78

Немногие офицеры полиции любят неизбежные при их роде занятий визиты в тюрьму. Особенно когда отправляться в это неприятное место приходится с большого похмелья. Кроме того, если полицейского угораздит нарваться на массовые беспорядки, нередко случающиеся в местах лишения свободы, ему будет грозить серьезная опасность. Копов заключенные ненавидят даже больше, чем надзирателей и педофилов.

Приблизительно такие мысли приходили в голову Гленну Брэнсону и Норману Поттингу, когда, сидя во французской полицейской машине, они въезжали через высокие ворота в огороженный проволочной сеткой двор центральной тюрьмы Сен-Кантен-Фалавье – города, располагающегося в ста шестидесяти пяти километрах от Парижа. Было всего семь утра. Утро выдалось холодное и дождливое.

Двум англичанам современное здание, лишенное каких бы то ни было декоративных элементов, показалось больше похожим на фабрику или завод, чем на тюрьму. Водитель, который ждал их возле отеля, был вполне приветлив и, несмотря на свой скудный английский, всю дорогу старался поддерживать разговор. Брэнсон и Поттинг же отвечали на своем еще более скудном французском. Впрочем, обоим было не до беседы – сказывались последствия бурно проведенного вечера.

Заранее зная, что встать придется с петухами, обоим следовало бы вести себя разумно и лечь спать пораньше. Вместо этого Брэнсон и Поттинг отправились в ресторан рядом с отелем, который очень рекомендовали французские коллеги, напились пива, потом заказали бутылку дешевого красного вина, а следом еще одну. Поттинг изливал душу, рассказывая, как горюет по невесте. Брэнсон же в ответ принялся вспоминать о своем неудачном браке и последующей гибели Эри. А когда вернулись в номер, за бутылкой коньяка засиделись глубоко за полночь. Причем градус откровенности достиг такой степени, что Поттинг признался – недавно у него диагностировали рак простаты, и теперь он нервничает из-за предстоящей операции.

Брэнсону оставалось только радоваться, что перед такими обильными возлияниями ему хватило ума плотно поужинать рыбным супом и стейком с жареной картошкой. Поттинг же решил отведать местных деликатесов и заказал улиток в чесночном соусе, а потом – то, что переводчик Гугл перевел как безобидные сосиски. Увы, Поттингу бы очень пригодилось предупреждение Роя Грейса насчет колбасы андуйет. Когда перед ним поставили тарелку, беднягу сразу затошнило от одного запаха. Но голод и алкоголь помогли преодолеть отвращение и доесть заказанное блюдо. Теперь же Поттинг горько за это расплачивался. Желудок крутило, будто барабанную сушилку.

Судя по тому немногому, что удалось понять из объяснений водителя, Брэнсону и Поттингу предстояло наблюдать, как три офицера из британского отдела экстрадиции забирают Эдварда Криспа из камеры в больничном крыле, куда его поместили из-за перелома руки, полученного на горнолыжном курорте. По этой же причине за процедурой передачи будет следить тюремный врач. Он же будет сопровождать Криспа в тюремном фургоне до ближайшего аэропорта, Лион-Сент-Экзюпери. Затем все представители британской стороны доставят Криспа в Англию на самолете «Бритиш эруэйз», вылетающем ровно в десять утра.

Оба британских детектива сосредоточенно жевали жвачку, чтобы отбить запах алкоголя. Выйдя из машины, они последовали за офицерами из отдела экстрадиции и надзирателем в черной форме и тяжелых ботинках. В руке тот сжимал связку ключей.

Вперед они продвигались, проходя через многочисленные двойные двери, которые сразу же запирали, стоило их миновать. До этого Гленну Брэнсону приходилось бывать только в мрачном викторианском здании тюрьмы в Льюисе. Эта же, хотя и находилась в современном строении, производила еще более неприятное впечатление – всюду перегородки, решетки и голые стены. Зато пахло в двух тюрьмах совершенно одинаково – чем-то затхлым.

Поттинг, бормотавший что-то насчет того, как сильно хочет в туалет, уныло тащился сзади. По обе стороны коридора тянулись ряды дверей. По мере приближения к камерам запахло сигаретами. Мужской голос крикнул что-то по-французски, но никто не отреагировал.

Наконец вся процессия остановилась перед одной из дверей. Прежде чем открыть ее, надзиратель заглянул в глазок, потом жестом предложил Брэнсону и Поттингу сделать то же самое.

Несмотря на мучительную головную боль, при виде неподвижной фигуры спящего мужчины на койке Гленн Брэнсон ощутил радостное волнение. Крисп лежал, отвернувшись к стене. Голову его почти полностью закрывало одеяло.

Тут в дальнем конце коридора показались еще два надзирателя. Первый повернулся к Брэнсону и Поттингу и сказал:

– Attendez!

Отперев дверь, он вошел внутрь в сопровождении еще двух надзирателей и врача. Все четверо приблизились к койке.

– Пойду поищу туалет, – шепнул Поттинг Брэнсону. – Проклятая колбаса…

– Потерпи, Норман. Будем уходить, сбегаешь.

И вдруг из камеры донесся крик:

– Non! Non! Се n'est pas possible!

Брэнсон зашел в камеру как раз вовремя, чтобы увидеть, как первый надзиратель сдергивает одеяло. Разглядев, что под ним скрывалось, ошеломленный Гленн застыл, будто прирос к месту.

– Вот дерьмо, – вырвалось у него.