Глава 37
Брестир был на своем посту, и Адамберг протянул ему обещанные пятьсот крон. Из его голубых глаз исчезло утреннее ироническое равнодушие, теперь он с уважением смотрел на беспечных идиотов, которых никто никогда уже не увидит.
– Вот, – сказал Брестир, – стартер, а это рычаг переключения скорости. Сейчас с запада дует встречный ветер.
Из-за усиливающегося ветра приборы показывали минус пять, но по ощущению было минус двенадцать. Все трое были укутаны до ушей, Адамберг в меньшей степени, потому что под куртку он надел свой старый пиренейский жилет из овечьей шерсти, свалявшийся и затвердевший, как панцирь, от многочисленных стирок. Он вглядывался в небо, которое до самого горизонта сияло такой чистой синевой, что глаза слепило.
– В море не правьте поперек волны, – напутствовал их Брестир. – Фронтальные волны слишком сильно бьют по лодке, а главное, мотору это не понравится. Идите галсами. Кто поведет?
– Я, – доложил Вейренк.
– Ну, хорошо, – сказал Брестир, изучив плотно сбитую фигуру и серьезное лицо лейтенанта. – Распределите груз равномерно, женщину посадите в середину, – посоветовал он без всякого стеснения. – Главное, чтобы она не наклонялась ни вправо, ни влево.
Альмар смущенно перевел, Вейренк запустил мотор и вышел из порта, заворачивая к югу. Рыбаки на мгновение замерли, обреченно провожая их взглядами. Один только Рёгнвар поднял руку в знак прощания.
– Ты справляешься? – стоя на носу, прокричал Адамберг, надеясь, что Вейренк расслышит его в завывании ледяного ветра.
– Хорошая лодка, – прокричал в ответ Вейренк, – устойчивая и послушная.
– Бери курс на север.
Их мотало из стороны в сторону, но остров с белыми ушами был уже недалеко.
– Ты точно не умеешь ловить тюленей? – спросил Адамберг, все так же перекрикивая ветер и прижимая капюшон к закоченевшим ушам.
– Не знаю, не пробовал, – улыбнулся Вейренк так спокойно, словно сидел за рулем машины, направляясь на службу.
Была в Луи Вейренке какая-то несокрушимость, и Адамберг особенно остро ощутил это сейчас. Рабочие собрания не способствуют проявлению несокрушимости.
– Давай южнее.
– Сейчас самое время обсудить охоту на тюленей, – заметила Ретанкур.
– Сейчас или никогда, лейтенант. Севернее. Причаливай потихоньку. Тут не песок, а черная галька.
– Я не собираюсь пропарывать лодке брюхо, – сказал Вейренк и, следуя параллельно маленькому пляжу, осторожно причалил.
Они вытянули лодку на каменистый берег, причем Ретанкур приподняла ее за нос в одиночку. Адамберг, попросив у Вейренка сигарету, поскольку свою пачку оставил в наследство Рёгнвару вместо последнего прости, снял перчатки и укрылся за корпусом лодки, чтобы закурить. Это оказалось нелегкой задачей.
– Херня, – сказала Ретанкур. Из ярко-желтого капюшона выглядывали только ее тонкий носик и светлые глаза.
– Надо слушаться Рёгнвара, – сказал Адамберг.
– В любом случае существо тебя ждет, – заметил Вейренк, – кури не кури.
– Ну, это еще не повод терзать его нашим запахом. Закури, Луи. Будем взаимно вежливы, сказал бы Данглар. Сейчас я сделаю несколько шагов по пляжу. Я думаю, место встречи – теплый камень.
Адамберг протянул руку в сторону плато, на котором еще торчали остатки деревянных строений.
– Он может быть только там, наверху. По другую сторону одни отвесные скалы.
Пока они шли против ветра по довольно длинному пляжу, галька сменилась плоскими камнями, которые перешли чуть дальше в пологий подъем, протяженностью метров двадцать пять. Они продвигались с трудом по обледеневшей и заснеженной земле. Одна лишь Ретанкур поднялась на плато не запыхавшись.
– Они и правда, – сказал Адамберг, переведя дух, – использовали на растопку большую часть сараев. Пошли искать камень. Главное, держаться вместе.
– Нет, – возразила Ретанкур, – лучше разойтись. Зачем терять время. Этот участок всего метров сто на сорок. Мы будем друг у друга на виду.
– Как скажете, лейтенант.
Через несколько минут Вейренк, стоя у левого уха лисы, махнул им рукой. Камень, или, скорее, часть скалы, стертая и почерневшая от многочисленных прикосновений и покрытая вырезанными надписями, оказалась размером с детскую кроватку.
– Меня пригласили, я первый, – сказал Адамберг, опускаясь на колени. Он снял перчатку и положил ладонь на черную, чуть блестящую поверхность. – Теплый, – подтвердил он.
– Как хорошо, что мы сюда приехали, – сказала Ретанкур. – А то мы этого не знали.
– На каком языке сделаны надписи? Как ты думаешь, Луи?
– На древнескандинавском. Это руны. Хочешь, я их перерисую для Данглара?
– Почему бы и нет? Это будет ему хорошим подарком. Данью уважения.
– Еще чего не хватало, – возмутилась Ретанкур, всматриваясь в горизонт. – Нельзя терять ни минуты.
– Отлично, – примирительно сказал Адамберг и встал. – Нам надо найти место их привала. Я хочу на него посмотреть.
– Вон там. – Вейренк показал вниз, на скалистую часть пляжа. – В этом углублении, у подножия ушей они могли хоть как-то укрыться от ветра. У самого склона. Я лично устроился бы именно там.
– Прекрасно, – сказал Адамберг. – Тогда спустимся на животе, если не хотите скатиться кувырком по этой крутизне. А он так и не пришел, – добавил он разочарованно.
– Не волнуйтесь, – обнадежила его Ретанкур. – Придет.
Они шли спотыкаясь, под грузом их тел из-под ног осыпались камни, руки скользили по прозрачной корке льда.
– Какой идиот, – спросил Вейренк, ступив наконец на твердую почву, – сказал, что спускаться легче, чем подниматься?
– Данглар, – ответил Адамберг. – Но это когда он пьян. Ищем место, где они разводили костер. От огня, горевшего непрерывно в течение двух недель, должны остаться следы. Идем цепью, как на облаве.
Они с Вейренком продвигались медленно, вглядываясь в поверхность скал, пока Ретанкур с явной неохотой смотрела по сторонам, не надеясь что-то увидеть.
– Ну, допустим, мы найдем их костер, и что? – заговорила она наконец. – Выясним, что они его разжигали. Но мы и так это знали.
– Что это за дырки, – спросил Адамберг, остановившись. – Вот, вот и еще вон там.
Небольшие отверстия размером с крысиную норку располагались на расстоянии около полуметра друг от друга через равные промежутки.
– Ямки от клиньев, – определила Ретанкур. – Смотрите, они образуют две параллельные линии.
– И что?
– Я думаю, тот мужик, который не хотел, чтобы у него воровали рыбу, устроил здесь свою коптильню. Потому что разводить огонь наверху, – она указала на остатки деревянных строений, – не имело смысла. Рыбу нельзя коптить в деревянных сараях, не то они сгорят, ко всем чертям. Он выбрал защищенное от ветра место и построил легкую конструкцию для подвески своих тварей.
Умолкнув, Ретанкур широким шагом двинулась вдоль линии ямок.
– Двадцать восемь колышков, – сказала она. – Небольшое строение, приблизительно четыре на два метра. Мы делаем успехи – обнаружены остатки рыбокоптильни.
– Как ему удалось пробить отверстия в этой скале?
– Как всем, – пожала плечами Ретанкур. – Он воспользовался ручным буром и заложил взрывчатку.
– Вот оно что, – сказал Вейренк. – То есть их группа устроилась тут. Если тот рыбак счел это место оптимальным, значит, и они тоже. Звериный инстинкт.
– А следов огня нет, – сказала Ретанкур. – Ни покрасневших или почерневших камней. За десять лет все стерлось под слоем льда. Слезай, приехали.
Ретанкур была права, и Адамберг, скрестив руки, молча смотрел на землю. Вытравленная безмолвная поверхность, по которой арктический холод и ветер прошлись словно железной щеткой, соскоблив все следы.
– В ямках, – сказал Адамберг. – На самом дне.
Он снял рюкзак и принялся вытаскивать оттуда его содержимое – банки консервов, инструменты, газовый баллон и компас, пока не добрался до ложки и пластиковых мешочков. При этом он не обратил внимания, что Ретанкур, раздувая ноздри и тяжело дыша, снова повернулась на запад.
– Возьми свою ложку, Луи, и помоги мне. Вырой и собери все, что найдешь, и разложи по мешочкам. Эрозия не могла затронуть самое дно. И земля там не промерзла.
– А что мы ищем? – спросил Вейренк, вынимая из рюкзака свой сундучок.
– Тюлений жир. Давай, рой.
Ямки от колышков были не глубже десяти сантиметров, и они без труда добрались до дна. Адамберг изучил содержимое первой ложки. Угольно-черное месиво с вкраплениями темной и красноватой породы.
– Если нет следов золы, – сказал Адамберг, – остановись. Значит, там костра не было.
– Понял.
– Их было двенадцать человек, так что вряд ли они разжигали жалкий огонек. Можно предположить, что кострище было метра полтора. Ты ищи в этой ямке, я в этой.
– Все, – сказал Вейренк, поднимаясь. – В других отверстиях угля нет. Их кострище заканчивалось тут.
– И тут, – сказал Адамберг, закрывая последний пакетик. – Луи…
– Да?
– Что это такое? – Он протянул ему белый камешек.
– Ретанкур исчезла, – сказал Вейренк, выпрямляясь. – Извини, что оскорбляю твою богиню, но она начинает меня доставать своей хандрой.
– Меня тоже, – сказал Адамберг, тем не менее с тревогой осматриваясь вокруг.
– Вон она, наверху. – Вейренк показал на плато. – Какого черта она туда взобралась, что ей неймется?
– От нас сбежала. Что это такое? – повторил Адамберг, протягивая Луи белый камешек. – Осторожнее, сними перчатку.
Плюнув несколько раз на камешек, Адамберг вытер его краем свитера и только потом положил на ладонь Вейренку. Сел и стал молча ждать.
– Это не камень, – сказал Вейренк.
– Нет. Попробуй на зуб. Только не проглоти.
Вейренк зажал непонятный предмет между зубами и несколько раз прикусил.
– Твердый и пористый.
– Это кость, – сказал Адамберг.
Комиссар молча встал и, посмотрев белый шарик на просвет, положил его в пакетик.
– Но слишком мелкая для тюленя.
Ветер донес до них обрывки голоса Ретанкур, что-то кричавшей им издалека. Она с потрясающей скоростью скатывалась на спине по склону – вытянув вперед ноги и растопырив руки, она хваталась за выступы и иногда для быстроты скользила по льду. Адамберг продолжал ощупывать кость через полиэтилен, а Вейренк с интересом наблюдал за головокружительным спуском лейтенанта Ретанкур.
– В желтой куртке она напоминает снегоуборочный трактор.
– Как тебе известно, Ретанкур конвертирует свою энергию во что угодно, в зависимости от обстоятельств, – пояснил Адамберг. – Если ей понадобится стать снегоуборочным трактором, она станет им как нечего делать.
– Думаешь, она посидела на теплом камне? Или увидела афтургангу?
– Возможно. Луи, это не тюленья кость, – повторил Адамберг.
– Тогда птичья. Тут, наверное, подохла какая-нибудь крачка.
– Великовато будет для крачки.
– Значит, чайка.
Ретанкур бежала теперь по направлению к ним. Адамберг рассовал мешочки по внутренним карманам куртки, и очень вовремя, потому что она на бегу схватила их за руки.
– Быстро в лодку! – прокричала она, волоча их за собой.
– Черт! – запротестовал Вейренк и, вырвавшись, встал на колени, чтобы запихнуть в рюкзак раскиданные вещи.
Ретанкур схватила невозмутимого Вейренка за шиворот и с силой встряхнула его:
– На хрен рюкзак, лейтенант! И ваш тоже, комиссар. Я говорю бежать, значит, надо бежать!
В каком-то смысле у них не оставалось выбора. Ретанкур, встав между ними, изо всех сил толкала их в спину:
– Быстрее, черт возьми! Вы что, бегать не умеете?
Адамберг понял вдруг, что, несмотря на по-прежнему голубое небо, плотность воздуха явно изменилась и внезапно повеяло сыростью. Он повернул голову и увидел, как на плато, словно поток лавы, накатывает белое облако, уже размывшее очертание сараев.
– Туман, Вейренк! Беги!
Они добежали до пляжа – то место, где когда-то находилась коптильня, а теперь валялись их рюкзаки, уже наполовину исчезло из поля зрения. Поскользнувшись на сыпучей гальке, Вейренк подвернул щиколотку и упал со всего размаха. Ретанкур подняла его и, поддев рукой под плечо, потащила за собой.
– Нет, комиссар! Помогать мне не надо, я с ним справлюсь! Бегите быстрее к лодке, черт побери, запускайте мотор!
От коптильни не осталось уже и следа, от контуров пляжа тоже. Нет, туман перемещался не как несущаяся галопом лошадь, он надвигался на них словно поезд, словно чудище, словно афтурганга.
Адамберг не смог запустить мотор. В одиночку он был не в состоянии столкнуть лодку на воду. Он взглянул на освещенный еще порт Гримсея. Несмотря на дневное время, там зажгли маяк. Для них. Но слабые желтые блики были почти неразличимы на фоне светлого неба. Позади него видимость сократилась до десяти метров. Ретанкур бросила Вейренка на землю, чтобы помочь Адамбергу. Комиссар запрыгнул на борт, запустил мотор и подхватил лейтенанта, которого Ретанкур, стоя в воде, приподняла за поясницу.
– Быстрее! – крикнул Вейренк, держась обеими руками за щиколотку. – Он догоняет нас!
Адамберг направил лодку в сторону порта и увеличил скорость. Ветер был попутным, и лавировать ему не пришлось, он мчался прямо к пирсу, опережая туман метров на пятнадцать, потом на десять, потом на семь. Туман был в трех метрах от кормы, когда лодка резко ткнулась в причал. К ним потянулись руки и помогли сойти на землю.
Брестир причалил лодку, потом вместе с Гуннлаугуром проводил их до гостиницы. Следом поспешал на костылях Рёгнвар.
