Интервью: Пайпер Керман,
автор мемуаров «Оранжевый – хит сезона»

В 1993 году Пайпер Керман, недавняя выпускница колледжа Смит, приняла безрассудное решение, изменившее ее жизнь. Она отправилась путешествовать по миру вместе со своей подругой, «невероятно крутой» женщиной по имени Нора, которая сколотила приличное состояние на контрабанде наркотиков. Пока Нора встречалась со своими «связными» в Европе и Азии, Керман бродила по улицам незнакомых городов и отдыхала на пляжах. Однако после перевозки чемодана с деньгами через Атлантику Керман поняла, что зашла слишком далеко, и сбежала в Сан-Франциско, чтобы взяться за ум.

Через пять лет она уже жила в Нью-Йорке со своим парнем (а теперь мужем, основателем журнала «Смит» Ларри Смитом). Период ее преступной деятельности был кратким и ненасильственным – и давно остался в прошлом. По крайней мере, она так думала. Затем, в мае 1998 года, у нее на пороге оказались два агента таможенной службы. После нескольких лет судебных задержек ее приговорили к пятнадцати месяцам заключения в федеральной тюрьме – или тринадцати месяцам при хорошем поведении. Отсидев свой срок в трех исправительных учреждениях – включая путешествие на «воздушной тюрьме», – она вышла на свободу в марте 2005 года.

Книга «Оранжевый – хит сезона. Мой год в женской тюрьме» представляет собой искренние и яркие воспоминания Керман об этих месяцах. Очень интересно наблюдать, как Керман изучает бесконечные списки тюремных законов, общается с мелочными надзирателями, занимается монотонным трудом за сущие копейки (которые идут на покупку мыла и радиоприемника в тюремном магазине) и каждый день приходит на выдачу почты, исполняя тем самым все ритуалы исправительного учреждения в Данбери (Коннектикут). Но ее описание других заключенных – их вечеринки-сюрпризы ко дню рождения с самодельными открытками и чизкейком из микроволновки, их чувство юмора и неугасающая надежда и создаваемые ими тюремные семьи – позволяет «Оранжевому» выйти за границы тюремного жанра и стать историей об удивительной силе и стойкости как самой Керман, так и женщин, с которыми она встретилась в тюрьме.

Я позвонила Керман домой, в Бруклин, и узнала, что повлияло на ее решение написать о своем заключении. Мы поговорили об эмоциональной пустоте, лежащей в основе почти каждого преступления, и обсудили, почему более 7 миллионов американцев могут найти в этой книге что-то знакомое.

УИТНИ ДЖОЙНЕР: Когда вы начали описывать свое заключение в тюрьме?

ПАЙПЕР КЕРМАН: Я никогда не вела ежедневных дневников, но в тюрьме время от времени делала заметки о своей жизни. И писала сотни писем. Затем, вскоре после возвращения домой, я написала некоторые отдельные рассказы. Я описала первый день и рассказала о своей соседке Ванессе, которая была мужчиной и стала женщиной. Все это в итоге оказалось в книге.

УД: Как вы перешли от написания этих историй к решению создать связный рассказ – целую книгу?

ПК: Когда я вернулась домой и не написала еще ни строчки, многие принялись расспрашивать меня о пережитом и требовали рассказать все в мельчайших подробностях. Людям явно хотелось больше узнать об этом скрытом от глаз мире, и это вдохновляло. По-моему, тюрьма интригует людей. Как и драматический акт преступления и наказания – он интересен и мужчинам, и женщинам.

Мой личный опыт во многом значительно отличался от укоренившегося представления о тюрьме: кто там сидит, почему и какая там жизнь. Когда я вернулась домой, меня спрашивали: «Тебя там били? Каждый день?» В общественном сознании тюрьма связана с насилием. Да, без насилия там не обходится, но по собственному опыту я знаю, что это в тюрьме не главное. Мне казалось, что нужно предоставить людям гораздо более полную и сложную картину тюремной жизни: кто там на самом деле сидит, почему и что там происходит.

УД: Ваш опыт значительно отличался от укоренившихся представлений о тюрьме, потому что вы отбывали срок в учреждении с минимальным уровнем безопасности или потому что вы белая женщина из среднего класса, чьи жизненные обстоятельства сложились гораздо лучше, чем у большинства заключенных?

ПК: Ни то, ни другое. Все это верно, но мне кажется, что в обществе бытует очень узкое представление о тюрьме, составленное на основании кино и сериалов. Оно призвано подчеркнуть сильные стороны тюремной системы и оправдать ее неконтролируемый рост. Если в исправительном заведении содержатся сплошь не поддающиеся контролю и жестокие преступники, то наличие огромной и ужасно затратной тюремной системы вполне логично. Вы же понимаете, общественная безопасность превыше всего.

Но если на самом деле в тюрьме содержатся не только жестокие преступники, если их жизнь тоже имеет смысл и ценность, то сразу возникает вопрос, правильно ли поступает наше правительство. Очень важно, чтобы бывшие заключенные получали возможность высказаться и более правдиво рассказать, как на самом деле живут в тюрьме. Иначе нашу историю расскажет кто-то другой.

УД: Раз вы не вели в Данбери дневник, как вы затем восстанавливали события?

ПК: Я писала и получала очень много писем. Многие мои друзья их сохранили и прислали мне копии. В моем кабинете лежат огромные папки. В одной хранятся основные источники: написанные письма, тюремные документы, полученные от других заключенных записки и поздравительные открытки. В другой собраны все полученные мной письма, помогающие проследить мою связь с внешним миром.

В первом черновике этой книги события излагались помесячно – на каждый месяц отводилась одна глава. Это было очень удобно для каталогизации моего опыта, но читать все это было нелегко. В одном из комментариев к тому черновику мой редактор написала: «По-моему, здесь ты пытаешься описать невероятную монотонность…» Тот абзац был незамедлительно удален.

УД: Вы работали в сфере коммуникаций и медиа, но раньше ничего не писали для публикации. Переживали ли вы из-за этого?

ПК: Закончив работу над первой версией, я подумала: «Ну что, я написала книгу! Не знаю уж, хорошая она или плохая, но это книга!» Затем ее пришлось не раз перерабатывать, чтобы она стала лучше. Бывало, в разгар редактуры я задумывалась: «А смогу ли я?» Но у меня была прекрасная поддержка и чудесный редактор.

Нужно просто засучить рукава и стараться. Нельзя погружаться в пучину сомнений. В моем случае редактор Джули Грау, с которой мне ужасно повезло работать над этой книгой, сразу бросила мне вызов, сказав: «Ты прекрасно ухватываешь детали и рисуешь живую картину, но тебе нужно наладить связь между описываемым и твоей собственной эмоциональной жизнью, стать участницей событий, а не сторонним наблюдателем». Это было очень сложно, мне пришлось немало над этим работать.

УД: Какие были «за» и «против» этого проекта?

ПК: Полагаю, главным «против» для меня была потеря приватности, ведь я довольно замкнутый человек. Я серьезно поговорила с родственниками, чтобы удостовериться, что они дают свое благословение на эту книгу. Это настоящее саморазоблачение. В мемуарах часто описываются жизненные трудности. В моем случае история начинается едва ли не с самого глупого и безнравственного поступка, который я когда-либо совершала и который повлек за собой ужасные последствия. Да, это саморазоблачение, но такова цена решения описать собственный опыт в формате нон-фикшн.

УД: Вы очень кратко описали, что случилось до предъявления обвинений и какие решения привели вас на скамью подсудимых. Как вы работали над этим материалом, чтобы объяснить свою преступную деятельность читателям?

ПК: Все люди совершают ошибки, которыми потом не гордятся. Эти ошибки могут быть как будничными, так и катастрофическими. К несчастью, правда в том, что, будучи людьми, мы все порой остаемся глухи к страданиям окружающих. Мне кажется, что в основе преступлений лежит именно это безразличие к страданиям других людей. Если вы крадете у кого-то, если причиняете кому-то физический вред, если продаете кому-то продукт, зная, что он может навредить, вы поступаете так исключительно из убеждения, что это не имеет к вам никакого отношения. Мы все делаем вещи, которыми не гордимся, даже если они могут привести к ужасным последствиям. Это не все понимают. Поэтому мне кажется очень важным – особенно в первых главах – помочь читателю понять, как человек принимает неверные решения, и взять на себя ответственность за свои действия. Надеюсь, из моей книги понятно, что я эту ответственность на себя взяла.

УД: Совершенно очевидно, что сидеть в федеральной тюрьме ужасно, особенно в контексте описываемых вами властных взаимоотношений между надзирателями и заключенными. Но в вашем изображении тюрьма, как ни удивительно, показалась мне вполне терпимой. Вы пишете о дружбе с другими узницами и ежедневных и еженедельных ритуалах, которые помогали вам выживать.

ПК: В тюрьме ужасно. Прежде всего, хочу еще раз подчеркнуть: у меня был очень короткий срок в сравнении со сроками многих женщин, которые тоже сидели в Данбери. И после почти шести лет ожидания я отправилась за решетку, думая: «Это всего лишь год. Год ты точно продержишься». Я вошла в тюремные двери, повторяя про себя эту мантру.

Но продержаться мне помогла концентрация на том хорошем, что я старалась увидеть в себе и окружающих людях – и это нашло отражение в книге. Я не думала о людях, которые мне не нравились. Я не думала о жалости к себе. Жалеть себя вообще чертовски сложно, когда встречаешь женщин, которые сидят гораздо дольше тебя, и кажется, что единственная причина разницы ваших сроков кроется лишь в цвете их кожи и в бедности их района или семьи.

Мне неприятно, когда говорят: «Похоже, все не так уж плохо». Это ужасно. Тюрьма ужасна. После года, проведенного за решеткой, ты благодаришь судьбу, что наконец-то оказался на свободе. А мне было гораздо легче вернуться в общество, чем большинству людей, которые выходят из тюрьмы. Но эта книга заостряет внимание на позитивных моментах – на том, что можно найти и человечность, и тепло даже там, где их быть, как тебе всю жизнь твердили, просто не может, потому что там содержатся неисправимые, жуткие люди. На самом деле все иначе.

УД: Читатель постоянно приходит к выводу о неэффективности системы – США тратит кучу денег на заключение мелких преступников, многие из которых проходят по незначительным делам о наркотиках. Кажется, что неэффективна и сама тюрьма, где нет реабилитационных услуг. Но вы не выступаете против войны с наркотиками и тюремной системы – это не раз упоминается в повествовании.

ПК: Читатель действительно может сделать на основании этого собственные выводы. Сейчас, когда в экономике и правительстве царит настоящий хаос, мы экономически не можем себе позволить ежегодно тратить по 60 миллиардов долларов налогоплательщиков. Но мы не можем позволить этого и в социальном отношении – это разоряет и без того уязвимое общество. Мы не можем позволить этого и с точки зрения морали – здесь снова пригождается аналогия с человеческим складом. По-моему, многим кажется, что одно лишь лишение свободы дает преступникам стимул и возможность изменить свою жизнь. Но это не так.

УД: Огромное внимание в книге уделяется женщинам, с которыми вы вместе сидели в тюрьме. Связывались ли вы с ними в процессе работы над текстом?

ПК: Я связывалась с некоторыми из моих знакомых, и они восторженно восприняли идею книги. Не знаю, все ли бывшие узницы Данбери, которые прочитают ее, придут в такой же восторг, но точно надеюсь на это.

Заключенным очень редко выпадает шанс рассказать свою историю. Почти все рассказы о тюрьме, и особенно полноценные книги, написаны мужчинами. Есть множество антологий женской тюремной прозы, но в них описывается далеко не все. Я очень надеюсь, что возможность рассказать свою историю появится и у других бывших заключенных, ведь моя история весьма специфична и узка. Тюремная система огромна: в федеральных, окружных и городских тюрьмах и тюрьмах штатов содержится почти 2,5 миллиона американцев. Семь миллионов американцев пребывают либо за решеткой, либо на испытательном сроке или имеют условную судимость. Не стоит забывать и об их семьях.

Это одна из причин, по которой мне захотелось рассказать свою историю. По-моему, она близка миллионам американцев, хотя белые женщины среднего класса, конечно, не составляют большинство в тюремной системе. И все же мне кажется, что нам только на пользу пойдет понимание, что тюрьма представляет собой гигантский государственный институт, который влияет на жизнь миллионов американцев, а если наиболее подверженные его влиянию люди не имеют голоса, его функционирование вызывает немало вопросов.

УД: Книгу много обсуждают – Дэйв Эггерс даже написал аннотацию, в которой упомянул: «Не пугайтесь дерзкого названия – это серьезная и великодушная книга». Почему вы назвали книгу именно так?

ПК: Само собой, в названии содержится отсылка к классическому оранжевому комбинезону, который носят заключенные (и к письму, которое мне прислала подруга, о чем я упоминаю в книге). Но также название намекает на то, что количество женщин в государственных тюрьмах растет особенно быстро. Большинство из них проходит по мелким делам о наркотиках.

УД: В прошлый раз вы так описали свою жизнь в шести словах: «Прыжок в горячую воду и обратно». Как вы опишете ее сейчас?

ПК: По-моему, ничего не изменилось! До всех событий это описание было верным в меньшем масштабе. Такова уж природа жизни: ты прыгаешь в горячую воду, а затем умудряешься выбраться оттуда.