Глава 11

По дороге нам никто не попался – практически весь лагерь уже отошел ко сну. Меня провели в палатку на краю селения, служившую, как я понял, складом или хозяйственным чуланом. Я шагнул внутрь, запнулся о что-то мягкое и большое – мешок. Сел на него, плотное содержимое мешка скрипнуло, принимая мой вес, не спеша огляделся. В мрачной тесноте были навалены разнокалиберные кули и тюки, ровными столбиками стояли ящики и коробки, висели сушеные травы и веники. Пахло специями и медикаментами.

Сквозь неплотно прилегающий полог палатки контражуром от ближнего костра виднелась тень моего провожатого, одного из давешних амбалов. Он не спешил уходить. Похоже, Гуру приставил его на всю ночь присматривать за мной. Значит, я под охраной, иными словами – в плену.

Ну а как же иначе? Все по законам военного времени. Я тайком пробрался в лагерь, затеял драку с охраной… нет, сначала очень глупо нарвался на Мегеру, а потом уже схватился с охраной. Предстал пред ясны очи Учителя, назвался не своим именем и был тут же уличен в обмане. И не просто в обмане, а в самой настоящей провокации. С Гуру такие вещи не проходят, можно было бы и догадаться. Это серьезный противник. Тем опаснее начинать работу с такого конфуза. Что меня ждет? Как он меня может наказать? Убить? Нет. В глазах его адептов это будет выглядеть как компрометация идей секты, ее правил и устоев.

Из разговора в офисе я знал, что кроме непосредственно защиты флоры и фауны «Аква Матер» занимается еще и активной благотворительностью: содержит детский дом и небольшую местную больницу. Вклад, конечно, не ахти какой, но в данном случае – вполне реальный и востребованный. Дети и больные (в основном старики, взрослые старались лечиться в больших городах) – самые уязвимые слои населения, они всегда под пристальным вниманием общественности. Помощь или обида в их адрес – мощный повод в отношении действующих (или бездействующих) властей. А помощь такого рода, безвозмездная и регулярная, – предмет для безусловного уважения ее дающего. Это значит, что количество благодарных друзей Королева А. Д. неизменно растет. И не словом единым, как говорится, крепится его авторитет, а еще и вполне конкретными делами.

Так, убийство исключается. Что еще? Просто спровадит назад, на большую землю? Возможно. Но нецелесообразно. Раз в руки попался «шпион» (а я сейчас выгляжу именно как шпион), то надо как минимум выведать, кем и с какой целью он подослан. Вот это вернее. Как он это сделает? На первых порах – попытается разговорить. Это у него получится – силу его биополя я уже успел ощутить на собственной шкуре. Гипнозом он владеет. Я, конечно, какое-то время смогу сопротивляться, но надолго ли хватит моего потенциала? И еще, Гуру обязательно сделает запрос своему другу. Судя по возможностям этого неведомого подельника, мое досье окажется в руках Королева А. Д. в самое ближайшее время. Возможно, оно уже у него, ведь узнал же он мое настоящее имя, даже толком не поговорив со мной. Похоже, он заранее был предупрежден о моем визите и просто ломал комедию, пытаясь извлечь дополнительные сведения и ожидая моего прокола.

А что это было в конце? Глюки? Или Гуру действительно умеет перевоплощаться – сегодня в жабу, а завтра в людоеда. Бред какой-то. Тем важнее раскрыть эту игру, раскусить этого человека. Главное, не отчаиваться. Ну, не получилось ворваться в лагерь на плечах неприятеля, ну, угодил в первый же день в темницу – ничего страшного. Завтра будет новый день и новая попытка. Главное, и я себя в этом убедил, жизни моей пока ничего не угрожает. Да, надо бы поскорее легализоваться, показаться народу, чтобы знали, что я есть, так я еще больше себя огражу от «случайностей». Но это – завтра, а сейчас надо постараться уснуть.

В молодости я частенько ходил в походы – с однокашниками, с друзьями детства, с ребятами из боксерской секции. Как правило, это были походы на несколько дней, с ночевками. Многое из того, походного быта уже успело забыться. Но вот запах ельника, который мы обязательно клали под себя вместо матрасов, останется в моей памяти надолго. Никакая перина не заменит такую лежанку – свежую, густо пахнущую хвоей, сперва немного колючую, потом – мягкую, слежавшуюся по форме тела. И еще – очень полезную для здоровья. Хвоя выделяет особые эфирные масла, благотворно влияющие на дыхательную и нервную систему человека. Это, ко всему прочему, позволяет туристу, отдыхающему на еловых лапах, хорошо выспаться и восстановить силы.

Сейчас мне об этом оставалось только мечтать. Хозяйственная палатка была практически полностью забита походным скарбом, так что я мог рассчитывать не более чем на один квадратный метр прямо у входа. Ничего, потерпим. Я сложил из нескольких мешков нечто вроде сиденья, притерся к неровностям и закрыл глаза.

Откуда-то из небытия, потревоженные воспоминаниями о еловой лежанке, нахлынули и другие видения – более цепкие и дорогие. Словно только и ждали подходящего случая. Отключающееся сознание не стало противиться.

Лето. Яркое горячее солнце слепит глаза. На ступенях института шумная компания вчерашних студентов. И грустно и радостно прощаться с учебой. Волнительно и увлекательно вступать во взрослую рабочую жизнь. На дворе – непонятные девяностые, но это никого не пугает: медики, тем более квалифицированные психологи, всегда в цене. Фото на память! Мы с Людой, как всегда, с краю и, как всегда, в обнимку. Она восторженно смотрит на меня. Для нее это не просто выпускной. Она в предвкушении действительно серьезных перемен в жизни.

А это я: шагаю в свой кабинет в свой самый первый рабочий день. Сердце замирает от волнения, улыбка не сходит с лица. Профессор Левенбург уважительно жмет мне руку.

А вот тот самый контуженый сержант из-под Нового Шатоя. Очень тяжелый случай. Парень несколько дней пролежал без сознания среди убитых и выжил только потому, что враги приняли его за мертвого. За это время погибла вся рота. Как такое могло случиться? Единственный свидетель, который может рассказать, что произошло в тот день, практически невменяем. Я работал с этим сержантом два месяца. Вот где настоящая практика! Парень заговорил и много чего вспомнил. А потом и вовсе сознался – потерял рассудок после предательства своего лучшего друга, тоже командира отделения.

Люда… Любимая. Тебе опять больно? Потерпи, сейчас приедет «скорая». Проклятая болезнь. Мы даже не успели завести детей…

Я затосковал во сне, к тому же стал замерзать и потому проснулся.

Лагерь еще спал. Вокруг было тихо, только по-прежнему ровно шумели на ветру деревья да где-то далеко плескалась о берег река. Хотя, возможно, река мне только казалась, так плотно легло на слух ее журчанье во время вчерашнего путешествия. Солнце еще не взошло, полумрак окутывал пространство вокруг палатки и внутри нее. Запах трав и медикаментов теперь едва угадывался, настолько я к нему привык.

Сторожа моего не было видно. Наверное, спит или ушел. Самое время бежать. Я тут же пресек эту мысль: более глупого поступка в настоящий момент не придумать. Контакт с Гуру, пусть пока и неудачный, уже состоялся, остается только выровнять положение и перейти в наступление. Я ведь здесь именно за этим. Нет, никаких побегов.

К тому же сегодня на остров должен приехать егерь. Это его территория, и он обязан ее периодически осматривать. Это один из запасных способов связи. Надо постараться сообщить через него Коновалову о моем положении. Как это сделать? Пока не знаю. Хорошо если меня выпустят из этого узилища, а если нет? Егерь ведь не пойдет шарить по палаткам. У Гуру наверняка и против него есть «методы». Внушит что-нибудь, запугает, подкупит, в конце концов. Ведь ладили же они как-то до этого. Я, конечно, – повод, но не такой очевидный. Егерь не сознается Гуру, что привез меня сюда, а Гуру не скажет егерю, что взял меня под стражу по подозрению в шпионаже. И все, круг замкнется. До тех пор, пока сюда не приедут оперативники. Но это не самый подходящий сценарий.

Снаружи послышались шаги. Полог палатки осторожно приоткрылся, чья-то голова просунулась внутрь. Сам? Вроде нет. Этот… часовой, легок на помине. Мне вдруг захотелось смазать ему по лицу за вчерашнее обхождение. Но я опять сдержался – нельзя обострять обстановку. Гуру надо убедить в моей лояльности. А путаницу с именами выдать за недоразумение, мол, испугался вашего могущества и решил схитрить. Но – ничего личного. Только не пройдет это – Гуру предупрежден о забросе и потому в мою версию не поверит.

– Эй, – выдохнула голова, – спишь?

– Сплю, – отозвался я.

– Готовься, утром разговор с тобой будет.

– Откуда знаешь?

– Слышал.

– Ну и что?

– А то… Артур Дмитриевич и не с такими справлялся. Он у нас все может. Не знаю, выдержишь ли, некоторые прямо на глазах замертво падали. Он слабых не любит. Чуть что – концы в воду.

– И много таких, кого в воду?

– Я не считал. Слабаки.

– А ты, значит, сильный…

– Не жалуюсь. – Голова захихикала и убралась прочь из палатки.

Обрабатывают, подумалось мне. А если нет… Перед глазами тут же возникла картина кровавой расправы.