В начале шестидесятых годов в нашей Архангельской области стали колхозы объединять.

Ну вот, слили у нас в одно место три колхоза, руководящих работников назначили. За исключением техника-строителя – о такой должности у нас и не слыхали, а по разнарядке надо было ее вводить.

Ну, сперва думали, в техники-строители самого лучшего плотника Ефимыча поставить.

Но тут главбух запротестовал: а кто, говорит, дома строить будет?

И предложил кандидатуру Александра Петровича, колхозного пожарного.

У Петровича одной руки не было – на войне потерял, и с топором он не умел обращаться. Зато всегда на виду у начальства был, всегда мог поддакнуть в нужную минуту.

Ну вот, назначили Петровича техником-строителем. И он сразу все дело в свои руки взял. Чтобы без его разрешения никто – ни-ни! – не мог строить дом там, хлев или баню. Народ потихоньку и шел к нему за разрешениями.

Как-то обратились к Петровичу два брата Епифановых – банькой захотели обзавестись. Он долго их инструктировал: чтобы с дороги баню не было видно, чтобы окошко прорубили видом на огород, а не на деревню. И еще наказал:

– Чтобы окошко не больше моей головы было!

Ну вот, значит, протекло незаметно месяца три. Идет как-то вечерком Петрович по деревне – чуть навеселе, брюки – галифе, сапоги – со скрипом. Начальник, одним словом. Хотя и руководить не кем.

Идет Петрович мимо дома Епифановых и видит, что банька уже почти готова, сруб стоит, осталось крышу закрыть.

Подошел он к бане, слышит – братья внутри стаканами звенят, обмывают постройку. Ну, Петрович взял да и просунул голову-то в окошко банное (стекла-то еще не было).

Померить, наверное, решил, точно ли братовья его наказ выполнили. Туда-то голова Петровича как по маслу прошла. А обратно…

Дернул он, подернул голову назад – не идет! То ли уши мешают, то ли распухла голова. Братья ему стопку водки в рот вылили, закусить дали, стали голову выпихивать из бани. Не идет!

Братья и пугали Петровича, и за ноги его с улицы тянули, и Бога молили – ничего не помогает!

Надо разбирать баню, а неохота! А у Петровича уж все тело затекло. Ежели стамеской вокруг головы вырубать – так можно ведь нечаянно и по затылку Петровичу съездить! А он стоит, бедный, умоляет братьев освободить его.

Делать нечего, крикнули они на помощь мужиков, раскатали баню до окошка, освободили техника-строителя.

Он потом еще два десятка лет в этой должности работал.