52

Когда у Роя Грейса было все благополучно, он сразу начинал волноваться, что дела идут слишком хорошо и долго такая идиллия продлиться не может. Во всем существует баланс. Если есть инь, должен быть и ян. В таких случаях Грейс частенько вспоминал цитату Антона Сэйнт-Маартена: «Тот, кто не познал морозной, темной зимы, не сможет по-настоящему насладиться теплом солнечного летнего дня».

Эти слова пришли Рою Грейсу на ум, когда он, одетый в спортивный костюм и кроссовки, выходил из задней двери коттеджа. Было еще совсем темно. Впрочем, чего еще ожидать в начале седьмого утра? Вдыхая свежий, прохладный деревенский воздух, Рой Грейс включил налобный фонарик, потянулся и отправился на пробежку.

Хамфри радостно залаял и принялся весело подпрыгивать, стараясь вытащить красный теннисный мяч из специального приспособления для метания мячей, которое хозяин держал высоко над головой.

– Подожди немного, ладно?

В ответ Хамфри залаял.

– Тише, Ноя разбудишь, а он ведь, если проснется, опять не заснет! Ну и попадет же нам тогда от его мамы! Сейчас выйдем погулять, тогда и поиграешь.

Между тем уже понемногу начало рассветать. Идя по покрытой инеем влажной траве неподстриженной лужайки, Грейс поравнялся с курятником. В свете фонарика он увидел, как все пять их кур рядком сидят на крыше. Отчего-то у них сформировалась привычка ночевать именно здесь.

– И что вам внутри курятника не спится? Там тепло, – укоризненно произнес Грейс, гадая, сколько яиц ему сегодня удастся найти.

До чего же ему нравилась загородная жизнь! С самого дня переезда Рой удивлялся, как идея перебраться сюда не приходила ему в голову раньше. Коттедж они с Клио купили сразу после Рождества. Из-за раненой ноги Рой смог провести здесь безвылазно почти весь январь, помогая Клио обживаться в новом доме.

На прошлой неделе она снова вышла на работу. За Ноем в отсутствие Клио присматривала няня, приятная в общении и весьма компетентная молодая калифорнийка Кейтлинн Дефелайс, которую они нашли в результате тщательных поисков.

Грейс еще не привык к тому, что в доме теперь постоянно находится посторонний человек, а значит, нужно все время помнить – беззаботное время, когда можно было разгуливать голым или в одних трусах, закончилось.

Клио была очень рада снова вернуться на службу в морг. Сына она очень любила, но в последнее время ей было трудно усидеть на одном месте. Клио было тяжело постоянно находиться в четырех стенах уединенного коттеджа, а труд домохозяйки однообразен и зачастую неблагодарен. Клио скучала и по работе, и по обществу взрослых людей. Вдобавок на домашние дела, которые до рождения Ноя занимали несколько минут, теперь требовались часы.

Открыв калитку, Грейс вышел в большое пустое поле, где местный фермер любезно разрешил соседям гулять. Бросив Хамфри мяч, он подумал, до чего же приятно гулять с собакой, не нагибаясь каждый раз, когда надо убрать в пакет то, ради чего, собственно, затевается прогулка.

Установив на часах таймер, Грейс начал с быстрой ходьбы, а через несколько шагов перешел на рысцу и стал пересекать восьмиакровое поле. По пути Грейс прислушивался к своим ощущениям – не начнет ли беспокоить правая нога? Несколько раз он останавливался и снова бросал Хамфри добросовестно принесенный мяч. Наконец Грейс добежал до дальнего края ограды и остановился рядом с тем местом, где находились ступеньки, по которым можно было перелезть на другую сторону. Псу они, конечно, не требовались – Хамфри благополучно проскочил снизу, и они продолжили пробежку на другом поле, таком же пустом, как и предыдущее. Достигнув десятиминутного лимита, на котором настаивала физиотерапевт, Грейс послушно замедлил шаг.

Уже почти рассвело, и он выключил фонарик. Грейс обернулся к дому, который с такого расстояния казался маленькой точкой. Их прямоугольный коттедж находился на небольшом возвышении. Место было очень уединенное. Чтобы до него добраться, нужно было свернуть с дороги и ехать еще полмили по колеям и ухабам. А от центра деревни Хенфилд до коттеджа было не меньше десяти минут езды на машине.

Во многих смыслах дом можно было назвать гадким утенком. Казалось, его выстроил ребенок, игравший в кубики. Окна были узкие, при этом разных размеров и форм. Стены покрывали буйные заросли плюща и глицинии, которая в это время года, конечно же не цвела, поэтому особого впечатления не производила. Но Рой любил этот дом, и Клио тоже его обожала. Это было их первое совместное жилье в полном смысле слова. Грейс знал, что здесь его семье будет хорошо. Отличное место, чтобы растить Ноя – и других детей, если они появятся. Клио говорила, что хотела бы родить еще двоих, а также выразила надежду, что хотя бы один ребенок будет девочкой. Впрочем, против трех мальчишек она тоже возражать не станет. У Грейса же особых пожеланий по этому поводу не было. Откровенно говоря, их нынешняя жизнь его полностью устраивала.

И вот по этой причине возникало то самое знакомое ощущение, что долго это благоденствие длиться не может. На горизонте уже собираются черные тучи. Одна из них имела облик его начальника Кэссиана Пью, помощника главного констебля. У них с Грейсом давно были разногласия, и это еще мягко сказано. Однако за месяц, проведенный дома с семьей, Грейс успел хорошенько обдумать ситуацию и решил – больше он не допустит, чтобы Пью выводил его из себя. Нужно просто поменьше обращать на него внимание. Грейс всегда относился к службе ответственно – работал на совесть и делал все, что мог, а это самое главное. Кроме того, он всегда сочувствовал жертвам преступлений, которые расследовал, и всячески старался помочь их семьям.

Еще одной тучей был доктор Эдвард Крисп. Сам факт, что Грейс упустил серийного убийцу, когда тот, казалось бы, уже был в его руках, до сих пор не давал ему покоя. Но теперь Крисп снова за решеткой – пусть и во Франции, а не на родине. Однако, как только французская полиция завершит расследование, Криспа отправят в Великобританию, где он предстанет перед судом. Все эти мысли напомнили Грейсу, что нужно связаться с полицией Лиона и спросить, как продвигается дело.

Учитывая, сколько доказательств вины зловещего доктора имеется в распоряжении у следствия, Криспа, вне всякого сомнения, приговорят к пожизненному заключению. Даже принимая в расчет частенько доходящую до абсурда снисходительность нынешней судебной системы, ему вряд ли когда-нибудь удастся выйти на свободу.

Но самой темной тучей была первая жена, Сэнди. В начале января он летал в Мюнхен. Его тамошний друг, офицер полиции Марсель Куллен, имел основания предполагать, что женщина, сбитая такси и с тех пор пребывающая в коме, вполне может оказаться Сэнди.

О своей поездке в больницу Грейс так никому и не рассказал. Глядя на израненное, окруженное всевозможными трубками тело женщины, лежавшей в одиночной палате клиники Klinikum schwabing, он никак не мог понять, она это или не она. Лицо покрывали шрамы, коросты и бинты. Однако в глубине души Грейс был уверен, что перед ним именно Сэнди. В таком случае главной проблемой становился ее десятилетний сын. Кто отец мальчика, Грейс не знал. О том, что это может быть его ребенок, думать не хотелось. Рой не готов был взваливать на себя ответственность за этого мальчика.

Сэнди свой выбор сделала – десять лет назад просто взяла и ушла. Пропала. Исчезла без следа. Только несколько лет спустя Грейс узнал, что жена страдала наркозависимостью, которую, правда, сумела победить. Нет, между ними было слишком много неприятного и тягостного, поэтому Грейс просто повернулся и ушел, отрицая, что находившаяся в коме пациентка – Сэнди.

Несколько дней спустя после поездки в Мюнхен Марсель Куллен позвонил и спросил, не найдется ли у Грейса каких-нибудь вещей первой жены, на которых могли остаться образцы ДНК Сэнди. Это позволит с точностью определить, является эта женщина его бывшей женой или нет.

Таким образом Грейс оказался поставлен перед сложной дилеммой. Он обещал поискать, но предупредил, что вряд ли что-нибудь обнаружит. Мол, вещей Сэнди у него не осталось. Тут Грейс покривил душой. На самом деле он превратил часть их дома, и особенно спальню, во что-то вроде музея Сэнди.

Через неделю, понимая, что должен тем или иным способом разрешить сложившуюся ситуацию, Грейс все-таки отправил Куллену одну из старых расчесок Сэнди. Он уже знал, каким будет результат анализа. А значит, придется все рассказать Клио.

Теперь Грейс находился в постоянном напряжении, ожидая звонка от Куплена. Звонка, который изменит его жизнь – причем отнюдь не в лучшую сторону.

На выходных, в субботу, они с Клио планировали устроить что-то вроде романтического свидания. Сначала собирались поужинать в «Кэт-инн» в Вест-Хосли, одном из их любимых загородных ресторанов. А на ночь забронировали роскошный номер люкс. С Ноем должна была остаться няня. Оба с нетерпением предвкушали возможность провести приятный вечер наедине.

Грейс посмотрел на часы. Ровно в семь утра ему предстояло передать обязанности дежурного старшего следователя отдела тяжких преступлений Суссекса и Суррея другому старшему офицеру. В среднем на Суссекс и Суррей в год приходилось около двадцати четырех убийств. До сих пор Суссексу везло – пока статистика была ниже средней, всего три убийства за два месяца. Как бы ни любил Грейс заниматься сложными расследованиями, этому затишью оставалось только порадоваться.

Грейс наклонился, чтобы взять принесенный Хамфри красный теннисный мяч. Но не успел он подумать о затишье, как зазвонил телефон.

– Рой Грейс, – ответил он.

К сожалению, Грейс сразу узнал испуганный голос Энди Энейкина, который среди коллег был известен как главный паникер. Этот инспектор полицейского участка на брайтонской Джонс-стрит славился тем, что буквально притягивал неприятности. Стоило бедняге заступить на дежурство, как сразу случалось чрезвычайное происшествие. Поэтому неудивительно, что Энди был человеком нервным и в основном изъяснялся короткими, отрывистыми фразами.

– Доброе утро, сэр. Хочу поставить вас в известность, сэр. На всякий случай. Ну, мало ли что.

– Поставить в известность? О чем? – переспросил ничего не понявший Грейс.

– Ночью скончался рецидивист, который у нас уже давно на мушке. При очень подозрительных обстоятельствах.

– Энди, хватит говорить загадками. Объясни толком, что случилось.

– Значит, вы еще не в курсе? Умер Шелби Стонор.

– Шелби Стонор? – переспросил Грейс. – А-а, этот мудак?

– Да, он самый. Детектив-инспектор Уорнер побывал в больнице, и Стонор, по его словам, скончался при странных обстоятельствах. Сказал, что надо сообщить вам.

Как и в любом городе, в Брайтоне хватало злостных правонарушителей, хорошо известных полиции. В списке тех, кто досаждал стражам порядка больше всего, Шелби Стонор занимал одно из первых мест. В первый раз Грейс повстречался с ним, когда только поступил на службу в полицию и патрулировал улицы. В те времена Стонор промышлял мелкими кражами, а еще время от времени угонял чужие машины – просто так, чтобы покататься. Однако с тех пор Стонор значительно повысил квалификацию и освоил «профессию» домушника. Правда, на новом поприще не преуспел. За последующие двадцать лет Стонор провел больше времени в тюрьме, чем на свободе.

По мнению Грейса, грабить чужие дома было последним делом. Воры, которые этим занимались, внушали ему глубокое отвращение. И надо сказать, что его точку зрения разделяла и полиция Суссекса, и все прочие органы правопорядка. Нарушение неприкосновенности чужого жилища являлось одним из самых тяжких преступлений. Грейсу было известно, что за Шелби Стонором установлено наблюдение. Возникли подозрения, что он связан с бандой, угоняющей элитные автомобили.

– И за этим ты звонишь в такую рань? Сообщить, что Шелби Стонор умер? – уточнил Грейс и цинично прибавил: – Надеюсь, на цветы скидываться не будем?

– Проблема не в том, что Стонор умер, а в том, как он умер. Поэтому и звоню.

«А мне-то какое дело, что случилось с этим мелким гаденышем?» – хотел было ответить Грейс, но вовремя удержался. Сделав глубокий вдох, произнес:

– Говори. Слушаю.