либо другой… Кто ж теперь разберет.

— Да, это ты сильно завернула, — задумался Командор, — и чего ты от меня хочешь?

— А велите им на мне жениться!

— Что, обоим сразу?

— А что такого, — невозмутимо сказала женщина, — нас мало, а мужиков избыток. Чем им за нас морды друг другу бить, пусть оба со мной живут. И мне двойная радость, и два мужика в доме вместо одного. А я их так люблю! И того, и другого…

— Что, один умный, другой красивый? — спросил Командор.

— Да нет… Но у каждого свои достоинства…

— Судя по тому, что ты залетела, это понятно и так…

— Да нет же, я не эти достоинства имела в виду. Но если один со мной останется, я все равно ко второму бегать буду… А одна я с ребенком пропаду… — Одна слезинка все-таки соскользнула на щеку.

— Я же говорил, тушь потечет, — предупредил Командор, женщина ойкнула и принялась подтирать потек, глядя в карманное зеркальце, видимо подарок галантерейщика. — В общем, предложение следующее. Вечером будет собрание. Я представлю мировых судей. Приводи своих голубцов, будем разбираться. Только учти, придется говорить перед народом. Согласна?

— Да, конечно! Я за своих мужиков все что хочешь сделаю… — воскликнула женщина, вылетая из комнаты.

«Вот еще геморрой на мою голову…» — подумал Командор. В дверь заглянул молодой парнишка-скаут, видимо приставленный вестовым.

— К вам Санька и следователь. А еще курьер с пасеки просится…

— Давай их всех сюда.

В комнату ввалился возбужденный Санька, на ходу что-то пытающийся выяснить у парня-курьера, следом вошел Илья Андреевич. Он хмуро огляделся и уселся в сторонке на лавку, не собираясь говорить при молодежи… «И правильно», — подумал Командор.

— Санька, давай на двор, предупреди народ, что вечером будет общее собрание, будут новости, сгоняй в садоводство, их тоже предупреди…

— Я в Междуречье пошлю кого-нибудь, как раз к вечеру успеют подойти, — предложил Санька.

— Давай, — согласился Командор, и «резвый юнош» выбежал выполнять поручение, — так, курьер, какие новости?

— Я принес тюк заячьих шкурок на шапки да на варежки, но главное не это, — начал рассказывать курьер, — охотники наши сейчас на пасеке силки в лесу ставят. Ну и ходят, проверяют время от времени. Так они заметили, что кто-то зайцев ворует. Сначала думали, волки, но волк бы сгрыз косого, а следы заметать не стал бы. Ну, мы по лесу поискали, нашли землянку. Сидит там кто-то, только иногда вылазит. По первому снегу мы его и нашли. Трогать не стали, но заметили, когда стало ясно, где искать, что тетка одна с пасеки к нему бегает. Вот решили спросить, что с ним дальше делать…

— Староста в курсе? — Курьер утвердительно кивнул. — Пусть поговорит с теткой, только не дает ей понять, что знает, где землянка, что, мол, если кто в лесу отсиживается, то пусть выходит, пока не замерз вконец, никто никого обвинять не будет. Мало ли кто чего испугался… Может, это наш долгожданный химик и есть. Отправляешься когда?

— Завтра с утра.

— Тогда сегодня с нами на собрании посиди, потом на пасеку передашь, а там и дальше, на заставу. Да, по одному по лесу больше не ходите, скоро морозы начнутся, снег ляжет, мало ли какое зверье из леса выйдет. Ты хоть с оружием ходишь?

— Лук, нож охотничий…

— Надо бы на арбалеты переходить… Ладно, иди, за новости спасибо.

Когда курьер вышел, Командор уселся на свой табурет и вопросительно взглянул на молчавшего следователя.

— Птенцы гнезда Петрова… — заметил тот.

— Что? — не понял Командор. — А, это. Ну, ничего, вырастут, станут сами рулить.

— Да я как раз не против, — сказал Илья Андреевич, — и пацаны при деле, и делу польза. Ну, про дела… С пасечниками все более-менее понятно, милиционер их организовал в дружину, мы победили, они проиграли. Отработают повинность, и можно отпускать. Тут к одному баба пришла с пасеки…

— Ну и пусть пока им кашеварит, — предложил Командор.

— Тоже вариант, — согласился следователь. — А с самогоном все не так просто. Они, видно, успели сговориться, валят все на погибшего мента. Но у меня есть подозрения, что они пару человек оставили у нас. Доказать не могу, это все на уровне интуиции. Но опять же, не убивать же их за это… Схема была простая. Кто-то из группы знал про пасеку и их начальника. Был налажен обмен сначала самогона на информацию, потом зерно на самогон. Чем-то они за пасеку зацепились, или трясли милиционера, запугав вами, или он их подкармливал, рассчитывая на пятую колонну. Его-то сейчас не допросишь. Я считаю, что как минимум один человек у них остался на пасеке и один в садоводстве. Сами они, похоже, собирались уходить в Питер, мы же тогда не знали, что от него мало что осталось.

— Может, и не знали, но вот комендант, похоже, даже связался с кем-то оттуда. Может, и у них связи остались. Посмотрим, вдруг на них кто выйдет. Я сначала думал изгнать их из колонии, пусть уходят, — решил рассказать Командор, — но сейчас у меня родилась новая идея… Пусть они пока вместе с пасечниками поработают, а я пока помозгую. Я думаю, со временем пристроим их к нужному делу… А комендант не мог быть с ними в доле?

— Нет, это исключено. Они таились от всех, хотя самогон такое дело, особо не спрячешь. Возможно, они даже наливали кому-то на стороне, но от рыбаков разве добьешься… А студенты особняком держатся. Техническая интеллигенция… Так что я бы рекомендовал прекратить следствие, если только вы не хотите применить пытки.

— Нет, не надо пока, — сказал Командор, — сегодня присудим им общественные работы. А теперь расскажите о девочке-наркоманке.

— Вы считаете, что я как следователь должен знать обо всех уголовных делах?

— А вы что, не осмотрели место происшествия? — вопросом на вопрос отозвался Командор.

— Осмотрел, — с неохотой признал следователь, — малоприятное зрелище. Ее нашли в развалинах. Там, в стороне от дороги, в лесу, от одного дома осталась груда камня и уцелевший угол. Прямого доступа туда нет, лезть надо через верх, по завалу. Места там в этом углу только сесть и рядом костерок развести, чтобы не замерзнуть. Вот туда она и забралась. Нам как раз партию конопли привезли обрабатывать. Пока на пеньку треплют. Не знаю, надоумил ее кто или сама додумалась, но только она на этом костерке коноплю сушила, а потом пыталась курить. Не знаю, отравилась или дыму наглоталась, но только она потеряла сознание и задохнулась. Может, просто плохо от слабости стало. Короче, она упала и попала рукой и головой в костер. Сначала оперлась рукой прямо в костер, а потом боком на нее и завалилась. По запаху ее и нашли. Скауты шли на раскопки и почуяли. Обгорела она не сильно, костерок слабый был. Но выбраться из него она не пыталась, видимо, была уже мертвой…

— Есть признаки того, что ей кто-то «помог»?

— Следов нет. Но ночью снег прошел, могло и занести. Я тело осмотрел, явных следов насилия или удушения нет.

— А можно убить человека незаметно, без специальных препаратов? Могли ее подставить на коноплю?

— Да можно, конечно, — подумав, сказал следователь, — Ударить по шее, перебив поток крови в артерии, но шею я смотрел, сильный удар в лоб, но тогда след останется… Хотя как раз лоб у нее обгорел. Ее могли убить и в другом месте, а туда только принести, инсценировав несчастный случай. Место глухое, мы могли бы ее только весной найти. Но без вскрытия я ничего сказать не могу четко. А вскрытие делать некому. Я в этом ничего не понимаю, а медики не сообразят что к чему. Да и не приучены они трупы резать, даже если и были когда в анатомичке…

— Ясно, — подытожил Командор, — первый глухарь. Это кто ж додумался пеньку курить… Что ж, спасибо за информацию. Предупредите своих подопечных, что вечером будет суд.

Следователь ушел, вид у него был недовольный, как будто он не выполнил каких-то обязательств или не сказал чего-то важного. Но Командор не стал его задерживать. За дверью послышался какой-то шум. Кто-то с кем-то спорил. Потом вошла Татьяна. Видок у нее был еще тот! Волосы, завитые легкой химией, были выкрашены в черный цвет, глаза подведены, ярко-алые губы резко выделялись на бледном лице.

— Ты что с собой сделала? Ну и зрелище! Женщина-вамп просто…

— А что? Очень гламурненько так…

— Скорее готичненько! — съязвил Командор.

— Тебе не нравится?

— Да ладно уж, не гнать же тебя мыться, опять же косметику жалко. И много вас таких на острове?

— Ну, большинство, наверное. Остальные в очереди стоят…

— Ладно, будем надеяться, что его запасы скоро кончатся… — решил Командор. — Ты с кем там спорила?

— Да адмирал твой хотел зайти, я сказала, пока не перекусишь, пусть он погуляет, а то ты целый день в трудах аки пчела.

«Царь, очень приятно!» — вспомнилось Командору.

— Давай, чего там у тебя… — обреченно вздохнул он.

Татьяна выложила на стол пару мисок. Командор уставился на их содержимое.

— Это что такое? — спросил он, пробуя на зуб кусок мяса.

— Мясо, — сказала Татьяна.

— Я вижу, что мясо, — промычал Командор. — А чего жесткое такое?

— Так волчатина. Корейцы вон собак едят, и ничего.

— Скоро навоз жрать будем… Откуда волки-то?

— А вчера стая на садоводство вышла, — начала рассказывать Татьяна, — одного лучники сразу завалили, второго зацепили, охранникам пришлось его пристрелить, чтобы не сбежал. Остальные ушли, людей совсем не боятся. Мяса мало, так что пустили в общий котел.

— Понятно. А это что за лепешки?

— Камыш, ты же сам сказал собирать… Сейчас вода ниже стоит, так, пока землю не подморозило, копаем. Там корневища такие сочные и клубеньки как картошка, — оживилась Татьяна, — почистить, высушить, перемолоть, а из муки хоть кашу, хоть лепешки. Там крахмала много, и сладкие они…

Командор сосредоточенно грыз мясо.

— За перекус спасибо. Ты вот что, выгляни, если Андрей еще там, пусть заходит.

— Я вечером приду… — не то пообещала, не то пригрозила Татьяна, выскальзывая за дверь.

И действительно, Андрей как будто ждал за дверью, тут же появившись в проеме. Командор показал ему на миски:

— Есть будешь?

— Нет, я только что от кухарок, — отказался адмирал.

— Ну и ладно, — согласился Командор, — мне больше достанется. Тогда слушай. Сегодня поговори с завхозами, с Константином, к агроному сходи, проведи ревизию продовольствия. Можно не с точностью до килограмма, но чтобы понять, сколько чего есть, на сколько хватит, когда закончится. Как проходит охота и что попадает на общий стол, а что остается у добытчиков. С рыбаками пообщайся, которые тут остались. Завтра мне доложишь и с катамараном отправляйся на пароход. Там то же самое, сколько жратвы и надолго ли хватит. Потом бери шхуну, готовь экипаж, можешь его отсюда взять сразу, и дуйте на юг. Помнишь, ты говорил, вы апельсины нашли? Задача — провести разведку побережья и местности, выбрать место под будущее поселение или крепость, оставить небольшой отряд на зимовку. Желательно, чтобы это было не слишком далеко от ближайшего к нам берега. Если там места хорошие, весной начнем заселять и, может быть, зерно там посадим, здесь урожаи будут маленькие. Можно будет туда часть колхозников переправить.

— А зимовщикам что делать?

— Пусть лес валят, себе домик построят и под будущие постройки готовят. Но им придется остаться на самообеспечении. Может мы и сможем туда зимой сходить разок, если залив не замерзнет.

— Хорошо. Яхту оставим у парохода, а катер я прикажу сюда перегнать. Он там вроде теперь ни к чему. Но скоро нас не жди, я думаю, недели две нам придется на юге провести. Может, туда десяток скинхедов забросить? Они и разведку проведут. Вышки они быстро строили.

— Решай сам. Поговори, если согласятся… Мне кажется, охотой да рыбалкой мы не проживем, так что надо думать быстро, а делать еще быстрее… Все, надоело мне в четырех стенах сидеть, пойдем отсюда. Я хочу на берег выйти, посмотреть, как в кузнице дела обстоят.

Командор вышел из комнаты и вручил вестовому пустые миски, велев отнести на кухню, когда его сменят.

— Если кто придет — на сегодня прием окончен, посылай всех на вечернее собрание. Если кому срочно понадоблюсь, я пошел в кузницу. И аналитик если придет, тоже пусть в кузнице меня ищет.

Андрей отправился в подвал к завхозам, а Командор прошелся по острову, обойдя его кругом и рассматривая новые стройки. По периметру острова выкладывался фундамент под кольцевую стену и квадраты будущих домов. Один из строителей рассказал, что строить будут плотно, стена к стене, чтобы занять всю свободную площадь берега. С внешней стороны набьют частокол и со временем обложат камнем. Над крышами сделают проходы и площадки для бойцов. А центр острова останется пока свободным. Потом решат, чем занять. По острову бегали «гламурные» девушки, раскрашенные как индейцы на тропе войны. Забавно было видеть, как ярко накрашенная женщина на ходу дула на ногти со свежим лаком, в другой руке держа ведро с водой… «Хорошо, хоть мода на голые животики прошла… А потом макияж закончится, и все снова станут обычными серенькими мышками».

Переправа на берег тоже преобразилась. Плот положили на две лодки и обнесли бортиком, а канат пропустили через поставленную в середине плота опору. Паромщики быстро перетянули «изделие» на тот берег, и Командор вышел на небольшую площадь к уже построенным домам. Здесь же заложили и уже начали строить большой корпус «работного дома», использовав под него сохранившийся фундамент старого жилого здания рядом с поднимавшейся вверх на гору дорогой. Там наверху уже стояла мачта ветряной мельницы, а рядом под навесом доделывались лопасти и козлы лесопилки для подачи бревен под ножи. Вертикальная мачта-ось, после того как к ней прикрепят лопасти, должна была через редуктор, залитый конопляным маслом, передавать свое вращение на фрезу, а бревно подавалось простым пропихиванием обычными рычагами. Два лома уже стояли у стены, и длинный брусок с дырками для упоров был закреплен под козлами. Конечно, это был медленный способ, но все же веселее, чем располовинивать бревно в длину обычной двуручной пилой. Количество опилок должно было быть колоссальным, и Командор попросил мужиков подумать, можно ли из них прессовать древесностружечные плиты для мебели или брикеты для печек.

На кузнице тоже происходили изменения. Навес кузни начали обшивать стенами, рядом пристроили еще одну мастерскую, где плавили стекло. Тут же закладывали фундамент под еще одну ветряную мельницу, которую предполагали использовать для качания мехов. «Нам бы сюда листопрокат и пресс штамповочный», — подумал Командор. Но за частоколом уже становилось тесно. Часть производства пора было переносить на другое место. К тому же под железо надо было строить домну. Не использовать же под нее сорокаметровую башню замка. Командор представил себе башню с выхлопами пламени наверху, с поддувом в нижние бойницы и вытекающим во внутренний двор главного корпуса расплавленным металлом, который растекался по всему острову, сжигая все вокруг… «Хуже, чем на вулкане!»

Студенты уже собрались и горячо обсуждали, куда применить катушку стального троса. Горячие головы предлагали построить канатную дорогу с башни замка на вершину холма на берегу, к ветряной мельнице. Но кто-то из математиков отверг это предложение, заметив, что без дополнительных опор провис троса будет слишком большим и вся конструкция просто сложится в середину. А поставить опору в несколько десятков метров высотой на берегу пока не представляется возможным. «Если только не найдем ферму от линии электропередач и способ ее сюда доставить». Канатную дорогу признали безумным и нереальным прожектом. Народ переключился на новую идею. Один из студентов начал рассказывать о своей задумке. Командор подошел поближе.

— У нас уже есть дорожная бригада, опыт по прокладке трассы и путь до заставы, это больше сорока километров, — говорил студент, — курьеры ходят по ней каждый день, но их скорость и грузоподъемность оставляют желать лучшего. Строить железную дорогу мы не можем, у нас нет пока ни достаточного количества железа для рельсов, ни хотя бы парового двигателя. Как можно ускорить пешехода? Ролики, коньки, лыжи, парус, велосипед! Вот велосипеды у нас есть, немного правда. Но мы уже можем наладить производство упрощенных машин сами. Сделать прямую передачу, без цепей. Но и велосипед на лесной дороге лишь тяжелая и обременительная нагрузка. А надо еще приделать к нему прицеп для груза. Поэтому выход только один! Надо делать твердое покрытие. Еще одна трудность — ширина дорожки. Если сделать ее слишком узкой, велосипедист замучается на ней удерживаться, а слишком широкой — замучается дорожная бригада. Поэтому я предлагаю простой и легкий выход — монорельс. Сами рельсы можно делать из керамики, да хоть стеклянные, песка вокруг полно. Профиль треугольный, с плоской вершиной. Тогда мы выкладываем дорожку шириной в одну плитку, прибиваем ее через дырки прямо к земле — и дорога готова. Снимаем с велика камеру, укрепляем обод, ставим на рельсу — и вперед. Курьеру даже не надо будет выбирать дорогу, крути себе педали.

— Велорикша, — отреагировал кто-то из ребят, — а как он будет поворачивать?

— Можно обод увеличить, чтобы он не только по верхней части ехал, но и по боковым скосам тоже. На поворотах делаем наклон и изгиб пути, как на обычной железной дороге…

— А равновесие как держать? Если скорость будет небольшой, тележки с грузом опрокинутся.

— А очень просто! — отбивался студент. — Ставим по бокам подпружиненные опоры, которые на роликах будут катиться по земле, по боковым пешеходным тропинкам. Мы же не всю дорогу занимаем, а только середину. Поезд набирает скорость, тележки выравниваются, ролики сами поднимаются. Идет поворот, поезд начинает заваливаться и встает на боковую дополнительную опору.

— Круто! А мосты?

— А это вообще песня! Мы их строим V-образными, как латинскую букву V. Внизу рельс, по бокам поднимаются скосы для боковых опор. Экономим на быках под мостами. Если возникнет необходимость, такой мост легко превращается в оборонный пункт. По краям моста ставим защитный борт, а въезд и выезд прикрываем кольцевым частоколом. Все, мы имеем готовую крепость. А если крышей перекрыть, то и жилье. А если сделаем цепную передачу, то можно на велодвижитель посадить тандемом сразу двоих пилотов. Один крутит, другой отдыхает…

— Или от волков отбивается, — вступил в разговор Командор, — идея очень интересная и очень необычная. Раньше весны вы за ее осуществление все равно не возьметесь. Пока надо лыжи готовить, а не рельсы. Но у меня есть к вам небольшое предложение. Сделайте для начала небольшой отрезок, например от паромной переправы до вершины холма, до ветряной мельницы. Вдоль дороги пустите столбы и натяните трос, тогда вы сможете пустить тележку по канатной дороге. Заодно и отработаете технологию. Как раз скоро лесопилку пустим, так что грузы будут. Рядом с лесопилкой сделать депо и отворотку к кузнице, затем вниз в порт к угольным кучам и тянуть дальше в садоводство. Вот вам вторая очередь. Или можно сразу от кузницы в порт, а затем продолжать в обе стороны. Когда вы пустите хотя бы один поезд, пусть даже по стометровому участку, и начнете возить уголь, например, тогда будем думать про заставу и дорогу к пароходу. Без демоверсии дальше не пойдем. Но пока мне идея нравится.

Студенты загудели, почувствовав одобрение. Зашел разговор про плотину и водяное колесо в Междуозерье, про удобрения и топливные брикеты из торфа, про болотную руду, которая обещала изобилие железа. Кто-то рисовал прямо на песке схему простейшего ткацкого станка, с обещанием «как только запустят лесопилку» начать его строить. Командор напомнил про желательность радиосвязи. И тут кто-то вспомнил про оставшиеся на причале снятые с катера дизеля и генераторы.

— Электричество! Вот что нам надо! Давайте в Междуозерье построим гидроэлектростанцию!

— Зачем? — спросил Командор. — Что мы с ним будем там делать?

— Да что угодно. Для начала построим стеклоплавильный заводик или керамическое производство. А излишки энергии, если они будут, найдем куда применить. Со временем можно малые ГЭС по всем рекам поставить. Будет век электричества.

Студенты начали бурно обсуждать перспективы электрификации всея Командорландии… «На пасеке построим самогонный заводик, на переправе перед заставой — форелевую ферму, на пароходе — производство взрывчатки, — думал Командор. — Похоже мы стремительно врываемся в девятнадцатый век…»

— В Междуозерье перепад высот не меньше двадцати метров, и поток достаточно сильный… Русло можно взрывом перегородить… Турбине отольем стеклянные лопатки… — доносилось до Командора. — А на монорельс поставим электродвигатель… Не получится, тогда придется рельсы металлические делать… Тогда на аккумуляторах…

— Народ! — поднял голос Командор. — Пока вы лектричество добудете, мы все с голоду передохнем!

Студенты примолкли.

— Так не вопрос! — отозвался один из них. — Организуем несколько охотничьих промысловых групп, и они откочевывают на добычу мяса, а здесь оставляем только производство. Кочевые мобильные группы идут по маршруту, потом возвращаются, скидывают продовольствие и снова уходят. А производство обеспечивает их стрелами, оружием и прочими ресурсами. Все просто…

— Летом да! — согласился Командор. — А зимой как вы себе это представляете?

— Ну, можно выбрать озеро побольше и фугас в него кинуть, рыба в радиусе километра сама всплывет… Рыбнадзора же нет. Надо только собрать ее быстро.

— Вот что значит техники, — озадаченно произнес Командор, — а я об этом как-то даже и не подумал…

Подошел Константин. Командор кивнул ему и указал на ворота в частоколе. Оба вышли. Начинало смеркаться, и на небе появились первые звезды. Подмораживало, ночь обещала быть ясной. Командор решил не подниматься к ветряной мельнице и пошел к острову по тропинке вдоль берега залива. Аналитик молча шел рядом.

— Ты знаешь, мне сегодня адвокаты угрожали, что, если я власть не сдам, у меня будут неприятности, — проговорил Командор.

— Да пусть их тешатся иллюзиями… — отозвался Константин.

— А еще тебе придется завтра отправиться к пароходу, провести перепись населения… Там около сотни новеньких.

— Неплохо, если после каждого набега нам будет по сотне работников оставаться, очень неплохо, — искренне порадовался аналитик.

— И осведомленные источники говорят, что твои люди замочили наркоманку… — Командор подержал паузу, ожидая реакции аналитика.

— Да пусть говорят, — подумав, ответил тот, — этого никто не видел, доказать не смогут.

— То есть ты не отрицаешь, что кто-то из твоих агентов провел кампанию о вреде курения? — Командор встал и обернулся к Константину.

— Нет человека, нет проблемы, — пожал плечами аналитик, — от нее одни неприятности были, да и скауты замучались за ней приглядывать.

Командор придвинулся вплотную и схватил Константина за грудки.

— Да ты понимаешь, — злобно прошипел он, — что тебя впополаме с твоими людьми надо бы по-хорошему расстрелять без выходного пособия… Ты что же творишь-то?

— А что я должен был делать! — прокричал Константин, вырываясь и отскакивая в сторону.

— К кровати привязать, на хлеб и воду, молоком отпаивать! Месяц, два! Пока в себя не придет! Молодая девчонка, ну дура, но через пару лет организм очистился бы, могла бы детишек рожать!

— Да на хрен она кому сдалась, а так хоть померла для пользы дела!..

— Все, уйди от меня! — рассвирепел Командор. — Чтобы я тебя до отплытия даже не видел, а то я сам тебя пристрелю! Чтобы ни одной акции больше без моего согласия! Исчезни!

Константин молча развернулся и ушел куда-то в заросли. Командор плюнул, выругался на закат и побрел на остров. Длинный день был окончательно испорчен. А впереди еще был суд и вечер с Татьяной…

На острове уже собирались люди, подтягивались колхозники во главе с агрономом, пришли люди с Междуозерья, студенты, не прекращая своих споров, уже стояли на берегу, ожидая парома. На самом острове накрывались столы с нехитрым угощением, укреплялись факелы в стойках. И все же не проходило ощущение мрачности, угрюмости, каких-то грядущих неприятностей. Когда Командор переправился и пошнл было к месту проведения собрания, на башне закричали. Командор поднял голову и оцепенел. В небе с юго-запада в полнейшей тишине летел огромный огненный шар, оставляя за собой дымный темно-бордовый хвост. Толпа глухо выдохнула и замерла. Казалось, что шар летит очень медленно, так неторопливо он пересекал небосвод.

— Все, крандец нам, — сказал кто-то рядом, — сейчас упадет, и нас накроет взрывной волной.

— Насколько высоко он летит? — выдавил из себя Командор.

Но чудовищный объект сам ответил на вопрос, пройдя над тонкой пеленой высотных облаков. «Километров семьдесят, не меньше». Командор нащупал на груди бинокль. Зачем он взял его с собой, он не помнил, скорее всего, по привычке. Но и бинокль не внес ясности в происходящее. Пламя и дым надежно скрывали поверхность падающего объекта. «Если это астероид, то прятаться негде, сметет всех».

— Еще один, еще один! — закричал кто-то.

Командор тоже увидел, что рядом с большим шаром появился идущий параллельно маленький, гораздо меньших размеров. И вел он себя странно. Странно для падающего осколка, так как он то поднимался вверх, то уходил в сторону, оставляя за собой не прямой, а неровный след.

— Разваливается! — снова крикнул кто-то.

И действительно, от большого объекта вдруг стали отваливаться мелкие искры. Или все же отделяться? Одна из искр вдруг изменила направление и пошла вверх в небо.

— Ракета! — воскликнул Командор. — Засекайте направление, куда он упадет!

Большой объект вдруг выбросил перед собой струю пламени, которая растянулась на полнебосвода. Пламя, охватывающее его, ослабло, дымный след стал более прозрачным, и стало видно, что это не шар, а какое-то длинное вытянутое тело. Маленький объект продолжал лететь рядом, обходя траекторию большого по спирали. Одна из искр падала, казалось, прямо на замок, но все же она прошла мимо и с ревом скрылась за горизонтом в северном направлении. А огромное тело со своим сопровождающим все так же беззвучно ушло на северо-восток.

— Что это было?

Приложение к 14 ходу. Лекция Ивана Краснова. Пенициллин

Сегодня повезло получить способ кустарного производства антибиотиков. Итоговый способ:

Требуется: кости, чуть-чуть мяса, емкость, выдерживающая кипячение (допустимо дерево), крышка к ней, томатный сок или лимоны, немного сена злаков.

1. Лимон или помидор (что из них будет доступно) разрезается на половинки и кладется на несколько дней в сырое прохладное место (дупло дерева, неглубокая неосвещенная яма) на подстилке (деревянной). Где-то на неделю.

2. Кости и немного мяса (строго без жира) вывариваются до образования плотного желе (при варке сосуд постоянно негерметично закрыт крышкой). Перед окончанием варки добавляется немного (10 г/л) сахара (очень сладкого сиропа или сока) и чуть-чуть (5 г/л) мела. После охлаждения этой субстанции (которая постоянно накрыта крышкой) в нее плюют и размазывают плевок прокаленной на огне палочкой. Как вариант: (извините за подробность: нанести туда содержимое прыща). Оставляют (все так же плотно накрыв крышкой) на 1–3 дня в хорошо освещенном месте. Желательно поддерживать температуру больше 30, но меньше 40 гр., но не обязательно. Через два дня изучают поверхность субстанции и обнаруживают на ней слизистые комочки желтого или оранжевого цвета (помимо прочих). Все той же прокаленной палочкой слизь из этих комочков переносится на другие незараженные заранее подготовленные сосуды с субстанцией. На них разрастаются эти самые оранжевые комочки. Поздравляю: тест-культура готова.

3. Томатный сок или соломенный отвар с большим количеством лимонного сока (1:1) кипятится (немного) в сосуде с закрытой крышкой (подготавливается много таких сосудов).

4. Изучается поверхность помидоров/лимонов из п.1. На ней обнаруживают темно-зеленую плесень с белым бархатистым краем. Варианты с белой плесенью, с черной плесенью или с желто-зеленой выбрасываются. Проблема в том, что антибиотик вырабатывают только Penicillium notatum и chrysogenum. Необязательно, что наш пеницилл окажется именно одним из них. А даже если и окажется, то необязательно будет его вырабатывать. Для этого мы подготовили тест-культуру.

5. Прокаленной палочкой колония гриба сковыривается на прокипяченный и охлажденный томатный сок (сенный отвар с лимоном). Сразу после процедуры сосуд опять закрывается крышкой. Количество сока небольшое — глубина сосуда много меньше диаметра поверхности. Сосуд оставляется в нехолодном, освещенном месте желательно не меньше 20 и не больше 30 гр. на 1.5–2 недели.

6. Томатный сок (сенной отвар с лимоном) из-под гриба аккуратно капается на слизистые колонии из п. 2. Оставляется на сутки. Потом изучают. Если слизистые колонии сморщились, обесцветились и перестали разрастаться, то антибиотик готов. Если нет — ищем новые и новые помидоры/лимоны с плесенью до результата.

7. Выпиваем сок из-под гриба или наносим на поврежденный участок тела.

8. Радуемся тому, что научный прогресс не остановить.

а. Я не знаю, в чем можно поддерживать кипячение на необитаемом острове. Дерево, понятно, быстро прогорит.

б. Сорт дерева надо подбирать на месте — это должен быть не дуб, не сосна, не эвкалипт и т. д.

в. Освещенность места требуется для уменьшения вероятности заражения сосудов из воздуха.

г. Стафилококк на импровизированной среде может оказаться не желтой капелькой, а кремовым пятном или еще чем-нибудь. Надо будет разбираться на месте.

д. По ходу дела возникнет масса трудностей, но я думаю, что они все будут решаемы.

Междуходье. Переклики

Случайный клик по мини-карте. Южная АЭС

Город. Город был почти пуст. Сознание никак не хотело это воспринимать. Дима в десятый раз доставал мобилу, но приема не было. Мысли судорожно цеплялись за реальность, но, не найдя нормальных объяснений, опять отходили на задний план, чтобы через несколько мгновений снова лезть в мозг. «Похоже, я зациклился… так и зависнуть недолго», — с сарказмом подумал он. «Надо вспомнить вчерашний вечер и понять, где я потерял связь с реальностью». Была пятница, жена поехала на ночную смену на станцию, так как погода портилась, пиво было взято домой, для того чтобы ночью в спокойной обстановке за компом быть распитым. Жена ушла где-то 22.45, после чего погода еще больше испохабилась, да еще начала подвывать соседская собака. Но это были только цветочки, к двум часам ночи за окном началась настоящая буря, перепады напряжения из-за бури напрягали все сильнее, в мозгу боролись две мысли — выключить комп немедленно или сделать еще пару ходов, вторая мысль, как ни странно, постоянно побеждала. До тех пор пока очередной заряд молнии не отправил комп в перезагрузку. После чего пришлось ложиться спать с садистским желанием придушить завтра соседскую собаку. Утром разбудил стук в дверь. Сосед, явно вчера употреблявший что-то покрепче пива, начал рассказывать о каком-то конце света. Ниже этажом тоже кто-то громко общался. Каким-то чудом удалось вытолкать соседа за дверь и сонным добраться до кровати. Но перед тем как в нее упасть, взгляд остановился в окне на соседском доме.

«Вот где-то здесь я, кажется, начал терять связь с реальностью». Дом казался заброшенным. Но самое интересное было чуть правее дома, за таким же полуразрушенным детским садом валялась груда камней, еще вчера там была пятиэтажка.

А дальше, сколько хватало глаз, простиралась засушливая степь. «И что же делать?» Классический вопрос немного упорядочил мысли.

— Во-первых, надо идти на станцию найти жену, — сказал он вслух.

Подойдя к уже опохмелившемуся соседу, который сидел на лавке возле подъезда, он потряс его за плечо:

— Э… сосед… растормозись… ау… Че там говорил за конец света?

— А… всё, станция, наверно, рванула… никого нет… ик… все дома, которые ближе к станции, пусты… ик…

— Так подожди, мы, то есть я и ниже этажом слышал крики. Вон возле соседнего дома тоже люди стоят.

— Я утром собаку вывел… ик… или она меня вывела… — попытался пошутить сосед. — Так вот. Обычно в парк идем за садик…

— Ну, а покороче.

— А это и все, парка-то за садиком нет. Степь там. Я пока растормозился, меня собака метров на двести в степь утянула, смотрю: город вроде как полукругом откусило. Между городом и степью полоса метров двадцать, все разрушено…

— Ну, это видно…

— Не перебивай… ик… потом наш дом и вон соседский, ну и все в общем, кто рядом с краем, но не близко к нему, — с людьми, а дальше те, что ближе к станции уже без людей, на крышу залез, смотрю, вааще! Вроде как круг получается с центром на станции, километра четыре радиус. Вот и говорю, чет рвануло там у вас…

— Не, если б рвануло, то наоборот бы было, ладно, я на станцию схожу, ты смотри тут, не теряйся. И как ты в таком состоянии на крышу-то залез?

Пройдя три пустых дома, отделяющих родной дом от больницы, Дима вышел на дорогу, ведущую на станцию. Вокруг стояла звенящая тишина. Обычно ее заполняли звуки города, хоть он был и небольшой, как и все города-спутники АЭС, но такой тишины все равно не было, даже когда ночью возвращался с вечерней смены. По дороге впереди брело несколько небольших групп людей, но до них было далековато. Дима, пройдя где-то половину пути, оглянулся назад, картина была фантастическая.

«Жалко — цифровик забыл», — подумал он.

От города оставалось домов двадцать — двадцать пять, остальное, все, что выходило за круг, пропало под действием какой-то неизвестной силы. Станция казалась пустой, но этот вид не пугал, скорее напоминал вечернюю смену в выходной день, всегда поражался, как триста человек, приехавших на смену, рассасывались по огромному объекту и исчезали, со стороны можно сказать, что никого нет. Пока шел к проходной, еще теплилась надежда, что жена осталась после смены и продолжает работать, но, увидев открытые решетки пропускных кабинок и прапорщика не по форме, стало понятно, что и здесь никого нет.

— Все собираются на БЩУ (блочный щит управления) первого блока, — сказал прапор.

— Ага, — ответил Дима, словно он каждый день там собирался.

— Дорогу найдешь?

— Да был там пару раз, че тут вообще творится?

— Да хрень какая-то, все пропали куда-то, там на БЩУ человек сорок, иди туда, там объяснят.

На проходную вбежал запыхавшийся мужик, на автомате достал электронный пропуск, но, увидев открытую дверь кабинки, на секунду замер.

— Все собираются на БЩУ первого блока, — опять сказал прапор.

Мужик оказался знакомым, турбинист, Андрей вроде.

— Привет, Димон, как ты?

— Привет, да еще не знаю как, идем, выясним.

На БЩУ было человек десять, начальник смены первого блока что-то говорил окружившим его людям.

— …такая, людей нет… — Глянув на Андрея сразу переключился: — Турбинист?

— Машинист-обходчик третьего блока…

— Бегом на первый, у меня там электрик за турбиной смотрит, Бочаров, сменишь его, доложишься, его сюда.

Андрей скрылся за дверью.

— Ты кто?

— Инженер-программист ОИТ, — на автомате ответил Дима.

— Реакторщики нужны, — начальник явно был недоволен. — В общем, ситуация такая: персонала всего пятьдесят человек, явно недостаточно для управления блоком, хорошо, что остальные два блока в ремонте стоят. Реактор находится на минимальном контролируемом уровне, ниже опускать нельзя, уйдет в АЗ (аварийная защита), связи с остальным миром нет, двух электронщиков отправили на вышку мобильной связи час назад, до сих пор возятся. Будем держать реактор на МКУ сколько сможем, пока не свалится. Для вас задача пойти в город и согнать сюда весь персонал.

— Где предыдущая смена? — дождавшись паузы, спросил Дима.

— Хрен его знает, мы сюда пешком пришли, нас на остановке человек двадцать было, некоторые только там заметили, что нас «откусило». А до станции добрались, на проходной никого нет. Прошли проходную, прапорщика оставили, и сюда. А тут уже по воде блок «заваливается», хорошо, успели.

— А ЛЭП цела? — спросил кто-то. — Электричество-то куда уходит?..

Раздался знакомый звук, мобила поймала сеть. Дима привычным жестом набрал жену, краем глаза заметил, что половина собравшихся делала то же самое, даже те, кто сидел за пультами управления.

— Абонент вне зоны досягаемости, — сказал привычный женский голос, — Бииип… бииип… бииип…

Случайный клик по мини-карте. Целина

Степь, степь, степь до горизонта, гладкая как стол, пустая, голая, ни деревца, ни зверя, ни птицы. Пожухлая трава, да жесткий стылый ветер в лицо. Отряд всадников медленно плетется на север, к одинокому горному пику, торчащему из-за края земли…

— Степь да степь кругом, в той степи… — мычал вполголоса молодой юноша с внешностью корейца, постоянно сплевывая и матерясь.

— Что ты там поешь? — обратился к нему едущий рядом мужчина постарше.

— Да вот вспомнилось… Надоело все, этот дурацкий поход…

— Сколько раз я тебя просил, — прервал молодого старший, — говори по-корейски.

— Отец, ты прекрасно знаешь, что я по-корейски не говорю! Если мать еще умела и могла с тобой пару слов сказать, то я уже нет, — вспылил молодой, — как и наши казахи не говорят по-русски. Так что, какая разница! Или ты надеешься возродить великую корейскую культуру? Пак… Илья Семенович…

— Ты был Паком и останешься Паком! — парировал отец.

— Да не все ли равно? Пак или Иванов… Мне уже без разницы, как меня будут называть, у меня скоро зад до костей сотрется, а яйца как две большие мозоли…

— Потерпи, — отозвался старший кореец, — скоро наши поиски закончатся. Там и отдохнем.

— А что мы ищем?

— Байконур…

— На кой он нам сдался? — удивился молодой. — Ты думаешь, там чего осталось?

— Говорят, ракетное топливо круче кумыса…

— Особенно если это спирт, — заметил молодой, — так ты же не пьешь кумыс?

— А еще оно горит, — задумчиво произнес старший кореец, — ракета снесет любой отряд дикарей с первого раза. Пока нас всего двадцать всадников, но со временем мы станем огромной армией…

— Что-то мне не верится… — проговорил молодой, — скорее мы все здесь и останемся, в этой степи…

Всего несколько месяцев назад цветущая долина, прорезанная каналами, внезапно высохла, полноводная река превратилась в пересыхающий ручей, большие города в груды развалин. Цепь оазисов и умирающие деревья по всей долине, вот и все, что осталось… Двухмиллионное население испарилось неведомо куда, осталось всего несколько тысяч человек. Люди собрались поближе к воде, стараясь спасти урожай. Первоначальный шок от катастрофы рассеялся, кто-то ушел, кто-то погиб, те, кто остался, начали налаживать новую жизнь. Пак-старший организовал строительство запруд, начиная с нижнего течения по старому руслу, чтобы удерживать воду и со временем объединить цепь оазисов в полосу обрабатываемых земель и, возможно, начать восстанавливать ирригационную систему. Сады и поля было уже не спасти, но можно было попробовать хотя бы сохранить плодородную почву. У людей появилась надежда, что все наладится… Но внезапно все закончилось. Пару месяцев назад с юга, с афганских гор хлынула дикая необузданная орда. Всадники с копьями, луками и саблями в первом же сражении уничтожили большую часть отряда самообороны, который попытался организовать Пак. Жители долины были обречены. Кореец ничего не мог для них сделать, и остатки его отряда, захватив нескольких лошадей, вынуждены были бежать на север, в дикую степь…

Попытки найти в степи хоть какие-то следы цивилизации ни к чему не привели. На месте бывших больших поселений или не было ничего, или лежали занесенные песками руины. Небольшие группы людей, оставшихся на развалинах, цеплялись за свои огороды с отчаянием утопающих, хотя уже было понятно, что надо срочно переходить к кочевому скотоводству. Постепенно у Ильи Семеновича, чья семья перебралась в Среднюю Азию после Второй мировой, созрел план по созданию армии и захвату территорий, что, по его мнению, могло собрать вместе большое количество людей и начать восстановление государства. Правда, миф об империи Тамерлана, жившей в основном за счет набегов на слабых соседей, не мог стать примером для подражания. Одним кочевым войском государство не построишь. Или оно быстро развалится, как любое потребляющее, а значит, нежизнеспособное образование. Необходимы были крепости, развитое производство, сильное сельское хозяйство, многочисленное мирное население, которое могло прокормить и поддержать армию. Легенды о высокоорганизованных кочевниках, которые бродили по степям со своими семьями, стадами скота и многочисленными рабами и походя захватывали сильно укрепленные города, казались не больше чем сказками. Да и зачем скотоводу рабы? Другое дело, создать мощный, стабильный тыл и быстрой кавалерийской армией контролировать территории, до которых можно дотянуться. Но для того, чтобы возродить и построить Сердце Империи быстро, нужны были утраченные технологии. И тут удача слегка улыбнулась… Если не сказать ухмыльнулась…

Небольшая группа торговцев-челноков, кочевавших между несколькими оставшимися поселками, повстречалась с отрядом Пака однажды вечером, когда и те, и другие уже думали разбивать лагерь на ночь. У костров за нехитрым ужином начался обмен новостями. Торговцы цокали языками, слушая о нападении на юге и выясняя, пойдет ли орда на север в степи. Бойцы узнавали, где стоят колодцы и протекают ручьи, где можно еще найти людей или поохотиться… Один из челноков, недавно примкнувший к группе, рассказал, что видел в степи одинокую гору, но была она так далеко, что он не решился туда пойти. Но ночью над той горой зажегся свет, похожий на луч прожектора. Пак выяснил направление и место, откуда был виден свет, и долго ломал голову, рассуждая о том, что бы это могло быть. Остатки любого из крупных городов Южного Урала, да еще с источником электричества, могли стать надежной базой для будущего развития…

Теперь отряд не просто бродил по степи, а устремился на север в поисках таинственной горы. Постепенно степь стала более неровной, появились небольшие холмы, и настал день, когда из-за горизонта показалась вершина огромного горного пика. Два-три дня пути осталось до цели. Свет не был виден, но остатки города, скорее всего, лежали у подножия. Илья Семенович сдерживал нетерпение, понимая, что и люди, и лошади устали, и отряд едва плелся по равнине. К тому же поднялся сильный, сухой и пыльный ветер, мешавший путникам. Люди замотали тряпками морды животным и прикрыли рты и носы платками. Молодой кореец нацепил противосолнечные очки, оставшиеся от прошлой жизни. Забавно было видеть полуоборванного юношу, с трудом сидевшего на лошади и сверкавшего зеркальными стеклами. Правда, их приходилось все время протирать.

— Посечет песком, снял бы, — посоветовал ему отец.

— Но зато хоть немного глаза отдохнут, — отказался молодой.

— Следы! Следы впереди! — Из-за бугра вывернул один из двух разведчиков, идущих в авангарде.

— Что там?

Отряд собрался в небольшом распадке между двух холмов. Здесь было потише, не так задувало. По земле шло две полосы от гусеничных траков.

— Трактор? — спросил кто-то.

— Или танк… — произнес кореец.

Случайный клик по мини-карте. Император

На краю пустыни, на территории бывшего порта, среди останков портовых кранов и полузасыпанных песком корабельных корпусов, кипела работа. Механические мастерские, снабженные углем из навалочного терминала, ковали мечи и щиты, арбалеты и легкие металлические доспехи. Все земледельцы были снабжены необходимым инструментом — лопатами, мотыгами, плугами для быков, строители регулярно получали новые молотки, гвозди, шпателя, мастерки и прочий специфический инструмент. Металла было полно. При нынешнем расходе его хватит на несколько поколений. Мастерские, стоявшие в стороне от города, были огорожены своей собственной крепостной стеной. Проход через ворота в квадратной башне в городских укреплениях, ведущий к такой же башне в стене мастерских, был защищен с обеих сторон. Еще одна башня стояла посередине пути. Со временем предполагалось перекрыть проход сводами, а сверху на втором ярусе устроить позиции для лучников. Пока же башни оснастили тяжелыми металлическими решетками, чтобы перекрывать движение в случае прорыва противника. По проходу между двумя высокими стенами бежал в мастерские подросток в легкой кожаной куртке и с большим кинжалом на поясе.

— Что случилось? — окликнули его с одной из башен.

— Срочное сообщение к Павлу Александровичу!

В небольшом офисе рядом с кузнечным цехом сидел за своим столом бывший учитель истории, археолог-любитель, а ныне военный комендант Одессы, Павел Александрович. После его эффектного появления на улице города на стареньком «Москвиче» с гремящим позади на каждом ухабе прицепе прошло уже достаточно много времени. Местные жители, за одну ночь оказавшиеся в городе-призраке, окруженном широким кольцом руин и пустыни вместо моря, были к тому моменту полностью деморализованы. Кто-то должен был вдохнуть в них надежду… Конец лета, осень и зима прошли в напряженных трудах. Восстановление домов, прокладка водопровода, сбор людей, приходивших из соседних сел и хуторов, организация производства, строительство городской стены — все это требовало сотен и тысяч рабочих рук и непрестанного контроля. Наконец ситуация стабилизировалась. Строительство крепости продолжалось, но уже было ясно, что город хорошо защищен. В северных от города степях восстановили несколько сел, и земельные кооперативы начали посевную, используя быков как тягловую силу. Вода добывалась из нескольких артезианских скважин. Городом управлял совет старейшин, а Павел Александрович руководил обороной и промышленностью. К нему и ворвался гонец из города.

— Павел Александрович! Совет хочет отстранить вас от руководства!

— Вот ведь старые еврейские пройдохи! И чем они это объясняют?

— Они считают, что вы взяли слишком много власти и пора разделить ее между несколькими руководителями… — ответил гонец.

— Которых, разумеется, назначат они сами?.. — уточнил Павел.

— Несомненно! И для вынесения решения они требуют, чтобы вы прибыли на совет. Кроме того, они требуют передать городу все запасы оружия и обмундирования, а также готовый инструмент для дальнейшего распределения.

— Мы же им на той неделе передали партию оружия. Что ж, они сделали свой выбор. А нам пора сделать свой. Собирайте гвардию! Пора брать быка за рога. Через полчаса у оружейной мастерской, кто задержится, присоединится позже. Пошли человека в театр, они же там сидят? Пусть передаст, что я скоро буду. Устроим старикам сюрприз.

Гонец вышел, а Павел достал из сейфа небольшой кожаный футляр. Несколько уцелевших аптечных ларьков, не разграбленных до его появления, помогли пополнить все уменьшающийся запас ампул. Но надолго их все равно не хватало. Павел надел кирасу и перевязь с длинным полуторным мечом, обернул бедра поверх старых джинсов наборной юбкой чуть выше колен с вертикальными металлическими полосами, взял кованый шлем с пышным верхом из перьев какой-то птицы, решившей остаться в городском зоопарке. «Готов к бою. Да здравствует империя!» Идея о реорганизации власти родилась еще зимой, когда совет начал тормозить решения, предлагаемые Павлом, и продвигать свои, пусть даже и не такие эффективные. При этом власть постепенно начала переходить к главе совета, чистокровному Айзеншпицу… Павлу было наплевать, какая национальность возьмет верх, пока не начали ограничиваться его собственные свободы и обязанности. Теперь предстояло вернуть путь развития общества на более рациональные рельсы…

Отряд уже собирался во дворе. Мастерские прекратили работу. Оружейники выдавали шлемы, броники и оружие, мечи и арбалеты. Ремесленники занимали оборону на стенах и башнях. Гвардия готовилась к вылазке. Павел вышел к людям. В основном молодежь, еврейские боевики, русские шкафы-громилы, украинские хлопцы, шустрые как электровеники… Несколько кавказцев, молодых и горячих, рвавшихся в бой. Одесса всегда была многонациональным городом. Но сейчас люди разделились на молодежь и стариков.

— Построились, — скомандовал Павел, поднявшись на небольшой контейнер, чтобы его лучше было видно и слышно. — Настал день, к которому мы так долго готовились. Горожане решили обойтись без нас. Пора их приучить к мысли о том, кто здесь главный. Мы были нужны, пока возводили стены и прокладывали водопровод, пока бурили скважины и проводили разведку окрестностей. Теперь эти старые ослы решили, что смогут дальше прожить без нас. Их планы хорошо известны: распустить гвардию, забрать себе мастерские, а неугодных граждан изгнать в пустыню. Я не собираюсь превращаться в мумию! Кто со мной?

— Мы!!! — проревела сотня глоток.

— Кто не готов к бою, может остаться здесь, цеха надо будет защищать, рабочим может понадобиться помощь. Выступаем через десять минут, командирам десяток подойти ко мне.

Несколько человек подошли к Павлу, и он начал раздавать распоряжения. За готовность к бою своих людей он не сомневался, не зря всю зиму, даже в самые тяжелые песчаные бури, тренировались. План изоляции совета был готов давно, осталось только подтвердить распределение приказов. Гвардия должна была пройти по переходу между бывшим портом и городом и уже за городскими стенами рассыпаться и захватить все значимые объекты, в первую очередь театр, где заседал совет, колодцы и скважины. Далее, по обстановке, был захват домов членов совета, каждый из которых и сам был похож на небольшую крепость. Участие горожан на чьей-либо стороне не рассматривалось. Да и не могли простые обыватели противостоять тренированным бойцам.

Отряд вышел в ворота первой башни и быстрым маршем направился к городу по переходу между двумя высокими стенами. Но, как выяснилось, горожане тоже не сидели на пятой точке ровно. На средней башне рухнула, перекрывая путь, решетка, за ней уже кипел бой. Стражники сдерживали наступающий от города отряд.

— Десяток арбалетчиков на башню, десяток мечников на ту сторону, на помощь охране, — распорядился Павел, — остальные за мной, пройдем в обход!

Средняя башня была снабжена выходами на обе стороны прохода и решеткой под ближнем к городу фасадом. Отряд быстро вышел за стену и направился к ближайшим городским воротам. Плохо было то, что эффект внезапности пропадал и стража на воротах могла перекрыть вход. Тогда Павлу оставалось или обойти весь город и войти по недостроенному куску стены, или вернуться и занять оборону в мастерских, где остались брошенные на произвол судьбы рабочие и немногочисленный отряд охраны. Арбалетчики на башне уже заняли позиции и принялись метать болты вниз, в наступающих. Мечников не было видно, но они должны были перекрыть подход к решетке и сдерживать горожан. Командиры оставшихся в строю десяток шли рядом с Павлом.

— Сколько людей может выставить совет? — спросил он одного из командиров.

— Сотни две, — пожал тот плечами, — может, больше, если привлекут ополчение. Но профи все у нас. Так что нет повода для беспокойства…

— Если только у них не завалялся где пулемет с гражданской войны, — уточнил Павел.

Городские ворота оказались открыты, и гвардия побежала, стремясь захватить вход в город. Успели только-только, отряд горожан уже подходил к стенам. Здесь же возле ворот завязалась жестокая стычка. Павел и часть арбалетчиков бросились наверх по лестницам, охрана ворот побросала оружие. Арбалетчики выстроились по краю стены, готовясь к стрельбе. А внизу строй мечников теснил горожан. Люди падали с обеих сторон.

— Прекратите сопротивление! — закричал со стены Павел. — Мы не причиним вам вреда!

Часть горожан сложила оружие и разошлась в стороны, освобождая вход в город. Мечники-гвардейцы восстановили строй, готовясь к нападению. Впереди осталась только небольшая группа, перекрывшая улицу, закрытая щитами и выставленными вперед копья. Позади строя стоял высокий старик, один из членов совета. Он заметил Павла и прокричал:

— Прекратите нападение, вернитесь в мастерские и ждите наш отряд! Только тогда мы окажем вам снисхождение!

— Это безнадежно, — проговорил Павел, — арбалетчики, открыть огонь!

Стайка металлических болтов сорвалась со стены и ринулась вниз на строй копейщиков. Болты застревали в толстых деревянных, обшитых железом щитах, но легко пробивали шлемы. Арбалетчики, оставшиеся внизу, уже занимали крыши соседних домов, с ходу обстреливая фалангу. Строй копейщиков рассыпался, и люди побежали.

— Отставить огонь, — крикнул Павел, — вперед, к театру!

Мечники бросились в погоню. Следом устремились арбалетчики. Со стороны городской башни, прикрывавшей проход к мастерским, раздался рев победивших бойцов, прорвавшихся в город. Караул башни счел более разумным поддержать победителей, нежели испытать их наступательные способности на себе. Бой в узком промежутке между стенами и двумя запирающими проход башнями закончился. Павел даже не стал посылать туда гонца, оставшиеся в живых бойцы должны были прорываться к театру самостоятельно, согласно первоначальному плану. Город, обычно наполненный пусть и немногочисленным, но всегда куда-то спешащим населением, казался вымершим. Горожане, не желающие попасть под чью-то горячую руку, позапирались в домах. Павлу это было только на руку, убивать мирных горожан не входило в его планы, а на улицах оставались только враги. Гвардия бежала по улице, в одном месте сметя немногочисленный заслон. Впереди посредине большой площади стояло круглое здание театра. Около здания уже выстраивались цепи сторонников совета. Гвардия выскочила на площадь, на ходу разворачиваясь на две стороны в фронтальный строй. Со стороны театра раздался выстрел, и пуля сбила шлем с головы Павла, он упал, но тут же вскочил на ноги:

— Снайпер! Всем в укрытие! Площадь оцепить, перекрыть все выходы! Не высовываться! Арбалетчики — на крыши!

Бойцы рассыпались по подходящим к площади улицам. Павел залег за углом дома. От театра раздался еще один выстрел, но было неясно, в кого стрелял снайпер. Рядом с Павлом пристроился один из десятников.

— Надо было сразу атаковать! Мы бы добежали до театра, и там было бы поздно стрелять, — крикнул он, — ну, потеряли бы пару человек.

— Будешь так рассуждать, никогда не станешь генералом, — заметил Павел, — подождем, пока арбалетчики не займут позиции. До театра они добьют. Если вычислят снайпера, посмотрим, кто кого. Если нет, будут просто класть советников одного за другим. Мы можем даже позволить себе держать их в осаде…

Похоже, что обороняющиеся тоже поняли опасность обстрелов, так как цепи их бойцов пришли в движение и начали втягиваться в здание. Планы всех были внезапно нарушены небольшим отрядом, ворвавшимся на площадь с противоположной стороны. Полтора десятка бойцов, пробившихся со стороны мастерских, не ожидая распоряжений, бросились в атаку.

— Как же я про них-то забыл, — воскликнул Павел. — Все вперед! В атаку!

Мечники со всех сторон устремились к театру. Обороняющиеся попробовали вернуться на позиции, но залп арбалетчиков нарушил все их попытки к организованному сопротивлению. Бой под стенами театра превратился в несколько коротких и кровавых стычек между небольшими группами и лавиной гвардейцев, рвущихся внутрь здания. Сверху раздалось еще несколько выстрелов, но через несколько мгновений отряды обеих сторон смешались. Павел и несколько человек его личной охраны прорвались внутрь, оставив позади несколько трупов, следом ломились остальные гвардейцы. Сразу через несколько входов сквозь сдающийся внутренний караул они ворвались в большой зал. Там находился совет старейшин.

— Советников в плен не брать! — распорядился Павел, мечники бросились в зал.

— Останови резню! — крикнул Павлу человек, стоящий на сцене с ружьем в руках.

— Айзеншпиц! Старый козел! Умри как мужчина! — закричал в ответ Павел.

Глава совета вскинул ружье, но сразу несколько болтов с разных сторон пробили его тело. Мужчина упал. Бой был окончен.

— Пленных бойцов разоружить и отпустить по домам, — распорядился Павел, — советники все здесь?

— Нескольких не хватает…

— Пошлите людей в их дома, если окажут сопротивление — вышибайте двери и уничтожайте всех. Тех, кто сдастся, приводите на площадь. Подсчитать потери, собрать раненых, наших и их, здесь в театре. Вызовите медиков, пусть разворачивают госпиталь. Трупы убрать.

Павел вышел из здания. Сердце колотилось. Надо было вернуться в мастерские и сделать укол. Время еще было. Он присел на ступени входа в театр. Охрана расположилась позади. Со стороны города на площадь вышел одинокий мужчина, гордо несший свой статный облик.

— А, советник Захаров… Подходите, — окликнул его Павел, — хорошо, что вас не было внутри, там произошла небольшая неприятность.

— Да, я догадываюсь, — ответил советник, глядя на то, как из здания выволакивают трупы, — но я политик, а не боец, так что вся эта идея с вашим низложением была мне глубоко противна.

— Ага, я тоже так и подумал, — подколол Павел, — ну не может старая лиса Захаров принимать участие в этом безумии…

— А вы теперь из военного коменданта стали военным диктатором, я полагаю? — спросил советник.

— Нет, тут вы ошиблись. Я стал императором будущей великой Империи. Этот город слишком мал для меня.

— Вива, император!!! — проревела охрана.

— Вы разве не хотите оставить город себе? — удивился советник.

— Хочу, — подтвердил Павел, — но мне будет нужен здесь толковый губернатор, честный, искренний, не гнушающийся сказать правду в глаза… Можете предложить кого-то на эту должность?

— Я… — советник запнулся, — я подумаю над вашим предложением.

— Я бы вам предложил, — продолжил Павел, — но, похоже, вас смущает фраза про «правду в глаза»…

— Я согласен, — быстро произнес Захаров.

— Вот и отлично. Жду вас сегодня вечером в мастерских, там и поговорим о дальнейших планах городского развития.

— А что полагаете делать вы?

— Здесь, на краю пустыни, слишком жарко. Я думаю начать завоевание северных территорий. Что у нас на севере?

— Чернобыль?..

Случайный клик по мини-карте. Великий поход на юг

Молчун, раб великого вождя Олафа, а в прошлом капитан дрифтера Сергиенко, третьи сутки отсиживался в сопках. Бежать в тундру было бесполезно. Снег по пояс, отсутствие топлива для костра и быстрая погоня гарантировали верную смерть. Оставалось только ждать, спрятавшись в небольшой расщелине в скалах, практически на виду у поселка, на противоположном берегу бухты. Если раба и искали, то не здесь. Впрочем, после зимних потерь у викингов были и другие заботы. Молчун вытащил из украденного в поселке мешка кусок вяленого мяса, закутался поплотнее в шкуру белого медведя и принялся жевать, размышляя, что делать после того, как закончится еда…

Попав в рабство к психически неуравновешенным скандинавам, команда дрифтера могла решить, что влипла в большие неприятности. Но вскоре выяснилось, что основные проблемы еще только впереди. После недели безумной ручной разгрузки судна, из-за чего оно заметно поднялось вверх, так как подсказать «викингам» долить воды в балластные танки было некому, внезапно повалил снег. Через несколько дней начался ураган, и обледеневшая мачта ветрогенератора рухнула под напором ветра, как тростинка. Сразу вышли из строя холодильники пакгаузов, освещение и отопление в домах и радиорубка, последняя надежда на связь с цивилизованным миром. Температура упала ниже нуля, и поселок оказался на грани вымерзания. Великий Олаф загнал всех рабов, которыми к тому времени стали не только моряки, но и почти все жители немногочисленных окрестных деревенек, рубить лес в долине между горами неподалеку от поселка. Снег валил не переставая, и вскоре лесопавал с шалашами рабов и поселок викингов оказались связаны единственной тропинкой, окруженной двухметровыми снежными стенами. Для Молчуна окружающий мир сузился до дороги от шалаша к костру и от него к ближайшему дереву и обратно.

Ночью рабов охраняли плохо, видимо рассчитывая, что бежать все равно некуда. Несколько местных все же решились на побег. По ночам они плели снегоступы, и, через несколько дней, в одну особо ненастную ночь, ушли. Двое замерзли в тундре, двое пропали, остальных поймали за считанные часы. Викинги оказались неожиданно хорошими охотниками. Оставшихся в живых беглецов раздели догола и привязали к деревьям. Через пару дней их замороженные тела утащили в поселок. Началась полярная ночь, и с ней пришли сильные морозы. Рабы соорудили один большой шалаш на всех, чтобы хотя бы во время сна в общей толпе не замерзнуть насмерть. Но и это не помогло. После подъема то один, то другой человек оказывался мертвым. Тела уносили в поселок. Рабов начали кормить замороженным мясом. Молчун старался не думать о том, чье это мясо… Срубленные деревья волоком таскали туда же, к хозяевам. После одной из таких «прогулок» рабов провели обратно мимо причала. Родной дрифтер был в ужасном состоянии. Похоже, Олаф решил использовать судно в своих целях и принялся его модернизировать. Большая куча оборудования, частей двигателей, просто хлама лежала на берегу, а на судне стоял стук топоров. Молчун понял, что происходит, когда на берег вынесли кусок переборки. Олаф расширял трюмы и разгружал надстройку, видимо желая сделать себе корабль по образцу драккара или ладьи с единым подпалубным пространством. Прочность корпуса ослабла. Более того, море замерзло, и толщина льда продолжала увеличиваться. Облегченный дрифтер поднимался все выше, и лед начал нарастать под корпусом, еще больше выдавливая один борт. Судно начало наваливать на каменный причал со все более увеличивающимся креном. На надстройке наросли жуткие ледяные торосы, что только ухудшало положение. Молчун прошел мимо, с содроганием глядя на погибающее судно…

Время от времени скандинавы развлекались тем, что забирали одного из рабов и устраивали на него облаву. Ни один из забранных не вернулся. Последнее дерево спилили и отволокли в поселок в тот день, когда впервые после долгой зимы всего на несколько минут над горизонтом показалось солнце. За долгую зиму от рабов осталось меньше половины первоначального состава. В поселке их загнали в пустой склад, впрочем, разрешив развести внутри костер. Дрифтер почти лег на борт, и острые камни пропороли ему обшивку. Спасти его можно было только вытащив на берег или заведя в сухой док, но заниматься этим было некому, да и не было в поселке необходимых для этого мощностей. Олаф, видимо, пересмотрел свои планы, и работы на судне прекратились. Развлечения с рабами тоже закончились. Да и самих викингов вроде поубавилось. Чем уж они себя извели за долгую зиму, осталось загадкой. Дни становились все длиннее, а Молчун решался и все никак не мог решиться на побег. Как это обычно и бывает, все произошло крайне нелепо, по случайно подвернувшейся возможности. Охранников не хватало, и иногда самых спокойных «проверенных» рабов отпускали по мелким поручениям в пределах поселка одних. Молчуну поручили отнести скатку шкуры белого медведя. Он шел к краю поселка мимо склада продовольствия и вдруг увидел, что охранник у двери поставил свой топор, прислонив его к стене, и зашел за угол, не обращая внимания на раба. Молчун дошел до угла и отпрянул назад. Рослый викинг, гогоча как младенец, пускал струю, стараясь перелить ее за сугроб у края тропинки. Молчун вспомнил, как эти уроды убивали его людей, дальше все происходило быстро и бесшумно. Топор в руку, удар в затылок, треск кости, брызги мозгов, оттащить тело на склад, схватить первый попавшийся мешок и быстро выйти из поселка. Никто не поднял тревогу и, похоже, даже не заметил случившегося. Мелькнула мысль спрятать за поселком мешок и топор и вернуться обратно, но Молчун подумал, что, недосчитавшись одного из своих людей, Олаф займется расследованием, и решил, что день настал. Идея спрятаться в скалах рядом с поселком вызрела уже давно. Облава пойдет в тундру искать следы, все успокоится через несколько дней, когда решат, что беглец погиб где-то в этих безлюдных краях. Тогда можно будет спокойно уйти. Но несколько дней уже прошло, а суета в поселке все возрастала…

Строганины осталось всего несколько кусков. Молчун потер обмороженные уши и пригляделся к поселку. Там собралась большая толпа, и, как обычно, что-то орал Олаф, так громко, что его крик долетал до этого берега бухты. Потом толпа потянулась на юг в сторону долины, где рабы всю зиму рубили лес. Викинги шли с оружием, и за каждым брели несколько рабов с поклажей. Издалека было очень похоже на перегон скота из одного загона в другой, на соседней ферме. Молчун пригляделся, пытаясь понять, уводят ли кого из его моряков. Один из складов загорелся, это было жилище рабов. Остались ли там люди и была ли у них возможность спастись, было неясно. Как только последний из уходящих скрылся из виду среди каменных скал, от домов метнулись к горящему зданию несколько фигур. Молчун решил, что скрываться больше не имеет смысла, и побежал в поселок, бросив все, кроме топора. Но он опоздал. К его приходу двери склада были выломаны и уцелевших людей вывели на воздух. Крыша прогорела и рухнула.

— Капитан! Вы живы! — воскликнул один из спасенных, оказавшийся матросом с дрифтера.

— Жив. Где остальные, сколько нас всего осталось? И куда направился Олаф?

— Мало нас, от команды человек десять вместе с вами. Да местных пара десятков. А Олаф… Олаф отправился на юг, завоевывать себе империю… — ответил матрос, — Мы попрятались кто где, впрочем, не сильно нас и искали. Отобрали самых выносливых из оставшихся, нагрузили, как ишаков, и ушли. А остальных заперли… Ну вы видели. Хорошо, успели двери сбить. Нам-то что делать теперь?

— Для начала осмотрим ветрогенератор. Может быть, удастся его восстановить. Тогда попытаемся оживить радио и связаться с кем-нибудь. Я теперь даже на наших пограничников согласен… А потом будем думать, как спасти судно… Да, и предупреди парней: местных женщин, если такие остались, не насиловать… Мало ли, пригодятся еще.

Сэйв 1-го хода. Случайный клик по мини-карте. Лос мериканос

(обратный перевод с мериканского)

Вечер не удался. Тихий спокойный пригород, одно- и двухэтажные коттеджи, стрекочущие там и тут газонокосилки, пролетающие по дороге автомобили — все это настраивало на романтический лад. Предки свалили в центр, зависнув там на выходные, и Боб решился пригласить Джоули. И как ни странно, она согласилась и пришла. Но все попытки Боба завести ее в спальню удивительным образом обламывались, напряжение в штанах все возрастало, но Джоули как будто этого не замечала. Закончилось все любованием на закат на скамейке на заднем дворе. Дом стоял на невысоком холме, и внизу по пологому склону проходил хайвей, с летящими по нему с рёвом грузовиками. Дальше уже начинались кукурузные поля. Если не оглядываться назад, на поднимающиеся в паре миль небоскребы, то можно было представить себя на каком-нибудь одиноком ранчо где-нибудь в Аризоне. Правда, надо было еще заткнуть уши, чтобы не слышать соседских газонокосилок.

Джоули сидела на скамейке, болтая ногами, и вообще вела себя как ребенок, а не пятнадцатилетняя девушка, чью грудь так изумительно обтягивала футболка. Измученный Боб даже не пытался подсесть поближе и поцеловать ее. Очень красивое солнце садилось в кукурузные поля. На небе было ни облачка, только на севере появились какие-то черные облака. Позади, на дороге возле дома взвыла полицейская сирена. Джоули сорвалась со скамейки:

— Бежим, посмотрим!..

Боб помчался следом за ней, обежал дом и замер в изумлении.

— Оу! Мазафака! — только и смог он произнести.

Полицейская машина медленно ехала по улице, и коп что-то кричал, но его было уже не слышно, так как все перекрыл ужасный громовой раскат. Город уже был закрыт черными тучами, и небо полоскали молнии, то и дело попадая по небоскребам. А по пригороду, прямо по коттеджам, надвигался на дом Боба огромный вращающийся столб, уходящий вверх в самые тучи.«…Торнадо!..» — донеслись слова копа, и машина, резко газанув, ушла по улице. Боб схватил Джоули в охапку и бросился обратно на задний двор. Девушка завизжала, но ее перекрыл очередной громовой раскат. На заднем дворе Боб бросил девушку, не думая, что ей будет больно при падении, и с тру-удо-ом приподнял тяжеленную крышку, закрывающую бетонированную дыру в земле.

— Вниз! Скорее! — Девушка прыгнула, и Боб спустился следом, крышка упала, и он начал затягивать здоровенные болты со специальными ручками. — Спускайся по проходу, справа выключатель!

Загорелся свет и осветил шестифутовую бетонную яму, перекрытую сверху крышкой, и узкий невысокий проем, уходящий под углом вниз, в сторону дома. Сверху выло и гремело, крышка тряслась. Боб затянул последний болт.

— Пошли, не надо здесь стоять…

— Что это? — спросила Джоули.

— Папашкино убежище… Его еще дед построил, в прошлом веке, в пятидесятые, — ответил Боб. — Они тогда боялись ядерной войны. Вот и пригодилось. Пошли вниз.

Всего через несколько шагов проход закончился металлической дверью, Боб пропустил Джоули вперед и зашел сам, после чего задраил дверь на все запоры. Здесь было тихо.

— Ух, ты! У вас тут как на подводной лодке! — удивилась Джоули.

— Да, предки постарались…

Круглая бетонная труба диаметром около восьми футов уходила вперед, вдоль стен стояли стеллажи, заставленные коробками, банками и бутылками. Между стеллажей оставался узкий проход, чуть дальше перекрытый очередной металлической дверью. Сверху опять загремело. Лампы, подвешенные над проходом, слегка закачались…

— Оу, фак! Надо же, как трясет. Пойдем, дальше жилое помещение.

В следующем отсеке одна сторона была занята двухъярусной кроватью, с ящиками под нижней койкой и столом и парой табуретов у другой стены. Над столом была длинная закрытая полка.

— Стол тоже разбирается в кровать… Я тут любил играть, когда был маленьким.

— На сколько человек рассчитано? — поинтересовалась Джоули.

— На троих, но можно спать на полу, тогда больше… Продуктов на год. В следующем отсеке аккумуляторы, дизель-генератор и запас воды. Там же система вентиляции и туалет. Есть велогенератор, на пару лампочек, на случай, если надо будет ремонтировать дизель.

— И ты во всем этом разбираешься?

— Нет, что ты! Это дадди. Я только умею пользоваться, включить, выключить, ну, помогал иногда чинить по мелочи. — Боб сел на койку. — Придется переждать, пока сверху все не затихнет. Там, над столом, в среднем ящике радиоприемник, ты не достанешь?

Джоули открыла полку и потянулась за радиоприемником. Но в это время тряхнуло так сильно, что лампы закачались и начали мигать, а девушку бросило на койку. Боб поймал ее, и она прижалась к его груди. Он тут же попробовал ее поцеловать, но в ответ получил удар в пах.

— Оу, фак! Ты что, дура! Я всего лишь хотел помочь!

— Я тоже! Помогла тебе снять напряжение.

— Ну и лезь на верхнюю койку, спи до утра…

— Вот уж нет! — Джоули уселась на колени к Бобу и обняла его, положив голову на его плечо и прижавшись к нему упругими грудями. — Мне страшно, наверху такое творится, а тут еще перевозбужденный подросток весь вечер пытается меня трахнуть. Просто обними меня и посидим, переждем непогоду. И не вздумай ко мне приставать!

Под утро они все же задремали, руки у Боба затекли, штаны намокли. В последний раз тряхнуло так, что свет погас, а с полок посыпались банки. Но одна из ламп вскоре загорелась. Джоули встала.

— Ой, моя шея! — проговорила она, крутя головой. — Мне бы надо пойти умыться.

— Да, мне бы тоже надо пойти переодеться, — проговорил Боб, разминая руки.

— Ты что кончил? — спросила Джоули. — И сколько раз?

— Да иди ты… в соседний отсек, справа туалет, слева умывальник.

— А в умывальнике воды нет! — крикнула девушка из-за двери.

— Подкачай, там справа рычаг, видишь?.. — отозвался Боб, доставая из-под койки ящик с одеждой. — Не заходи пока, я переоденусь.

— И этот ребенок пытался меня изнасиловать? — засмеялась Джоули, возвращаясь в отсек.

Возмущенный Боб натянул штаны обратно и скрылся за дверью.

— Как думаешь, уже можно выходить? — крикнула ему девушка. — Интересно, что скажет мама, когда узнает, с кем я провела ночь. Мама! Надо же позвонить! Боб! У меня сотовый не работает!

— Неудивительно. Такой ураган! Приемник тоже не работает. Пойдем, выглянем наружу.

— Ой, какой забавный костюмчик! Синенький такой. У тебя такие плечи широкие. А что это за эмблема?

— Фоллаут… — хмуро ответил Боб, — игра такая… А плечи мои собственные…

— О, а я больше Симсов люблю!

— Так ты поэтому отказывалась целоваться? — изумился Боб. — Ты думаешь, стоит поцеловаться и дети появятся?

— Дурачок ты… Мне же надо к тебе привыкнуть, понять, узнать получше… А ты сразу в койку… По-твоему, я должна с первым встречным сразу трахаться? — Джоули подошла к Бобу и чмокнула его в щеку. — Не обижайся, мы же друзья. Открывай, давай…

— Можно, я буду звать тебя Ли? — спросил Боб.

— Это почему?

— Да есть в тебе что-то восточное… Разрез глаз… И ведешь ты себя странно…

Боб ослабил зажимы и отвернул болты, держащие крышку. Наверху светило солнце. Боб поднялся по вбитым в стену скобам и помог вылезти девушке и только потом огляделся.

— 0 шшед! Где всё!?

Плоская, как стол, прерия, заросшая дикой травой, выгоревшей на солнце, простиралась во все стороны. Ни разрушенного торнадо пригорода, ни небоскребов на горизонте, ни дорог, ни стрекота газонокосилок, ничего от вчерашней действительности не было вокруг. Недалеко от входа в убежище начиналась огромная борозда в земле, заканчивающаяся через пару сотен футов большой воронкой с отвалами почвы по краям. Там дымились какие-то обломки. Рядом с воронкой какой-то мужчина в скафандре, напоминающем средневековые доспехи, тщательно расправлял и собирал расстеленный на земле парашют. Он оглянулся на вылезших из-под земли подростков и что-то пробурчал. Ребята подошли поближе.

— Привет! Вы пилот? — спросила девушка.

— Вы не знаете, куда все подевалось? — поинтересовался Боб.

Пилот выпрямился, прервав свою работу. Высокий, крепкого сложения, в светло-сером матовом обмундировании, он на голову возвышался над подростками.

— Надо же, староамериканский, — пробормотал он, — Э… привет. Да, я пилот. А что куда подевалось?

— Ну, город, дороги, поля, — Боб развел руками, как бы охватывая окружающее пространство.

— Если вы про те руины, то они в паре километров к северу…

— Какие руины?! — удивился Боб.

— Что такое километры? — спросила Джоули и указала рукой на воронку: — А это ваш самолет?

— Это не самолет, — отмахнулся мужчина, — Руины недалеко, скорее всего, остатки города. Что это за планета?

— Тебя, похоже, сильно ударило, — засмеялся Боб, — это Земля.

— Это?!! Земля?!! — воскликнул пилот. — Вы еще скажите, что мы в Америке!

— В Америке… — подтвердили подростки, — Средний Запад.

— А, значит, эти индейцы из резервации сбежали… — произнес мужчина.

Пилот отошел в сторону и достал что-то, напоминающее сотовый телефон, и какое-то время разглядывал экран.

— У вас тоже сотовый не работает? — спросила девушка.

— У меня работает, — задумчиво отозвался пилот, — только это не телефон… Ладно, мне пора.

Закрыв и убрав устройство, он закатал оставшийся неубранным парашют в скатку и запихал его в большой мешок. Затем отстегнул пластины, прикрывающие туловище, и приторочил их к этому же мешку. Закинув мешок за спину, он повернулся к подросткам:

— Счастливо оставаться, не скучайте тут…

— Ты уходишь? — спросила Джоули.

— Да, у меня приятель остался. В том месте, которое вы бы назвали Африкой.

— Африка? Это же дальше, чем Нью-Йорк… — поразился Боб. — Туда же надо плыть на корабле.

— Придумаю что-нибудь, — сказал пилот.

— Твой друг африканец? — спросила девушка.

— Ты хотела спросить, не негр ли он? — уточнил мужчина. — Нет, он белый, и к тому же русский. А вам-то что? Ты наполовину азиатка, этот вообще горячий латинос…

— А ты китаец! — воскликнула Джоули.

— Я не китаец, — возмутился пилот. — Я японец… Частично…

— И ты бросишь нас здесь! Одних! Без помощи и связи! — воскликнул Боб.

Пилот, собравшийся уходить, снова повернулся к подросткам.

— Ну, это ненадолго, — заметил он, — с запада, километров в шестидесяти, сюда скачет большой отряд индейцев. Миль сорок по-вашему. Не знаю, что их привлекло, может, мое падение. Тебе понравится, — заметил пилот, взглянув на девушку…

— Ты считаешь, что они меня…

— Я в этом нисколько не сомневаюсь. Твой приятель в своем демаскирующем костюме будет прекрасно смотреться на столбе у их вигвамов. А на твоем месте я бы сразу согласился стать чьей-нибудь скво, если, конечно, ты не хочешь быть изнасилованной всем племенем… Тем более, что по цвету кожи ты им подойдешь, — пилот развернулся, чтобы уйти.

— Как ты смеешь оскорблять мою девушку! — Боб прыгнул в убежище и уже через секунду выскочил оттуда с большой монтировкой в руке. Тут только он заметил, что в руке незнакомца появилось странное оружие, похожее на пистолет с прикладом, но заканчивающееся не то тонким стволом, не то иглой.

— А на твоем месте, amerekancheg, — сказал пилот, ввернув русское слово, так знакомое юноше по общению с геймерами из России, и наводя оружие на Боба, — я бы не делал резких движений. Лучше залезьте обратно, откуда вылезли, и запритесь на все запоры. Возможно, индейцы вас не достанут. Потом, когда выйдете, постарайтесь быть как можно тише и незаметнее… Возможно, в руинах вы кого и найдете.

Пилот развернулся и пошел на восток. Боб опустил монтировку и взял девушку за руку:

— Пойдем. Мы можем отсидеться, пока не придет помощь. Тут он прав. И пусть уходит.

Но Джоули вырвалась и побежала следом за пилотом.

— Подожди… Подожди… меня… — прокричала запыхавшаяся девушка, догоняя мужчину. — Возьми меня с собой!

Девушка встала, оперевшись одной рукой о бедро, а второй поправляя волосы, подняв вверх локоть, чтобы футболка обтянула маленькую, но упругую грудь.

— О… За что же мне все неприятности сразу-то! — произнес пилот. — Ты что, пытаешься меня соблазнить, как какого-то дальнобойщика на трассе? Пойми, это чужой мир, как для меня, так и для вас. Лучше спрячьтесь и ждите, может, вам и помогут, а у меня и так проблем хватает. Еще не хватало вас с собой таскать.

Девушка поникла.

— Значит ты уйдешь… А я должна оставаться с этим придурком…

— Да парень хоть куда! — попытался убедить девушку пилот. — Вон бежит, дробовик тащит. Он же тебя защищает…

— Стой, где стоишь! — крикнул Боб, наводя ствол на пилота. — Оружие на землю, медленно, руки за голову и повернись спиной…

— Sshas vse broshy! — отозвался мужчина по-русски. — Иди ты на… — и вставил еще одно знакомое русское слово.

— Забирай свою красавицу и проваливай, пока цел. Индейцы уже близко, — добавил пилот. — Замаскируйте вход и ждите помощь, может, вам и повезет.

— Я лучше тебя пристрелю и откуплюсь от индейцев, — прорычал Боб.

— Возьми нас с собой, мы поделимся с тобой продуктами, — предложила девушка, — не бросай нас.

— Продукты… — вздохнул пилот. — И большой запас?

— Для трех человек на год, — оживилась Джоули.

— Я столько не съем, — посетовал пилот, — а еще и вас с собой тащить…

— Я была в Нью-Йорке, — сообщила девушка, — я могла бы помочь туда добраться. А Боб умеет водить катер.

— Да поймите вы, тут может не оказаться никакого Нью-Йорка! С вами моя скорость упадет вдвое. Ладно, пошли, глянем на ваши запасы, — решил наконец пилот, проходя мимо Боба, так и не опустившего дробовик. — Помповый? А винтовка есть?

— Автомат и снайперка, — фыркнул Боб. — Автомат я тебе не дам.

— Ей отдашь, — махнул пилот на девушку и обратился к ней: — тебя как зовут?

— Зови меня Ли, — разрешила она, Боб снова возмущенно фыркнул. — Ладно, и для тебя тоже… А твое имя?

— Джо… Этого достаточно…

Пилот спрыгнул вниз и скинул мешок, оставив его у входа, сам прошел внутрь убежища. Прошел на склад, почитал этикетки на банках, поморщился… «Американская еда…» — донеслось до Боба.

— Я понял, ты — русский шпион! — прокричал он.

— Дурак ты! Тебе надо электричеством лечиться… — невозмутимо отозвался Джо, проходя в жилой отсек и дальше в дизельную.

— Ну, все, — сказал он, выходя через минуту, — твоим аппаратам настал полный… — и снова вставил непонятное русское слово, значение которого Боб давно хотел узнать.

Боб протиснулся мимо Джо и зашел в технический отсек. Утром он туда не заглядывал, и то, что он увидел, сразило его окончательно. Отсек треснул, и половина его просела по диагонали. Дизель лопнул и развалился на две части, будто разрубленный вдоль длинной стороны. Из нескольких бочек с соляркой уцелело только две, остальные полопались, и топливо медленно вытекало, заполняя провал. Бак с водой, стоявший у стены, тоже оказался пробит в нескольких местах, уровень воды упал. Видимо из-за этого в умывальнике не оказалось воды. Большая часть аккумуляторов упала на пол и разбилась, а оставшиеся с трудом поддерживали уже меркнущее освещение. Русское слово приобрело смысл. Боб в шоке вышел из отсека и припомнил, как сильно тряхнуло их под утро, а потом увидел, что Джо о чем-то беседует с сидевшей на койке Ли.

— Это все ты! — закричал он, бросаясь на пилота. — Это ты сделал!

— Остынь, парень! — прорычал Джо, резко развернувшись и схватив Боба одной рукой за грудки, держа его от себя на расстоянии вытянутой руки, — Курточку порвешь! Может, я в чем и виноват, так это только в том, что катапультировался, не желая разбиться вместе с катером. Откуда я знал, что внизу в десятке километров от меня окажется ваше убежище. Внизу кроме прерии ничего не было!

Боб рухнул на койку и разрыдался. Папашино убежище превратилось в могилу… Ли подсела к нему, обняла и начала утешать, что-то ласково шепча и вытирая юноше слезы.

— Ny ni figa sebe! — произнес Джо и ушел на склад.

Через некоторое время подростки вышли к нему. Джо набивал три мешка банками, тщательно выбирая, что именно брать. Боб прислонил к стеллажу дробовик, автомат и винтовку и положил подсумки с патронами.

— Что нам делать? — спросил он у Джо.

— Ты парень накачанный, сколько сможешь на себе нести?

— Фунтов сто, может, больше…

— Тридцать килограмм, значит. Переоденься, желательно в камуфляж, найди что-нибудь для девушки. Если есть армейские ботинки или сапоги, было бы неплохо, кроссовки ваши быстро сгорят. Но их тоже лучше взять с собой. Смену одежды, нижнее белье обязательно, носки, медикаменты. Консервы я соберу, много брать не будем. Чем незаметнее, и быстрее мы сможем передвигаться, тем лучше. Да, ножи, рыболовные принадлежности, если есть топор… Монтировку можешь взять, если она тебе дорога как память, только сам понесешь… Спальные мешки, спички-зажигалки, ручные фонарики… Всякую электронику можно бросить, здесь она без надобности. Давайте, через час выходим. Если старые карты есть, тоже бери, может, найдем чего по дороге. Джип какой…

Через час переодетые и готовые к походу подростки сидели возле входа в убежище. Рядом стояли три армейских вещмешка, один набитый доверху для Джо, и два поменьше, но тоже не маленькие, для ребят. Сам Джо выволакивал из узкого прохода бочку с соляркой.

— Ты что, собрался ее с собой брать? — крикнул Боб.

— Нет, сюрприз для индейцев, — отозвался Джо и выбросил наверх кусок доски и маркер. — Напиши там «Частное владение», или что вы в таких случаях пишете… А я сейчас вторую бочку подкачу…

Поставив бочки по центру ямы и обложив их канистрами со спиртом и бензином и прочими горючими материалами, Джо высыпал на них сверху пару ящиков гвоздей.

— Твой дадди вполне разумный человек, у него тут ящик гранат припасен был. Часть возьмем с собой, остальное пустим на сюрприз, — сообщил Джо Бобу, — крышку подоприте чем, чтобы не упала и я мог в щель вылезти…

Джо разложил гранаты, примотав их скотчем к бочкам и канистрам, и связал кольца леской, затем привязал концы лесок к одному из болтов на крышке и выскользнул наружу.

— Опускайте потихоньку… Вот, замечательно. Достаточно будет, если хотя бы одна сработает, остальные сдетонируют. А потом небольшой дождь с гвоздями… Маленький, но приятный сюрприз…

— Джо, это жестоко… — решилась сказать Ли, — вы же не знаете этих людей.

— Не знаю, — подтвердил Джо, — и знать не хочу. Те двое, что их знали, болтались на веревках позади их коней… Но вы еще можете остаться… Я иду ночевать в руины.

— Мы с тобой, — подвел итог разговору Боб.

Небольшая группа, обвешанная рюкзаками и оружием, медленно направилась на север к остаткам города. В прерии, возле еще дымящейся воронки с обломками непонятного аппарата, остался стоять забитый в землю столб с прибитой к нему доской с висящим на гвоздике ключом от навесного замка, запирающего крышку.

Руины оказались грудами кирпича и бетонных плит, бурно заросшими травой и кустарниками. При приближении людей из кустов метнулись в стороны какие-то большие птицы, и Джо ухитрился сбить одну из них камнем. Там же в кустах нашлось несколько гнезд с яйцами.

— Отлично, можно наши запасы не трогать, — заметил Джо, — разведем костерок где-нибудь в закрытом месте, пожарим птицу. Ее есть-то можно?

— Откуда мы знаем? — ответили подростки.

— Ну, если до утра доживем, значит, можно, — оптимистично заметил Джо…

Утром группа направилась на восток. Руины не принесли никаких находок, может, там и было под завалами что-то ценное, но времени на поиски не было. Где-то через час после выхода до них докатился гул от большого взрыва. Джо и ребята обернулись. Вдали, почти у самого горизонта, поднимался огромный дымный гриб…

— Похоже, они не умеют читать, — заметил Джо…