Киллер

Виктор перемахнул через невысокий забор. Далеко позади послышался собачий визг и треск пулеметной очереди, но он не остановился и даже не обернулся. Все равно за углом огромного серого и унылого здания уже не увидеть, что там произошло, к тому же Виктор не страдал праздным любопытством.

Он рассудил здраво: если на территории группировки «Борг» ему не рады, то разумнее просто ее обойти. Судя по конфискованной сталкерской карте, закачанной военными специалистами на его наладонник, Земля наймитов почти рядом, рукой подать. Правда, в пояснениях к той карте имелась четкая рекомендация ходить только проверенными маршрутами, выделенными отчетливыми серыми линиями. Но рекомендации рекомендациями, а оперативная обстановка всегда вносит свои коррективы…

Он шел между коробками заводских строений, напоминающими гигантские бетонные блоки, на которые вылили изрядное количество серной кислоты. Одинаковые стены в потеках какой-то гадости, многие годы льющейся на них с хмурого неба Зоны…

Проход между зданиями был достаточно широким и без особых поворотов, захочешь не собьешься, но Виктор по привычке все же глянул на компас, встроенный в неубиваемые часы, сделанные по военному заказу для спецподразделений.

И присвистнул.

Стрелка компаса задумчиво вращалась по часовой стрелке. А против часовой стрелки так же неторопливо крутились сами стрелки, причем часовая явно обгоняла минутную. Секундная же бешено вращалась на оси, словно флюгер под порывами ураганного ветра, того и гляди оторвется.

Понятно. Навороченный хронометр сошел с ума. Что ж, наверно, это не самое страшное в мире, где собаки бегают с выпущенными кишками, а люди, попавшие в петлю времени, вечно стреляют в других людей.

Виктор оторвал взгляд от взбесившихся часов… и замер, пытаясь понять, что произошло с окружающим миром.

– Ксоо, – тихонько произнес он по-японски, оглядываясь вокруг. Дурацкая привычка в критические моменты негромко ругаться на иностранном языке, сохранившаяся со времен обучения в Школе клана якудзы – в те времена ему только и оставалось, что материться про себя да глотать вязкую слюну, часто имеющую привкус собственной крови. – Это часы с ума сошли или их хозяин тронулся?

Но ответить было некому.

Впереди до самого горизонта лежал абсолютно ровный, словно нарисованный ковер жухлой травы. Его рассекало такое же ровное, без малейшего изъяна асфальтовое полотно, сужающейся серой линией уходящее за горизонт. А немного в стороне от этого полотна стояла стена заводского корпуса, повернутая к Виктору под углом. Он мог различить окна, в большинстве своем застекленные, двери подъездов, трубы вентиляции под крышей.

Вот только боковой стены у здания не было. Ничего вообще больше не было в этом мире – только плоская как стол земля, такое же свинцовое небо со словно нарисованными неподвижными тучами, дорога, неестественно ровная даже для нормального мира, и вот эта стена…

Виктору стало не по себе. Он обернулся, надеясь увидеть здания, от которых он отошел не так уж далеко. Но позади него висел плотный туман, словно с туч до самой земли опустили сплошной серый занавес. Откуда-то Виктор знал, что, пойди он сейчас назад, вернуться уже не получится…

– Эй, парень, чего вертишься как потерянный? Иди сюда, присаживайся. Не так уж часто случаются у нас гости.

Виктор развернулся всем телом на голос. Он был готов поклясться – секунду назад за его правым плечом никого не было.

Но порой секунда – это очень много. Мгновения вполне достаточно для того, чтобы выпущенная пуля успела покинуть канал ствола и пробить сердце навылет. А в Зоне, похоже, за это время трое сталкеров вполне могут разжечь костер, расположиться возле него с удобствами, вскрыть консервы, откупорить прозрачную бутыль без этикетки и достать раскладные стаканчики.

Виктор встряхнул головой, но видение не исчезло. Посреди плоского мира как ни в чем не бывало сидели у костра абсолютно объемные трехмерные сталкеры и тривиально собирались раздавить бутылочку на троих.

При всей нелепости происходящего Виктор понимал, что особо идти все равно некуда, и если завсегдатаи этих мест приглашают, то лучше не выпендриваться – глядишь, что и прояснится.

Костер горел прямо на примятой траве, больше похожей на упругий ковер. Виктор скрестил ноги и сел на свободное место.

– А четвертый не лишний? – осторожно осведомился он.

– На литровый флакон – не лишний, а, скорее, помощник, – флегматично отметил кряжистый рыжебородый мужик в перешитом под себя лёгком бронекостюме. Кажется, такое обмундирование здесь называлось «Вольный ветер». Мужик и мужик, вид слегка звероватый, за плечом «Вал», на поясе нож выживания «Басурманин» – мечта любого туриста, на ногах десантные кирзачи времен распавшегося СССР со шнуровкой на голенище. Обычный сталкер, которых, судя по сводкам, десятки бродят по Зоне.

Второй мужик, сидящий рядом с ним, был слегка помоложе и внешне чем-то напоминал тридцатилетнего Аль Пачино, сбрившего бороду. Черные усы, изучающий взгляд исподлобья, мешки под глазами от хронического недосыпания, самодельный, но добротный сталкерский комбез, надетый поверх сухого, жилистого тела. Такие вот дяди интеллигентного вида обычно хорошо стреляют с обеих рук, но еще лучше планируют операции, в которых обученные ими мо́лодцы, стреляя по-македонски, отправляют на тот свет менее расторопных противников.

Третий сталкер, уставившись на огонь, рассеянно крутил в пальцах свой стаканчик. Судя по плечам и застарелым наростам на костяшках пальцев, бывший боксер. Глаза немигающие, челюсть квадратная, над густыми бровями широкий лоб с едва заметным старым шрамом – не иначе головой кому-то по переносице заехал, да слегка не рассчитал. Хотя нет, что не рассчитал – это вряд ли. Люди с таким взглядом, способные не мигая смотреть на огонь и бережно хранящие в чехле свои «Винторезы», обычно рассчитывают все верно – что удар, что выстрел. Комбез тоже подобран с расчетом – максимально облегченный, со специальным хитрым подвесом под второй ствол – «Вепрь 12». Одно движение, доля секунды – и карабин в руках. Но этого мало. За голенищем правого «Коркоран-мародера» торчат роскошные ножны Sissipukko M 95 с выглядывающей из них рукоятью шведского армейского ножа, весьма ценного для человека знающего и умеющего вскрывать горло вражьего часового с минимальным усилием и под правильным углом, чтобы тот, не пикнув, тихо и быстро ушел в мир иной – зачем лишний раз мучить человека? В общем, добрый и душевный сталкер, хорошо знающий военную науку, большая редкость в наше время дилетантов и непрофессионалов.

«В случае чего добряка надо отработать первым», – сделал себе мысленную зарубку Виктор.

Тем временем «Аль Пачино» – не смотри что интеллигент с виду – деловито сунул в руку Виктора небольшую эмалированную кружку и ловко разлил из бутыли жидкость с характерным запахом.

– Ну что, за встречу, – сказал он и махом влил в себя содержимое своего стаканчика. Остальные последовали его примеру.

Виктор уже несколько лет спиртное употреблял лишь по необходимости – но сейчас необходимость была налицо. Славянский обычай пить ради дружбы и солидарности из одной стеклотары давно уже стал интернациональным. И если не выпил со всеми, значит, не свой. Как говорят в Украине, «або хворый, або падлюка».

Виктор знал – на хворого он не выглядит. А быть «падлюкой» в мире без ориентиров опасно для жизни, потому как понятно, что одному отсюда не выйти. Ловушка. И как из нее выбраться, эти трое знают точно, иначе бы не сидели расслабленно у странного костра, не требующего подпитки топливом и сложенного из чьих-то костей. Поэтому надо было пить.

Жидкость обожгла пищевод, перехватила дыхание, от неожиданности вышибла слезу. Вот черт, не водка и даже не первач… Чистый спирт! И его еще целая бутыль! Может, проще сразу застрелиться? Или вон добряка попросить помочь, чтоб не мучиться?

– Ты закусывай, парень, – посоветовал «Аль Пачино», протягивая Виктору кусок черного хлеба с колбасой. – И давай знакомиться заодно, коль уж занесла тебя нелегкая в эти места. Меня Валерьичем кличут, одновременно и отчество, и позывной. Вон тот рыжий Корень, а это Кэп. Ну, а тебя как величать?

– Ма… – начал было Виктор и осекся. «Майора Савельева» у сталкерского костра могут не понять, потому он утер невольные слезы рукавом и сказал:

– Виктор.

– Так вот прям Виктор, без погоняла? – удивленно поднял брови Валерьич. – Новичок, что ли?

– Типа того, – сказал Виктор, откусывая от бутерброда.

– Зона еще не дала тебе нового имени, – прояснил ситуацию рыжебородый. – Но приняла. Ты с кордона пришел такой весь в белом, при шпаге и без единой царапины? И, поди, ни аномалий не встретил, ни голодных мутантов?

– Угу, – промычал Виктор. Вопреки опасениям колбаса оказалась не магазинным продуктом вторичной переработки, а вкуснейшим деликатесом домашнего приготовления.

– Значит, неспроста ты сюда пришел, – задумчиво произнес «добряк», которого Валерьич назвал Кэпом. – Зона позвала.

– Как и всех нас в свое время, – вздохнул Корень. – Вот ты, Валерьич, когда понял, что нужен Зоне?

– Когда погиб я в Рыжем лесу, – отозвался «Аль Пачино», ловко кромсая шмат сала широким боевым ножом с надписью «Антитеррор» на клинке. – Снарки загрызли. Я даже помню тот хруст своей трахеи на зубах мутанта, когда самый крупный из них мне в горло вцепился. А потом очнулся я, а на теле – ничего. Ни следов от укусов, ни шрама, ни царапины. И горло целехонькое. Я тогда рассудил, что Зона мне вторую жизнь дала. Только вот зачем – пока не понял.

– И не поймешь, – сказал Корень. – Я вот тоже до сих пор ничего не понимаю.

– Его вообще, похоже, черт-те откуда к нам занесло, – доверительно сообщил Виктору Валерьич. – Фильм «Гостья из будущего» смотрел? Старый, который за тринадцать месяцев до чернобыльской аварии на экраны вышел.

Виктор кивнул. Как не помнить любимый фильм его детства про красавицу Алису Селезневу, неразделенную и несбыточную любовь всех тогдашних мальчишек?

– Так вот, Кэп говорит, мол, в Чернобыле-два телепорт есть, точная копия того, что в фильме. И что он Корня без сознания возле него нашел и вытащил наружу. И, типа, с тех пор ни одна падла к тому телепорту попасть не может, хотя адрес известен, но дверку открыть и посмотреть, что за ней, пока никому кроме него не удавалось. Правда, надо учитывать, что Кэп у нас парень хоть и честный, но с фантазией. И, судя по тому, что Корень ни черта о своем прошлом не помнит, причесать он мог что угодно.

Виктор смотрел на этих людей и не понимал, издеваются они над ним или же он реально попал в компанию сумасшедших. Один погиб, потом очнулся, второй – «гостья из будущего» с бородой и «Валом», который в лапах, густо поросших рыжей шерстью, наверняка смотрится как детская игрушка.

– Не веришь? – краем рта усмехнулся Кэп. – Кто не верит, может сам сходить посмотреть. Я даже адресок желающему на КПК скину.

– Спасибо, Кэп, учтём, – с серьезным видом кивнул Валерьич. – Кстати, давно хотел тебя спросить как местного жителя, почему в Зоне все говорят на русском, хотя от Чернобыля до Киева немногим больше ста километров?

– Ну ти й спитав, – проворчал Кэп. – Да тому що ніякий нормальний українець до Зони не полізе… Ось дивись! В мене на батьківщині, в місті Кривий Ріг, є все що треба для нормального життя: сало, цибуля, горілка та гарні молодиці! Нащо нормальному українцю до Зони пхатися? Це москалі-заробітчани понаїхали артефакти шукати, ось Зона і почала по-москальскі балакати.

У костра грохнуло. Корень вообще повалился на спину, зайдясь в хохоте и задрав к хмурому небу рыжую бороду. Даже Виктор улыбнулся.

– А ты тогда что здесь делаешь? – посмеиваясь в усы, спросил Валерьич.

– Але ж дуже цiкаво менi спостерегати, як кумедно москалi тi артефакти шукають. То в аномалiю залiзуть, то до сусiда в кишеню. Кiно та й годi! – ответил Кэп.

Новый взрыв хохота пронесся над стоянкой, колыхнув языки пламени костра.

Наконец все отсмеялись, и процесс выпивки-закуски вернулся к прежнему ритму.

– Ну, в карман к ближнему все горазды смотреть, и не только в Зоне, – сказал Корень. – И в спину более удачливому стреляют во всем мире вне зависимости от национальности. А насчет Чернобыля-2 вы Кэпа особо не слушайте. Туда нынче ходить – верная смерть. Блуждает городок, и когда вернется – никто не знает. Сейчас на его месте трехмерная проекция, из которой выхода нет в принципе.

– А отсюда? – кивнул Виктор на стену, торчащую невдалеке.

– Из двухмерной проекции мира, то есть отсюда, выход всегда есть. Если знать где его найти, – произнес Кэп.

– Ну что ж, давайте по второй. За знакомство, – сказал Валерьич и, никого не спрашивая, разлил по стаканам спирт.

За знакомство не выпить – обидеть навек, любому известно, кто вырос на просторах бывшего Советского Союза. Виктор опрокинул в себя кружку, продышался, закусил душистым салом – и вдруг понял, что он давно так хорошо ни с кем не общался. Именно здесь, посреди странного, жуткого мира, в компании едва знакомых сталкеров, которых Льюис Кэрролл послушал бы – и еще одну нетленку наваял, Виктору было хорошо. Душа отдыхала – пожалуй, впервые за многие годы. Драки, перестрелки, предательства, враги, притворяющиеся друзьями, и друзья, ставшие врагами, – всё это осталось далеко в прошлом. Здесь же, в настоящем, были лишь он, костер и эти люди в центре пустого мира, девственно чистого, лишенного грязи, крови и ненависти…

– А… что значит двухмерная проекция? – спросил Виктор. В голове у него уже слегка шумело с непривычки, но мозги работали пока еще довольно четко.

– То, где мы сейчас так хорошо сидим, – сказал Корень. – Проекция Зоны, в которой осталось только то, что имеет значение на текущий момент времени.

– Небо, земля и вон та стена? – уточнил Виктор.

– Ну да, – кивнул Валерьич.

– Ну… а мы почему тогда… это… объемные?

– У Зоны спроси, – посоветовал Кэп. – Может, потому, что ты и мы важны для нее именно в таком качестве. Или же мы просто так друг друга видим, хотя на самом деле плоские и однобокие, как шутки Валерьича.

– А дом… то есть стена почему там?

Спирт потихоньку делал свое черное дело, и четко выражать свои мысли становилось все сложнее.

– Так в той точке пространства, где это здание находится, Большая Сходка проходить должна, которая для Зоны существенное значение имеет. Потому и проекция налицо. Все остальное неважно, – ответил Корень, нанизывая на кончик ножа солидный кусок тушенки. – Ну, про нас вроде теперь все ясно, теперь ты расскажи, зачем в Зону пришел.

Хмель отпустил как-то сразу. В повисшей тишине было слышно, как потрескивают в костре расслоившиеся от жара кости.

– Найти людей, – медленно проговорил Виктор.

– Хорошая причина, – кивнул Валерьич. – И что за люди? Может, мы про них знаем чего. Глядишь, подскажем заодно, где их найти.

– Я знаю, где их найти, – сказал Виктор. – За тем и шел на Землю наймитов.

Кэп бросил в костер пустую банку из-под тушенки. Машинально проследив взглядом полет банки с нарисованной Великой Китайской стеной на боку, Виктор увидел, как, лишь коснувшись пламени, металл мгновенно расплавился и потек по черным костям.

– Знаешь, – медленно проговорил Кэп, – в Зоне обычно люди ищут других людей для того, чтобы их убить, – и, как правило, в этом нет ничего предосудительного. У каждого человека есть много причин для того, чтобы умереть, и самая распространенная из них – это если он никому на этом свете не нужен. Даже себе. Тогда он просто уходит из этого мира в поисках своего предназначения. Но из Зоны некуда уходить. Если человек попадает сюда, то это и есть его предназначение. Так что здесь не стоит убивать людей, если они не сделали или не собираются сделать тебе ничего плохого. А если ты убиваешь того, кто спас тебя, не отдав ему Долг жизни, то Зона накажет обязательно. И очень страшно накажет. Просто учти это на будущее.

– Спасибо, Кэп, – вполне серьезно произнес Виктор. В общем-то, ничего нового не сказал сейчас этот сталкер, но почему-то за душу зацепило. Может, спирт не до конца выветрился?

Они посидели еще немного, даже говорили о чем-то, доедая тушенку из вскрытых банок и разливая оставшийся спирт по стаканам. Но Виктор, опрокинув третий стаканчик «за то, что хорошо сидим», от продолжения отказался и терпеливо ждал, когда закончится пиршество.

– Ладно, поели-попили, пора и честь знать, – наконец сказал Валерьич, хлопнув себя по коленям. – Кто парня выведет? Кэп, ты как?

– Как что – сразу Кэп, – проворчал сталкер, поднимаясь со своего места. – Мусор в костер не забудьте свалить, лентяи. И огонь не тушите, а то спьяну забудете.

– Ну да, так я прям и бросился тушить Вечный костер, – буркнул Валерьич, скармливая прожорливому огню остатки пиршества. – Типа, мне жить надоело.

– Да кто тебя знает, – хмыкнул Кэп. – Тот Валерьич, что погиб в Рыжем лесу, по ходу знал, что в логово снарков прётся, и все равно шел зачем-то. Но это я так, к слову.

– Ну, сталкерюга, я тебе это на Кордоне припомню, – беззлобно погрозил Валерьич.

– Не вспомнишь ты ни черта на Кордоне, – сказал Кэп.

Виктор поднялся со своего места.

– Слышь, парень, – окликнул его рыжебородый Корень. – Ты это, не сочти за труд, если что про меня найдешь, дай знать. А то неуютно как-то жить без прошлого.

– А оно тебе точно надо, твоё прошлое? – поинтересовался Валерьич. – Вон Меченый тоже ни черта не помнит про то, что было до того, как он в Зоне появился, – и даже рад. Потому как подозревает, что сильно не обрадуется, узнав о том, что он наворотил в свое время на Большой земле с такими-то навыками.

– То Меченый, а то я, – упрямо проговорил Корень, слегка набычась. – Мне надо знать. Очень надо.

– Хорошо, – сказал Виктор. – Если что найду, разыщу тебя непременно.

– Смотри, парень, – прищурился Кэп. – Здесь обещаниями не разбрасываются. Забудешь про данное слово – Зона напомнит обязательно, причем сурово напомнит.

– Я и на Большой земле трепаться не привык, – сказал Виктор. – И здесь привычки менять не собираюсь.

– Тогда ладно, – кивнул Кэп. – Ну что, майор Савельев, пошли, что ли?..

Виктор шел за своим проводником и думал о том, что у костра он так и не произнес вслух ни свое звание, ни фамилию. Потом он подумал, что забыл поблагодарить за гостеприимство и попрощаться с Валерьичем и Корнем.

Виктор обернулся – считай, только-только отошли от стоянки – но позади никого не было. И ничего. Ни сталкеров, ни костра, просто голое поле до горизонта.