Из беседы шестой на «Символ веры», проведенной 16 декабря 1989 г. в ДК фабрики «Дукат»

<…> Меня в юности поразило высказывание Мопассана о женщине, которая погубила себя, бросилась в колодец, и, как он говорит, душа ее, то, что называлось ее душой, «угасло на дне колодца». Это звучало очень мрачно. Но тогда уже — хотя я был еще школьником, — тогда я уже понимал, что угасание — это не аннигиляция, это процесс перехода из одного состояния в другое. <…>

Самое высокое из созданий Творца, которое мы только имеем в мире, — это личность. Все стихии безличны, в животном проявляются первые зачатки индивидуальности, но творящая личность — это только человек. Об этом говорил Паскаль в своей бессмертной книге «Мысли». Обязательно посмотрите эту книгу, она легко читается, потому что это афоризмы. Он говорит о том, насколько хрупок человек и как мало нужно для того, чтобы прервать его жизнь, но все стихии мироздания, огромные бездны и скалы, которые могут его раздавить, как муху, в одно мгновение, ничего не стоят перед ним, потому что только человек, он один, может сознавать, что с ним происходит.

<…> Можно понять, откуда наша способность мыслить, — спросите у биолога, и он вам расскажет, как процесс усвоения кислорода начался у первых наземных животных. А мы их наследники. Мы знаем, почему мы поддерживаем свою жизнь с помощью пищи, — эти энергетические процессы совершенно ясны химику, физику, физиологу, биологу. Мы знаем, откуда происходит все в нашей телесной жизни, но только не знаем, откуда появилось духовное «Я», творящее, мыслящее, выбирающее между добром и злом, меняющее облик планеты.

И Священное Писание нам открывает эту тайну. Оно говорит о том, что человек в его духовности создан по образу и подобию Самого Творца; вот где разгадка, вот почему мы иноприродны. Вот почему человек, который дышит, ест, пьет, размножается, как любое другое существо, духовно отличается, качественно отличается от всей природы. Он отражает в себе всю созданную Богом Вселенную: царство минералов, элементы таблицы Менделеева, царство растений. Ведь каждая клетка нашего тела точно повторяет модель клетки любого растения, любого животного — но дух наш есть гость в этом мире, и не просто гость, а перед ним поставлена определенная задача возрастания. <…>

<…> Вот образ для вас: текут реки, моря, поднимается утренний пар, и вот земная вод в виде пара восходит вверх, и вот белые облака уже кружатся и стелются над землей. Какое огромное значение имеют облака для жизни: они несут в себе живительную влагу в те пустынные места, где так мало жизни, в те пустынные места, над которыми раскинулось лишь беспощадное голубое чистое небо.

И история духа имеет свои живительные облака: потоки душ, восходящих вверх (то есть вверх не в пространстве, а в иное измерение), создают бессмертную сокровищницу человеческих душ. Мы называем это высшим измерением жизни. Иные называют его потусторонним, посмертным бытием, в котором тоже развитие, в котором тоже движение, в котором тоже жизнь, но иная жизнь.

<…> Но христианство говорит нам о чем–то большем. Оно говорит нам о жизни будущего века — не просто о естественном бессмертии каждого человеческого «Я» в ином измерении, а о новом этапе космической эволюции. Слово «век» (по–гречески «эон») означает огромное пространство во времени, почти уходящее за пределы истории. Грядущий эон, жизнь грядущего эона — это уже взгляд в отдаленнейшее вселенское будущее, это тот взгляд, который проникает за завесу того, что может сегодня представить ограниченный человеческий рассудок, это не просто естественное бессмертие души, вернее, духа.

Я сразу должен оговориться: речь идет всегда о духе, потому что душа — это психика, которая есть у животных и по–своему — у растений, это реакция организма на окружающую среду; а дух — это то, что творит, то, что является неповторимым, личностным, обладающим свободой. Все религии и философии так или иначе говорят о бессмертии духа, и христианство не открывает нам эту естественную истину. «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века» — это упование и эта вера родились не на пустом месте, а родились они в таинствах Пасхи Нового Завета, когда Иисус Христос победил смерть.

Мы говорим о людях, оставивших нам великие произведения искусства, литературы, науки, как о бессмертных по–своему. Поэтому и Пушкин говорит: «Весь я не умру, душа в заветной лире мой прах переживет…» Это все остается, но остается временно, потому что нет бесконечной памяти у человечества. Вечной остается жизнь, погибают отдельные организмы, но для человека, для его ноосферы, то есть для сферы духа, важен каждый человек, важна каждая личность.

И когда Христос явился перед учениками, — это не была память о Нем. Память была о пророке Исайе, о великих учителях человечества, о великих философах. А Христос вовсе не жил в их памяти — Он явился им живой. Вот что было важно. Бессмертие в легендах и памяти было у Моисея, но никто не говорил, что он явился живым; бессмертным в памяти учеников был и Сократ, но никто не говорил, что он явился живым; наконец, бессмертны в памяти нашей великие святые христианские, и многие их видели во сне, имели с ними внутренний контакт, но все–таки мы знаем, что они умерли, и гробницы их об этом свидетельствуют, и мощи их явно об этом свидетельствуют.

Христос не ожил, а изменился, поэтому святой апостол Павел говорит, что мы все изменимся. Это трансформация, мутация, новая ступень эволюции. Все души, которые когда–либо были созданы в мире, — мы все изменимся. И тогда нам вновь будет возвращено телесное бытие, но то телесное бытие, которое открылось ученикам в явлении Воскресшего. Апостол Павел говорит, что есть тело душевное, а есть тело духовное: некое иное тело, которое не подвержено в такой степени жестоким, неумолимым законам <…> природы, тело, которое подчиняется духу, поэтому не знает ни старости, ни усталости.

Опыт учеников, видевших Воскресшего, был особенным. Это не было смутное видение, а Он пришел к ним и сел за стол, и показал им знаки на Своих руках, и ел с ними. Но никто и не думал, что Он, может быть, очнулся, что Он ожил, что Он реанимировался, — потому что лицо Его изменилось, они узнавали Его не сразу. Он не входил к ним в дверь, а появлялся сразу в комнате; для Него не существовало тех преград, которые существовали для Него же до того, прежде. И Он сказал: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле». Он стал иным.

И апостол Павел, продолжая Его мысль, учит нас, что Христос в этом отношении явился Первенцем, — Первенцем не как Богочеловек, а как человек — как человек, обретший новую жизнь. Среди всех нас Он первый обрел духовное тело, первый вошел в вечность в духовно–душевно–телесном единстве личности. И вот это и есть то, чего желает, чает христианство.

«Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Тело побеждается, миры побеждаются, и наша душа, скомканная, маленькая и жалкая, вырывается на колоссальную свободу. И между нею в ее нынешнем состоянии и тем раскрытием огромным, которое ее ожидает, такая же гигантская дистанция, как между молчаливым эмбрионом в утробе матери и гением (скажем, Леонардо да Винчи или Эйнштейном), который из этого эмбриона развился.

«Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века…» Я убежден, что эта жизнь охватит не только нашу планету, а и то, что в Библии названо новым небом и новой землей. Я убежден, что столь сложное существо, как человек, его организм, должен был подготавливаться колоссальным количеством процессов, которые происходили в необъятной Вселенной. Для того чтобы создать одно мыслящее человечество, по–видимому, нужно было запустить столь гигантский котел урановый, как наша галактика, а может быть, и все наше мироздание.

<…> Иисус Христос проповедовал нам о Царстве Божием. Не о чем–то другом, а Весть Его прежде всего была о Царстве Божием, «ибо не царствует Бог в этом мире, ибо князь мира сего сатана». Так сказал Господь, и мы сами прекрасно знаем, что в мире действуют слепые разрушительные силы природы и общества, злые страсти распада, ненависти. Бог не царствует, а мир этот — поле боя, в которм участвуют и добро и зло, и стихии, и свободная воля человека.

А что же такое Царство Божие? Это такое состояние бытия, в котором воцарилась полнота жизни и гармония, воцарилась мысль Божия, бесконечно прекрасный замысел Творца. Недаром Господь Иисус говорит, что это Царство приходит незаметным образом. Да, оно давно вошло в мир, потихоньку проникая в него, еще до того, как человек появился: в гармонии частей природы, в ее красоте оно уже присутствует, в духе человеческом, в любви человеческой оно присутствует, в творчестве человеческом оно присутствует, в милосердии человеческом оно присутствует. Царство Божие — это не просто футурология, не просто слова о будущем. Оно уже здесь.

Вот почему Господь Иисус говорит, что Царство Божие внутри вас, «среди вас» — буквальный перевод. Оно врастает в этот мир. Там, где царствует совершенство, мощь красоты и любви, там Царство Божие все громче и громче заявляет о себе. Это не очевидность, которую можно пощупать руками, это надо уловить интуитивно, постичь сердцем, это то, что открывает нам Христос.

Он говорил нам: «Покайтесь, приблизилось Царство Божие». <…> Принесите Ему стремление изменить свою жизнь, потому что к вам, к вашей душе, к вашей жизни приблизилось это Царство, и оно даст вам силу духа, силу противостояния, силу причастности вечности в этой быстротечной жизни. «Побеждающему дам вкушать небесную манну, — говорит Христос, — небесный хлеб», и каждый, хоть немножко достигший этого Царства усилиями устремленной любви к Нему, — тот победитель на своем месте. На своем месте в жизни и он получит небесный хлеб жизни.

И потому Царство Божие есть наше величайшее упование и цель. И <…> мы понимаем, <…> почему Богочеловек, придя на эту грешную землю, сказал нам: «Ищите прежде всего Царствия Божия и правды его, и все остальное приложится вам».