– У меня для тебя кое-что есть, Редж, – объявил Джордж, когда она вошла на кухню. – Оно лежит на столе.

Джордж посыпал сыром лазанью, которую только что подготовил для запекания. Лорен стояла перед раковиной и споласкивала латук для салата. Вера сидела за столом, скрестив ноги, и потягивала джин с тоником. Примерно раз в неделю Джордж приезжал к ним на обед, а иногда готовил сам. Меню Лорен состояло из регулярного чередования жареной рыбы, мороженых стейков и картофельного гратена из коробки. Вера не готовила ничего, кроме кофе и коктейлей. Реджи даже сомневалась, что Вера знает, как включить духовку. Когда готовил Джордж, он обычно выбирал что-нибудь итальянское: фрикадельки, маникотти, запеченные «ракушки» из теста, фаршированные сыром и зеленью. Он мог приготовить соус из любых подручных материалов и утверждать, что это тайный сицилийский рецепт его бабушки.

Кухню заполнили потрясающие ароматы: запахи чеснока, резаных помидоров и свежего базилика смешивались друг с другом, отчего рот Реджи наполнился слюной. Она подошла к столу и увидела бумажный пакет со своим именем, написанным от руки. Раскрыв пакет, она обнаружила переднюю и заднюю фары для велосипеда вместе с комплектом батареек.

– Спасибо, дядя Джордж, – сказала она, и Джордж довольно кивнул в ответ. Она принесла фары Вере. Мать одобрительно улыбнулась и закурила сигарету.

– С Джорджем мир становится гораздо безопаснее, правда? – произнесла Вера и выпустила колечко дыма в его направлении. Джордж стоял спиной к ним, но Реджи заметила, как напряглось его тело.

– Я принес кое-какие инструменты, Редж. После обеда мы с тобой можем поставить фары на место, – сказал Джордж, открыв дверцу духовки и поставив внутрь тяжелое блюдо из жаропрочного стекла. – Для тебя у меня тоже кое-что есть, Вера, – добавил он, вытирая руки о кухонное полотенце.

– Я слышала про Рождество в июле, Джордж, но разве еще не июнь? – с лукавой улыбкой спросила Вера. Она подняла бокал, постучала кубиками льда внутри и протянула Джорджу. – Будь лапочкой и сделай мне еще одну порцию, хорошо? Или это противоречит джентльменскому кодексу поведения?

Джордж посмотрел на Веру с непонятным для Реджи выражением. С беспокойством? Или даже с жалостью?

Лорен заканчивала нарезать помидоры, но остановилась и наградила Веру ледяным взглядом.

– Тебе не кажется, что уже достаточно?

– Ничего, я сама сделаю, – сказала Вера. Она с усилием выпрямилась и шаткой походкой направилась к стойке, где смешала себе очередной коктейль, в котором было много джина и мало тоника.

– Отличные фары, дядя Джордж, – сказала Реджи, постаравшись, чтобы ее голос звучал как можно бодрее и оживленнее. Она вставила батарейки и включила красную заднюю фару, замигавшую, как маячок «Скорой помощи».

– Готова к подарку? – спросил Джордж, когда Вера снова устроилась за столом с бокалом в руках. Он пересек кухню и снял со спинки стула свой пиджак. Из правого кармана Джордж достал маленький предмет, завернутый в папиросную бумагу.

– Это для тебя, – сказал Джордж и вручил подарок Вере.

Она отложила сигарету и взяла сверток. Джордж с напряженным и немного нервным видом наблюдал, как Вера развернула папиросную бумагу и открыла маленькую, мастерски вырезанную деревянную птицу.

– Это не похоже на тех уток, которых я видела, – обратилась к нему Вера, поворачивая птичку в руке. Реджи наклонилась, чтобы получше рассмотреть длинную, грациозно изогнутую шею и перья на крыльях, вырезанные до мельчайших деталей.

– Да, – согласился он и с улыбкой поправил очки. – Это гадкий утенок. Всю свою жизнь он сравнивает себя с другими, считает себя отверженным, а потом вырастает и понимает, что на самом деле он – прекрасный лебедь.

Он посмотрел на Веру, не сводившую глаз с резной птицы. Реджи затаила дыхание, ожидая, что мать выдаст какую-нибудь насмешливую реплику вроде: «Кого это ты называешь гадким утенком, Джордж?» Но Вера молчала, опустив голову и рассматривая лебедя. Когда мать наконец подняла голову, Реджи увидела, что в ее глазах нет гнева или озорства, – только печаль.

Лорен неодобрительно щелкнула языком и вернулась к помидорам.

– Черт! – вскрикнула она, выронив нож и схватившись за палец. Кровь закапала на разделочную доску, смешиваясь с томатным соком.

Джордж вскочил и подошел к Лорен.

– Дай посмотреть, – мягко сказал он.

– Ничего страшного, – буркнула она.

Он осторожно развел ее пальцы над порезом.

– Действительно, неглубокий. – Джордж оторвал от рулона бумажное полотенце и сложил его в несколько раз. Промокнув порез, Джордж добавил: – Давай очистим его, наложим мазь и перевяжем. Последнее, что тебе нужно, это занести инфекцию.

Они вместе направились по коридору в ванную; Джордж придерживал рукой бумажное полотенце, прижатое к порезу.

Реджи и ее мать сидели в молчании, слушая тиканье часов и шум воды, доносившийся из ванной. Джордж что-то сказал, и Лорен рассмеялась. Вера перевернула лебедя и провела пальцами по перьям на брюшке. Минуту спустя она встала, покачнулась и оперлась на стол, чтобы сохранить равновесие.

– Ты в порядке, мам?

Вера с вымученной улыбкой повернулась к Реджи.

– Я скоро вернусь. – Голос матери звучал странно и нетвердо. Она вышла из кухни в коридор. Реджи услышала, как открылась и закрылась входная дверь. Вскоре послышался звук отъезжавшего автомобиля.

Реджи наклонилась и потушила сигарету Веры, которая догорела до фильтра и испускала едкий химический запах. Лебедь угнездился на краю стола, как будто задумался о полете.

– Где твоя мать? – спросила Лорен, вернувшись на кухню с бактерицидным пластырем на пальце.

– Она сказала, что вернется, – ответила Реджи и закусила губу.

– Последнее, что она должна была делать в таком состоянии, – это садиться за руль, – заявила Лорен, поправляя свой рыбацкий жилет. Она подошла к кухонному окну и выглянула на дорожку, пробежав взглядом по тому месту, где стоял автомобиль Веры. – Меня подмывает позвонить в полицию.

Джордж подошел сзади и положил руку на спину Лорен. Она откинулась назад, но потом, словно передумав, развернулась и уперлась руками в стол.

– Кто не прочь поиграть в рамми? – спросил Джордж, отвернувшись от нее и выдвинув ящик, где хранились карты.

Реджи, Джордж и Лорен сидели за столом на кухне и играли в карты, ожидая, пока приготовится лазанья. Вера так и не вернулась. Они поели в неловком молчании, прислушиваясь к звукам снаружи, а деревянный лебедь одиноко сидел в центре стола.

Когда Реджи поднялась в свою комнату, она подошла к столу, нашла перочинный ножик и медленно, осторожно поднесла лезвие к своему предплечью. Боль была яркой и прекрасной; она унесла прочь темноту.

Руки Нептуна, схватившие ее за горло, сжались еще крепче. Она находилась в каком-то глубоком и холодном месте – в подземной пещере или на дне колодца. Она была связана по рукам и ногам и не могла пошевелиться.

Она услышала голос Тары: «Вся вселенная будет у твоих ног».

Реджи открыла глаза и посмотрела на радиоприемник с таймером, стоявший возле ее двуспальной кровати.

Красные пальцы, которые тянутся к ней…

Нет, сказала она себе, это лишь красные цифры: 02.20.

Сердце громко стучало в груди, кожа была влажной от пота. Свежий порез на руке жгло как огнем.

Она ощутила на затылке горячее дыхание матери с запахом джина. Вера свернулась вокруг Реджи под широкой простыней с картинками из игры «Космические захватчики», положив искалеченную руку на грудь дочери и прижимая ее к себе так крепко, что она едва могла дышать. Вера прижала губы к здоровому уху Реджи и прошептала:

– Проснись!

– Что такое?

– У меня есть новости.

– О господи, мама! Разве это не может подождать до утра? – Она начала уставать от этих ночных визитов и полупьяных признаний после закрытия баров. И еще она злилась на мать, которая просто ушла из дома перед обедом и оставила подарок Джорджа как никчемную безделушку.

Возможно, Лорен права, и пришло время запирать на ночь дверь.

– Это важно, – шепнула Вера и еще крепче прижала дочь к себе.

Реджи ощутила слабый укол страха, зародившийся как трепет в ее грудной клетке. Шепот матери стал совсем тихим, а ее дыхание было пронизано смолистым ароматом джина, напомнившим Реджи о рождественской ели.

– Я выхожу замуж.

У Реджи возникло ощущение, будто ее двинули кулаком под ложечку.

– Ты слышишь, Реджина? Разве это не чудесно?

– Здорово. Просто отлично, – Лгунья. – Это новый парень? Тот, с которым ты познакомилась в кегельбане?

Вера рассмеялась.

– Нет, глупенькая. Это не он.

– Кто же тогда?

– Это сюрприз, но ты скоро увидишь. Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним.

– Сейчас? – спросила Реджи. Она попыталась извернуться, чтобы посмотреть матери в лицо, но Вера держала ее крепко. Сила матери часто изумляла Реджи. Но с другой стороны, эта женщина раскрутила огромного пса и швырнула его с балкона, чтобы спасти ее. Реджи выпростала руку из-под простыни и прикоснулась к шрамам на руке матери, вспоминая, как это было.

– Нет, глупышка. Завтра. Встретимся в кегельбане, в семь вечера. Ты придешь, Реджина? Пожалуйста, скажи, что придешь.

Ее голос стал умоляющим, но в нем звучала надежда. Слова жужжали в затылке Реджи, как беспокойные пчелы.

– Ладно, я буду там.

– Хорошая девочка, – сказала Вера и поцеловала Реджи в щеку. – Да, и окажи мне услугу, ладно? Ничего не говори Лорен. Я хочу сама ей рассказать. Но сначала я хочу, чтобы ты встретилась с ним.

– Как скажешь, – пробормотала Реджи.

– Хорошая девочка, – повторила Вера и поцеловала ее в ухо. – Мы будем жить в настоящем доме. Может быть, заведем кошек. Разобьем клумбы. Будем вести нормальную, спокойную жизнь. Тебе ведь это понравится, верно, милая? – Тон матери был таким задумчивым и мечтательным, словно она цитировала реплики из какой-то своей роли.

– Я хочу, чтобы ты убралась из этого дома! – Лорен стояла в дверях комнаты Реджи, и свет из коридора исходил повсюду вокруг нее. Ее лицо оставалось в тени, но силуэт как будто сиял. Реджи посмотрела на часы: было немногим больше трех ночи. Они все-таки заснули.

Вера выскользнула из-под простыни и встала. Она не сказала ни слова.

– Подожди, мама! – Реджи начала вставать. – Тетя Лорен, о чем вы говорите? Сейчас поздняя ночь…

– Ш-ш-ш, детка, не беспокойся, – сказала Вера. – Все будет в порядке. Тебе нужно лечь в постель.

– Но… – начала Реджи.

– Все под контролем, – пообещала Вера. – Теперь немного поспи.

Вера вышла из комнаты и тихо закрыла за собой дверь. Реджи слышала, как они спорят в коридоре. Она выбралась из постели, босиком прошлепала по полу и прижала к двери здоровое ухо.

– Как ты посмела унижать меня перед дочерью? – спросила мама.

– Я дала понять, что не потерплю этого, – сказала Лорен. – Здесь не ночлежка, куда можно приходить и уходить, когда захочешь. Как ты полагаешь, что думает Реджина, когда видит тебя в таком состоянии? Мать-алкоголичка!

– Ты не имеешь права, – прошипела Вера.

Пол заскрипел под звук удаляющихся шагов. Потом в разговор вмешался третий голос, тихий и ласковый:

– Давайте все успокоимся. – Голос был, похоже, Джорджа, но что он мог делать здесь посреди ночи?

Лорен сказала что-то, чего Реджи не смогла разобрать, потом добавила:

– Мое решение окончательное. Я хочу, чтобы ты ушла. Сейчас же.

Послышался новый шепот, потом звук шагов. Вскоре все стихло, но Реджи продолжала стоять на коленях, прижав здоровое ухо к двери, пока ее не сморил сон.