Глава 6

Алиенора наблюдала за тем, как Иоанна играет с мохнатой собачонкой Маргариты – бросает щенку кожаный мячик. Юбка девочки так и порхала вокруг ее ног, щеки порозовели от веселья. Иоанна стала высокой и крепкой, но признаки расцветающей женственности еще не проявились. Тем не менее держалась она с самоуверенностью юной дамы, которая знает себе цену.

В комнату заглянула Изабелла и после секундного колебания подошла к Алиеноре и присела в реверансе.

– Вы хотели меня видеть, госпожа? – натянуто произнесла она.

– Хотела. – Алиенора указала Изабелле место на мягкой скамье рядом с собой.

Это была их первая встреча после неприятного разговора, состоявшегося три дня назад. Алиенора не раскаивалась в брошенных ею тогда словах, но задним числом понимала, что позволила раздражению взять верх над разумом. Вокруг нее так мало людей, к которым она может обратиться за помощью, а Изабелла всегда была верной подругой. Не ее вина, что некоторые черты ее характера выводят Алиенору из себя. Изабелла стремилась к совершенству. Если на столе появлялось несмываемое пятно, она закрывала его нарядной салфеткой или подсвечником и делала вид, что его нет. Но этим свойством наделила Изабеллу природа, вместе с добротой и беззаветной преданностью тем, кого она любит.

– В прошлый раз мы немного недопоняли друг друга, – произнесла Алиенора. – Хочу заверить тебя, что искренне ценю твою дружбу и твои советы.

Изабелла разглаживала на коленях платье и молчала, только подбородок у нее подрагивал.

Алиенора вручила ей спутанный моток ниток для вышивания:

– Посмотри, не получится ли у тебя разобраться с этим. Ты такая ловкая, к тому же терпения у меня никакого, о чем тебе известно.

Изабелла взяла нитки и аккуратными движениями принялась выискивать кончик. Алиенора надеялась, что сумела хорошо запутать моток и Изабелле придется просидеть за этим занятием достаточно долго, чтобы отношения между ними успели наладиться.

– Амлен предупредил тебя о послах из Сицилии? О том, что они едут с брачным предложением для Иоанны?

– Да, он упоминал. – Кропотливость Изабеллы принесла плоды: она сумела найти убежавший конец нити.

– Если переговоры пройдут успешно, ты будешь сопровождать ее на Сицилию, так мне сказали. – (Изабелла с опаской взглянула на нее.) – Я была бы рада этому… правда. Иоанна любит тебя и доверяет, и я знаю, что с тобой ей легче будет начать новую жизнь.

Всю скованность Изабеллы как рукой сняло, в глазах моментально заблестели слезинки.

– Обещаю хранить в памяти каждую мелочь, как сокровище, чтобы по возвращении все пересказать вам. Я привезу вам шелков из мастерских Палермо. Генрих не посмеет отобрать у вас подарок от меня и Амлена.

Алиенора печально кивнула. Да, Изабелла тоже изо всех сил старается навести разрушенные мосты. И вероятно, ей неловко за то, что она отправится в путешествие, тогда как для подруги горизонт немногим шире тюремных стен. Даже если бы Алиенора была свободна, то с Иоанной ей все равно пришлось бы распрощаться на пристани. Королева рожает дочерей и теряет их, прежде чем они станут взрослыми.

Изабелла принялась за узел в самой середине мотка:

– Иоанна уже знает?

Алиенора помотала головой:

– Может, только догадывается. Генрих собирался поговорить с ней сегодня.

И потом жизнь дочери навсегда изменится. Сейчас она наблюдает за последними часами детства Иоанны.

– Она становится настоящей красавицей, – заметила Изабелла. – Иоанна любит похихикать и бывает легкомысленной, как все девочки, но сердце у нее благородное и есть воля поступать так, как надо.

У Алиеноры с языка готово было сорваться резкое замечание. Опять Изабелла бормочет общие фразы. Да, все, что она сказала, правда, но главное не это. Чтобы выжить, Иоанне нужна сталь в характере, но в меру, иначе девочка сломается.

Изабелла вернула нитки Алиеноре:

– Я сделала все, что могла, но вот эту часть в середине не высвободить. Придется отрезать.

– Вот и с сердцем так же, – бросила Алиенора и обратила взор к дверям, где стоял Генрих.

Король вернулся с охоты, его движения еще были быстрыми и решительными. Удостоив Алиенору лишь кратким холодным взглядом, он сел перед огнем и приказал Иоанне подойти к нему.

Дочь тут же приблизилась и встала, склонив голову. От ее веселья не осталось и следа. Оно сменилось настороженностью, ибо ее отец – король и он непредсказуем.

– Сир. – Она присела перед ним в реверансе.

Амлен, который вошел следом за Генрихом и встал справа от него, послал девочке ободряющую улыбку. У него дернулось веко, но, возможно, это было всего лишь подмигивание. Алиенора ничего из этого не упустила. Она была благодарна Амлену за попытку поддержать Иоанну.

– Дочь моя, – после тяжелой паузы произнес Генрих и провел пальцами по усам, – я хочу обсудить с тобой дело государственной важности.

Иоанна рискнула взглянуть на отца:

– Да, папа.

Он поманил ее к себе и взял за руку, сжал девичью кисть между своими жесткими ладонями:

– Тебе предстоит выйти замуж за Вильгельма, короля Сицилии, если переговоры с его послами закончатся к всеобщему удовлетворению. Он мой союзник и добрый друг, с ним тебе будет хорошо.

Горло у девочки судорожно сжалось.

– Благодарю, сир, – едва смогла она прошептать. Алиенора видела страх в ее глазах, но бесконечно гордилась тем, что дочь нашла в себе силы для верного ответа. – Это честь для меня.

– Хорошо. – Генрих еще раз сжал ее руку, отпустил и встал сам. – Твоя мать и графиня де Варенн сообщат тебе все, что девице нужно знать в связи с этим.

Удовлетворенный тем, что исполнил свою роль в деле извещения дочери о предстоящей ей судьбе, Генрих не стал задерживаться в женских покоях. За ним еще не закрылась дверь, а он уже отдавал приближенным распоряжения о том, какие копья надо взять на следующую охоту. Амлен последовал за королем, но все же бросил короткий взгляд на дам через плечо.

Иоанна смотрела поочередно то на Изабеллу, то на Алиенору. Девочка все еще не пришла в себя после того, что случилось. На нее обрушилось нечто молниеносное, необратимое и огромное.

– Сицилия – замечательный остров, – сказала Алиенора. – Немного похожа на Аквитанию. Не хочу разлучаться с тобой, но твой отец прав, это хорошая партия.

– У тебя будет множество нарядов, – подхватила добросердечная Изабелла. – Появится своя свита. Поначалу все покажется очень непривычным, но мы поможем тебе подготовиться, и я буду сопровождать тебя. Это уже решено.

Иоанна кивнула. Она постепенно приходила в себя.

Алиенора послала Изабелле благодарный взгляд. Недавняя размолвка была почти забыта. По крайней мере, в том, что касается судьбы Иоанны, они едины.

– У тебя еще есть немного времени. На Сицилию ты отправишься не раньше конца лета. Как верно сказала тетушка Изабелла, дел у нас много. Иди ко мне. – Алиенора усадила дочь под окном. – Я расскажу тебе о Сицилии все, что помню, а ты можешь спрашивать меня, о чем захочешь. С твоим будущим супругом я незнакома, но отец его был очень добр ко мне, когда я оказалась в его королевстве на пути из Иерусалима. Уверена, тебе там понравится.

Иоанна опять кивнула и выпрямила спину, будто примеряясь к весу короны и сопутствующих ей обязанностей.

– Да, мама, – ответила она, как подобает хорошей дочери.

– Конечно, между нами пролягут моря и страны, но есть же еще письма и гонцы. И у тебя будет собственный двор, тебя будут окружать известные тебе люди. – Она сжала ладонь Иоанны гораздо нежнее, чем минуту назад это сделал Генрих. – Твой долг – исполнить волю отца так хорошо, как только сможешь. Такова роль королевы. Я знаю, ты понимаешь это.

– Да, мама, – повторила Иоанна и закусила губу.

Алиенора жалела дочку. Она поцеловала девочку в порыве сочувствия, но объятия не затягивала. Ведь у королевы есть еще одна роль: сохранять достоинство в самых трудных обстоятельствах. Иоанне еще предстоит научиться этому.

Алиенора гуляла по саду Винчестерского замка и упивалась запахами, звуками и картинами свежего весеннего утра. Неутомимо жужжали пчелы, перелетая с цветка на цветок, которые, словно снегом, усыпали яблони и наполняли воздух тонким ароматом. К счастью, Генрих не запретил ей выходить в сад, хотя и следил за каждым ее шагом и не допускал, чтобы супруга беседовала с влиятельными лицами. Он продолжал всеми возможными способами внушать ей, что в их шахматной партии перевес у него и что для нее единственный выход – это согласиться на расторжение брака. Вчера за ужином Генрих унизил ее, посадив за дальний конец стола, пока сам беседовал с торговцем золотом из Винчестера. В тех случаях, когда Алиенору нельзя было не замечать, Генрих относился к ней с демонстративным пренебрежением, и это было еще хуже.

– Мама…

К ней по садовой тропинке направлялся Гарри в дорожном плаще и шляпе с перьями. И это означало, что вскоре ее положение еще ухудшится. Сыновья один за другим разъезжались после празднеств по своим делам. Алиенора лишалась их поддержки. Ричард уже отбыл в Пуату с новой порцией денег для борьбы против мятежных вассалов. Теперь вот Гарри собирается к нему. Только сделает небольшой крюк, чтобы навестить тестя во Франции. Оставался Жоффруа, но и ему предстоит отправиться в путь – в Бретань.

– Ты готов? – Ее улыбка была вымученной.

В саду она укрылась, чтобы обрести достаточно спокойствия для прощания с сыном. Гарри выглядел виноватым. Он понимал, что матери будет тяжело без него, однако в нем бурлило радостное возбуждение. Ему не терпелось уехать. Генрих и его снабдил деньгами, хотя деньги у Гарри утекают как вода между пальцами, потому что у него нет никаких обязательств, которые научили бы его оценивать реальность. Полновесные монеты разойдутся на одежды, парады, лошадей, охоту и путешествия.

– Да. Ты проводишь меня?

«Ты – королева, – напомнила себе Алиенора. – Этим ты сильна. И этому учишь дочерей».

– Конечно! Я желала бы, чтобы ты остался, но знаю, что это невозможно.

Она положила ладонь на согнутую в локте руку старшего сына и вышла с ним из сада к конюшне, где уже все собрались: и те, кто уезжал с Гарри, и те, кто хотел пожелать ему доброго пути. Бывают короткие прощания, бывают долгие. Взгляд Алиеноры переметнулся к Иоанне. Дочь только что обняла супругу Гарри и присела на корточки, чтобы попрощаться с мохнатой собачонкой Маргариты. Королева подозревала, что с собакой ей горше прощаться, чем с невесткой, хотя, заполучив корону королевы Сицилии, она сможет завести столько собак, и больших и маленьких, сколько захочет.

Гарри подарил Иоанне красивый перстень с резной печаткой в виде льва.

– Я буду сопровождать тебя часть пути до Сицилии после того, как ты переплывешь Узкое море. И обещаю приехать к тебе в гости, когда ты станешь королевой, – сказал он, еще раз обнял сестру и шагнул к Алиеноре.

– Пусть дорога твоя будет безопасной, сын мой, – проговорила она. – Возможно, из-за моего положения я не смогу тебе написать, но помни: ты всегда в моем сердце.

Сын одарил ее своей самой светлой улыбкой, которая любого убедила бы в том, что для Гарри нет человека важнее того, кому он так улыбается. А потом посерьезнел:

– Я не забуду, мама, душой клянусь! Не забуду. – Он сжал ее руки в своих. – Он мой отец, но я и сын своей матери.

– Именно поэтому ты выше, чем он.

Гарри громко расхохотался, поцеловал мать и повернулся к коню, чтобы запрыгнуть в седло.

– Береги его! – горячо воскликнула Алиенора, обращаясь к Уильяму Маршалу, который в последний раз осматривал упряжь и снаряжение и отдавал команды оруженосцам. – Я вверяю его твоим заботам.

– Госпожа, это дело всей моей жизни и моя честь, – с поклоном ответил Маршал. – Я сделаю все, чтобы ваш сын был в безопасности.

Они обменялись многозначительными взглядами. Гарри нужно обезопасить как от себя самого, так и от других – вот что было сказано ими без слов. Уильям вытащил из-под воротника маленький крестик с драгоценными камнями и приложился к нему губами. Этот крест ему подарила Алиенора в те дни, когда у нее имелись средства, чтобы платить тем, чью службу она ценит. Затем запахнул ворот и занялся своей лошадью.

В последний момент приехал попрощаться со старшим сыном и сам король. Махнув Гарри, чтобы тот оставался в седле, Генрих угрюмо буркнул:

– Храни тебя Господь! И постарайся не спустить все деньги хотя бы в этот раз.

Гарри шутливо отсалютовал отцу и взялся за поводья.

Королева смотрела, как они выезжают – внушительная кавалькада с соколами и борзыми, с серебряными колокольчиками на упряжи. Над головами всадников колыхались шелковые стяги. У Алиеноры перехватило горло при виде этой красоты и доблести, а еще оттого, что она не могла поехать с ними.

– Что ж… – Генрих повернулся к жене, едва стража закрыла ворота. – У тебя было время, чтобы подумать насчет Эймсбери. Готова ли ты дать ответ?

Алиенора глянула ему прямо в глаза:

– Готова, но он будет прежним. Эймсбери не обсуждается. Ты получишь аннуляцию, если позволишь мне уехать в Аквитанию.

На его лице смешались гнев и раздражение.

– Значит, ты обрекаешь себя на жизнь в заточении. Ты отправишься в Сарум – сегодня же.

– То есть Иоанну ты тоже наказываешь?

– Думаешь, ей нужна такая мать, как ты? – оскалился Генрих. – Все, чему ты можешь ее научить, это как не быть королевой.

Алиенора выпятила подбородок:

– Делай как знаешь, но ты меня не сломаешь.

– Не сломаю? Посмотрим. – И с этими словами он ушел, двигая плечами, как борец перед боем.

Мгновение спустя Алиенору окружили охранники. Они схватили ее за руки и вывели со двора прямо на глазах у всех, кто собрался там для проводов Гарри, включая Иоанна и Иоанну.

Алиенора высоко держала голову. Что бы ни говорил Генрих, она покажет дочери, как ведет себя настоящая королева, особенно под принуждением.

Без каких-либо церемоний ее усадили в повозку с простым холщовым навесом. В этот раз ей не досталось ни лошади, ни эскорта, только суровые солдаты, исполняющие волю своего господина. Три недели она провела в позолоченной клетке среди певчих птичек и орлов королевского двора. Теперь настала пора возвращаться в продуваемую всеми ветрами крепость. Направив взгляд на грязную холстину навеса, Алиенора постаралась изгнать все мысли до единой. Это нужно сделать, чтобы выжить. Либо умрет она, либо Генрих, и тогда это прекратится.