Алексей Степанович (1804–60), выдающийся рус. правосл. богослов, историк, публицист и поэт, представитель раннего славянофильства.

Род. в Москве в старинной дворянской семье. Большое влияние на Х. имела мать, воспитавшая его в правосл. традиции, к–рой он остался верен до конца дней. В 1822 Х. сдал экзамен в Московском ун–те на звание кандидата математич. наук. Состоял на военной службе; участвовал в рус. — турецкой войне. Выйдя в отставку, Х. посвятил себя лит. деятельности и сельскому хозяйству в своем имении. Бывал за границей (во Франции, Италии, Щвейцарии, славянских странах). В 1847 он посетил Англию, к–рая полюбилась ему больше других стран Западной Европы. Скончался Х. от холеры в с.Терновском Казанской губ.

Х. был человеком многообразных талантов: одаренный художник и поэт, инженер–изобретатель и философ. Даже люди, не разделявшие его взглядов, признавали силу изощренной диалектики Х. «Боец без устали и отдыха, — писал о нем А.И.Герцен, — он бил и колол, нападал и преследовал, осыпал остротами и цитатами, пугал и заводил в лес, откуда без молитвы выйти нельзя». Х. хорошо знал зап. культуру, испытал влияние *Шеллинга, но при этом гл. миссией своей жизни считал осмысление Православия как основы рус. культуры. В полемике с католиками и протестантами он не столько анализировал частные проблемы, сколько стремился выявить целостный образ Православия. Центр. темой его размышлений была *экклезиология библейская. Он отверг юридическое и социальное понимание Церкви, выступая не только против инославия, но и против отечественного школьного богословия (догматика митр.Макария Булгакова, по его резкому выражению,

провоняла схоластикой). Церковь была для Х. «единством Божьей благодати, живущей во множестве разумных творений, покоряющихся благодати». В ней нет внешнего авторитета. Она живет свободой и любовью. Нарушение этого «соборного» принципа лишает христ. общество церковности. Поэтому, утверждал Х., когда в лат. текст Символа веры было внесено изменение (добавлено Filioque), совершился «братоубийственный акт» и «церковная жизнь кончилась для целой половины Церкви». Церковь как единство свободы и любви в благодати сохранилась лишь на Востоке. Экклезиологич. концепции Х. оценивались по–разному. Приверженец Х. Самарин Ю.Ф. считал его «учителем Церкви». Напротив, прот.*Горский, проф.МДА Казанский П.С. и свящ.Флоренский П.А. резко критиковали его взгляды. Духовная цензура запретила богословские труды Х., и долгое время они выходили за рубежом. Вл.*Соловьев отмечал, что, говоря о Востоке, Х. имел в виду Церковь идеальную, а в оценке Запада исходил из эмпирич. действительности. Упрек этот справедлив лишь отчасти. Считая Россию и славянство идеальной почвой для Евангелия, Х. не закрывал глаза на негативные стороны российской действительности. Он выступал против крепостного права и подавления гражданских свобод. Объективную, дифференцир. оценку Х. дал *Бердяев, различавший в учении Х. вечное и преходящее. В частн., он подчеркивал, что, хотя принятое Х. деление культуры на иранство (к к–рому он относил и ВЗ) и кушитство и не выдержало историч. критики, оно имеет ценность как деление культуры по типам духовности независимо от этнических элементов.

Х. о Священном Писании. Х. принадлежит неск. стихотворений на библейские темы («Давид», «Навуходоносор», «Звезды», «Воскрешение Лазаря», «По прочтении псалма» и др.). Он начал переводить НЗ, перевел Гал и Еф, снабдив их примечаниями. Он также написал краткое толкование на гимн в Флп 2:6–11, дав собств. перевод этого *трудного места Библии. Сохранились его заметки к Мф и Ин. В письме, обращенном к *Бунзену, он подверг критич. разбору его опыт перевода ВЗ. Но гл. вклад Х. в правосл. библеистику связан с его интерпретацией вопроса о соотношении Писания и *Предания с его взглядом на проблему авторства свящ. книг.

Библия, по Х., есть книга, отражающая процесс *Откровения. Первоначально существовало «внешнее откровение» благодати Бога, Его премудрости и всемогущества, явленное через мироздание. Но это Откровение осталось непонятым большинством людей. «С течением веков, в час, назначенный Его премудростью, Бог снова явил Себя твари в Сыне Человеческом, и это явление было полнее первого. Чего не могла поведать неизмеримость творения, что оставалось сокрытым в блистаниях тверди, то было открыто в тесных границах человеческого естества». Но на обоих этапах Откровения действовал один и тот же Бог. Откровение шире буквы Библии. Оно познается Церковью и в Церкви. «Священным Писанием называется собрание ветхозаветных и новозаветных книг, к–рые Церковь признает своими. Но нет пределов писанию, ибо всякое писание, к–рое Церковь признает своим, есть Священное Писание. Таковы, по преимуществу, исповедания Соборов и особенно никео–константинопольское. Посему было до нашего времени Священное Писание и, если угодно Богу, будет еще Священное Писание. Но не было и не будет никогда в Церкви никакого противоречия, ни в писании, ни в предании, ни в деле; ибо во всех трех единый и неизменный Христос». Автором Писания является Дух Божий, говорящий в Церкви. «Писание не иное что, как предание начертанное, а предание не иное что, как живое Писание».

Отсюда вытекает подход Х. к историко–литературной критике библейской. Если католич. и протестантские апологеты того времени считали, что аутентичность, т. е. принадлежность определенному, указанному традицией автору есть гарантия боговдохновенности, то Х. поставил вопрос по–иному. «Писание не есть писание Павла или Луки, но писание Церкви». Даже если будет доказано, что свящ. книги были написаны иными авторами, эти книги происходят «от Церкви, и вот все, что нужно для Церкви». Именно она канонизирует книги, а не авторство само по себе. «Имя ли Марка сообщает авторитет евангелию, к–рое ему приписывается, или имя Павла авторитет посланиям? Нисколько. Но Св.Марк и Св.Павел проставлены за то, что найдены были достойными приложить имена свои к писаниям, к–рые Дух Божий, выразившийся в единодушном голосе Церкви, признал за свои». Разумеется, свящ. автор накладывает «печать своей земной природы на вещественную форму писания», но ни эта форма, ни авторство не имеют значения, если книга не принята Церковью. Х. приводит в качестве примера апокриф, носящий имя Еноха, и Кн.Иова. Автор первой книги назван, но она не введена в канон, автор же Кн.Иова неизвестен, но она — часть Писания, признанного «подзаконной Церковью», т. е. Церковью ВЗ, а от нее Церковью НЗ, и это определяет ее авторитет. Предвосхищая дискуссии вокруг историч. документальности Евангелий, Х. подчеркивает, что «Господь наш не восхотел быть ни дагерротипированным (т. е. сфотографированным — А.М.), ни стенографированным». Важны не столько внешние детали, сколько дух. А именно это и дает нам Евангелие.

 ПСС, т.1–8, М., 1900–06 (гл. богосл. труды помещены во 2–м томе); Стихотворения и драмы, Л., 1969.

 Б е р д я е в Н.А., Алексей Степанович Х., М., 1912; Б р о д с к и й Н.Л., Ранние славянофилы, М., 1910; В е д е р н и к о в А., Идея Церкви в соч. А.С.Х., ЖМП, 1954, № 7; З а в и т н е в и ч В.З., А.С.Хомяков, т.1–2, К., 1902–13; прот.З е н ь к о в с к и й В., История русской философии, Париж, 1948, т.1; К е р и м о в В.И., Историософия А.С.Х., М., 1989; Л о в я г и н А.М., Хомяков, РБС, СПб., т.21, 1901; Л о с с к и й Н.О., История русской философии, пер. с англ., М., 1951; П е т р о в о — С о л о в о в о М.М., «Учитель Церкви», в его кн.: Под знаком скепсиса, вып.1, Пг., 1915; С к о б ц о в а Е.Ю. (мать Мария), А.С.Х., Париж, 1929; прот.Ф л о р о в с к и й Г., Пути русского богословия, Париж, 19812; проч. лит–ру см. в указ. соч. и в КЛЭ, т.8; СИЭ, т.15; ФЭ, т.5; ЭСБЕ, т.37а.