Глава 20
К морю

После порогов плавание по Днепру иначе как вольготным не назовёшь. Широкая спокойная река несла свои воды мимо бескрайних степей в Чёрное море. Веслами почти не работали, из обязанностей – только дежурства по ночам. И погода стояла по-осеннему отличная. Было так здорово скинуть одежду да проплыть пару сотен метров в парной водичке, что, собственно, обережники и делали, правда не отплывая от ладьи и загорая на ней же. Печенеги хоть не тревожили, но опасаться их стоило.

Ближе к устью Днепр разлился на множество рукавов, по одному из них караван добрался до небольшого, но крепкого городка, стоящего в уютной бухточке. Назывался городок – Олешье.

В нём в кремль посадника и пригласил княжий сотник всю ватагу Воислава, для напутственных слов, так сказать. Сотник, дядька среднего возраста, выглядел довольно устало, что неудивительно после такого похода, но поприветствовал всех уважительно, предложил испить мёду и только потом перешёл к делу.

– Видел я, Воислав, твоих людей в бою и тебя самого. Что ж, одобряю я выбор князя, такие воины Руси пригодятся. Ведомо мне, поручение у тебя важное, какое, спрашивать не буду, не моё дело, но людей по воле князя дам. Самых лучших. Отрок, позови Дровина и Айлада.

Юноша в кольчуге вскоре привёл двух воинов. Выглядели они как надо, пускай и без доспеха, который наверняка лежит, хорошо смазанный, в сумах за спиной. Отменная мускулатура заметна даже сквозь рубахи, взгляд матёрых воинов. Дровин, словенин, имел крупный мясистый нос и носил круглую русую бородку. Айлад, варяг, – скуластый, с выступающими бровями, точно скандинавской крови.

– Вот смотри, какие воины, в самом деле лучшие. Дал бы и больше, но сам понимаешь: каждый человек на счету. Ещё деньги, серебро на коней, которое князь велел передать, если все благополучно пороги пройдёте. Лошадки-то на Дунае подешевле будут, – сотник маслено улыбнулся. – Если что ещё нужно, говори, помогу, чем смогу. Припасом, стрелами.

– Да. Клек.

– Послушай, воевода, у тебя в войске есть гридень, Слобудом зовут. У него есть конь, раньше он под моим седлом ходил, а теперь у твоего воина. Разреши мне с ним поговорить об этом коне, чтобы он продал мне его. Любые деньги не пожалею, так и скажи ему.

– Знаю я того гридня. В Ирии он, убили печенеги на Ненасыти. А конь… Добро, покупай, если признает. Я его коня видел – настоящий зверь.

– Признает, ты не переживай. И о Слобуде, о коне его и подвигах не забуду. Закажу Баяну – весь Киев о нём петь будет.

– Добро. Выпьем тогда, други, за наших братьев, чтобы им в Ирии хорошо было!

И все подняли кубки, включая Дровина и Айлада, и почтили память погибшего воина.

– Мал, неси братину, – после этого приказал Воислав. Обережник стрелой метнулся выполнять приказ. Наступил важный момент.

Братину наполнили мёдом, сначала отдали её сотнику, тот отпил, передал «новобранцам» обережной ватаги. Первым её в руки взял Айлад.

– Клянусь служить тебе, пока мы не вернёмся из земли Булгарской на Русь, биться за тебя, идти куда скажешь, если от всего этого не будет вреда моему князю, пусть Перун услышит мои слова, – произнёс варяг, коснулся рукой усов, сердца и рукояти меча. Отпил и отдал чашу Дровину.

– Клянусь быть верным тебе в походе, исполнять всё, что скажешь, если это будет не во вред князю Киевскому, да накажет меня Хорс и Велес, если отступлюсь от своего слова, – он тоже сделал глоток, вернул братину Воиславу.

– Да будет так, пусть каждый из нас сражается за своего брата по скамье, как за родича, и так будет, пока мы не исполним поручение князя или не вернёмся в Киев, – батька, пригубив, отдал чашу Вуефасту, и она пошла из рук в руки обережников, строго по старшинству. Мал, отпивший последним, отдал братину Воиславу.

– Боги увидели нас! – рыкнул тот на весь зал.

– Свидетельствую! – пророкотал сотник не хуже.

Всё, теперь Айлад и Дровин стали людьми Воислава, а у Данилы появилось на два брата по скамье больше. Он улыбался про себя, осознавая, какой сильной стала дружина Воислава за этот год, и не только благодаря подкреплению. Но парней им подослали крутых, ничего не скажешь. Айлад сел к варягам, а Дровин, так получилось, рядом с Молодцовым, и тот мог его получше рассмотреть: взгляд суровый, но не садистский, лицо загорелое, а лоб белый из-за шлема, на большом пальце мозоль от кольца, которым тетиву натягивают. Знать, немало помотался по степи в это лето.

– Ну что, други, выпьем за будущий поход, чтобы боги вам послали удачу! – не унимался сотник. Выпили, закусили. – А назавтра с утреца съездим на охоту, у нас под городищем туров степных видели, вот их взять на рогатину то ещё удовольствие!

– Нам мешкать недосуг, отплывать надо, – напомнил Воислав.

– Пустое, успеете ещё. Всё равно караван отдыхает пока, подтягивается, а выходить лучше всем вместе из устья. На море тоже волки встречаются, не хуже печенегов, а потом уж море вольное, как боги решат. Тем более обережников своих всех вместе проверить в седле нужно, добрая охота для этого самое то.

– Верные слова, будь по-твоему, но через день мы выходим в море со всем караваном или нет, – отрезал батька.

– Пойдёте со всеми, не беспокойся, ну а теперь давай лучше кубки подними, чтоб всех печенегов вши сожрали, осталась только пара сотен нам сабли смазать.

Княжья дружина перепилась крепко – релакс после тяжёлого перехода, но с восходом солнца почти все были уже на ногах. Крепкие ребята, ну и ещё всем хотелось размять ноги на твёрдой земле или на коне. Седло Даниле выдали со всей упряжью, лошадь тоже: серую мохноухую, главное – опять спокойную и невысокую.

– Ну что, Даниил, не опозоришься-то перед дружинниками, может, тебе это… больным сказаться, – ехидно поинтересовался Клек.

– Сам ты больной, на голову ушибленный… чистый берсерк, – ответил Данила.

Всунул ногу в стремя, оттолкнулся… блин, а со стременами реально удобнее в седле сидеть.

Конёк его удивление проигнорировал, ему, похоже, на всё было по фиг, кроме свежей травы в яслях, бедолага, ещё не знает, с кем связался. Выезжал из конюшни Данила с таким же трепетом, с каким полный чайник первый раз покидает стоянку автошколы, но живой конь отличается от железного тем, что у него имеются мозги и побольше, чем у некоторых выпускников автошкол. Так что «выезд с парковки» прошёл без проблем, хотя, разумеется, то, как сидел на лошади Даниил, не укрылось ни от дружинников, ни от обережников, но никто не стал шутить или делать замечания, включая Айлада с Дровином. Последние двое, кстати, смогли изрядно удивить Молодцова: когда охотники уже собирались выезжать из крепости, они вытащили из чехлов какие-то длинные кривые палки. Данила начал гадать, зачем они им – зайцев, что ли, на бегу сшибать? Потом обережники упёрли эти палки в луки сёдел, поднатужились, согнули, накинули тетиву, и у них в руках оказались сложносоставные луки дельтовидной формы, хорошо знакомые Молодцову по множеству описаний и реконструкций в исторических книгах. У остальных дружинников луки просто уже были снаряжены. Не, ну фига себе, какой же натяг должен быть у этаких упругих конструкций.

У обережной ватаги были свои луки, но северные, охотничьи, на зверя или викингу пониже щита в бедро стрелу послать, а тут оружие поставлено против брони, за сотню шагов стрелы кидать. Луки эти были единственное, в чём «новобранцы» превосходили остальных обережников, у варягов и Скорохвата доспехи так и вовсе чуток получше были.

Вся охотничья партия весёлой кавалькадой направилась к рощице, куда вели следы туров, и стала брать её в оцепление. Впереди всей ватаги обережников гарцевал Клек на Грозомиле, у него с конём возникло полное взаимопонимание, и смотрелись они круто. Обережники не завидовали, не пытались обогнать, наоборот, гордились, знай наших! Воиславу объяснили, куда ему с его ватагой встать, чтобы встречать зверей, которых поднимут загонщики. Как гостям им выделили самое перспективное место. Вот радость-то.

Путь обережников пролегал мимо пересохших плавней, в которых шуршал камыш, Данила трясся в середине группы, но услышал неожиданный вопрос Шибриды, обращенный к Дровию:

– Брат! Поохотимся?!

– Давай, – ответил Айлад.

Шибрида засунул в рот пару пальцев и оглушительно свистнул.

Из камыша с громким хлопаньем поднялась стая уток. Дровин и Айлад хором вскинули луки с наложенными стрелами, проследили ими за стаей, оттянули тетиву так, что «рога» выгнулись к рукояти в центре, отпустили и… пошли, пошли лёгкие дальнобойные стрелы. Данила даже не пытался посчитать, на какую высоту и какое расстояние по дуге преодолели стрелы, да и не важно, главное, обе стрелы поразили свои цели, и утки по крутой спирали, отчаянно теребя крыльями, упали на землю. «Новобранцы» сами подъехали к ним, добили и спрятали в седельные сумки.

– Добрая уха будет под вечер! – сказал Ломята.

– А что, турьей печени не хочешь отведать? – улыбаясь, спросил Клек.

– Отведаешь ты, как же, разве только хвост от тура погрызёшь, – вмешался Скорохват. – Сотник точно для себя самое лучшее место оставил.

– Всё бы вам о жратве, – укорил Шибрида, – какая охота пропадает, сейчас бы сокола сюда, эх.

Молодцову, если честно, на охоту было по фиг, полуторачасовая поездка верхом стала его выматывать. Общую команду «стой» он встретил с облегчением, но слезть на землю ему не дали. Тура весом под тонну лучше встречать копьём на коне, а поскольку в ватаге Воислава было не так много всадников, способных на полном скаку остановить рогатиной животное весом под тонну, батька распределил их по отрядам обережников.

Данила попал в команду к Шибриде вместе с Жаворонком и Айладом. Главное удовольствие достанется старшему варягу, а остальные должны будут всячески ему помогать. У Данилы для этого имелись с собой три сулицы.

С дальней стороны рощи затрубили рога, потом послышался лай собак. Охота началась!

– Слушай, если сотник тура себе брать хочет, может, нам хоть кабан достанется или косуля? – поинтересовался Жаворонок.

– Если честно, мне по фигу, – ответил Данила, – лишь бы этот зверь съедобным оказался и побыстрее вся эта кутерьма кончилась.

Но как оказалось, Жаворонок как в воду глядел, кабан действительно был, но достался он как раз княжескому сотнику, а на обережников из кустов вылетело несколько центнеров ярости с острыми рогами. Издалека тур Молодцова не впечатлил: ну обычный бык, сильно на домашнего смахивает, только полохматее, наверное, это был тур-подросток, и поэтому он оказался очень злым и яростным.

Первым на него бросился Воислав, он твёрдо держался в седле, грамотно направил копьё, но лошадь в последний момент испугалась, шарахнулась от быка и поплатилась за это жизнью. Рога тура поддели оплошавшее животное, опрокинули вместе со всадником. Вовремя подоспел Вуефаст, рубанул секирой на полном скаку по торчащему крестцу, отвлекая от Воислава. Тур с рыком, достойным льва, развернулся, погнался за новым противником, сзади его с трудом настигали бойцы отряда Скорохвата, а вот лошадь Вуефаста легко уходила от преследователя.

Шибрида по весь опор мчался навстречу, Данила и остальные за ним.

– Отойди, старший, а ты, Клек, не лезь, – успел крикнуть варяг.

Вуефаст идеально вовремя отвёл свою лошадь на тура, чуть сбоку вылетел Шибрида и… то ли варяг промахнулся с ударом, то ли бык сам отвернул, но рогатина варяга взлетела вверх, а тур пронёсся дальше. Данила лишь увидел красные рога и коричневый бок, пронёсшийся мимо.

– Ага! – радостно закричал Клек. – Грозомил дай, аууу!

И следующим погнал на быка, издавая волчий вой. Данила, не без труда развернув коня, отлично видел Клека, в сверкающей броне, и Грозомил с такой же сверкающей шерстью, под которой при каждом движении переливались мускулы. Он скакал, не думая останавливаться, может надеясь одной свой мощью побороть тура. Наверное, от этого зрелища или от варяжского воя тур вдруг решил уклониться от столкновения. Затормозил всеми четырьмя копытами и юркнул в сторону. Клек успел нанести удар, но рогатина пришла в бок неглубоко и вырвалась, когда тур рванул дальше. В степь!

Тут уж в него полетели стрелы и сулицы нещадно. Так вышло, что Данила ближе всех оказался к удиравшему быку и, несмотря на свои скромные таланты наездника, быстрее всех его настигал. В крови забурлил азарт! А что, если ему взять тура?! У батьки не получилось, у Клека с Шибридой тоже, а у него получится. Вот это круто!

То, что Молодцову, была по фигу охота, забылось вмиг, он пришпорил своего коня и стал быстрее нагонять тура.

Встал вопрос: а что делать, когда нагонит окончательно?

Данила, держась одной рукой за повод, привстал на стременах, во второй была сулица. Ух ты, впервые попробовал встать на стремена и получилось! Ощущения были… острые! Как будто во время бешеного спуска на велике убрал одну руку с руля, только велик не подпрыгивает от скачков в галопе.

Спина тура, окровавленная и истыканная стрелами, дёргалась уже метрах в пяти. Данила замахнулся сулицей, метнул. Копьё, описав дугу, вонзилось в эту спину, крепко, на всё железко, но тур лишь замычал и вроде ещё прибавил бега.

Данила потянулся за вторым копьём и тогда увидел росчерк перед глазами. Затем с другого бока ещё одна стрела с треском пронзила шкуру быка. Дровин и Айлад! Они уверенно догоняли Молодцова вместе с туром. Натянули луки, всадили ещё по одной стреле, на этот раз меж рёбер быку. Тот запнулся в ногах и ткнулся башкой в землю. Данила еле отвернул, чтобы не нарваться на него.

Их стали догонять остальные обережники, брать в кольцо тура. Первым подоспел Клек, хотя Грозомил был дальше от добычи, за ним остальные со свистом и гиканьем, чисто кочевники. Воислав сидел в седле, уступленным Будимом, сам новгородец трясся сзади на спине лошади. А тур уже стоял на ногах и не думал падать. Башка наклонена, глаза красные, он издавал утробный вибрирующий рёв, от которого внутри делалось неприятно.

«Новобранцы»-обережники спрятали луки в чехлы, хотя даже Молодцову было понятно, что им не составит труда добить животное, но они уступили честь и главное удовольствие гостям, ну и старшим товарищам.

– Батька, позволь всё-таки мне? – попросил Клек.

Воислав кивнул, никто не стал возражать, всем хотелось посмотреть на достойное завершение охоты. Обережники разъехались подальше в круг, давая простор для последней схватки.

– Ну, зверь, давай на меня, – крикнул Клек и ударил шпорами.

Тур будто понял всё, ринулся на врага. Два удара сердца, и оба они столкнулись, замерли в напряжении. Клек вогнал рогатину точно пониже холки. Тур сначала грозно заревел, попытался продвинуться вперёд, достать рогами недруга, но без толку, он упал на колени. Клек тут же выпрыгнул из седла, кривым засапожным ножом чирканул по мохнатой шее так, что струя крови обдала его с головы до пояса.

Варяг повернулся ко всем, на лице дикая улыбка, усы набухли от крови, глаза шалые.

– Любо! – проревел он и завыл.

– Любо! – вторили ему остальные.

Пока обережники кричали и выли, Клек всё тем же ножом вскрыл брюхо животному, руками вырвал из чрева печень, впился в неё зубами. Выглядело это и жутко и маняще одновременно.

К этому моменту уже все покинули сёдла, кто-то осматривал добычу, кто-то просто переводил дух.

– Батька! – Клек протянул печень Воиславу.

Тот тоже отгрыз от неё изрядный кусок, а потом взял нож и оделил каждого из своей ватаги. Даниле достался изрядный кусок, который он слопал без остатка. Вкус оказался потрясающий, а может, это всё ещё бурлящий в крови адреналин влиял, но насыщенный кровью кусок сырого мяса просто сносил башку.

– На что, любо! – прокричал Данила. – За Клека и Воислава.

– За Клека и Воислава, – подхватили остальные.

В нашедшийся котелок из походных фляжек налили у кого что было, распили эту импровизированную братину прямо на туше тура.

– Да, а пусть теперь сотник охотится на кабанов! – сказал Скорохват.

– Ну, кабанья печень тоже вкусная, – заметил Дровин с иронией.

Все засмеялись.

– О, вот и гридни едут, – предупредил Жаворонок.

Кавалькада всадников быстро приближалась.

– Батька, – неожиданно спросил Шибрида, – а ведь лошадь жалко твою, как неудачно она под тобой понесла.

– Да уж, бывает, – ответил Воислав.

Сказано было тихо, но Данила на свою голову услышал и уловил скрытый в вопросе подтекст, так что у него закралось нехорошее предчувствие. Но тут подъехал сотник с гриднями, спешился, поздравил с удачной охотой, хотя вид у него в самом деле был недовольный. Пообещал из башки тура сделать чучело и вернуть на обратном пути из удачного похода, а что поход будет успешным после такой охоты, сомневаться не приходится. Обережники, довольные собой, переглянулись. Данила, глядя на счастливые лица друзей, перемазанные кровью (у него самого было такое же лицо), очень хотел согласиться с сотником, пусть он и не верил в приметы.

– Кто зверя взял-то? – спросил один из гридней.

– Ну, а кто же, один из лучших моих бойцов – Клек, – ответил Воислав, указав на варяга, похлопывающего шею коня.

Клек, просто лучившийся самодовольством, подвёл Грозомила к нему.

– Такие мы вот, обережники, батька, садись в моё седло, а я уж сам до города доберусь.

Воислав согласно кивнул, принял повод и прыгнул в седло, Грозомил и не подумал выказать недовольство, покорно ждал приказов всадника. Остальные обережники тоже запрыгнули в сёдла, Клек и Шибрида сели на одного коня и вместе с дружинниками поскакали к городу, оставив разделывать добычу псарям и следопытам.

Ветер гнал по небу белые облачка, и невероятно похожие, такие же белые, барашки стелились по воде. Данила, пользуясь свободным временем, стоял на носу, взглядом и разумом пытался охватить бесконечную голубую гладь. Он уже знал, что море только кажется гладким, на самом деле ветер гонит по нему мелкую рябь, которая и задаёт тон качке корабля, иной, нежели на речной воде. Олешье осталось далеко позади, как и Дикое Поле, а совсем рядом знакомый экипаж «Лебёдушки», Путята с приказчиками и друзья-обережники, увлечённые каждый своим делом. Вуефаст стоял за кормилом, а Воислав, погрузившись в думы, что-то рассматривал на пергаменте. Клек расчёсывал гриву Грозомилу, тот благодарно пофыркивал, варяг полностью взял на себя обязанности ухаживать за конём, в придачу к работе гребца. Надо сказать, справлялся он со всем на отлично. Айлад и Шибрида развлекались: играли в типичную варяжскую игру – швыряли друг в друга метательные ножи. Брошенный нож нужно было перехватить за колечко вместо рукояти и, не теряя скорости, метнуть обратно. Пока ни один из них нож не уронил. О случайной ране вовсе говорить не приходилось.

Скорохват, стоя возле мачты, в свой черёд, следил за парусом и погодой, в подчинении у него было ещё два матроса.

Дровин ухаживал за луком, это оружие требовало к себе куда больше внимания, чем меч или топор, но, похоже, гридню просто нравилось лелеять свой лук. Ломята аппетитно стачивал лепёшку, а Жаворонок работал с оружием: крутил «восьмёрку» секирой, вращая только кистью. Будим, сидя неподалёку от Данилы, ловко орудовал ножиком, вырезая из куска дерева фигурку коня с изумительной точностью. А Уж и Мал командовали над приказчиками, готовившими ужин.

Друзья-обережники, почти с каждым из них Молодцов накрепко сдружился и испытывал чувство сродни родственной дружбе. Это и называлось воинским братством. А «Лебёдушка» для этого братства была родным домом, ни больше и ни меньше. Вот почему и у викингов, и у варягов воины из одного хирда или дружины считаются родичами. А долгие и трудные плавания, боевые походы, сражения только укрепляли эту связь. Молодцов мог на слух определить, чем занимается кто-нибудь из обережников, какое у него настроение и, иногда, даже о чём он думает. Друзья отплачивали ему тем же и сейчас попусту не беспокоили.

«Лебёдушка», следуя княжьей воле, спешила к Дунаю, намного обогнав другие корабли. В гордом одиночестве она пересекала великое море. Даниле доводилось плавать на круизном лайнере, и это не шло ни в какое сравнение с плаванием в ладье. Когда ты сам работаешь веслом, ставишь парус или просто стоишь на палубе в качку, именно себя ощущаешь тем, кто пересекает бескрайнее море, будто твоя сила заставляет корабль неуклонно двигаться к цели. Отчасти так и было: стараниями Даниила Молодца, обережников, всей команды «Лебёдушка» пронзала это поразительное, невероятное, чудесное явление природы, под названием море.

Вот его, эту постоянно движущуюся могучую силу, Данила пытался осознать, понять, как к ней относиться, как с ней жить. Пока сравнение приходило одно: море оно пьянит… как женщина.

Теперь Данила понял варягов и их неистребимую, даже среди лесов и полей, любовь к морю. Разве можно перестать любить женщину?

Но мгновения любви кратки. Впереди, где-то за голубой дымкой, лежала разрозненная Булгария, которой ещё предстояло стать частью великой Империи. Обережники Воислава должны были преодолеть её и сыграть свою роль в истории, чтоб причудливые и невозможные узоры судьбы соединились в единственно возможном варианте.