Книжник должен был уйти давно — сразу же после гибели Большого Имама. В банде не слишком любили этого невысокого худощавого человека с густыми черными волосами, отливающими сединой, и чаще державшего в руке небольшой томик Корана, чем автомат. Слишком умными и жесткими были его глаза, слишком прислушивался к его советам хозяин. Теперь жизнь его зависла на ниточке.

Он знал, что так будет. Но сразу бежать не удалось. А потом Кабан со своими людьми отправился убивать неверных в Бекрай, куда тогда еще можно было попасть относительно свободно. Сейчас тысячи моджахедов заперты в этом городе в ловушке. А сам Кабан, можно сказать, всеми четырьмя копытами угодил в капкан.

На людях Кабан так рьяно и слезно клялся в верности памяти Большого Имама, что невольно закрадывались сомнения в искренности его слов. Так же искренне он клялся в том, что почтенный Закария Салах его друг и брат и что будет и дальше советчиком и помощником, по причине его мудрости и глубокого знания заветов Пророка, ведь недаром же он получил прозвище Книжник. Понятно, что ни одному слову этого лживого шайтана верить нельзя. Иначе придется поверить, что именно из-за братской любви он приставил к своему любимому «советчику и помощнику» вон тех троих головорезов.

Понятно было, что Кабан держит Книжника под контролем, опасаясь, что тот снюхается с его конкурентами или сбежит со всеми секретами. Присматривал за ним, но пока не трогал. Были некоторые обстоятельства, которые делали из Книжника ценную фигуру в хитросплетениях внутренних интриг Халифата. Впрочем, не настолько ценную, чтобы не пожертвовать ею для какой-то цели или просто под настроение.

Сейчас как никогда Книжник ощущал дыхание в затылок холода смерти. Все против него — и вражеские самолеты, бомбящие город, и соратники. Но хуже всего то, что Кабан, в отличие от Большого Имама, туп и недалек. Он не способен договариваться, зато отлично сумел разругаться со всеми полевыми командирами в Бекрае. Да еще степным пожаром разгорались слухи о его близких связях с американцами, и у правоверных росло недовольство. Вместо того чтобы пытаться погасить этот пожар, Кабан вел себя все более самонадеянно. Как результат — от него начали уходить целые подразделения. Вчера откололись египтяне, а это верные люди, доблестно прошедшие всю войну. И это еще не конец.

Книжник кожей чувствовал надвигающуюся грозу. Меряя шагами потрескавшийся бетон на площадке перед трехэтажным зданием администрации мебельной фабрики, он физически ощущал, что у него остаются уже не часы, а минуты. Кабан ведь ни о чем не договорится с полевыми командирами, собравшимися здесь на военный совет.

Надо срочно удирать. Но как? Те три животных, которые присматривают за ним, старательно и бездарно делая вид, что они вообще ни при чем, дело свое знают. Не упускают из поля зрения ни на миг. Он давно ждал случая оторваться от них, но тот никак не выпадал.

Книжник отошел в сторонку и присел на прогретый жгучим солнцем бетонный кубик — один из тех, которые использовали для обороны укреплений. Слева возвышалась гора из обломков мебели — продукции фабрики, которая теперь была никому не нужна. Справа сидела на корточках разношерстно одетая группа новобранцев. Они только прошли кратковременный курс подготовки, где их научили прятаться по щелям, стрелять куда придется, метать гранаты как получится и слушаться своего командира, как самого Пророка Мухаммеда. Они были пока еще бессловесны, беспомощны и плохо понимали, во что впряглись. Истинный мусульманин должен жить на территории Халифата — этот незамысловатый тезис привлекал тысячи вот таких молодых людей. До некоторых новобранцев уже начинало доходить, что они здесь просто пушечное мясо и их главная задача — умереть. Немногим из них предстоит стать псами войны, вроде тех мародеров из окружения Зияульхака, которые стоят около «Хаммера» песочного цвета и заливисто смеются. Книжник лично знал эту дружную компанию. Они хорошо постигли суть этой войны. Отлично выучили правила безопасности: если хочешь выжить, прячься за спины новобранцев и героев, а уж потом отрезай пальцы с золотыми кольцами, режь глотки неверным, борись за чистоту веры, а то и бунтуй против командиров. Они как сорняки, обильно взросшие на поле брани — цепкие, живучие, которых не вывести ни гербицидами, ни прополкой. Истинное лицо Халифата.

Книжник огляделся и кивнул стоявшему в стороне невысокому, в серых просторных одеждах, страшно широкоплечему, лет сорока на вид, рыжебородому бойцу. Лицо у того было широкое и плоское, как сковорода, густые брови срослись, образуя сплошную линию. Немного прихрамывая, но вместе с тем двигаясь легко, он с какой-то смертельной грацией приблизился и, повинуясь жесту, присел на корточки рядом с Книжником.

— Слушай внимательно, Раджаб, — негромко произнес Книжник.

Рыжебородый что-то промычал в ответ. Он был немым, но слышал все прекрасно. Во время каких-то межплеменных распрей враги отрезали ему язык, наградив еще несколькими шрамами на щеках. Раджаб выжил. Он всегда выживал и приходил за долгами. Он был верен Книжнику, который однажды спас его от неминуемой смерти. И теперь Книжник надеялся на него, на его неутомимую энергию, силу, ловкость и удачливость убийцы.

— Нам надо уйти сегодня, — продолжил Книжник.

Немой кивнул.

— Подумай, как избавиться от соглядатаев. Они слишком рьяно относятся к своим обязанностям.

Раджаб еще раз кивнул — на этот раз сильнее. И его изувеченные губы тронула улыбка.

Книжник оперся ладонью о нагретый камень, резко поднялся на ноги. Неторопливо побрел вдоль забора. И с каждым шагом тревога его росла.

В мельтешении людей, звяканье оружия, многоголосице трудно было что-то понять, но взгляд Книжник имел наметанный и видел, что к трехэтажному корпусу, где заседал военный совет, как бы невзначай стягивались люди Хайбибулы и Зияульхака. Бойцы Кабана были напряжены и встревожены. И тревожиться им было от чего — их было намного меньше.

— Раджаб, будь настороже, — велел Книжник. — Сейчас что-то начнется.

Через минуту грянул взрыв.

Книжник даже не увидел, а по направлению понял, что рванул один из пикапов их отряда. Над ним вчера колдовали саперы, готовя какой-то сюрприз. Вот этот сюрприз и сработал.

А потом застрекотали пулемет и автоматы — это люди Кабана начали палить по всем без разбора.

— Вперед! — Книжник бросился, пригибаясь, к бетонному забору.

Навстречу ему устремились двое из приставленных к нему цепных псов — третий куда-то пропал в суматохе.

— Куда?! — закричал один из них — лысый громила с непокрытой головой.

Эти двое уже были близко. И они направляли свои автоматы на Книжника.

С крыши фабричного здания замолотил крупнокалиберный пулемет — это очухались хозяева. Рванула гранта. Слышались отчаянные вопли и кощунственные ругательства. На территории мебельной фабрики разгорался нешуточный бой.

Лысый соглядатай подскочил к Книжнику и рванул его за шиворот, сбивая на землю.

И тут появился немой. Он полоснул лысого ножом, как по волшебству возникшим в руке, и тут же кинулся на второго, успевшего выстрелить в него из автомата, но промахнувшегося.

Лезвие вонзилось в грудь стрелка. Немой радостно осклабился, возвращая нож в ножны.

Книжник перевел дух, поднимаясь на ноги. Все, эта гиря снята с ноги. Теперь бы уйти с территории фабрики и не попасть под шальную пулю.

Что творилось вокруг — понять было трудно. Стрельба, взрывы, крики, рев моторов. Но Книжника все это не интересовало. Он уходил на волю, и пусть все остальные хоть под землю провалятся — ему до них дела нет. Он шел вперед, к спасению, и спину ему прикрывал надежный и стремительный Раджаб.

Книжник не знал, что происходит. И не имел возможности видеть, как Кабан зарезал уважаемого командира Зияульхака, полоснул по плечу ножом второго полевого командира — Сейфулу и вырвался из комнаты совещаний в коридор, где его люди уже положили, пользуясь эффектом неожиданности, охрану.

На улице Кабан под прикрытием своих телохранителей смог пробраться к машинам, потеряв при этом нескольких человек. Там уже были несколько бойцов его сильно поредевшего отряда. Остальные убиты, ранены или увязли в перестрелках, так что о них можно больше не переживать — Аллах примет их мятежные души в свои райские кущи.

— Вперед! — истошно заорал Кабан, запрыгивая в кабину пятнистого «Хаммера».

Четыре машины вырвались с территории фабрики. Боевики отчаянно отстреливались со всех стволов и разбрасывали гранаты. Уже за воротами красная «Тойота» вильнула и ткнулась капотом в бетонный кубик, от нее повалил густой дым. Пассажиры пытались бежать, некоторые поднимали руки, но преследователи косили их всех без разбора.

В итоге «Хаммер», старенький грузовичок и два пикапа успешно вырвались к единственному коридору — федеральному шоссе, ведущему из Бекрая. Пользуясь неразберихой, они проскочили через зону контроля моджахедов — те, не понимая, что происходит, не решились открыть огонь по своим.

Потом машины на всей скорости рванули по трассе. По ним начала работать артиллерия правительственных сил. И вот уже снаряд смел мчащийся грузовик, вмиг упокоив всех его наездников. Но остальная колонна упрямо двигалась вперед…

Книжник ничего этого не видел. Со своим верным товарищем он сумел вырваться с территории мебельной фабрики. По шее струилась кровь — кожу оцарапала бетонная крошка от забора, выщербленная шальной пулей. Но в остальном он был цел. Так же, как и немой, которого палачи, пытавшие его пять лет назад, будто бы на всю оставшуюся жизнь заговорили от пуль.

Беглецы углубились в узкие, тесные улочки Бекрая. Книжник знал город как свои пять пальцев. И знал людей, которые за хорошие деньги обеспечат ему выход из оцепления.

Он жив. Относительно здоров. И у него еще остались долги, которые необходимо отдать…