Глава 13
Плов еще горячий, но уже настоялся. Рассыпчатый рис, мягкое мясо. Много отборной свинины. Рита не скупилась на продукты. А еще она купила бутылочку хорошего вина. Интересно, откуда у нее деньги?
– Вкусно!.. Ты всегда будешь меня так кормить?
– Хотелось бы. – Она посмотрела на него с нежной грустью в глазах.
Рита боялась его потерять и не скрывала этого.
– Мясо каждый день.
– Да.
– А зарплата у меня так себе.
– Будем экономить, – сказала она и мягко улыбнулась.
– Я не хочу жить за твой счет.
– Да какой там у меня счет. Осталось кое-что. – Рита умоляюще посмотрела на него.
Она не хотела затрагивать свое прошлое, в котором ей приходилось зарабатывать своим телом.
– А мы с Зыковым собирались сегодня на обед заскочить, – сказал Максим.
– Почему не заскочили? – с добродушной обидой спросила она.
– На камеру нарвались. Я за стоп-линию заехал. А это восемьсот рублей штрафа. Разбираться ездили.
– Разобрались?
– Все хорошо, прекрасная маркиза, – с усмешкой проговорил Максим.
– Я тебя не поняла.
– За исключеньем пустяка. Кобыла околела.
– У тебя сломалась машина?
– Нет, Серба застрелили. А потом наша клумба сгорела. Теперь и конюшня может полыхнуть. После того как Вильям на свободу выйдет.
– А его выпустят, да? – спросила Рита и нахмурилась.
– Я же говорю, кобыла околела. Когда Серб из казино возвращался, к нему в машину села какая-то прекрасная маркиза. Он ее на дороге подобрал. Камера это сняла.
– Прекрасная маркиза?.. Это ты про кого?
– Это я вообще. Есть одна красотка, думали на нее, а она, похоже, не при делах.
– А кто при делах? Если честно, я тебя не совсем понимаю.
– Серба женщина застрелила. В короткой юбке, на шпильках и в парике. Это все, что мы о ней знаем. Еще она изображала из себя пьяную.
– Именно изображала?
– Это профессиональный киллер. Она не вышла бы на дело подшофе.
– Не знаю, наверное. А почему ты назвал прекрасной маркизой меня? – с шутливым возмущением спросила Рита.
– Потому что ты и есть прекрасная маркиза. Если твой дом вдруг сгорит, то я Вильяма своими руками!.. – Максим сделал движение, каким петуху скручивают голову.
– Это не мой дом, а наш. Если ты хочешь, конечно.
– Хочу. А куда мне теперь деваться? Я выпустил джинна из бутылки. Мне надо тебя защищать.
– У тебя есть оружие. – Одной рукой Рита обняла Максима за шею, пальцами другой коснулась рукояти пистолета, вставленного в кобуру под мышкой.
– Оно даже стреляет.
– Да? – Она взялась за рукоять, потянула пистолет на себя.
Кобура не имела блокирующего клапана, но нужно было приложить силу, чтобы вынуть из нее оружие. Видимо, Рите ее не хватило. Или она просто решила, что пистолет сидит в кобуре мертво.
Максим вынул ПМ, выщелкнул обойму, передернул затвор. Патрон вылетел из пистолета, кувыркнулся в воздухе, упал на стол, стукнулся о кончик вилки.
– Ой!
– Патрон в стволе оставался.
– Ага!.. – Вряд ли она поняла, о чем шла речь, но вид у нее был как у знатока.
– Если вдруг что, достаешь ствол и трах-бах!..
Рита взяла у Максима пистолет, неловко положила его на стол и сказала:
– Ты поужинай, а я пока ванну приготовлю. – Она поспешила в ванную комнату, на пистолет даже не глянула.
Не бабское это дело, оружием забавляться. Для баловства есть кое-что другое.
Вильям уже засыпал, когда в камере вдруг загорелся яркий свет.
– Эй, что за беспредел? – крикнул он.
Отбой уже объявлен. В камере должна гореть только ночная лампочка, а тут свет на всю врубили.
Дверь открылась.
– Проходим!
В камеру, настороженно зыркая по сторонам, вошел вислозадый толстяк в крупных роговых очках. Свернутый матрас он держал в двух руках, как это делают доходяги. Нормальный мужик должен удерживать скатку одной левой, а в правой нести хабар. Этот пустой, без сумки. Зато на щеке красовалась глубокая царапина.
– Ты кто такой?
– Леонид Сергеевич, – ответил толстяк, укладывая матрас на пустую шконку.
– Первоходок? – Вильям сел, широко раздвинул ноги.
– В смысле, новичок?.. Да, я в первый раз.
– В общую хату ты, я так понял, уже заезжал? – Вильям провел рукой по своей щеке, намекая на царапину.
– Ну да, заезжал.
– Леонидом Сергеевичем назвался?
– Да, Леонидом Сергеевичем, – усаживаясь на кровать, нервно проговорил новичок.
– Ты дурак?
– Простите, что?
– Если тебе репу за Леонида Сергеевича начистили, зачем повторяешься? Леньчик ты, понял?
– Хорошо.
– Твой номер шестой. Кто тебе присесть разрешил?
– А что, нельзя? – поднимаясь, спросил Леньчик.
– Ты в натуре тупой. Тебя случайно Ленчиком не назвали. Был Леньчиком, а стал Ленчиком. Тут это запросто.
– Леньчик, Ленчик…
– Не видишь разницы? Леньчик – это еще мужик. А Ленчик – это уже девочка. Тебе не объяснили?
– Нет.
– А девочкой не делали?
– Они хотели. – Глаза у Леньчика заслезились. – Но я стал кричать. Меня сюда перевели.
– А хабар твой где?
– Сумка? Она там осталась. – Толстяк хлюпнул носом.
– Ты еще расплачься, Ленчик. Хорошо, что не успели. Но ты все равно ко мне не прикасайся. Даже не дыши на меня.
– Да, не буду. А почему?
– Ты точно придурок лагерный. Спать ложись, завтра объясню.
В камере погас свет, и Вильям лег на шконку. Леньчик расправлял матрас и шумно сопел.
– Заглохни! А то все дырки, на, зашью!
Леньчик затаил дыхание, расстелился, осторожно лег и затих, но спустя какое-то время зашевелился. Вильям открыл глаза и увидел, как тот достал из кармана предмет, похожий на шприц. Вот те на!
Вильям вскочил со шконки, схватил толстяка за руку, локтем ударил его в челюсть и выдернул шприц.
Маленький, таким обычно инсулин колют.
– Ты что, диабетик?
– Да. – Толстяк кое-как сдержал рыдания и хлюпнул носом.
– Сдохнуть боишься?
– У меня жена, дети. Кто-то должен их кормить.
– Сейчас заплачу. А что, менты разрешили эту херь пронести? – рассматривая шприц, спросил Вильям.
– У меня показания, мне позволили.
– Живи, если так. – Вильям вернул ему шприц, шагнул к шконке и скорее чутьем, чем зрением уловил опасное движение.
Леньчик резко повел рукой в его сторону. Если бы Вильям не отскочил, то иголка вонзилась бы ему в ногу. Он ударил толстяка по руке, шприц упал на пол.
– Ну ты и гнида! – заорал Вильям и ударил толстяка кулаком в физиономию.
Он хотел разбить стекло в очках, которое могло выколоть ему глаз. Но Леньчик вдруг перехватил его руку и врезал ему подушкой ладони в подбородок. Удар оказался настолько сильным, что Вильям отлетел к своей шконке.
Толстяк не позволил ему оправиться, резво вскочил, лихо набросился на Вильяма и ударил его локтем в солнечное сплетение. Мощный разгон, большой вес и точное попадание сделали свое дело. Вильям врезался в стену и упал на пол. В голове с жужжащим гулом крутилась карусель, перед глазами расплывались, покачиваясь, розовые круги, но все-таки он увидел, как толстяк поднимает с пола шприц. А там точно не инсулин.
Вильям закрыл глаза, изображая обморок. Когда киллер склонился над ним, он ударил его по руке, в которой находился шприц, быстро поднялся и кулаком приложил в коленку. На этот раз Вильям знал, с кем имеет дело, поэтому действовал в полную силу.
Он смог блокировать встречную атаку и занять положение, удобное для боя. Из этой стойки Вильям Леньчика и ударил. Кулак врезался точно в нос, под углом, снизу вверх.
Леньчик упал на шконку. Вильям, пользуясь моментом, смахнул с пола шприц. Но толстяк не думал сдаваться. Он попытался встать, чтобы дать отпор. Вильям замахнулся одной рукой, но иглу в живот вогнал другой. Леньчик взвыл и вдруг снова превратился в то ничтожество, которое только что чуть ли не на карачках вползало в камеру.
– Сдохни, сука!
Толстяк рухнул на койку, дернулся, вытянул ноги и затих. Вильям уложил его вдоль шконки, впихнул в руку шприц и вернулся на свое место.
Утро началось с приятного пробуждения. На завтрак Рита приготовила фирменные блинчики с ветчиной и сыром. Всю дорогу от дома до службы горел зеленый свет. Поэтому и настроение у капитана было отличное.
Даже вызов к Танакову не огорчил его. Игорь Андреевич еще тот фрукт, но Максим ничего плохого не сделал. В конце концов, он же не зеленый юнец, которого можно шпынять почем зря.
Танаков мял в пальцах рук сигарету.
– Ну и чего ты, Юрьев, добился? – с кислотной насмешкой спросил он.
– Пока ничего. Но я бьюсь. За правду.
– За какую правду? Вильяма на свободу вытащить? Это, по-твоему, правда?
– Я его на свободу не вытаскивал. Мне велели подключиться к этому делу, я так и сделал.
– Лучше бы ты к розетке подключился.
– Можно выйти? – Максим глянул на дверь.
– Зачем?
– Посмеяться. А то неудобно как-то здесь по полу кататься. Да и забрызгаю весь кабинет, если живот надорву.
– Фиглярничаешь?
– Чего вы от меня хотите? – резко спросил Максим.
– Уже ничего. Просто скажу, что зря ты за Вильяма старался.
– Я согласен. Дальше что?
– На Вильяма сегодня ночью покушались, убить хотели.
– И что? – Максим заинтригованно повел бровью.
– Этого гада никакая пуля не берет, – ответил Танаков.
– Выжил?
– Вполне. Еще и киллера убил.
– Вот за это и сядет.
– Поверь, Вильям выкрутится и выйдет на свободу. А что это значит?
– Я его не боюсь.
– Хороший ответ, – сказал Танаков. – На плохой вопрос. Зачем ты ему помог? Поверь, он этого не оценит. Коктейль Молотова был? Будет еще и коктейль Менделеева. Сядешь в машину, а она вдруг на куски!..
– Лучше бы я Дьяку помог выкрутиться. Он бы меня не больно зарезал. – Максим криво усмехнулся.
– Дьяк – это противовес. Хотим мы того или нет, а без него не обойтись. Как думаешь, кто Вильяма заказал?
– Дьяк.
– Он здесь. Малява дальше нас не прошла. Может, Острый?
– Я так понимаю, вопрос риторический.
– Если Острый, то Вильям ему этого не простит. Да и с Дьяка он не слезет. Ты должен понимать, о чем я говорю.
– Будет кровь?
– Вот и я о том же. Беды начнутся с Дьяка. Он у нас, да. Но ведь ты догадываешься, что с ним здесь может приключиться. – Танаков глазами показал в сторону, в которой находился кабинет Анисимова.
Очень интересный расклад сложился в отделе. Начальник стоял за бандитов, его заместитель – за воров. Судя по всему, конфликт интересов входил в острую фазу.
Но у капитана совершенно не было желания влезать в зазор между разнополярными электродами. Пусть Танаков не перетягивает его на свою сторону. Максим не уважал его, да и точка.
– Переведите Дьяка в следственный изолятор. Там он будет как рыба в воде.
– Так ведь ему обвинение не предъявили. – Танаков пристально посмотрел на Максима.
Если Дьяку не предъявили обвинение, то уже сегодня он должен быть на свободе. Танаков ставил Максима перед фактом, но интересовался его мнением. Разве мог так вести себя начальник, достойный уважения?
– В дурдом его нужно. Голову подлечить.
– Он уже прошел курс лечения.
– Интересное дело. Вильяма я должен бояться, а этого отморозка – нет.
– Дьяк не отморозок, – заявил Танаков.
– Делайте что хотите. – Максим поднялся, без спроса направился к двери, остановился рядом с ней и проговорил: – Но если он попадется мне на пути, то я его пристрелю.
Да, это была красивая фраза из крутого боевика. Но Максим действительно чувствовал в себе решимость привести угрозу в исполнение. Да и с Вильямом он церемониться не станет.
Шипунов вел дело об убийстве Серба. Смерть заключенного его мало волновала, но вопросы по этому поводу он задавал. Вильям отвечал на них.
– Что-то я не пойму, начальник. У этого чудилы сахарный диабет. Ему разрешили принести в камеру шприц. Он сделал себе укол и сдох. Я-то тут при чем?
– У Клюшникова на теле следы побоев.
– А почему его ко мне в камеру перевели? Может, бедолагу сперва где-то на другой хате отмудохали?
– Контролер слышал шум в камере.
– Да? А почему не зашел, не посмотрел. Вдруг там кто-то кого-то убивал?
– Кто? Кого?
– Угадай. Ты, начальник, меня в эту хату определил, хотел, чтобы я оттуда не вышел, да? – Вильям упер в следователя острый взгляд.
– Я ничего такого не хотел, – сказал Шипунов и побледнел.
– Тогда какого хрена в это дело лезешь? Здесь свое следствие, пусть оно со жмуром разбирается.
– Я пришел по делу. Меня попросили, я согласился.
– По какому делу? Я тебе все рассказал. Больше ни слова не услышишь. Достал!
Вильям всерьез вознамерился взять тюрьму под свой полный контроль. У него есть деньги, связи, люди, которые могут решать мокрые вопросы. Главное, покрепче нажать да посильнее дернуть. Будет непросто, но Вильям справится. Или он сделает тюрьму, или она – его.
– Открылись новые обстоятельства. Есть основания предполагать, что вы, Вильям Андреевич, невиновны.
– Так!
Еще вчера Вильям чувствовал себя стариком, а сейчас стал вдруг молодым пацаном, каким был, когда впервые вышел на свободу. Его встречала братва, были баня, девочки. Они тогда замутили такую оргию!..
– В Серба стреляла женщина. Она вышла из его машины на улице Февральской революции. Там все и случилось.
– Кто такая?
Вильям уже пережил острую фазу радости, настроился на свободу. Теперь ему нужно было знать, какая падла его подставила.
– Было предположение, что это Валерия Мятлева. Но, по всей видимости, в момент преступления она находилась в вашей квартире на улице Щорса.
– Там она и находилась.
– А вы в этот момент ехали домой?
– Да, ехал.
– На пути вам попался автомобиль Южина.
– Не попался. Просто мимо проехал.
– Может, вы видели, кто находился в машине?
– А вы не в курсе, что у Серба наглухо тонированный салон?
– Да, но в машине могло быть опущено стекло.
– Опущенные в машине были, не вопрос. Но все стекла оставались на своих местах.
– Так, ладно. – Шипунов заглянул в свои записи, перевел дух и продолжил: – Допустим, вы не имеете отношения к убийству Южина…
– Не надо ничего допускать. Меня реально подставили.
– Как вы можете объяснить, что на обойме пистолета были отпечатки ваших пальцев?
– Один отпечаток. Кто-то приложил обойму к моему пальцу.
– Кто?
– А с кем я мог надраться до беспамятства?
Вильям покачал головой. Он давно уже не напивался до чертиков.
– Еще я мог спать. Очень крепко.
– С кем?
– С Лерой я не спал. А вот с Марго, это да.
– Она могла припечатать ваш палец к обойме и убить Серба?
– Мягкая она для этого. Но характер есть. Вон как в Юрьева вцепилась, не отодрать. Да и не такая уж простая, какой кажется. Сам знаешь, в каких условиях проститутки работают. – Вильям щелкнул зажигалкой, закурил, откинулся на стуле.
– А ваша жена не могла снять пальчик?
– Кто?! Софи?.. Да она мухи не обидит! И стрекозу стрекозлом не назовет.
– Я же не говорю, что она сама убивала. Может, у нее сообщники есть.
– Сообщники?!.. Не смешите мои нары!..
С Софи он познакомился в ночном клубе, куда она пришла под надзором своего старшего брата. Рома ревностно оберегал ее от половых разбойников, от Вильяма пытался оградить. Тому пришлось даже поговорить с ним по-мужски. Замуж она девочкой вышла.
Нет, Софи у него святая невинность. Она любила Вильяма и не могла желать ему смерти. Брат Рома ее уже не ревновал. Ему не было смысла убивать Вильяма. Более того, он молиться на него должен. Вильям устроил его заместителем директора фирмы, которая занимается уборкой снега и поливом улиц. Со временем Рома возглавит эту контору, а там и дальше пойдет.
– Как пистолет мог попасть к вам в квартиру? У кого были ключи от нее?
– Лера могла снять слепки.
– У вашей жены были ключи от этой квартиры?
– Нет. Но в доме были.
– А у Маргариты Кустовициной они имелись?
– У Марго? Когда-то были. Она одно время там жила. Пока ее дом строился.
– На ваши деньги?
– Нет, на ее.
– Дом не из дешевых.
– Так она сколько лет в сексуальной элите отпахала. Думаешь, по три бакса за услуги брала?
– Не думаю. – Шипунов нахмурил брови, пытаясь скрыть смущение.
– Нормально она там зарабатывала.
– У кого еще были ключи от квартиры?
– Они есть у меня. Я очень хочу туда попасть. Помыться, побриться. Может, еще что. Когда меня отпустят?
– Сегодня и выйдете, – сказал Шипунов. – Но сначала вы должны ответить на некоторые вопросы. Думаю, это для вашей же пользы.
Вильям кивнул. Он согласен был еще немного попыхтеть, если наградой за это будет свобода. Он первым делом отправится к родной жене. Надо будет задать ей пару вопросов. После бурных и продолжительных оваций в честь его освобождения. Ну а потом Вильям возьмется за дело. Ему нужно будет разобраться со всеми, кто выступал против него.
Ему казалось, что Рита кого-то убила. Столько вины было в ее взгляде.
– Извини, голубцы еще не готовы!.. Я не думала, что ты вернешься так рано.
– Голубцы – это очень серьезно. Если бы ты любовника в шкафу спрятала, я бы понял. А голубцы!.. Нет тебе прощения!
– Да и любовника в шкафу у меня нет. Там одни скелеты.
– Пусть там и остаются. А мне подай себя.
– Ты сегодня рано. Я так счастлива. Или ты уйдешь? – спохватилась она.
– Уйду. Завтра. На ночь.
Завтра у Максима первое дежурство, а сегодня его отпустили пораньше. Возможно, Танаков не хотел, чтобы он хотя бы случайно пересекся с Дьяком, который нынче выходил на свободу.
– А сегодня у меня только одно дело. Задержание.
– Кого ты будешь задерживать?
– Тебя.
– Меня?! – Рита напряженно улыбнулась.
Максим шутил, она это понимала, но все равно всполошилась. А вдруг у него шарики за ролики заскочили? Вряд ли она чувствовала за собой какую-то вину.
– Задержу, уложу и допрошу с пристрастием. Тебе понравится, обещаю.
– Тогда, может, водочки? – Она приблизила указательный палец к большому.
Пока Максим принимал душ, Рита закончила с ужином, подала на стол.
– А допрос с пристрастием это как? – озадаченно спросила она.
– А ты не поняла? – усаживаясь за стол, спросил Максим.
– Поняла. Но не сразу. Надеюсь, вы не задержали ту женщину, которая стреляла в Серба? – скорее в шутку, чем всерьез спросила она.
– Не задержали. Мы еще не знаем, красивая она или нет. Если да, обязательно отловим.
– И допросите?
– Допросит Зыков. Он у нас парень холостой, ему можно.
– А если не красивая?
– Это уже без разницы.
– Почему?
– Ну, во-первых, Зыкову все равно, лишь бы шевелилось. Во-вторых, есть версия, что женщины этой уже нет на свете. Зачистили ее.
– Только версия или труп есть?
– Может, и так. Но мы его не ищем. Пусть этим убойщики занимаются. А мы в сторонке постоим.
– А Вильям?
– Он свои проблемы станет решать. Его должны выпустить. Или уже…
– Надеюсь, он к нам не сунется?
– Поверь, ему сейчас не до нас.
– Боюсь я за тебя. – Рита глянула на него с нежностью и тревогой.
– А я за тебя.
– Правда?
Рита очень хотела, чтобы он беспокоился, переживал за нее.
Охранник на воротах удивленно посмотрел на Вильяма. Вид у него был как у человека, которому явилось привидение.
– Рома здесь? – спросил Вильям, глянув на знакомую машину.
– Да, подъехал, – сказал охранник. – Я звоню Софье Владиславовне?
Вильям приложил палец к губам и направился к дому. Он не предупредил Софи о своем появлении, поэтому свалился как снег на голову. И ей, и Роме.
Они лежали в его постели, отдыхали после траха. В этом изнеможении Вильям их и застал.
– Я, наверное, не так все понял? – стараясь сохранять спокойствие, спросил он.
Софи в ужасе залезла под простыню. Рома как ужаленный вскочил с кровати, закрылся подушкой, забился в дальний угол спальни.
– Ничего не было! – запоздало соврал он.
Рома занимался боксом, был кандидатом в мастера, но Вильяма это ничуть не смущало. Он собирался забить этого урода до смерти. Кулаками.
– Ничего и не будет. Я тебя всего лишь убью, – сказал Вильям, снимая очки.
Он обогнул кровать, но до Ромы дотянуться не смог. Тот зайцем перескочил через постель, схватил брюки и выбежал из комнаты, потом из дома. Машиной этот умник воспользоваться не смог, потому что ключи оставил в спальне.
Тупорылый охранник даже не догадался задержать Рому. Но Вильям пока не стал его увольнять. Так уж получилось, что с ним не было ни водителей, ни телохранителей. Он решил не афишировать свое освобождение, а к дому его подвез Шипунов.
Софи все еще лежала под простыней, но уже в халате. Как будто так и было.
– Я тебя под этой простыней и похороню. Но без ничего. В чем извращалась, в том и закопаю. – Вильям скривился от омерзения и от чувства беспомощности.
Софи трахнулась со своим братом, а он даже не мог ее убить. Сначала нужно было разобраться с Ромой. Этот ублюдок голышом выскочил на улицу. Наверняка это видели все встречные и поперечные. Могут узнать и менты. Тогда возникнет вопрос, что стало с Софи?.. Нет, Вильям не мог ее грохнуть прямо сейчас.
Но Софи не знала о его сомнениях и приняла угрозу за чистую монету. Она закрыла глаза и вздрогнула. Еще чуть-чуть, и невинная овечка заплачет.
– С родным братом только последняя тварь спит.
– Рома мне не родной. Мы сводные.
– Да ну!
– Мы сами об этом не сразу узнали.
– А как узнали, так и понеслось, да?
Софи ничего не сказала, но из глаз ее хлынули слезы.
– А подставили меня зачем? – Вильям сел в кресло, достал сигарету.
Обычно он не курил здесь, но сейчас ему уже было все равно. Жены у него больше не имелось. Вильям мог делать в своем доме все что угодно.
– Кто тебя подставил? – Софи открыла глаза, повернулась к нему.
– Ты и твой братец. Ты ствол на Щорса отнесла?
– Какой ствол?!
– Из которого Серба убили.
– Я ничего не знаю! – Софи очумело посмотрела на него.
– А ключ брату давала?
– Нет.
– А обойму в руку мне зачем сунула?
– Какую обойму? – Софи действительно ничего не понимала.
– Жить хочешь?
– Да.
– Сдашь Рому и будешь жить. Я серьезно. – Для убедительности Вильям приложил руку к груди.
– Но я ничего не знаю!
– А я тебе скажу. Твой брат убил Серба, а подставил меня.
– Я не знала! – ужаснулась она.
Вильям внимательно смотрел на жену, теперь уже бывшую. Ведь она не врала. Но так и замуж вроде как девочкой выходила. Но сейчас, после братских сношений с Ромой, нельзя ей верить.
– Пойду скажу, чтобы яму для тебя вырыли. Думай, пока есть время.
Вильям вышел из комнаты, спустился в холл, сел на диван, снова щелкнул зажигалкой.
«А если я всего лишь хочу верить в то, что Серба заказал Рома, желаю отвести подозрения от Дьяка и Острого, воевать с которыми у меня нет особого желания? Может, мне нужно отказаться от мысли о том, что Дьяк собирался грохнуть меня на тюрьме? О том, что Острый заслал ко мне в камеру толстяка-киллера?..
Нет, эти твари не должны уйти от возмездия. Я им отомщу, или об меня будут вытирать ноги все, кому не лень. Начиная с Юрьева».
